Таинственный механизм эволюции

Таинственный механизм эволюции

В ответ на нападки креационистов на эволюцию эволюционисты постоянно заверяют о верности эволюции, причитая: «Хотя мы можем расходиться во мнениях о механизме эволюции, мы все соглашаемся с фактом эволюции». «Мы», разумеется, это научно-образовательный истеблишмент. Большинство американцев, согласно опросу Гэллопа, проведенному в 1979 году, не верит в эволюцию, несмотря на то, что им внушали во время учебы верить в нее, и вопреки тому, что почти ежедневно они подвергаются обработке со стороны влиятельных средств массовой информации, заверяющих их в реальности эволюции. Сейчас уже тысячи ученых отвергают эволюцию и становятся креационистами, хотя большинство из них, подобно мне, были индоктринированы эволюцией и в прошлом верили в нее.

Если бы было очевидно, что эволюция — реальный факт, можно было бы описать механизм ее действия. Если этого нет, то по крайней мере должны существовать какие-то научные доказательства эволюции. Но единственно реальным свидетельством является, видимо, вера в нее большинства интеллектуалов. «Ученые не могут ошибаться», — таков был заключительный выстрел, которым один пастор однажды заключил нашу дискуссию о предмете, тем самым убедив меня, что пришло время отказаться от членства в этой церкви. Если бы действительно были какие-нибудь реальные научные доказательства реальной эволюции, они, наверняка, были бы уже представлены. Вместо этого идут споры о механизмах, и делаются попытки объяснить отсутствие свидетельств.

Пробелы в летописи окаменелостей

Одним из наиболее обескураживающих факторов, свидетельствующих против эволюции, является полное отсутствие истинных промежуточных форм, содержащих переходные структуры в предполагаемой летописи окаменелостей эволюционной «истории» жизни.

«Недостающая связь между человеком и обезьянами, отсутствие которой успокаивало религиозных фундаменталистов со времен Дарвина, это просто наиболее эффективный пробел из целой плеяды призрачных существ. В летописях окаменелостей недостающие связи стали правилом» («Человек: хитрая случайность?» «Ньюсуик»; 3 ноября 1980 года, с. 95).

Так начинается сенсационная статья, сообщающая о примечательной конференции, состоявшейся в октябре 1980 года в Чикаго в полевом музее естественной истории, в которой приняли участие «160 ведущих мировых палеонтологов, анатомов, эволюционных генетиков и биологов». Конференция сконцентрировалась вокруг усиливающегося отхода от классического неодарвинизма (постепенная эволюция путем накопления полезных случайных мутаций с помощью естественного отбора) в пользу так называемой теории «прерывистого равновесия», согласно которой «макроэволюция» происходит квантовыми прыжками, не оставляя промежуточных окаменелостей, которые свидетельствовали бы о переходных стадиях.

Учитывая тот факт, что научные креационисты завоевали за последние годы большую популярность среди населения, ссылаясь на крупные пробелы в окаменелостях для поддержки креационистской модели происхождения, участники симпозиума утверждали, что они не креационисты и что «эволюция ~ это свершившийся факт», хотя немногие смогли согласиться с тем, как происходит эволюция или указать на какую-нибудь переходную стадию, которая появляется, когда эволюция вдруг возникает!

В ведущем журнале «Сайенс» один автор заметил, что это собрание было вероятно «одной из важнейших конференций по эволюционной биологии за более чем тридцатилетний период» (Роджер Льюин «Эволюционная теория под огнем», 21 ноября 1980 года, с. 883). Американская ассоциация содействия развитию науки выступила с официальным заявлением:

«Центральный вопрос на конференции в Чикаго заключался в том, могут ли механизмы, определяющие микроэволюции, быть экстраполированы для объяснения феномена макроэволюции. Под угрозой подрыва позиций некоторых присутствовавших на конференции людей ответ может быть дан один: «Не могут»".

Таким образом, не существует механизмов, показывающих реальную эволюцию в действии, и нет переходных окаменелостей, свидетельствующих, что она вообще когда-либо имела место.

Эволюционный стаз и прерывистое равновесие

Поэтому одним из наиболее примечательных аспектов теории эволюции является ее собственная продолжающаяся эволюция! Можно было бы рассчитывать на то, что после почти 150 лет интенсивного изучения предполагаемых эволюционных механизмов, мы наконец-то должны знать, как они работают. Но дело в том, что эволюция сейчас не лучше понята, чем во времена Чарлза Дарвина. Эволюционисты шумят (и я думаю, слишком много!), что знают, что эволюция истинна, но должны к своему стыду вновь признать, что по-прежнему не понимают ее механизмов.

Последняя идея заключается в стазе, то есть стабильности, «состоянии покоя». Палеонтолог Стивен М. Стэнли (Университет Джона Гопкинса) пишет:

«Летопись [окаменелостей] свидетельствует, что виды обычно выживают в сотнях тысяч поколений или даже миллионах или более, практически не изменяясь. Видимо, приходится делать вывод, что эволюционные процессы в большинстве случаев проходят быстро, когда виды возникают путем эволюционного расхождения небольших популяций от своих родителей. После своего возникновения большинство видов проходят незначительную эволюцию, прежде чем исчезнуть» («Новое эволюционное расписание, окаменелости, гены и происхождение видов», «Бейсик букс инк», 1981 год, предисловие).

Такого же мнения придерживается геолог Гарвардского университета Стивен Джей Гоулд:

«Таким образом, согласно нашей модели «прерывистого равновесия», эволюция концентрируется в случаях видообразований, а успешное видообразование — редкий случай, прерывающий стаз больших популяций, которые не претерпевают серьезных изменений в течение миллионов лет своего существования» («Возникает ли новая общая теория эволюции?» «Палеобайолоджи», т. 6, № 1, 1980 год, с, 125).

Действительно, занимательная мысль. Эволюция, которая означает «изменения», характеризуется главным образом стазом, который означает «без перемен»! Прерывистость, которая производит новые виды, происходит так быстро и так редко, что за ней невозможно уследить. Поскольку мы не можем наблюдать эволюцию в действии, предполагается, что она происходит очень быстро, когда мы не смотрим. Не удивительно, что так трудно понять механизм действия эволюции!

Где свидетельства окаменелостей?

В течение многих лет эволюционисты указывали на свидетельства окаменелостей как на основное «доказательство» эволюции, ссылаясь на них как на действительное историческое доказательство эволюционного развития, происходящего якобы в течение длительных геологических периодов. Однако несколько позже в ходе дебатов, на семинарах и в литературе Института креационных исследований, а также из трудов других креационистов стало широко известно, что не существует буквально никаких промежуточных переходных форм среди миллиардов зафиксированных окаменелостей. Даже эволюционисты теперь подтверждают это, и новая теория «прерывистого равновесия» и «обнадеживающегр чудовища» заменяют традиционный дарвинизм в качестве общепринятого современного эволюционного мировоззрения.

Таким образом, для свидетельств окаменелостей наступили тяжелые времена. Теперь эволюционисты объявляют, что это не настоящие свидетельства эволюции!

«В любом случае, ни один истинный эволюционист, будь он приверженец постепенности или прерывистости, не использует летопись окаменелостей в подтверждение теории эволюции в противовес специальному сотворению» (Марк Ридли, «Кто сомневается в эволюции»? «Ныо сайентист», 25 июня 1981 года, с. 831).

Когда отвергаются «доказательства», предъявляемые окаменелостями, больше не существует свидетельств эволюции, которые затрагивают огромные временные измерения и поэтому могут быть лишь косвенными. В течение нескольких тысячелетий наблюдений никто еще не наблюдал ни одного случая реальной эволюции; поэтому все «свидетельства» базируются на суждениях по аналогии. Профессор Ридли из отдела зоологии Оксфордского университета заявил, что для эволюции остается только три вида реальных свидетельств:

«Аргументы черпаются из обозреваемой эволюции видов, из биогеографии и из иерархической структуры таксономии» (там же).

Но это вообще не доказательства! То, что новые вариации или даже «виды» могут быть сформированы путем отбора вариантов, признается всеми креационистами как заготовка Творца, позволяющая сотворенным «видам» выжить и адаптироваться к изменяющейся среде. Наблюдаемые географические изменения в отдельных признаках растений и животных просто иллюстрируют эту божественную гарантию. Новые варианты мотыльков или вьюрковых птиц могут появиться таким путем, но не может появиться новый вид, о чем свидетельствует практика.

Что же касается «иерархической структуры» таксономии (то есть порядка классификации организмов в виды, роды и т.п.), то сам Ридли признает, что «возможно классифицировать любой комплект объектов в иерархию», так что система таксономической классификации — «не аргумент для эволюции». Однако он полагает, что «если все виды были сотворены раздельно, нет причин, почему они должны были быть сотворены с одинаковым генетическим кодом (там же, с. 833).

Креационисты поражены таким заявлением! Они могли бы просто ответить на это: «А почему бы нет?» Генетический код — невероятно сложная и отлично действующая система. Как мы уже видели, он не мог возникнуть случайно. Он ясно свидетельствует о глубине творческой предусмотрительности и планирования. Теперь получается, что это — «доказательства» эволюции! Не удивительно, что так много людей переходят в наши дни на позиции креационизма.

Что касается других «сходств», будь то в сравнительной анатомии, сравнительной эмбриологии, сравнительной физиологии, сравнительной биохимии и любых других науках, то очевидно, что они лучше свидетельствуют о сотворении общим Творцом, чем о возникновении от общего предка. Фактически само изучение первоначально стали проводить креационисты, особенно Линней, который называл это «мыслить мыслями Бога вслед за Ним». Д-р Колин Паттерсон недавно напомнил своим коллегам-эволюционистам об этом важном факте:

«Линней и его преемники признали роды, семьи и другие категории на основе сходства в структуре и верили, что каждая группа имеет черты, которые составляют их суть, или идеальный план, возникающий в уме Творца. Сравнительная анатомия развилась как средство поиска этих идеальных планов» («Кладистика» и классификация», «Нью сайентист», 25 марта 1982 года, с. 303). Паттерсон является руководителем отдела палеонтологии британского Музея естественной истории. Относительно новая наука кладистика, которая была предметом его статьи, это количественная попытка классифицировать организмы без ссылки в их предполагаемую эволюционную историю на основе сходства между ними. Она доказала свою высокую эффективность, но вызвала резкую критику со стороны многих эволюционистов-доктринеров.

Свидетельства на основе дефектов

Эволюционная мысль делает в наше время еще более странные зигзаги. Изобретательный эволюционист-марксист из Гарварда Стивен Джей Гоулд обнаружил наконец научное «доказательство» эволюции.

В течение сотен и более лет замечательная приспособляемость организмов к окружающей среде считалась сильным показателем эффективности «естественного отбора». Предполагаемый отбор благоприятных признаков путем случайных положительных мутаций является основой дарвинизма и особенно неодарвинизма и длительное время считается большинством эволюционистов основным механизмом, с помощью которого возникают новые виды. Фактически причиной успеха Дарвина было прежде всего то, что его теория, казалось, обеспечивала механизм объяснения очевидных свидетельств замысла в природе. Замечательные связи растений и животных друг с другом и окружающей средой часто представляются с помощью сочных эпитетов в качестве доказательства чудесной эффективности естественного отбора. Фактически же, как признают многие появившиеся за последнее время эволюционисты, сама концепция естественного отбора как фактора эволюции является тавтологией. Организмы, которые «выживают», являются наиболее приспособленными уже самим фактом выживания.

Креационисты же, разумеется, всегда считали, что поскольку естественный отбор — действительный процесс, который служит для ликвидации приспособленных организмов, он никогда не мог бы создать сложных, прекрасно адаптированных к жизни организмов, которых мы находим в живом мире. Стивен Джей Гоулд недавно признал, что Уильям Пали, великий христианский защитник замысла сотворения и «естественной теологии», обучал этому виду естественного отбора еще за полвека до Дарвина («Сайенс», 23 апреля 1982 года, с. 386). Креационисты убедительно аргументируют, что сложные адаптации — свидетельство креационного замысла, а не случайных вариантов, и даже Гоулд признал это. Британский ученый Джереми Черфас недавно повторил тезис Гоулда:

«Фактически, как признал Дарвин, совершенный Творец мог создать совершенные адаптации. Все будет соответствовать, потому что все было задумано для соответствия» («Нью сайентист», 17 мая 1984 года, с. 29).

Однако это признание отнюдь не означает, что Гоулд или Черфас или их приятели-эволюционисты действительно поверили в креационный замысел. Просто они решили, что адаптации в конце концов не доказывают эволюцию.

«Естественный отбор обнаруживает несовершенные адаптации, потому что именно эти несовершенства показывают нам, что у структуры есть история. Если бы не было несовершенств, не было бы исторического свидетельства, и поэтому естественный отбор не дает предпочтения эволюции над сотворением» (там же).

Удивительное признание. Основное свидетельство против сотворения и за эволюцию состоит в том, что естественный отбор не срабатывает! Если бы не было «несовершенных» структур в природе, доказательства были бы в пользу сотворения. Не удивительно, что эволюция навязывается властью и претенциозностью, а не разумом, раз это ее единственное реальное свидетельство.

По сути этот аргумент от несовершенств — лишь новая морщина на старом дискредитированном аргументе о рудиментарных органах. Это структуры, которые атрофировались из когда-то полезных структур и превратились в бесполезные исчезающие органы. С. Р. Скэддинг из зоологического отделения Гельфского университета отмечает:

«Хеккель разъясняет, почему такого рода аргумент был так важен для ранних эволюционных биологов… Трудно было объяснить не функционирующие структуры на базе специального сотворения, не обвиняя Творца в отсутствии мастерства в замысле» («Эволюшнри твори», Май 1981 года, с. 174).

В действительности же в природе, вероятно, не существует действительно рудиментарных органов и несовершенных адаптации. Скэддинг указывает, что в прошлом в список были включены почти сто таких органов у человека, а теперь он сократился почти до нуля (там же, с. 175). То же самое может быть продемонстрировано и с большинством предполагаемых «несовершенств» Гоулда. Но даже если действительно существуют какие-либо исчезающие органы или несовершенства, они будут свидетельствовать лишь о дегенерации, а не эволюции. Более того, как замечает Скэддинг, такого рода «аргумент скорее теологический, чем научный, так как он основан на предполагаемой природе Создателя» (с. 174). Фактически же может быть выдвинут серьезный теологический аргумент, признающий, что в мире будет существовать несовершенство, потому что в мире существует грех, заставляющий «всю тварь» мучиться от боли (Рим. 5:12, 8:20-22).

Таким образом, приводящиеся в наше время аргументы, которые указывают на несовершенство в природе в качестве свидетельства эволюции — несерьезные аргументы, как с научной, так и с теологической точки зрения, и христиане не должны быть запуганы ими.