Умозрительные главы
Умозрительные главы
1 (1,39). Изначала мы были семенами добродетели, а не семенами порока. Ибо не обязательно, чтобы мы, будучи способны воспринимать что–либо, обладали и силой этого. Например, мы способны не быть, но не обладаем силой небытия, поскольку силы суть качества, а небытие не является качеством.
2 (1,53). Бесы, ведущие брань с умом, называются «птицами»; приводящие в смятение яростное начало души — «зверями»; возбуждающие же желательное начало её — «скотами».
3 (1,78). Первое отречение от мира есть добровольное оставление мирских вещей ради Боговедения.
4 (1,79). Второе отречение есть отвержение порока, случающееся благодаря благодати Божьей и рвению человека.
5 (1,80). Третье отречение есть отделение от себя неведения тех духовных вещей, которые являются людям соразмерно их внутреннему состоянию.
6 (1,81). Слава и свет ума есть ведение, слава и свет жизни — бесстрастие.
7 (2,6). Душа, с помощью Божией успешно осуществляющая духовное делание и освободившаяся от тела, окажется в тех местах ведения, в которых упокоют её крылья бесстрастия.
8 (2,10). Приятны вещи, становящиеся доступными нам посредством органов чувств, но намного приятнее их созерцание. Однако поскольку чувство вследствие нашей немощи не достигает ведения, то оно кажется более предпочтительным, чем еще не обретенное ведение.
9 (2,83). Как чувства изменяются, постигая различные качества, так изменяется и ум, воспринимая многоразличные созерцания.
10 (3,59). Если всякому пороку присуще возникать из разумного, желательного или яростного начал души, и если эти силы можно использовать либо во благо, либо во зло, то ясно, что пороки рождаются в нас вследствие злоупотребления этими частями души. А если это так, то ничто из сотворенного Богом не является злом.
11 (4,31). Подобно тому, как звезда, закрываемая другой звездой, находится выше последней, так и более кроткий в будущем веке окажется выше менее кротких.
12 (4,33). Немилосердных после смерти примут немилосердные бесы, а наиболее немилосердных — бесы еще более бесчеловечные. А если дело обстоит так, то от насильственно прекращающих свою жизнь скрыто, какие бесы встретят их после кончины. Ибо говорят, что никто из тех, чья смерть произошла по воле Божьей, не предается таковым бесам.
13 (4,68). Тело сохраняет образ дома души, а чувства подобны окнам, выглядывая в которые ум зрит чувственные вещи.
14 (4,70). Не всем следует говорить: Изведи из темницы душу мою (Пс. 141,8), но только тем, которые вследствие чистоты души могут предаваться созерцанию тварных вещей и без тела.
15 (5,27). Яростное начало души, приведенное в смятение, ослепляет зрящего, а желательное начало, когда оно неразумно движется, скрывает зримые вещи.
16 (5,41). Тот, кто носит в себе запечатленный внутри него умопостигаемый мир, обуздывает всякое тленное желание. Он стыдится тех вещей, которым раньше радовался, и разум упрекает его за прежнюю нечувствительность к другим вещам.
17 (5,42). Мир, созидаемый в мысли, днем кажется трудноразличимым, поскольку чувства отвлекают ум и нас озаряет чувственный свет; но ночью можно ясно видеть его, поскольку он запечатлевается во время молитвы.
18 (5,45). Ум называется главой души, а добродетели подобны волосам на этой главе. Лишившись их, назорей отделяется от ведения и, как узник, уводится врагами.
19 (5,57). Подобно тому, как ныне мы постигаем чувственные вещи посредством чувств, так впоследствии, очистившись, мы познаем логосы их. Как прежде мы зрили сами вещи, так, став чистыми, мы сподобимся созерцания этих логосов, вслед за которым, возможно, достигнем и ведения Святой Троицы.
20 (5,90). Что касается вещей, каковы они по природе своей, то их зрит чистый ум, либо ясно представляет духовное слово. Лишенный же и чистого ума и духовного слова обычно порицает писателя.
21 (6,21). Добродетель есть наилучший навык разумной души, благодаря которому она становится несклонной к пороку.
22 (6,22). Если чувственные слова представляют вещи в будущем веке, то тогда, разумеется, и мудрецы века сего получат Царство Небесное. Но если только чистой мысли присуще узревать духовную суть вещей, а соответствующему этой мысли слову — обозначать её, то тогда мудрецы века сего окажутся далеко от ведения Бога.
23 (6,25). Когда бесы не могут привести в движение помыслы в умозрителе, тогда они овладевают его очами, охлаждают их и погружают в тяжелый сон; ибо все тела бесов — влажны и подобны льду.
24 (6,51). Если разумное начало является наиболее ценным из всех частей души, а оно качественно определяется только мудростью, то последняя является наипервейшей из добродетелей. Мудрый учитель наш называет ее и Духом усыновления.
25 (6,52). Многие страсти сокрыты в душах наших и, будучи незаметны, проявляются во время тяжких искушений. Поэтому должно со всяким хранением блюсти сердце, дабы, когда обнаружится та вещь, к которой мы некогда имели страсть, не быть нам уловленными бесами и не совершать чего–либо мерзкого пред Богом.
26 (6,55). Ум тогда воспринимает умопостигаемые вещи, когда он уже качественно не определяется помыслами, исходящими из страстной части души.
27 (6,62). Бесплодна разумная душа, всегда научаемая, но никогда не желающая придти к познанию истины.
28 (6,63). Как те, которые уже очищенными очами слишком пристально взирают на солнце, а поэтому на глаза их навертываются слезы и радужные круги затемняют зрение, так и чистый, но приведенный в смятение гневом, ум не в силах предаться созерцанию, поскольку вещи как бы затемняются некими облаками, окутывающими их.