§ 3. Виды молитв: домашние и общественные молитвы. Иисусова молитва.

§ 3. Виды молитв: домашние и общественные молитвы. Иисусова молитва.

Все молитвы можно разделить на домашние и общественные. Кроме сего, можно разбирать в отдельности дневные и «нощные» молитвы, что также имеет свое немалое, как увидим, значение. Особняком от всего этого стоит так называемая Иисусова молитва, ибо ее можно и должно творить всегда и везде — и днем, и ночью, и в церкви, и дома.

I. Домашние молитвы. Я начну с них, как с более обиходных, близких каждому (потому что случается и так, что и церковь действительно далеко бывает, и дела (а не лень — различать!) задерживают), и, наконец, лучше начать с них, как более простых по составу. Для нашей цели достаточно, если мы здесь сообщим только то, что требует св. Церковь от своих чад, приступающих к чтению «Молитвослова»1.

Домашние молитвы здесь начинаются с утренних. Это и понятно: начатки дня должны быть посвящены Богу. «...На утренних поучахся в Тя», — говорит пророк Давид (Пс. 62, 7). И еще: «Боже, Боже мой, к Тебе утренюю...» (Пс. 62, 2). И опять: «...и утро молитва моя предварит Тя» (Пс. 87, 14).

Приступать к утренним молитвам заповедуется не сразу, а после соблюдения некоторых правил. Об этом в «Молитвослове» говорится так:

«Воспрянув без лености, и истрезвися, восстав от сна, рцы сие: Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь2. Потом постой мало молча, дондеже утишатся вся чувствы (у нас — после умывания и всего прочего, в отличие от подвижников, которые не раздеваются и не умываются. — Еп. Варнава), и тогда сотвори три поклона, глаголя: Госпо-

-160-

ди, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного3. Также начало», то есть, исполнив все это, начинай читать утренние молитвы.

Понятно, что если таково начало утренних молитв, таковы подготовительные действия к ним, то еще строже должны быть требования к самому их чтению. Посему их должно читать медленно, не спеша, чтобы можно было прочувствовать каждое слово как совершенно новое, как будто читаемое в первый раз. А то привычка бегать глазами по знакомым-презнакомым строчкам не допускает благодати коснуться умилением грешного сердца, и оно остается без плода. Получается исполнение одной формальности, от которой толку не больше, чем от пресловутой буддийской молитвенной мельницы. Таким образом, счастье человека в его собственных руках: можно и при малом, неполном числе утренних молитв спастись, а можно, и читая их все, во всю жизнь не получить ни малейшей пользы, если только не навести еще на себя гнев Божий за нерадение (Иер. 48, 10).

Доказательство, так сказать, «от противного», почерпнутое из источников светской литературы, покажет почитающим последнюю превыше всего, как не должно молиться. В качестве примера можно взять печально прославившегося некоторыми своими вещами поэта Авзония, этого полу-язычника-полухристианина, напоминающего типичного полуверующего интеллигента наших дней. Посему его опыт может быть поучителен и спустя 1500 лет.

Принадлежащая этому поэту известная длинная утренняя молитва (Oratio), начинающаяся со слова «Omnipotens», имеет такой, хотя и кощунственный, но в высшей степени характерный для настроения некоторых лиц конец:

Satis precum datum Deo,

Quamvis satis numquam reis Fiat precatu numinis Habitum foransem da, puer.

Discendum amicis esse have Valeque, quod fit mutuum.

Довольно воздано молитв Богу,

Хотя грешным никогда не достаточно Возносить молитвы Божеству.

Подавай верхнюю одежду, мальчик.

Пора сказать друзьям «здравствуй»

И «прощай» и получить от них то же4.

-161-

Нужны ли еще к этому какие-нибудь дополнения или объяснения?..

В конце утренних молитв есть прекрасная по мыслям, глубокая по чувству покаяния и художественная по построению и стилю «Песнь полунощная ко Пресвятой Богородице». Пользуюсь этим обстоятельством, чтобы сказать несколько слов о нощной молитве*.(*Здесь текст рукописи обрывается. — Прим, составителя.)

...Далее следуют по порядку молитвы перед обедом и после обеда. Не мешает их привести полностью, чтобы дать, по крайней мере, хоть понятие о них, ибо в настоящее время не только в гостях, но и дома-то садятся люди за стол, не перекрестясь5.

Перед обедом полагается читать: «Отче наш», «Слава и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), «Благослови». Настоятель или священник, благословляя

пищу, произносит: «Христе Боже, благослови ястие и питие рабом Твоим, яко свят еси всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Миряне, конечно, эту последнюю молитву не произносят.

После обеда христианин произносит следующее благодарение своему Создателю и Подателю всяческих:

«Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им, прииди к нам и спаси нас». «Господи, помилуй» (трижды). Если налицо есть иерей, то он заключает возгласом: «Благословен Бог, милуяй и питаяй нас от Своих богатых даров, Своею благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Мирянам можно возгласы священника, по принятому в других случаях обычаю, заменять словами: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь» или: «Молитв ради Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь» в первом случае <перед едой> и «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, спаси мя грешнаго» — во втором <после еды>.

Молитвы перед ужином и после оного иные.

Пред ужином молитвою служит 27-й стих 21-го псалма:

-162-

«Ядят убозии и насытятся, и восхвалят Господа взыскающии Его, жива будут сердца их в век века». «Слава и ныне». «Господи, помилуй» (трижды) и далее, как за обедом.

После ужина «Слава и ныне», затем:

«Бысть чрево Твое святая трапеза, имущая Небеснаго хлеба, Христа Бога нашего, от Него же всяк ядый не умирает, якоже рече всех, Богородительнице, Питатель»6.

После сего «Честнейшую», затем из псалма 91 стих 5 и из псалма 4 стихи 7-9:

«...возвеселил мя еси, Господи, в творении Твоем, и в делех руку Твоею возрадуюся... Знаменася на нас свет лица Твоего, Господи. Дал еси веселие в сердце моем: от плода пшеницы, вина и елеа своего умножишася. В мире вкупе усну и почию, яко Ты, Господи, единаго на уповании вселил мя еси».

«Слава и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), «Благослови».

Священник: «С нами Бог, Своею благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Наконец, имея намерение лечь спать на ночь, христианин читает молитвы на сон грядущим, положенные тем, которые идут ко сну. Насколько важнее и содержание, и глубина мыслей, и сила страшных слов в этих молитвах в сравнении со всеми предыдущими, и само время и обстоятельства суток, видно из того, что молитвы эти обставляются еще более серьезными условиями поведения, а монашествующие обязываются выслушивать их с непокрытой головой.

В начале этих молитв сказано, что их должно читать «со вниманием и умилением». Последнее новое качество и условие будут особенно понятны, когда мы проследим, как нарастает чувство страха Божия и трепета за неизвестное будущее у верующего к концу молитв и как оно разряжается наконец плачевным воплем в заключительной молитве св. Иоанна Дамаскина: «Владыко

Человеколюбче, не ужели мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит» и прочее . Причем драматизация момента увеличивается еще более повелением Устава произносить эту молитву, указывая рукою на свою постель...

Когда все молитвы будут прочитаны, христианин должен «поцеловать крест свой, и перекрестить крестом место -163-

свое от главы и до ног, такожде и от всех стран» с молитвою Честному Кресту: «Да воскреснет Бог...»

Но и это еще не все. Церковь предписывает своему чаду, прежде чем заснуть, перебрать в мыслях весь предшествующий день. Наконец уж благословляет уснуть, с крестом и мыслию о дне Судном, на котором как-то еще ему предстоит оправдаться...

II. Общественные молитвы. Надо бы перейти к разбору более сложных молитв общественных. Но вопрос этот слишком разносторонен, объемист и важен, чтобы можно было ограничиться здесь несколькими строчками. Правда, предметы литургики не входят, собственно, в план и цели моей работы, однако нельзя и совсем оставить спасающихся в неведении относительно этой важной отрасли православно-церковной жизни — разумею богослужения. Ибо разумное усвоение основ последнего помогает и самому спасению. Слишком специальные и очень подробные сведения нам не нужны. <...>

III. Иисусова молитва. Совершенно особняком от всех вышеуказанных видов молитвы стоит «Иисусова молитва», ибо для нее не определены конкретное время и место, но ее всегда творят истинные подвижники.

Под вышеуказанным наименованием понимается обычно молитвенное воззвание к Господу Иисусу Христу следующими словами: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного (-ую). Иногда произносят ее и в сокращенном виде. Преп. Серафим Саровский вносил еще следующее разнообразие и дополнение в ее творение.

«Истинно решившиеся служить Господу Богу, — учит великий светильник земли Русской, — должны упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве ко Иисусу Христу, говоря умом: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. В часы же послеобеденные можно говорить сию молитву так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы, помилуй мя грешного. Или же прибегать собственно ко Пресвятой Богородице, моляся: Пресвятая

Богородице, спаси нас, или говорить поздравление ангельское: Богородице Дево, радуйся»9.

Прочие отцы творили еще и иные молитвы и учили тому других. До сих пор наиболее знаменитые из этих молитв, принадлежащие знаменитым отцам, оставались у нас в ежедневном обиходе.

-164-

Так, в молитвах на сон грядущим помещены в средине 24 молитовки св. Иоанна Златоуста, по числу часов дня и ночи, а в конце — молитва св. Иоанникия Великого: «Упование мое — Отец, прибежище мое — Сын, покров мой — Дух Святый. Троица Святая, слава Тебе!» Только мы теперь эти молитвы не часто повторяем (не говорю уже непрестанно), а раз в сутки. Но, конечно, не таково их первоначальное назначение.

Так как самая молитва не есть какое-нибудь заклинание (Бога или бесов — все равно, как думают последователи некоторых мистических иностранных и русских толков) и не слова сами по себе, хотя бы и божественные, производят в душе человека и в окружающем невидимом и видимом мире изменения, а вера и теплое чувство со стороны человека и всемогущая благодать — со стороны Бога, то в конце концов все равно какой молитвой, то есть какими словами, молиться, лишь бы вышеуказанные качества были при ней10.

Имя Божие — не Бог, но по вере нашей, действительно, привлекает к нам Бога. А иначе, зачем нужен и труд, чтобы, как выражаются, приобрести молитву? И какая разница была бы между совершенным, святым человеком и только что начавшим проходить молитву грешником? И тот и другой произносят ее устами одинаково, а однако у одного при этом Сам Дух Святой ее движет и присутствует в человеке (Рим. 8, 9, 26), а у другого едва ли не происходит только известное число колебаний воздуха или вибраций гортанных мускулов. Итак, если мы произносим устами имя Божие, не значит еще, что обладаем и Самим Богом, и, следовательно, безумно и даже богохульно и думать, что механическое воспроизведение слов (а механическим оно всегда будет без благодати, хотя бы в наличии находилось и умиление, и слезы, и теплота сердечная)11 делает страстного богоносцем. Худшей прелести трудно представить. Где Бог, там присутствие Его не может остаться незамеченным, а здесь, при таком понимании дела, и Бог Сам, всем Своим Существом и Бытием присутствует якобы в словах (яснее скажу, в именах Божиих) молитвы, а человек точно не замечает этого, не становится лучше, а приходит в

гордость, в любопрение, страстное, гневное раздражение и тому подобные

12

состояния! Странный результат от присутствия Божьего. Но из-за присутствия диавола он понятен...

Итак, повторяю, все равно, как бы ни молиться, лишь бы -165-

результат благодатный был. Однако святые отцы опытом дознали, что для большинства людей и особенно для немощных и слабых не всякая, без разбору принятая, молитва полезна. Не от нее вред, а от самого человека. Гораздо полезнее ему выбрать какую-нибудь одну определенную и ею заниматься. Разнообразие может быть допущено, но только в самом малом. И вот установилась и привилась, как наиболее содержательная, Иисусова молитва. В ней есть где и уму богословию поучиться («Иисусе Христе», «Сыне Божий»), есть где и сердцу выплакать свое чувство покаяния и просьбу о помощи («помилуй») и снизойти в бездну смирения («грешнаго»).

Молитва Иисусова не есть принадлежность исключительно монахов, но может читаться и мирянами. Простой народ, вообще понимающий и переживающий сердцем христианство глубже, чем интеллигенция, и в этом делании превзошел ее. По крайней мере, среди старцев и стариц из мирян нетрудно заметить творение сей молитвы, а среди интеллигенции и понятия о ней не сыщешь. Я говорю, понятно, про основную массу.

«Как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно, — говорил некогда св. апостол Павел, — я и тому радуюсь и буду радоваться» (Флп. 1, 18).

По этой же причине и не допытываясь конкретно, как именно обстояло дело, и я привожу сейчас некое свидетельство из времен крепостного права о делании Иисусовой молитвы в доме одного помещика: «У одного из бар, у Головина, слуги

должны были все делать, творя молитву Иисусову. Перед отходом его ко сну эту молитву читали внутри дома, а извне на нее другие слуги отвечали: "Аминь", и с этим словом начинали запирать ставни»13.