5. Домашние животные

5. Домашние животные

Собаке, верному другу и помощнику человека по охоте, разрешалось входить в дом. Она залезала под хозяйское кресло и мирно дремала. Пастушьи собаки всюду следовали за хозяином, который голосом или жестом приказывал им собрать разбредшееся стадо или гнать его в нужном направлении. Чаще всего в качестве сторожевых и пастушьих собак в Египте использовали борзых на высоких ногах, с вытянутой мордой, длинным хвостом и большими болтающимися ушами (реже с заостренными стоячими ушами). К Новому царству более древние породы салуки – среднего размера со стоячими ушами и большими хвостами – и таксы уже почти не встречаются. Кроме борзых, большое распространение получила порода небольших собачек под названием кеткет. Такого кеткета подарили Обреченному принцу, который с негодованием отверг подарок и потребовал «настоящую собаку».

На изображениях мы почти всегда видим борзых на привязи, хотя им иногда, разумеется, давали как следует набегаться. Иногда следить за собака ми доверяли обезьянам. Например, на рельефе в Монтухерхопешефе обезьяна держит собаку на довольно коротком поводке. Собаке явно неудобно, она скалится на обезьяну, рычит и, похоже, даже пытается укусить ее.

Охотничья собака (Дейвис. Пять фиванских гробниц)

Собакам давали клички. В эпоху Первой династии одну собаку, например, звали Неб (повелитель). Она была похоронена подле своего хозяина, причем до нас дошла даже стела с ее именем и изображением. Царь Антеф дал своим четырем собакам берберские имена. Он так гордился ими, что не только повелел изобразить их на стеле, которая сейчас хранится в Каирском музее, но еще и приказал поставить перед своей гробницей статую, которая, к сожалению, не сохранилась. Однако до нас дошел один из судебных отчетов в связи с ограблением царской гробницы, где говорится, что на этой статуе у ног фараона стояла собака по имени Бахика (на берберском языке – сернобык). Собачьи могилы встречались в Абидосе среди гробниц женщин, лучников и карликов, а также в Сиуте, где была найдена знаменитая известняковая собака (сегодня она находится в Лувре). Несмотря на колокольчик, подвешенный к ее ошейнику, она не производит впечатления очень надежного сторожа. Египтяне воздавали собакам пышные погребальные почести, но стоит отметить, что мы нигде не видим изображений человека, ласкающего собаку или играющего с ней. По-видимому, в их отношениях всегда сохранялась определенная дистанция.

Более нежные чувства внушали египтянам обезьяны. Еще в эпоху Раннего царства их начали пускать в дом. Они развлекали всех своими смешными ужимками и прыжками и даже участвовали в представлениях карликов и горбунов, которые жили в каждом знатном доме. Особенно ценились карлики, которых привозили из дальних стран. Хиркхуф заработал царское расположение и обеспечил себе долгую память тем, что привез с юга карлика-танцора, подобного которому в Египте не видели больше ста лет, со времен царя Исеси. Одна из самых роскошных гробниц вблизи пирамиды Хефрена принадлежала карлику по имени Сенеб. Мы знаем, что номархи Менат-Хуфу еще держали карликов и горбунов для своих забав, однако к Новому царству эта практика, похоже, окончательно исчезла. Мы больше не встретим карликов ни при царском дворе, ни в частных домах. А вот мода на обезьян сохранилась. Исследователь Лорэ обнаружил в гробнице царя Тутмоса III мумию павиана. Едва ли это связано с тем, что в образе павиана в Древнем Египте почитали бога письма и знаний, скорее всего, царь надеялся, что в загробном мире зверь будет забавлять его, как и при жизни. Тем же самым объясняется и присутствие в гробнице царя Псусеннеса мумии его верного пса. Обезьяны особенно любили сидеть в удобных хозяйских креслах. Если в доме не было ни карликов, ни горбунов, они играли с негритятами, которым порой доставалось от их проказ. Когда созревали фрукты, обезьяны лазали по деревьям в саду. Несомненно, в это время им доставалось больше фиников и фиг, чем обычно, но это не расстраивало садовников. Разве Египет не достаточно плодороден, чтобы прокормить любую обитающую в нем тварь? Все живое создано Амоном, и Хапи разливает свои воды на благо всем существам. Обезьяны хорошо ладили с собаками и кошками, чего не скажешь об их отношениях с нильским гусем, сварливым созданием, нередко подвергавшимся их нападению.

Домашние животные царицы Тэйе (Бюллетень музея искусств «Метрополитен», 1929)

Кошку стали пускать в дом лишь в эпоху Среднего царства. Обычно кошки жили на болотах, в зарослях тростника, и разоряли птичьи гнезда, подобно виверрам и другим мелким хищникам, которые живут за счет пернатых. Охотники не могли составить им серьезную конкуренцию: пока человек пробирался сквозь густой папирус с палкой для метания в руках, кошка уже дважды успевала прыгнуть за добычей. Мы видим, как она сжимает в зубах утку, а лапами держит двух иволг. В конце концов кошка стала жить в человеческом доме, однако нисколько не утратила своего независимого характера и не забыла охотничьих инстинктов. Бывало, что она снисходила до того, чтобы устроиться под стулом, но уже в следующую минуту со свойственной ее породе самоуверенностью вскакивала хозяину на колени или начинала точить когти о хозяйский плащ из тонкого льна. Кошка позволяла надевать на себя ошейник – в конце концов, это неплохое украшение. Однако, когда кошку привязывают к ножке стула, да еще так, что она не может дотянуться до миски с молоком, она понимает, что люди решили сыграть с ней злую шутку. Тогда шерсть ее встает дыбом. Она выпускает когти и изо всех сил рвется с поводка. Обычно кошки неплохо ладили с другими домашними любимцами: обезьянами и гусями. Известно изображение, на котором кошка и гусь смотрят друг на друга с абсолютной безмятежностью, однако не следует забывать, что в данном случае они, возможно, олицетворяют бога Амона и его супругу Мут. Как будто сознавая возложенную на них ответственность, они держатся подобающим образом, как и положено священным животным. На деле же кошка при случае вполне могла пустить в ход когти, а гусь со своим скверным характером уж точно не лишил бы себя случая воспользоваться своим могучим клювом. Сложно сказать, кому пришлось бы хуже, завяжись между ними драка.

Египтяне ценили кошек, зная, что они являются заклятыми врагами мышей. Чтобы приучить кошку к дому, не нужно было поводка, достаточно было хорошенько угостить ее жирной рыбой. Однажды, когда Ипуи, взяв свою лодку с носом в форме дикой утки, отправился вместе с женой и слугой охотиться на болотных птиц, он не забыл прихватить с собой и кошку – ту самую, которую мы уже видели точившей когти о льняной плащ. Подобно своим диким предкам, кошка нападала на спрятанные в камышах гнезда, но хозяин знал, что надо сделать, чтобы заставить ее вернуться.

Нильский, или египетский, гусь с древнейших времен пользовался особым положением на птичьих дворах египтян. Вместо того чтобы держать его в загоне вместе с прочей домашней птицей, египтяне позволяли ему свободно разгуливать по двору и саду и даже входить в дом. Именно поэтому, когда царю Хеопсу захотелось испытать способности кудесника, который хвастал, будто сумеет приставить отрубленную голову на место, он велел принести для проверки семена (нильского гуся). Гусь делил с кошкой привилегированные места у кресла хозяина. Однако независимость он ценил куда выше этих привилегий и охотно отправлялся погулять на берегу Нила. Забот с ним было немало: в жаркий сезон он пожирал финики, в холода подбирал плоды пальмы дум, а во время полевых работ топтался под ногами сеятелей, выковыривая из земли только что брошенные в нее зерна. Поэтому египтяне считали его подлой птицей, не ловили и не приносили в жертву богам. И все же их забавляла его непомерная прожорливость, склочность и хриплый гогот. Бывало, что гусь проявлял себя отменным сторожем, ничуть не уступающим в отваге собаке. Если же его нужно было наказать, этим с охотой занимались веселые обезьяны, несмотря на риск получить удар клювом.