Слово 39. О презорстве и гордыне

Слово 39. О презорстве и гордыне

Может ли обитать благодать Божия или являть свои спасительные действия и силу Божественной помощи и плодов Духа Святого в душе, зараженной богоненавистным высокоумием и презорством (непослушанием, строптивостью, надменностью)? О нем же говорит святой Лествичник: «Презоривый сам себе бес и враг». А поэтому такого душа не может вмещать в себя ни­чего, кроме гибельного и бесовского, то есть: злобы, зависти, подозрений, хулы, самооправдания, самомнения и пагубного возношения. И если не постарается такой смирением, всяким уничижением и искренним сознанием победить и отвергнуть от себя пагубное презорство и высокоумие, то это настолько возрастет в нем и доведет до того, что и он начнет презирать и хулить не только отца и живущих с ним братьев, но и всех святых и Самого Бога, по подобие того, что описал авва Дорофей.

А поэтому ищущий Господа и желающий усвоиться Ему должен более всего блюсти себя от этого душепагубного недуга и не помышлять маловажным и ничтожным, если побеждается им, хотя в чем самом малом, т.к. великое ли, малое ли презорство, но все произрастает от диавольского корня и не может быть не сопряжено с обидою ближнего. И зараженный этим недугом часто претыкается и погрешает против Самого Бога чрез брата, потому что святые отцы так говорят: увидев брата твоего, увидь Господа твоего. Следовательно, кто презрительно и свирепо отвечает брату, то не брату, но Самому Господу так отвечает. И Сам Господь сообщает, говоря: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25,40); «и какою мерою мерите, [такою] и вам будут мерить» (Мф.7,2)

Наиболее страшно презирать такого, которого Господь по человеколюбивому смотрению Своему, и непонятным нам судьбам лишил каких-либо видимых или внешних дарований, как то: разума и премудрости, или способностей, или высокого звания и имуществ, или внешнего образования, или телесного благообразия, сил и здравия. Одним словом, по каким бы ни было лишениям, происходящим по воле Божией, убогого, уничиженного и немощного, если дерзает презирать и уничижать или озлоблять, то оскорбляет и озлобляет в лице Самого Бога, Который благоволил всех таких наименовать Своею братиею и ублажил, глаголя: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5,3). Мерзок же пред Господом всяк высокосердый (гордый, который много о себе думает – ред.), и место гордым и презоривым уготовано с диаволом и аггелами его.

Более простительнее пренебречь здоровым и богатым, нежели не имеющего достатка, или болящего, или слепого и глухого. Ибо не богатых и здравых заповедал Господь призывать и питать, и покоить, но за служение бедным и больным обещает воздать во Царствии Своем. То не явно ли, когда против этой заповеди Божией поступает, который если за некую бедность или неискусство и простоту обидит и презирает, а особенно непростительно, если живущий в иночестве, горд, зверстен и жесток и так обращается к живущим и соиночествующим с ним братиям.

Жизнь иноческая, покаянная, смиренная, равноангельная; следовательно, всякий вступающий в иночество обязан прежде всего отринуть всякое возношение и гордыню, совлечься совер­шенно ветхого человека и облечься в нового благодатью Божиею и Христоподражательным смирением, чтобы последовать стопам Владыки своего, Который пришел в образе раба, не для того. чтобы служили Ему, но послужить Самому.

Поэтому вступающий в иночество и самым наименованием являет свою обязанность, то есть: приемлет именование по­слушника, следовательно, обязан быть в послушании и со смирением благоговеть ко всякому брату, как [к] Ангелу Божию. Бесстыдно же и досадительно (оскорбительно – ред.) обращать свои взоры и презритель­но отвечать дерзающему, как возможно ожидать получить спасение; поистине такой гордый досадитель недостоин самого именования иноческого, и за само пребывание свое во свя­той обители иночествующих умножается такому казнь и осуждение за уничижение иноческого образа.

Помысли, о презориве! если бы ты имел у себя сына, сам же сотворился бы немощен, глух, слеп или убог; сын же твой за то стал бы с тобою зверски и презрительно обращать­ся, досаждать и отвращаться, то сам ты не предал ли бы такого проклятью? Какого же ты ждешь себе помилования от Бога, если дерзаешь озлоблять и презирать иночествующего бра­та, немощного, смиренного и вседушно старающегося о благоугождении Господу? Такой если и претыкается в чем-либо, если и падет как человек, но безропотным терпением немощей, убожества, болезней заглаживаются все погрешности его, и удов­летворяется человеколюбие Божие, и приобретает такого как возлюбленного Своего раба и угодника.

Еще же рассуди, кто достоин более поношений и наказаний: тот ли, который нападает на здорового и борется с могущим защититься и отомстить ему, или тот, который нападает, бьет и уязвляет болящего и немощного, который не имеет ни рук, ни сил защитить себя. Так и тот достоин есть большего на­казания и осуждения от Господа, который уязвляет и поражает своею дерзостью и презорством убогого или малоумного, или не­мощного.

Единожды презреть и опечалить брата считается великим грехом. А который много и почасту оскорбляет и пренебре­гает, какого гнева и наказания от Бога достоин? Более того, если за такую свою дерзость и наглость не ругает себя и не вменяет того в великое согрешение. Такого неминуемо постигнет тяжкое мучение, ибо если только за наименование «урод», повинен геенне огненной, то тем более за презорство тяжче ожидает осуждение, ибо чрез простые без злобы наименования усердие друг к другу не истребляется, если потом с любовью и благоприятно между собою обращаются. Презорство же показывая, всячески любовь угашает и делается тягостным; без любви же спастись не надейся.

Что может быть грешнее и законопреступнее того, если прежде, в мирском звании пребывая, со всеми был ласков, благоприятен и почтителен, вступивши же во иночество, соделался презоривым, дерзким, неуважительным, и где бы такому имеющему силу, вступивши в иночество, преимущественно подвигнуться к смирению и если бы быть под ногами всего братства, как научил преподобный Захарий, поправив свой куколь, сказал: «Который, если кто это не сотрет, не может быть монахом». Но вместо того, если он не только сам от иных не стирается, напротив, сам еще иных стирает, приводя в печаль и уныние своею дерзостью, пренебрежением и гневным устроением, и к тому же еще таких, которые прежде него вступили в иночество и желали бы иметь его содружественным и утешаться о Господе его любовью и единодушием, вместе иночествуя, — то где у такого совесть или страх Божий, если таких к нему благоприязненных столь болезненно оскорбляет холодностью своею и презорством?

Этого ради слышь, о презориве! и устыдись слов святого отца: «Когда ты хочешь воевать с братом, то подумай, что воюешь с членами Христа, и останови безумие. Что в том, если он отвержен, если ничтожен, если презренен? "Так, нет, – сказал Господь, – воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих", и еще: "Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного" (Мф.18: 14, 10). Бог за него и за тебя стал рабом и был умерщвлен, а ты считаешь его за ничто? Разве же и в этом ты не воюешь против Бога, когда выносишь противные Ему приговоры?» [по Златоусту.]

И так видим, сколь люто презорство и противно спасению. Того ради сперва всего и более всего должны молить Господа и сами прилагать всякое старание, чтобы от этого гибельного недуга избавиться нам. Если же будем держаться его, то всю жизнь нашу не узрим в себе плодов Святого Духа, то есть: любви, радости и мира.

Внемлите же и тому, как враг обкрадывает такого: где ему подобает оказывать любовь, кротость и благоговение, то есть с живущими и иночествующими с ним отцам и братиям, там он презрителен, небрежен, хладен и как чужой находится. А где следовало бы охраняться и блюсти себя внимательно, лучше же сколько возможно удаляться и бегать, то есть: посещающих мирян, и не суесловить, не слушать, не любопытствовать о житейских делах, ни о состоянии своих домашних, от которых он отделился и умер иноческими обетами, — он же, напротив, любезен и благоприятно с ними простирает свои беседы, и находится охотнее, и со всяким прилежанием старает­ся об угождении им, и делает подобно тому, который, законную свою жену оставив, с иными прелюбодействует. Таким образом творяще­му как Бог захочет вспомоществовать Своею благодатью, и как возможет стяжать умную чистоту и мир душевный?

О, возлюбленные! Поистине порок этот презорства ненавистнее пред Господом всяких иных пороков и грехопадений, и отнюдь не попускает приблизиться к исправлению и восчувствовать свое от Бога удаление: ибо видим многих великих грешников, разбойников, чародеев, прелюбодеев, хищников, воров, пьяниц и в конец развращенных, но т.к. которые не одержимы были от богоненавистного и диавольского порока высокоумия и презорства, то благодать и человеколюбие Божие не отринула их в конец, но вспомоществовала им от таких уму необъятных беззаконий обратиться, сокрушиться, смириться и достигнуть спасения. Книжники же и фарисеи, мнящиеся быть праведными, судящие иных, и сами находились чистыми от та­ких лютых грехопадений, но так как соделались порабо­щенными славолюбием, гордынею и презорством, то в конец ослепши злобою, не смогли познать своего заблуждения, не захотели поверить Христу Господу, осудив Его на распятие, сами же чрез то наследовали огнь вечный и мучение.

Подумайте еще, если за чуждый огонь, внесенный в жертвенник, много прогневался Господь и не пощадил таких дерзнувших, как написано о в Ветхом Завете (Чис.3,4). То как помилует того, который дерзает в равноангельную иноческую жизнь вносить то, что сродно только бесам и происходит от диавола, то есть презорство и гордыня? А потому пусть знает такой, что все святые Ангелы с преподобными отцами ополчаться на него, если не переменится.

Которые же с помощью Божиею отринут от себя этот диавольский недуг, те, как невинные отроки, со всяким простосердечием в смирении и с любовью повинуются и покоряются отцу своему. Друг о друге радуясь, друг к другу соединяясь святою чистою любовью, предпочитая каждый ближнего и упреждая своим служением, видят самих себя не обеспокоенных, а тем более не порабощенных от страстей, но вседушно, в чистоте сердца, умом утвержденных в Божественном познании и любви.

Нам, христианам, более же иночествующим, должно бы больше Ангелов стараться о благоугождении Господу смирением, покорностью и чистою любовью, ибо больше Ангелов почтены и возвеличены вочеловечением и страданием Искупителя нашего Христа Господа. А потому, если вознерадим о таком Его человеколюбии и не отринем от себя в конец сего богопротивного и диавольского недуга: презорства, высокоумия и гордыни, — то все Ангелы Божии [со всеми святыми] осудят нас пред Господом на Страшном и праведном Суд Его.

Если же который смиренный и любомудрый брат, отвращаясь суетных бесед и празднословия, тяготится вопрошающим его и вовлекающим во многоглаголание и пустословие, такой должен со смирением и любовью, лучше же с поклоном и тихостью отвечать так: «Прости, брат, не могу отвечать тебе на суетные и неполезные твои беседы и вопрошения, потому что нам, иноком, правилами святых отцов заповедано храниться от празднословия и учиться молчанию: хватит нам, что живя в мире, проводили жизнь нашу суетно и бесполезно, в молвах и праздных беседах». Так поступая, и себя соблюдет без вреда, и брата вразумит, и Богу благоугодит.

Если который брат не хочет и не старается переменить своего нрава злого и раздражительного, и не приемлет с кротостью и смирением, более же с благодарением наказание, советы и обличения, но скорбит и раздражается, такому праведно не говорить о пороках его, и оставить его: как хочет, так пусть и устраивает сам свое спасение. Но весьма достоин сожаления такой, ибо сомнительно его исправление и безызвестно спасение. И как сможет прийти в познание своих пороков и заблуждений, если не терпит обличений и не хочет слушать советов и наказаний [от] отца и духовных единодушных братий? Такой подобен тем раскольникам, которые пребывают неисцеленными, потому что хранят заповедь такую: чтобы отнюдь с православными христианами о вере не говорить, даже не слушать, даже не читать книг, составленных богоугодными пастырями и богоносными отцами на обличение и возражение их зломудрствований; поэтому даже познать не могут своего заблуждения, тем более не стараются избавиться от своей пагубы.

Мне кажется, что лучше во всяких пороках и грехопадениях умереть, чем с гордостью, превозношением и презорством явиться пред Богом, так как видим во Святом Писании, когда многих попускает Бог смотрительно впасть в блуд и в многообразные лютые падения ради смирения и ис­требления богоненавистного презорства, высокоумия и гордыни.

А потому если кто, обладаем сим диавольским недугом, и не старается исправиться, то такой конечно более самого беса примет осуждение, ибо, сотворенный по образу и по подобию Божьему, добровольно соделался подобным и содружественным с превознесшимся гордынею диаволом, и вместе с ним низведется в преисподнее дно и бездну ада.

То как отцу духовному не печалиться о таких, которые по причине высокоумия, самомнения своего и гордыни отступили от спасительной стези и уклонились на непреданный путь?

Равен же или подобен диаволу еще здесь такой потому показывается, ибо как диавол исправиться не хочет, но не­престанно ненавистное Господу творить старается, так и презоривый по подобию диавола об исправлении небрежет, и словес и поучений к обращению его глаголемых не приемлет, и смириться или признать себя виновным не терпит, более же не хочет, но повсечасно братию, живущую с ним, смущает, соблазняет и во всякие слабости и грехи вовлекает. С противящимися же ему спорит и братии успокоиться не дает. Настоя­телю же и отцу своему неутолимую печаль и неусыпные труды о врачевании его соделывает.

Но если спросите, как этот недуг высокоумия уврачевать и как [возможно] от него избавиться, отвечает на это свя­той Лествичник: как от человек это не излечимо — то есть, тем более сам отец не исправит, только один Бог силен такого уврачевать и исцелить. И поистине трудно и не­возможно отцу ученика, обладающему высокоумием и презорством, уврачевать, если не придет особенная помощь Божия; тем более без отца самому собою измениться от сего диавольского недуга невозможно.

Сего ради подобает таковому, сперва всего с горьким стенанием, укоряя самого себя и стыдя, и осуждая, болезненно молить Бога, чтобы умилосердился и избавил его от такой неизлечимой болезни, которая есть мерзостна и нечиста пред Святейшими и Божественными очами Его. К тому же еще непременно должен самого себя насильно, как бы с кровью, понуждать, везде и во всем последним ставить себя, и на уничиженные дела и послушания себя придавать, и отнюдь без благословения и без вопрошения самовольно ничего не творить, и каждый день открывать свои деяния и помышления, запо­ведуемые епитимии неотреченно выполнять. Тогда может быть поми­лует Господь такого труждающегося, дарует благодать Свою и избавит от диавольского обладания.

Если же и по продолжении таких самопроизвольных трудов еще не увидит в себе изменения и избавления от презорства и гибельной гордыни, тогда неминуемо должно поступить по наставлению преподобного Иоанна Савваита, упоминаемаго в Лествице: подобает, говорит, такому предаться в повиновение человеку яростному, напрасливому и немилосердому, чтобы таким образом у такого, злострадательно претерпевая, заставить бежать от него этого духу презорства и гордыни. Или по подобию Исидора, который всех молил с поклонением, пусть просят, пусть молятся о нем. Ибо несравнительно лучше здесь всякое злострадание, подвижничество и презрение претерпевать, чем по гордыни и презорству вместе с бесами быть низринутым в бесконечные адские мучения, и лишиться вечного блаженства и сладкого лицезрения Божия и славы святых.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.