4. Охрана порядка
4. Охрана порядка
При последнем правителе династии Рамсесидов в Фивах, да и во всем Египте, происходили поистине невероятные события. Кражи, злоупотребления властью и прочие преступления случались во все времена и даже при славнейших из царей; но никогда прежде не было такого, чтобы организованные банды разграбляли храмы и гробницы, сокровищницы, главной защитой которых служила прежде искренняя вера египтян в великих богов. Начиная с эпохи Раннего царства египтяне высекали на видном месте большими иероглифами предупреждение тому, кто будет вести себя недостойно в гробнице, кто ограбит или повредит статую, росписи, надписи или любой предмет погребального культа. За это ему обещали жестокие кары: «Того, кто содеет подобное против того-то, да сожрет его крокодил в воде, да укусит его змея на земле! Никогда ему не будет погребальных церемоний. Сам бог осудит его». Позднее один номарх Сиута, который весьма опасался, что его гробницу могут осквернить, тем более что он сам захватил более древнюю гробницу, приказал в ней высечь более подробное предупреждение: «Любой человек, будь он писец, мудрец, горожанин или из простых людей, если он возвысит голос в этой гробнице, если он повредит надписи или разобьет статуи, испытает на себе гнев Тота, самого строгого из богов, испытает на себе ножи палачей фараона, пребывающего в великих дворцах. Боги отвергнут его подношения». И напротив, номарх благословляет почтительного посетителя, которому суждено дожить до старости в своем городе, стать имаху (то есть «привилегированным»); в период Нового царства, поскольку многие привилегии начинали действовать лишь после сошествия в мир иной, это слово стало употребляться как синоним слова «покойный».
Египтяне Нового царства не утратили доверия к этим предупредительным надписям. Когда Сети I нашел воду в пустыне поблизости от золотых рудников, он построил там святилище Амона-Ра и других божеств не только в благодарность за их милости, но и для того, чтобы они защищали тех, кто моет золото и кто доставляет его в царскую казну. Если будущие правители исполнят его волю, Амон, Хорахти и Татенен ниспошлют им сладостное царствование на земле и победу над всеми чужеземными странами и над Землей Лука. Но если какой-нибудь царь нарушит его планы, он ответит в Оне перед судом. Правителя, который прикажет мастеру послать рудокопов на другие работы, ожидает кара: «Пламя сожжет его плоть! Сияющая растерзает его члены. И всякий человек, который останется глух к его повелениям, увидит: Осирис встанет за его спиной, Исида – за спиной его жены, Хор – позади его детей вместе с владыками Та-Джесер, исполняющими свой долг». Верховный жрец Амона, Херихор, поставил свою статую в храме, чтобы она была поблизости от бога и народ приветствовал ее на торжественных процсесиях. Он наложил проклятие на всякого, кто осмелится сдвинуть ее с места даже по прошествии многих лет. Он познает гнев Амона, Мут и Хонсу. «Его имя больше не будет существовать на земле Египта. Он умрет от голода и жажды». Аменхотеп III издал указ, касающийся дворца ка (погребального храма) его фаворита Аменхотепа, сына Хапу: святилище будет находиться под покровительством Амона-Ра, царя богов, пока оно стоит на земле. На любого, кто повредит его, обрушится ярость Амона: «Он предаст их огню царя в день его гнева. Его урей извергнет пламя им в лицо, сожжет их плоть, растерзает их тела. Они станут подобны Апофису (змею преисподней, убитому богом Ра) утром дня нового года. Они не смогут проглотить жертвоприношения покойным. Им никто не нальет воду реки. Их сыновья не займут их место. Их жен изнасилуют у них на глазах… Они погибнут от ножа в день побоища. Тела их истощатся и ослабнут, потому что они будут голодать и у них не будет пищи».
Так было прежде, но все аспекты управления страной тесно связаны между собой. Страх перед богами, ужас перед загробными карами оберегали храмы и гробницы, пока честная и бдительная стража охраняла некрополь к западу от Фив. Но вот пришел день, когда стража забыла о своем долге. С этого дня все угрожающие надписи утратили свое могущество.
Первые ограбления некрополя произошли, как нам известно, на четырнадцатом году правления Рамсеса IX (1100 г. до н. э.), однако в действительности они были далеко не первыми. Гробницы грабили годами, но отвечавший за некрополь правитель хера (некрополя), которому подчинялись стража, меджаи (патрули) и многочисленные сторожа, ничего не предпринимал, чтобы положить конец этим преступлениям. Только Пасер, правитель города, которого такие дела в общем-то не касались, раскрыл этот скандал в донесении визирю и комиссии из высших чиновников. Донесение было тревожным. Правитель хера Паур-Ра под давлением прямых улик был вынужден провести расследование. Проверили ряд гробниц в северной части некрополя, начиная с гробницы Аменхотепа I, добрую память о котором хранили все жители левого берега. Пасер в своем донесении утверждал, что гробница осквернена. Но он ошибся. Гробница оказалась в полной сохранности, как и гробница вблизи храма того же Аменхотепа, пользовавшегося большой популярностью, потому что там стояла статуя фараона Интефа с его собакой Бахика. Грабители пытались обокрасть две соседние гробницы, но им не удалось ограбить дочиста гробницу фараона Сехемрашедтауи, сына солнца Себекемсафа. Камера, где покоился фараон со своей супругой, царицей Небхас, оказалась совершенно пустой. Пять других царских гробниц уцелели, однако из четырех гробниц певцов храма Амона-Ра, царя богов, две были вскрыты. Что касается соседнего некрополя, где покоились певцы, их предки и простые горожане, то он представлял собой плачевное зрелище. Здесь все гробницы были ограблены. Преступники вытащили мумии из деревянных и каменных гробов и бросили на землю, сняв золотые и серебряные украшения и прихватив всю погребальную утварь. Кое-кого из грабителей удалось задержать. Протокол их допроса был послан следственной комиссии.
Судейским чиновникам нечем было гордиться, им следовало думать, как поскорее переловить грабителей и наказать тех, кто по своей нерадивости или по сговору с ворами допустил все эти ужасные преступления. Вместо этого они обрушили свой гнев на правителя города Пасе-ра, который пробудил их от сладостного бездействия, а теперь собирался послать доклад фараону, что грозило им всем арестом. Чтобы избавиться от этого возмутителя спокойствия, ему подсунули фальшивого свидетеля, медника Пахара, который рассказал, как он со своей шайкой грабил великие жилища предков. Паур-Ра, прекрасно зная, чего стоят эти россказни, провел по ним следствие и доказал свою полную невиновность в данном деле. Затем собралась комиссия во главе с визирем. Она вызвала медника Пахара с его мнимыми сообщниками, обвинителя и всех, кого он хотел притянуть к ответу. Визирь изложил суть дела и выводы следствия: «Мы проверили эти великие гробницы, о которых правитель города сказал, что их обокрали медники из крепости Усермаатра Мериамона, и обнаружили, что они целы. Это доказывает, что все слова его ложны». Работников допросили и устроили им очную ставку с Пасером. Выяснилось, что они не знали ни одного вечного жилища в некрополе фараона, о которых говорил правитель города. Пасера уличили во лжи. Работники, принадлежавшие верховному жрецу Амона-Ра, одному из главных подозреваемых по этому делу, были освобождены.
Стражи порядка вообще были бы рады закрыть глаза на преступления грабителей, но им в руки попались воры, которые обчистили гробницу фараона Себекемсафа. Благодаря дошедшим до нас отрывкам их допроса мы можем представить, как они действовали. Каменотес по имени Аменпанефер из владений Аменхотепа, верховного жреца Амона-Ра, царя богов, сговорился с семью другими ремесленниками, такими же каменотесами, как он, или пленниками и одним перевозчиком, весьма необходимым для их дела, потому что без него невозможно было многократно переправляться через Нил с награбленной добычей, не возбуждая подозрений любопытных горожан. Они работали вместе уже четыре года и наконец решились ограбить пирамиду Себекемсафа. «Она не была похожа на пирамиду и гробницы знатных, которые мы обычно грабили». С помощью медных инструментов они прорубили в пирамиде узкий лаз. На это ушло много дней, но они смогли все-таки добраться до подземных покоев. Они зажгли светильники, убрали последние препятствия и очутились в помещении, где стояли саркофаги фараона и его супруги. Однако грабители проникли сюда вовсе не для того, чтобы заниматься кропотливыми археологическими исследованиями. Не медля ни минуты, они сбросили крышки саркофагов и увидели в них деревянные позолоченные гробы. Грабители их вскрыли. Благородная мумия фараона покоилась в гробу, рядом с нею лежал меч, должно быть украшенный пальметтами и охотничьими сценами, как меч царицы Ахетеп. Золотая маска закрывала лицо. На шее висели ожерелья и амулеты. Вся мумия была покрыта золотом. Грабители забрали все золото, серебро, медь и драгоценности, а гробы они сожгли. Золото весило сто шестьдесят дебенов (около 30 фунтов). Они разделили его на восемь равных частей и переправились через Нил. Возможно, кто-то из них не умел держать язык за зубами, а может быть, они возбудили подозрение у городской стражи. Аменпанефера схватили и повели к Пасеру. Однако грабитель дал писцу квартала гавани двадцать дебенов золота, и тот отпустил его без лишних разговоров. Аменпанефер отыскал своих сообщников, и они по-честному снова разделили добычу. На сей раз каждому досталось только по семнадцать с половиной дебенов. Надо было возместить такую потерю, и шайка опять принялась за свои дела, которые шли вполне успешно, пока их, наконец, не схватили. Но грабитель заявил: «Многие жители страны воровали, как и мы, и не менее виновны, чем мы!» Какое-то время их содержали под стражей, затем решили передать верховному жрецу Амона, но к моменту перевода из городской тюрьмы в храмовое узилище их осталось всего трое, да еще один вор из другой шайки, насчитывавшей семнадцать человек. Все остальные сбежали. Судьи рассудили, что теперь их должен искать верховный жрец.
Три месяца спустя каменотеса Аменпанефера, чья мать уже была выслана в Нубию, все-таки поймали, и он предстал перед судом. После того как его попотчевали как следует палками, преступник дал новые показания. Вместе с пятью сообщниками он ограбил гробницу третьего пророка Амона. Они вынесли наружу позолоченный деревянный саркофаг, бросив мумию в углу усыпальницы. Переправившись на остров Амонемипет, они взяли все золото, поделили его, а гроб сожгли. Аменпанефер продолжал свои гнусные дела, его ловили, отпускали, и вот он опять предстал перед судьями.
Гробницы фараонов и частных лиц вначале привлекали только работников каменоломен, каменотесов и ремесленников некрополя. Но вскоре к их шайкам присоединились мелкие чиновники западных храмов и самого некрополя, а также низшие жрецы. Бандиты шайки, в которой были жрец Пенунхеб и его четверо священнослужителей – Мери старший, его сын Паисем, Семди и Панхар, ухитрились снять ожерелье со статуи Нефертума, посвященной великому богу. Эта драгоценность, после того как ее переплавили, потянула на четыре дебена и шесть китов золота. Мери сам поделил добычу между сообщниками, видимо как старший по возрасту. Другая шайка, в которой были жрецы, писцы и погонщики волов, ограбила «Золотой дом» фараона Усермаатра Сетенпенра. Мы не знаем, где он точно находился. Его внешняя дверь из гранита с острова Абу запиралась медными засовами, створки были покрыты золотом. Наверное, эту гробницу плохо охраняли. Жрец Каукер и четверо его собратьев наведывались сюда не раз и уносили золото, которое обменивали в городе на зерно. Однажды один из соучастников, пастух, затеял с ними ссору: «Почему не дадите мне больше?» Они вернулись к своей неистощимой сокровищнице и принесли еще пять китов золота (1,75 унции). Купив на них быка, они отдали его пастуху. Но писец царских документов Сетимес, услышав перебранку между жрецами и пастухом, сказал им: «Я пойду и доложу верховному жрецу Амона!» Жрецы поняли с полуслова. За две вылазки в гробницу они вынесли четыре с половиной кита золота и этим купили его молчание. Жрец Тутуи, один из служителей «Золотого дома», решил расширить район своих операций. Вместе со жрецом Несиамоном он добрался до небесных врат, взял оттуда все золото, а остальное предал огню. Точно так же погибло огромное количество драгоценной утвари. Однажды грабители утащили носилки верховного жреца Амона, Рамсеснахта, который был совсем недавно погребен. А вскоре другая шайка похищает такие же носилки великого бога Усермаатра Сетенпенра и сорок «домов» фараона Менмаатра (Сети I), хранившиеся в сокровищнице дворца Усермаатра.
Донесения и допросы по поводу этих грабежей составили довольно толстый том. Однако они касаются только второстепенных дел, потому что в этих записях упомянута лишь одна ограбленная гробница фараона. А на самом деле почти все гробницы в Долине царей и Долине цариц были вскрыты и ограблены в начале царствования Двадцать первой династии, то есть менее чем за тридцать лет. Чтобы спасти мумии фараонов, визири и великие жрецы Амона решили извлечь их из саркофагов и захоронить без всяких украшений и золотых масок, в одних только пеленах и в простых гробах в каком-нибудь тайном месте. Грабители, промышлявшие в этом районе, не добрались только до гробницы Тутанхамона и гробницы царицы Ахетеп. Мне кажется, гробницы Аменхотепов, Тутмосов, Сети и Рамсесов были ограблены работниками некрополя, хотя стражники могли бы легко покончить с этими бандитами. Но при последних Рамсесах Египет раздирали междоусобные войны между приверженцами Амона и приверженцами Сета, особенно многочисленными и активными в Конгосе, Оксиринхе, Тель-Модаме и Пер-Рамсесе. Наверное, во время этой жестокой гражданской войны сторонники Амона и Сета поочередно или все вместе грабили великие гробницы под предлогом, что противнику не должны достаться захороненные в них сокровища. Пример был подан сверху, и маленькие люди с маленькими средствами последовали ему, тем более что в эти смутные времена жизнь неимоверно вздорожала. Продуктов не хватало, и меняли их только на золото или серебро. За быка просили одну и три четверти унции золота. Сообщники некоего Бухафа признаются, что за свою часть добычи приобрели кто поля, кто зерно и ткани, кто рабов. Покупка раба не могла остаться незамеченной, потому что подобные сделки регистрировались в официальных конторах. Поэтому судья, узнав, что люди малого достатка купили раба, интересуется, откуда такие средства. Судебный писец спрашивает фиванку по имени Аринефер: «Что ты скажешь о серебре, которое принес Панехси, твой муж?» – «Я никогда его не видела». Визирь повторяет вопрос: «Как приобрела ты вместе с ним этих слуг?» – «Я никогда не видела серебра, которым он заплатил за них. Он приобрел их, когда он был далеко». Судьи задают последний вопрос: «Откуда серебро, которое Панехси уплатил Себекемсафу?» – «Я выручила его за зерно в год гиен, когда все голодали».
Суд не нашел нужным уточнять, что подразумевала обвиняемая под «годом гиен». Это было общепринятое выражение, однако нас оно немного смущает. Некоторые египтологи думают, что речь идет о тех годах, когда гиены забредали в Фивы, точно так же как волки иногда появлялись в предместьях наших больших городов в голодное время. Но другие полагают, что это всего лишь образное выражение. Возможно, «год гиен» – год, когда враги Амона захватили Фивы и разграбили все храмы и некрополи. Все были в панике. Один из грабителей кричит отцу одной женщины, который входил в шайку Бухафа: «Старый дурак, ни к чему не годный, если бы ты покончил с собой и бросился в Нил, кто бы тебя искал?» Воистину Рамсес III имел все основания снова и снова взывать к богам с мольбой даровать его сыну благополучное царствование. Он предчувствовал, что на Египет надвигается катастрофа. Буря разразилась через семьдесят пять лет после его смерти. И лишь через четверть века бед и невзгод, каких эти земли не знали со времен нашествия гиксосов, через четверть века, когда ремесленники, писцы и жрецы бсестыдно вторгались в жилища богов и умерших, Египет восстал из разрухи, являя собой лишь слабую тень своего былого величия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.