Наложение траура

Наложение траура

Особым указом объявлялось о наложении и ношении траура,[395] при этом оговаривались все мельчайшие детали одежды: цвет, покрой, подкладка, туфли, серьги, использование косметики. Высочайше расписывалось, когда, кому, какую одежду носить, когда и как можно постепенно смягчать траур, переходя от строгого к более нейтральному.

Определенная одежда рассматривалась как способ приобщения к общему настроению общества и соблюдению условностей общественной жизни. Чем выше статус персоны, тем более подробно оговаривались все детали туалета. Внимание к траурному одеянию в «театре власти» можно сравнить с отношением к костюму в настоящей театральной постановке, где наряд является необходимым компонентом действа. Всеобщим темным цветом одежды выражалась, во-первых, сопричастность тому главному событию данного временного промежутка, который определялся смертью и похоронами члена царской семьи, а во-вторых, общая демонстрация скорби, выраженная в данном случае через ношение определенного платья, способствовала возвышению частного события до высот государственного – весь народ сопереживал утрате, случившейся в семье монарха. При самодержавии никакое событие в правящем доме не носило оттенка сугубо личного: рождение, свадьба, смерть представителя династии становились делом государственной важности. Народ ассоциировался с символической единой общностью – семьей, возглавляемой императором, недаром выражение «царь-батюшка» применялось вне зависимости от возраста правителя – «батюшка» мог быть и весьма молодым человеком, поэтому потеря главы семейства требовала сопереживания, зримым выражением которого была единообразная одежда.

Траур обычно разделялся на четыре квартала. Первый квартал подразумевал самые строгие ограничения, затем следовало постепенное облегчение траура через добавление иного цвета, кроме черного, более легких тканей, кружев и т. п. Указы о ношении траура по подробностям, объясняющим мельчайшие детали туалета, напоминают современный модный журнал. Кроме этого, опубликованные и доведенные до сведения населения указы являлись законом, требующим исполнения. Вся страна должна была выполнять предписания относительно цвета и формы одежды. Образцом для всего общества служили представители императорской семьи, их одежда была строго регламентирована и являлась эталоном для окружающих. Чем дальше от двора, тем меньше требований предъявлялось к костюму.

О том, как придворный этикет подходил к вопросам определения формы одежды в печальное время, можно проследить хотя бы на примере «Промемории», Высочайше утвержденной после смерти императора Петра II,[396] похороны которого в Архангельском соборе Московского Кремля были назначены на 24-й день после кончины – 11 февраля 1730 г.

В связи со сложностью в решении вопроса о преемственности престола траур утверждали «принцессы крови», под которыми следует понимать ближайших родственниц усопшего императора Екатерину Иоанновну герцогиню Мекленбургскую и цесаревну Елизавету Петровну, они в траурной процессии участвовали на равных, следуя за гробом племянника. Первые три месяца – строгий траур, особенно шесть недель после кончины Петра II. Екатерина Иоанновна и Елизавета Петровна должны были носить глубочайший траур во время процессии и «когда ходят к телу и принимают комплименты», т. е. изъявление сочувствия желающими проститься с телом. На принцессах были надеты «суконные платья с шишками, воротники обшиты галантом полотном» (полотняными лентами. – М. Л.), на голове – уборы черного крепа с большой черной повязкой и большой черный капор, черные перчатки, манжеты, башмаки, махалы (веера. – М. Л.). Поверх надевалась большая креповая каппа (покрывало. – М. Л.), «так чтобы все платье закрывала». Шлейфу траурного платья полагалось быть 6 аршин (4 м 27 см).[397] В дальнейшем и в других случаях принцессы могли не надевать каппу, а только один капор. В следующие три месяца их высочества могли носить «ординарные» (обыкновенные) платья, к черному цвету добавлялся белый цвет, например, позволялись белые уборы на голову из крепа или кисеи с бахромой, белые перчатки, башмаки, правда, обшитые черным, белые с черным махалы, все это свидетельствовало о постепенном смягчении траура. Особо оговаривалось разрешение пудриться, чего нельзя было себе позволить первые три месяца. В следующие шесть месяцев можно было носить уже шелковое платье, а на голове – уборы флеровые.

В. Эриксен. Екатерина II в трауре. 1762 г.

В 1728 г. после смерти цесаревны Анны Петровны герцогини Шлезвиг-Голштинской смягчение траура выразилось в добавлении к черному синего и белого цветов и использовании шерстяных материй.[398] В 1759 г. великая княгиня Екатерина Алексеевна (будущая Екатерина II), лично утверждая церемониал похорон своей малолетней дочери цесаревны Анны Петровны, на росписи траурной одежды для окружения поставила собственноручно резолюцию: «шпильки вычернить, а впрочем на три месяца распорядите по сему».[399] С позиций современного человека чрезмерно внимательное отношение к шпилькам в такой особой ситуации, как смерть своего ребенка, кажется по меньшей мере удивительным. В 1776 г. после кончины первой супруги цесаревича Павла Петровича великой княгини Натальи Алексеевны для малоимущих лиц было разрешено ношение простого черного платья, а не специального «печального».

С XVIII в. российская императорская семья сумела породниться с многими правящими домами Европы, поэтому печальные события в других странах, связанные со смертью иностранных монархови членов их семей, вызывали соответствующую реакцию в России: объявлялся траур и предписывалось ношение траурного платья. Например, когда в 1771 г. умер шведский король Адольф Фредрик (дядя Екатерины II), дамам предписывалось носить даже траурные серьги.[400]

Н. Ге. Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы Петровны (ГТГ). Императрица Екатерина Алексеевна в траурном одеянии, на рукавах надеты плерезы

Следует заметить, что личные пристрастия самодержца оказывали большое влияние на все условности общественной жизни. Обычно такие важные вопросы этикета, как правила ношения и фасоны траурного одеяния, были под непосредственным контролем нового императора, который лично определял и утверждал срок использования и детали скорбного платья, расписывал все моменты, связанные с тем, кому, когда и что надлежало надевать в зависимости от положения в царской семье и придворной должности, Табели о рангах и пр. Однако бывали случаи, когда индивидуальный подход к смерти мог внести коррективы в государственную политику. Например, императрица Елизавета Петровна очень боялась смерти и всего, связанного даже с намеком на нее, в частности с черной одеждой и скорбью.

Во времена ее правления было издано несколько указов, направленных на борьбу с демонстрацией горя в погребальных церемониях. Наиболее значителен в этом отношении именной Указ ее величества от 15 мая 1746 г. «Об ограничении больших церемоний, совершаемых при погребении знатных особ», в нем знатным персонам, дворянам и чиновникам было велено не входить в «напрасные расходы» по поводу своих умерших близких и поэтому не следовало обивать кареты и дома черной тканью, а «палаты траурными обоями», шоры для лошадей черным не обшивать, лошадей черными попонами не покрывать. Для того чтобы не привлекать к похоронам особого внимания, Елизавета Петровна указывала «полков не собирать, и прочих при том траурных уборов, яко гербов, знамен, факел и флеров, как доныне бывало, не употреблять».

Г. Кюгельхен. Портрет императрицы Марии Федоровны в трауре. 1801 г.

Дж. Доу. Портрет императрицы Марии Федоровны в трауре. Между 1825–1827 гг.

Фактически этим указом уничтожалась траурная церемония, введенная в жизнь русского общества ее отцом. Оставался только религиозный ритуал, разрешавший выносить умершего в церковь к литургии и по окончании ее погребать тело. Участникам похорон монархиня милостиво разрешала быть в черном платье, родственникам умершего носить черное платье и иметь черную ливрею не запрещалось, правда, при Императорском дворе появляться в траурном одеянии не полагалось.[401] Елизавете Петровне этого показалось недостаточно, и 1 сентября того же года в дополнение к предыдущему последовал еще один указ, в котором, аргументируя свое распоряжение отсутствием необходимости дополнительных трат, императрица дозволяла иметь траурную одежду только в день погребения. Полиция должна была строго смотреть, чтобы кроме этого дня никто себя напрасным трауром не утруждал.[402] После кончины императрицы эти указы были забыты. Один из первых указов императора Петра III, принятый после смерти тетки, был связан с использованием черного цвета по возможности максимально. По случаю траура по императрице он приказал накрыть столы во всех присутственных местах черным сукном, «на стульях наложить черные из фланеля чехлы, а письма отсылать с черной печатью».[403]

П. Басин. Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны в трауре. 1831 г. ГЭ

Особое отношение к церемониалу проявлял император Павел I. После смерти матери он c 25 ноября 1796 г. установил траур по обоим родителям, императоре Петре III и императрице Екатерине II, на четыре квартала с подробной росписью деталей одежды по кварталам.[404] Наиболее пристальное внимание было обращено на одежду представителей императорской семьи. В первом квартале императрице Марии Федоровне полагался глубокий траур: «русское печальное платье с крагеном, рукава длинные, около рукавов плюрезы, на шее особливый черный краген с плюрезами, шемизетка из черного крепа, шлейф в четыре аршина, на голове уборы из черного крепа с черной глубокой повязкой, и с двойными печальными капорами, один со шлейфом, другой короче, черные перчатки, веер, чулки, башмаки. При шествовании к телам – на голове большая креповая каппа, чтобы платье закрывало».[405] Платье великих княжон отличалось только более коротким шлейфом – в три аршина. Во втором квартале траур несколько смягчался за счет убавления повязки на головном уборе и разрешения только одного печального капора. В третьем квартале оговаривалось «русское платье гладкого сукна» обычного покроя без плюрезов и крагена. Разрешены были уже короткие рукава, белые креповые манжеты, на голову можно было надеть малый чепчик с узкими снипами; перчатки, веера, башмаки оставались черные.[406]

Последний квартал разбивался на две половины. В первые шесть недель четвертого квартала устанавливался камер-траур, при котором позволялось шелковое черное платье, на голову – белые флеровые уборы, белые веера и перчатки, а в следующие шесть недель полу-траур – черное шелковое платье, на голове кружева и черные ленты. Так же подробно расписывались детали одежды дам в зависимости от класса.

Мужчины также были обязаны носить определенную одежду, регламентируемую по Табели о рангах и кварталам установленного траура. В первом квартале особы 1-го и 2-го классов обязаны были облачаться в «кафтаны суконные без шишек с четырьмя пуговицами, обшитыми сукном. На камзолах пуговицы такие же до пояса».[407] Даже шпаги полагалось обшивать черным сукном. Мелких деталей не существовало, оговаривались чулки гарусные, башмаки замшевые, пряжки черные, рубашки без манжет, наперед завязанные галстуки. Подпадали под необходимость преображаться даже кареты и сани, которые следовало обить черной тканью без гербов, а шоры и хомуты надлежало использовать обшитыми черным. Чем выше чин особы, тем строже траур и тем более детально он был прописан. Но и домашние слуги не оставались без внимания: лакеев переодевали в черные ливреи без лент. Если в силу разных причин не удавалось полностью переодеть подданного, то хоть какая-то деталь туалета должна была иллюстрировать приобщенность к общей скорби. Даже ямщики были повязаны черными кушаками.[408]

Г. Виллевальде. Портрет императрицы Марии Александровны в трауре

Великая княгиня Елизавета Федоровна в трауре. Фото нач. XX в.

Свое трепетное отношение к церемониалу, при котором мелочей и второстепенных деталей просто не существовало, император Павел Петрович привил и своим потомкам. В XIX в. традиция особо оговаривать детали одежды для императрицы, придворных дам и простого люда была продолжена с установлением фасона, цвета, материала нарядов.

Три сестры – принцессы датские направо: королева Великобритании Александра, Российская императрица Мария Федоровна и герцогиня Кумберлендская Тира в трауре после смерти отца короля Дании Христиана IX

Российские императоры были людьми военными. Особые указания насчет формы одежды отдавались армии и гвардии. Например, на следующий день после смерти Николая I 19 февраля 1855 г. последовал именной указ нового императора Александра Николаевича, объявленный в приказе военного министра, о ношении всем войскам траура по случаю кончины императора Николая Павловича[409] и назначении глубокого траура. Для корректировки формы одежды 25 февраля 1855 г., еще до похорон отца, Александр II подписал еще один именной указ, также объявленный в приказе военного министра: «О снимании траура после погребения тела. императора Николая Павловича в те дни, в которые развод назначается в полной парадной форме».[410]

Подобные указы следовали и после кончины императрицы Александры Федоровны. Так, 22 октября 1860 г. появился указ «О порядке ношения траура генералам штаб и обер-офицерам по случаю кончины в Бозе почившей государыни императрицы Александры Федоровны»,[411] в котором были оговорены все детали униформы.

В XIX в. информация о виде траурной одежды доносилась до сведения публики через периодическую печать. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в октябре 1860 г. в рубрике «Придворные известия» публиковала подробности смертельной болезни и кончины императрицы Александры Федоровны, умершей в окружении родных и близких, проявляя такие прекрасные свойства своей души, как кротость, смирение и твердость. Она благословила сына, детей, внуков, придворных дам и сановников. К ней по ее просьбе были допущены к целованию руки даже последние слуги. Траур был назначен на полгода, роспись деталей траурной одежды в публикации превышает по объему всю прочую информацию. Особое внимание уделялось траурной одежде новой действующей императрицы Марии Александровны, которая должна была носить в первом квартале «фланелевое платье с длинными рукавами, воротничок батистовый с широким рубцом, такие же плерезы. Шлейф черный, фланелевый в 4 аршина, который пристегивается к лифу платья. На голове убор – черный креповый чепчик, повязка черная креповая на черной тафте надевается особо, вуаль черный креповый короткий. Для церемонии такой же вуаль, покрывающий все платье, в 4 аршина. Обувь, перчатки, веера – черные».[412]

Такие приказы следовали в подобных случаях всегда. После смерти императрицы Марии Александровны последовал приказ от двора об обыкновенном глубоком трауре, и «столица оделась в глубокий траур»[413] – флаги, драпировки балконов: все было черным, на домах жители вывешивали траурный вензель усопшей.

Так как траур выражался не только в форме одежды, но и в ограничении увеселительных мероприятий, то сообщение об этом объявлялось народу. Иногда ограничения были достаточно строгими и распространялись не только на увеселительные, но и просто радостные мероприятия, например на венчания. Так, после смерти императрицы Анны Иоанновны 4 ноября 1740 г. появился указ, объявленный из Кабинета Синоду «О невенчании браков, от времени преставления ее императорского величества в течение четверти года».[414]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.