7. PROMENADE PARMI LES TONS VOISINS

Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа; но единственная — она, голубица моя, чистая моя.

ПУТЬ ЖИЗНИ и путь естества, любовь и смерть. Не получается понять разницу между ними с помощью искусства ума. Также религиозные проповеди не являются достаточными. Источником и средством различения является только опыт.

Изначальное брезгование половыми функциями — значит ли оно неосознанное участие в опыте смерти? Во всяком случае, придание биологическим функциям характера «порочности» или «нечистоты» не оценивает и не градуирует эту разницу так, как понятия духовного и плотского, логического и инстинктивного, законного брака и беззаконного удовольствия.

Во всяком случае в еврейской традиции ничего не препятствует мужчине иметь две или больше жен (Втор. 21:15; 1 Цар. 1:2) или взять себе наложниц и рабынь (Быт. 16:2; 30:3; Исх. 21:7; Суд. 19:1; Втор. 21:10). За исключением священного блуда (который означает отпадение от истинной религиозности) блуд в целом не осуждается (Быт. 38:15-23; Суд. 16:1). Только последующие «софиологические» тексты предупреждают об опасности связи с блудницами (Притч. 23:27; Сир. 9:3; 19:2). То, что запрещается недвусмысленно, — это прелюбодеяние [2]. Наказывается смертью как взятая в прелюбодеянии, так и тот, кто склонял ее к этому (Втор. 22:22; Лев. 20:10). Однако смысл запрещения состоит в охранении прав супруга, поскольку не наложено никаких запретов на мужчину в его связях с незамужними женщинами и блудницами.

Естественная необходимость и личностная свобода, подчинение тленности и динамика бессмертия — дилеммы, которые не нашли себе места в еврейской традиции. Отстояние любви от смерти, пути жизни от пути естества иногда может проявлять себя, однако остается неосознанным. Еврейский Закон определил условия участия в «народе Божием», в познании Бога из исторической связи. Это законодательство одновременно обуздывало «жестокосердие» непослушного народа (Мф. 19:8; Мк. 10:5). Закон не мог предоставить человеку возможности онтологического изменения, участия в жизни в ее онтологическом смысле.

Чтобы бытие переступило через порог смерти и ветхого существования и ступило туда, где жизнь, потенций естества недостаточно. Сколько бы мы не тренировали свою волю в области морали, сколько бы наши добродетели не были высокими, естество не может преодолеть тления. На лестнице нравственного «восхождения» мы испытываем обманчивое чувство преодоления своего естества. Однако на каждой ступеньке, начиная с самого низа, зияют пустоты смерти.

Любовь: да, она преображает бытие в связь, представляет из себя другое ощущение жизни. Поэты, композиторы и художники, уже на протяжении многих лет и веков лежащие в земле — сухие и голые кости — и, однако, слово их продолжает жить. Продолжает жить в личностной непосредственности связи. Насколько доверяешься связи, настолько внутри тебя расцветает личностная инаковость их слова, их «души». Насколько доверяешься любви, настолько озаряется ностальгическая надежда на бессмертие и твоей собственной «души».

Христианская «вера» освещает ностальгическую надежду на ступенях любовного чаяния. Любовь: да, она преображает бытие в жизнь бесконечную, потому что Бог существует как полнота троичного любовного со-сущия. «Любы есть». Христос Иисус принял смертную замкнутость человека и претворил смерть в послушание связи с Отцом, в факт общения жизни бессмертной. Тленность осталась болезнью естества, бессмертие — возможностью, даруемой в связи. Сокровенное «Я» или наша «душа», наша истинная личность оказывается свободной от смерти, когда в Другом мы признаем личностный призыв, благодаря которому мы становимся субъектами: Личность Любящего Отца.

Слово Бог определяет некую личностную связь — не предметное понятие. Как любовь возлюбленного во всякой любви. Оно не означает различия или отстояния. Услышание возлюбленного имени есть немедленное чувство и внепространственное ручательство присутствия. Вся наша жизнь, претворенная в связь. Мы познаем Бога, пребывая в связи — не через усвоение понятия.

Связь обуславливает саму субъектность нашего бытия. Мы участвуем в бытии с сознанием и смыслом, с субъектным самосознанием и самоинициацией, так как любовная устремленность нашего естества претворяется в личностную связь, когда в Другом показывается первый знак желания: материнское присутствие. Субъект рождается в первом любовном движении.

Должно вам родиться свыше

(Ин. 3:7) может значить следующее: субъект рождается в подлинном смысле тогда, когда любовная устремленность преодолевает инерцию индивидуалистической самодостаточности. Когда в области желаний господствует Имя причинного начала личностной связи: Имя Единородного Слова.

В христианской традиции слово апокалипсис означает явление Имени. Любящий нас является Личностью и имеет Имя: Христос Иисус, Жених сокровенного «Я» или наших душ. Призыв любви, исходящий от Него, — необходимое условие «рождения свыше» для нашей личности — имеет историческую плоть, плоть ощутимого события.

Путь жизни и путь естества, любовь и смерть. О пути мы судим по тому, где находятся наши желания. Там рождается субъект, бессмертный или тленный. Со странной на первый взгляд динамикой «пшеничного зерна», которое должно умереть, чтобы воскреснуть. Зерно человеческой обособленности должно «истощиться» от всякого требования автономного существования, должно черпать бытие и жизнь не из желания быть независимым, но из любовного самоприношения. Чтобы человек стал бытием «кенотически» любящим, как и Бог, Который есть кенотическое «взаимосаможертвование» троицы Личностей.

Путь жизни, путь пребывания Бога в области желаемого, путь кенотической любви.