Духовное врачевство
Духовное врачевство
Святой Григорий Синаит не только учит о препятствиях в "умном делании", но, главное, и указывает способы борьбы с препятствиями, средства духовного врачевания.
Как начало помыслов лежит в ослаблении "первобытной памяти" о Боге и даже потере ее, так и начало борьбы с ними лежит в возвращении "исконней" простоты, в целении памяти. Излечивается память "непрерывным и укрепленным молитвой воспоминанием о Боге, которая, сорастворившись с духом, от предметов естественных направляется к сверхъестественным".
В случае "изнеможения ума", утомления в богомыслии святой Григорий советует петь псалмы. "Когда ум обеспокоивается от непрерывного мысленного вопля… тогда ему следует предоставлять незначительный отдых, высвобождением его из стеснения безмолвием на простор псалмопения". Но стояние на псалмопении не должно быть продолжительным ("непродолжительная молитва есть стояние на псалмопении"), ибо уму подобает "весь день" пребывать в умной молитве. Если даже охватит уныние, читать надо "два или три псалма и умилительные тропари без пения, потому что таковые, как говорит Лествичник, не поют".
Для возбуждения большего усердия псалмы должно переменять ежедневно, "чтобы ум не терял удовольствия от сего однообразного пения". Но святой Григорий отмечает, что в святоотеческом учении нет единого взгляда на порядок и продолжительность псалмопения. Одни говорят, что надо петь много псалмов, другие — мало, а третьи — "совсем не следует петь". Что же рекомендует святой Григорий? "Ты же, — говорит он, — во избежание смятения ни часто не пой, ни совсем не оставляй пения по причине последующего расслабления и беспечности, а подражай поющим немного, потому что мера во всем — самое наилучшее". Много петь уместно тем, кто проходит "деятельную жизнь" и не ведает созерцания. Но сие не свойственно безмолвникам, "которые имеют достаточно сил быть в одном Боге и, молясь Ему сердечно, удерживаться от помыслов".
В изложенном нетрудно видеть, что святой Григорий, исходя из неодинакового духовного состояния подвижников, определяет и разную меру псалмопения. Не знающим созерцательной жизни необходимо продолжительное псалмопение; другим, в некоторой степени познавшим ее, уместно небольшое умственное отдохновение в пении псалмов; третьим же, совершенным безмолвникам, свойственно полное оставление псалмопения.
Имеющим "деятельный разум" и борющимся с приражением помыслов святой Григорий рекомендует читать святоотеческие творения преимущественно аскетического характера. "Будучи деятельным, — пишет он, — прочитывай деятельные писания… Всегда читай о безмолвии и молитве у Лествичника, у святого Иоанна, у святого Максима, у Нового Богослова, у ученика его Стифата, у Исихия, у Филофея Синайского и у тех, которые [писали] о том же". Читать надо с благоговением, спокойно, внятно, рассудительно — духовно, без тщеславия или "звукового удовольствия". И опять святой Григорий, как и в псалмопении, призывает к мере в чтении: "Да не будет твое чтение ненасытным, потому что мера — самое лучшее во всем".
В борьбе со страстями преподобный Григорий придает большое значение послушанию. Эта добродетель уничтожает страсти: преслушание, противоречие, самоугождение, самооправдание и гибельное самомнение. Побеждая эти страсти, послушание возводит "малой лествицей" — кратчайшим путем в небесные Царские Чертоги. "Кто первое (преслушание. — К. С.) побеждает послушанием, тот и остальное отсекает одним ударом и быстро возвышается к небесам". Все море страстей можно переплыть безусловно нестяжательностью и воздержанием, которые святой Григорий именует легким и быстроходным кораблем.
Врачевством к исцелению от страстей служит смирение — эта Божественная сила, действующая во всем и производящая все. "Благодаря ей человек, всегда видя себя орудием Божественной силы, совершает с ее помощью удивительные Божии дела". Подлинному смирению чужды показные смиренные речи, смиренные упреки себя, смиренный вид… Есть два настоящих смирения: 1) считать себя грешнее всех, отвратительнее, ниже всех и 2) все свои добрые дела усваивать Богу. "Первое — начало, второе же — конец (смирения)". А способов, ведущих к смирению, семь, которые друг от друга рождаются и взаимно входят. Это: "Молчание, смиренномудрие, смиреннословие, смиренная одежда, самоуничижение, сокрушение духа и отнесение себя (всюду) к последним". Люди "без смирения подобны строящим дом зимой или без цемента".
Чтобы не впасть в прелесть, нужна рассудительность, нужно разбираться во внутреннем делании — не принимать скоро, легкомысленно что-либо чувственное и даже духовное "вне или внутри" себя. Прежде чем принять доброе и отвергнуть злое, должно рассмотреть и духовно оценить одно и другое. "Когда, выполняя дело, — учит преподобный, — вне или внутри себя увидишь свет, или огонь, или какой-нибудь образ — Христа ли, или Ангела, или кого-нибудь другого, не принимай того, чтобы не потерпеть вреда. Не сосредоточивай внимания на образно представляемом тобой самим и не позволяй таковое изображать уму. Все это отвне — неуместно и воображаемое ведет к душевному прельщению".
Признаками истинного состояния подвижника служат непоколебимая любовь к Богу, отрада в сердце, тишина, радость, сердечная теплота. "Теплота приходит не с правой или левой стороны, но в сердце струится наподобие источника воды от Животворного духа". Если вместо теплоты наводится "неравномерное жжение", вместо сердечного веселия — наслаждение, самомнение, тщеславие, если сердце сомневается в приходящем — не должно принимать — все сие не от Бога. "И если заметишь свой ум некоторой невидимой силой влекомым к внешнему или ввысь, не верь тому, и не позволяй уму влечься, но тотчас принудь его к своему делу. Являющееся от Бога, — сказал святой Исаак, — приходит само собой и в какое время, ты не знаешь… Вкус духовный показывает ясно и безошибочно все, каково оно есть". Демоны видоизменяются, могут принимать облики разных святых, но не могут возбудить ничего доброго: кротости, приветливости, смирения, прекращения страстей. Их действия определены: гордость, высокоумие, наведение страха, всякое зло. По этим действиям и распознается, "от Бога ли свет", воссиявающий в душе, или от силы злой. "Если увидишь нечистоты коварных духов, — учит преподобный, — не изумляйся, не останавливайся на них… но… Именем Иисуса бей врагов, так как ни на небе, ни на земле нет никакого более крепкого оружия".
Помогает устроению правильного пути "умному делателю" духовные руководители. Самостоятельно изучить науку добродетелей невозможно. Пытавшиеся достигнуть этого сами обычно впадали в самомнение, в самопрельщение. Если Сын ничего от Себя не творит, но как научил Его Отец, так и творит (Ин. 5, 19–20), и Дух не от Себя говорить будет (Ин. 16, 13), то есть кто достигший столь великой высоты добродетелей, на которой бы не нуждался тайноводстве себя кем-либо посторонним?" — спрашивает святой Григорий. Но этим "посторонним" может быть не всякий. Право руководить другими имеют лишь те, "которым дано Божественное рассуждение", "различение духов", "духовное рассуждение", которые сами опытно "прошли труды в деятельной добродетели" и не заблуждаются "ни в словах, ни в делах, ни в размышлениях". Святой Григорий сознается, что найти такого руководителя "не мал труд". Но "усердно стремящийся в безмолвии достигнуть чистой молитвы" должен найти его и идти к цели "путем спрашивания" его "в великом трепете", всецело подчинить свою волю и под его руководством соблюдать строгий пост, воздержание, бодрствование, коленопреклонение, неподвижное стояние, непрерывную молитву, истинное смирение, "мудрое молчание, как бы приправленное солью, и во всем терпение".
Но на первый план во всем служении подвижника святой Григорий Синаит выдвигает действие благодати Божией. Без благодати Божией, без помощи Божией невозможно не только изгнать страсти, но и "удержаться умом [от рассеянности]". Никто "из новоначальных никогда не изгонит помыслы, если его не удалит Бог". Могут отвергнуть помыслы лишь сильные духом, но и они достигают сего "не сами по себе, а движутся на сопротивление им с Богом, как облеченные в Его всеоружие". Отсутствие благодати в человеке святой Григорий считает духовной смертью. Разобщенная с благодатью душа "вдовеет и становится теперь и в будущем веке жилищем страстей, чтобы не сказать [сильнее] — вертепом демонов". Даже добродетели без благодати мертвы. "И те, которые представляются имеющими добродетели в совершенстве и осуществляющими их [имеют часто] одну только тень и призрак прекрасного, а не изображение истины". А с помощью благодати Божией совершается великое. Действия ее многообразны: очищение души, согревание ее, укрепление "в радости и веселии", умерщвление телесных движений…
Очистившийся от греховных помыслов, страстей, отвергнув прелесть, подчинив свою волю опытным духовным руководителям, при постоянной молитве и помощи благодати Божией вставший на путь спасения — "получит вновь искомое, особенно если будет искать его со смирением".