Остатки Мемфиса

Остатки Мемфиса

От великих пирамид Джизе мы направились к югу вдоль рубежа возделанных полей и голой пустыни, к селению Сахара, где должны были провести ночь, и на дороге миновали еще три малые пирамиды, смежные одна с другой. Они известны под названием пирамид Абу-сира, по имени лежащего против них селения. Несколько далее хотели мы поехать прямо песками через выдавшийся хребет горы Ливийской, на котором стоит часть пирамид Сахары, чтобы спуститься в селение; но проводники наши никак не согласились следовать за нами, страшась пустынных бедуинов, потому что наступил уже вечер, и принудили нас ехать по рубежу до Сахары, живописной по своей пальмовой роще. Там нашли мы французского отшельника, у которого могли спокойно провести ночь в его арабской хижине, выстроенной по примеру прочих из камня в два яруса, но редкой чистоты, чего совершенно лишены жилья арабов, где всякого рода насекомые терзают путешественников. Узнав, что я русский, он приятно удивил меня рассказами о Москве, будучи сам одним из несчастных воинов Наполеона. На рубеже пустыни Ливийской с жадностью внимал я о русских снегах, и, хотя сам пожелал видеть чудеса Египта, однако же мысль о родине в земле столь отдаленной стеснила мне сердце, и очарование пирамид исчезло при одном волшебном имени Кремля, сей дивной пирамиды нашей славы, созданной не из немых камней, но из живых имен и воспоминаний и возрастающей в вечность, когда египетская познала предел свой!

Рано на другой день шейх или старшина малого числа бедуинов, сменяемых в Сахаре для охранения рубежа пустыни, вызвался быть нашим проводником к пирамидам и остаткам Мемфиса. Высокий ростом, живописно набросив на плеча свой длинный, белый плащ, дававший ему величественный вид древних волхвов Египта, он с гордой осанкой шел перед нами, твердым ударом стопы отбивая под собой рыхлый песок, прежде нежели нога могла погрузиться в оный, и это самое причиной легкой походки арабов по пустыне: она слышна, как плеск руки по водам, но утомительна своим напряжением для непривыкших.

Сперва возвел он нас на огромную площадку неоконченной или обрушившейся пирамиды, называемую жилищем фараона (Мустабед Фараун), на которой, по словам арабов, исполинские цари Египта совершали торжество мертвых. С нее можно окинуть взором все девять пирамид Сахары. Самая большая из них замечательна своим необыкновенным строением, возвышаясь шестью широкими уступами, а не бесчисленными ступенями подобно другим; в нее спускаются у самой ее подошвы и с трудом, потому что тесное отверстие занесено песками; должно лечь навзничь, и прежде взошедший в оную араб втаскивает за ноги любопытного, как некогда греки увлекали в пещеру Трофониева оракула. Выход еще труднее; надобно выползать на груди, беспрестанно укатываясь вниз по осыпающемуся песку, и наконец бедуины за руки вытаскивают из отверстия утомленного посетителя. Пирамида сия совершенно иначе расположена; главный коридор ее идет извилинами все книзу, кое-где есть ступени, и почти у конца своего он разделяется на две ветви, примыкающие к обширной зале, которой высота теряется во мраке, а в стенах ее много высечено углублений, вероятно для гробов: дно залы завалено камнями, как кажется обрушенного потолка, потому что над обоими входами видны два широкие отверстия, которые, по моему мнению, служили некогда дверьми в верхнюю залу. Мы подходили к одному из них переходом, поворачивающим горизонтально влево почти у самого входа в пирамиду, а потом круто направо и едва не обрушились во мраке в огромную залу, ибо арабы не знают хорошо всех коридоров сей пирамиды, редко посещаемой. Я не описываю ее в подробности, потому что после великих пирамид ни одна уже не занимательна своим размером.

Все пространство пирамид Сахары, и даже начиная от трех великих Джизе до семи последних к югу в Дарфуре, служило огромным кладбищем Мемфису и соседним городам. Египтяне по своему народонаселению боялись тратить на могилы драгоценную им долину Нила; они вверяли своих мертвых безжизненной пустыне и по недостатку скал, обычного хранилища их мумий в древних Фивах, ставили над ними скалы искусственные – пирамиды. Множество сих мелких памятников и погребальных колодцев для мумий и священных птиц, разрытых и еще наполненных костями людей и животных, свидетельствует о сем необъятном кладбище. Следы его подобны разбитым остаткам снастей и пловцов, колыхаемым в бурном море песков по сокрушении стольких столетий.

Арабы не перестают и теперь находить разные древности в гробах, но тайно от правительства паши, который недавно запретил подданным и франкам делать новые открытия в памятниках Египта, желая сохранить их или имея в виду составить для себя собственно богатый источник доходов, похищаемых у него иностранцами.

Самый Мемфис примыкал некогда своими храмами к сему кладбищу, заключая в пространном объеме селения Абу-сира и Сахары. Ныне за полчаса от сего последнего и недалеко от деревни Митрахени видны следы его в густом пальмовом лесу, которому я не видал подобного в Египте. Нельзя не восхищаться красотой сих древних пальм, роскошно распускающих с своего темени длинные и широкие ветви, как бы богатые перья индийской короны. Прямой, чешуйчатый ствол их придает новую прелесть увенчанной вершине, и первый послужил образцом столбам египетским, главному украшению их зодчества. Сии живописные деревья в густых толпах осеняют ныне остатки древней столицы, как огромная колоннада, воздвигнутая природой над прахом гордого Мемфиса, всегда желавшего превзойти ее исполинским духом своих зданий. Одни только высокие груды щебня промежду пальм свидетельствуют о бытии Мемфиса на пространстве всего леса. Основанный Менесом, украшенный великими фараонами, которые расхитили для него каменные сокровища Фив, он сам послужил на строение трех новых столиц: Александрии, Вавилона и Каира. Известковый камень его строений способствовал, равно как и в Александрии, к скорому и совершенному их истреблению; но под развалинами должны таиться остатки знаменитого храма Вулкана, или Фоа (огня божественного), которому дивились Иродот и все древние. Из стольких колоссов, стоявших, по словам летописцев, в четырех его великолепных притворах, я видел только один недавно отрытый тосканским путешественником, как полагают, на самом основании храма.

Он весь из одного куска розового гранита, длиной, как мне казалось, около пяти сажень, ибо я мог только судить по глазомеру; колосс сей лежит на правом боку в широкой яме, совершенно почти уцелевший, кроме ног, отбитых ниже колена, и несколько поврежденной спины; даже сохранилась полировка камня. Лицо удивительной отделки и древнего египетского облика: длинные, немного поднятые в оконечностях глаза, широкий улыбающийся рот, завитая борода и на голове высокая остроконечная шапка. Туловище покрыто панцирем; обычная иероглифическая птица с распущенным крылом изображена на исписанном иероглифами набедреннике, от которого висят кисти панциря; за поясом малый нож, смешно не соответствующий огромности статуи: колена голые, так же и руки, не отделенные от тела по обычаю египетского ваяния; в одной из них свиток, а на бедре видна маленькая рука гения, который вел сего исполина, как бы в память гения человеческого, соорудившего подобные громады. Ноги также не отделены от массы, вероятно, для крепости. Таков дивный вид сего истукана, редкого образца колоссального искусства по соразмерности своих членов, столь трудной для ваятеля в подобных массах; но кого он изображает? – неизвестно. Летописи говорят о многих статуях, воздвигнутых царями: Сезострис, или Рамзес V изобразил колоссами (в 30 локтей) себя и супругу; Псамметих украсил притвор храма целым рядом колоссальных кариатид (в 12 локтей), и Амазис соорудил двух исполинов из эфиопского камня, или базальта (в 20 локтей). Тот, кто открыл колосс сей, полагал, что он изображает Сезостриса-Рамзеса по сходству оного со слепком сего царя, который находится в Турине.

От развалин Мемфиса мы начали возвращаться к северу через многие селения и пальмовые рощи, насаженные правильными рядами по воле Мегемета Али, который обложил жителей за каждую пальму двумя левами подати. Сии искуственные рощи приносят большую пользу Египту, защищая его от убийственного ветра, хамсина, веющего до наводнения в течение мая и июня, от которого почти задыхаются жители. Но с тех пор как размножились пальмы, воздух Египта освежился и облегчилось несколько душное веяние ветра пустынь нубийских. С лишком за три часа вверх от Мемфиса и близ оставленного монастыря коптов мы спустились к Нилу и, снова переплыв его на барках, вступили на противоположном берегу в стан Мегемета Али.

После мертвой тишины левого берега Нила, наполненного только великими воспоминаниями развалин, странен внезапный переход в шумный стан сей, где дикими толпами теснятся вокруг рассеянных вдоль реки шатров войска паши, ни в какое время года не изменяя кочующей жизни своей. Здесь с первого шага пропадает очарование древнего Египта и его новые обладатели являются в своем истинном виде. Черные, смуглые и белые лица солдат пестреют вместе с их разнообразными одеждами. Совершенный беспорядок царствует в обширном полчище, которое только в строю заслуживает название регулярного. Франки, посвятившие себя его образованию, должны влачить горькую жизнь в невежественном кругу, не пользуясь уважением подчиненных, ни самого паши, который пренебрегает ими как наемниками, назначив большую плату, не всегда исправно выдаваемую; в течение знойного лета один только намет защищает их от горящего неба Египта. По ловкой осанке легко можно отличить их от прочей толпы, но их немного мелькает на пространстве всего лагеря, который тянется до старого Каира.

Около ста тысяч войска поддерживают могущественное имя Мегемета Али; в числе оных до 50000 одной пехоты, 10000 артиллерии и матросов, столько же конницы. В бытность мою паша набирал еще несколько конных полков из негров и нубийцев, особенно способных к сему роду службы, но мне не удалось видеть лошадей их, потому что в весеннее время года они все выпускаются на зелень, столь редкую в Египте. До 30000 бедуинов готовы поднять оружие на рубеже степи при первом зове паши, ибо их шейхи находятся в столице. Вообще войска египетские, обучаемые ныне на европейский лад, к которому легче привыкают ловкие и живые арабы, нежели тяжелые турки, могут смело состязаться с полчищами Африки и Азии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.