Шансы для исламизма
Шансы для исламизма
Но 70-е годы XX века предоставили антимодернистскому духовенству исторический шанс. Именно в этот период дают о себе знать два квази-теократических исламистских режима – муфтиекратия в Саудовской Аравии и муллократия в Иране.
Исторический шанс, то есть обстоятельство, которое не имеет отношения к исламу и не вызвано к жизни стремлениями или деятельностью духовенства, это обнаружение и исключительно высокая рентабельность природных источников углеводородного сырья. Именно с начала 70-х годов фиксируется всплеск исламизма, совпавший с ростом на тысячи процентов доходов от национализированных нефтяных богатств. Общественное производство в государствах, на территории которых эти источники были обнаружены и стали эксплуатироваться, позволяли развиваться классу духовенства, которое там было всегда. В обществе появилось очень много лишних денег, и перераспределение общественного продукта позволяло расти классу духовенства. Есть утверждения, что в нефтедобывающих исламских странах с 70-х годов накопились десять триллионов долларов избыточного капитала, и речь идет в первую очередь о Саудовской Аравии и Иране. И именно они, Саудовская Аравия и Иран, стали источниками исламизма.
По-разному приобретали право на получение доли в избыточном капитале саудовский и иранский духовные классы. В Саудовской Аравии к моменту получения сверхприбылей ваххабитское духовенство было интегрировано в политическую систему, представляющую собой результат компромисса между основателями нынешнего саудовского государства – династией Саудидов (Аль Сауд) и потомками лидера ваххабитского движения Ибн-Абд-аль-Ваххаба (Аль аш-Шайх). При этом отношения между модернистской династией Саудидов и антимодернистским ваххабитским духовенством (особенно после начала королем Фейсалом реформ) были совсем не безоблачными, о чем свидетельствует подавленная «ваххабитская революция» ноября-декабря 1979 года в Саудовской Аравии.
В Иране духовенство пришло к власти в результате длительного противостояния с модернизаторским режимом династии Пехлеви – противостояния, закончившегося «исламской революцией» 1978–1979 годов.
Важно подчеркнуть, что духовенство как в Саудовской Аравии, так и в Иране (даже при шахе) никак нельзя назвать бедным. Ваххабиты благодаря тому месту, которое они занимали в саудовской политической системе, стали участвовать в дележе фантастической нефтяной ренты с самого начала ее появления. В Иране перераспределение общественного продукта было более сложным, но до «исламской революции» ежегодная прибыль аятоллы Хомейни составляла 25 миллионов долларов. Прибыль других аятолл была соизмерима с этой суммой.
Еще один шанс, географический, заключается в том, что эти страны являются центрами ислама, Саудовская Аравия – суннитского и в определенном смысле мирового, Иран – шиитского.
И в Саудовской Аравии, и в Иране духовенство в своей массе является антимодернистским носителем исламизма. И там и там духовенство стало пользоваться историко-географическими шансами, реализуя исламизм и распространяя исламистские постулаты, тем самым гарантируя себе историческую перспективу. И там и там оно стремится элиминировать модернизацию-секуляризацию как глобальную историческую перспективу. И там и там оно стремится создать в разных концах света локусы реализации исламизма как идеологии особого исторического проекта, альтернативного модернизации-секуляризации.
При этом происходит одна важная вещь. Избыточный капитал, к которому получило доступ антимодернистское духовенство, дает возможность реализовывать исламизм в некотором смысле вопреки логике исторического процесса – создавать своего рода оазисы, где благополучие и процветание якобы обеспечены точным следованием нормам ислама. «Саудовское чудо» исключительно финансово убыточно, оно обеспечено нефтедолларами и привлечением иностранных (в основном западных) специалистов и разработанных (и лицензированных) на Западе высоких технологий. То же самое и в отношении «иранского чуда». Колебания конъюнктуры на мировых рынках углеводородного сырья всегда приводят к борьбе двух сил, одна из которых выступает за ужесточение внутриполитической и внешнеполитической исламистской линии, а другая – за ее либерализацию и, возможно даже, полную замену на умеренно-модернизаторскую.
Однако сейчас избыточный капитал, которым распоряжается исламистское духовенство, все еще направляется на воспроизводство антимодернизаторского духовенства и территориальную экспансию исламистского проекта (или просто исламизма) как альтернативы модернизации-секуляризации.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.