ЖЕНЩИНА В МИРЕ И В ЦЕРКВИ

ЖЕНЩИНА В МИРЕ И В ЦЕРКВИ

Интервью, взятое Пилар Сальседо, опубликованное в Telva (Мадрид) 1.02.1968 и перепечатанное в Mundo Cristiano (Мадрид) 1.03.1968.

Отец, женщина все больше участвует в общественной жизни, тогда как до сих пор она ограничивалась почти только домом и семьей. Что Вы об этом думаете? Какими основными свойствами должны, на Ваш взгляд, обладать женщины, чтобы успешно выполнять порученную им миссию?

Прежде всего, мне кажется, не нужно противопоставлять друг другу названные вами сферы действия. Как и у мужчин, хотя с особыми оттенками, очаг и семья всегда будут занимать у женщин главное место. Само собой разумеется, что семейная жизнь предполагает дела, важные для людей вообще, и для христиан — в частности. Однако это не исключает других, профессиональных занятий (домоводство — тоже профессия) во всех благородных делах и сферах, какие только есть в обществе. Понятно, что хотят сказать, ставя эту проблему; но, по-моему, подчеркнуто и последовательно противопоставляя семью и работу с тем ли, с иным ли предпочтением, мы быстро придем к социальной ошибке, которая гораздо опаснее той, которую хотим исправить.

Даже в личном плане нельзя односторонне утверждать, что женщина достигает совершенства только вне дома, словно время, потраченное на семью, она у себя крадет, не давая развиваться личности. Для женщины всегда самой важной останется семья. Заботясь о муже и о детях, а в более общих понятиях — создавая вокруг себя душеполезный и уютный мир, женщина выполняет то, в чем без нее не обойдешься, и тем самым может достигнуть личного совершенства.

Как я сейчас говорил, это не противоречит общественным и даже политическим занятиям. Женщина как личность может много дать и в этих сферах, всегда прибавляя что-то особое, женское, причем — в той мере, в какой она и лично, и профессионально подготовлена к такому труду. Естественно, и семья, и общество нуждается в ее вкладе, который ни в коей мере нельзя назвать второстепенным.

Развитие, зрелость, эмансипация женщины — совсем не претензия на тождество, на полное сходство с мужчиной и не подражание мужскому образу действий. Если понимать их так, женщина не обретет, но утратит, не потому, что она лучше или хуже мужчины, а потому, что она — другая. Надо признать юридически, и в гражданском, и в церковном праве, что можно и должно говорить о равноправии полов, поскольку женщина точно так же как мужчина наделена достоинством личности; и мужчина, и женщина — дети Божии. Однако вне этого, основного равенства каждый из них должен достигать того, что ему или ей присуще, и в этом смысле эмансипация — просто реальная возможность полностью развить свои дары и особенности. У мужчин они одни, у женщин — другие. Равенство перед законом, правовое равенство возможностей не отменяет, но предполагает и развивает эти различия, идущие только на пользу.

Женщина призвана к тому, чтобы вносить в семью, общество, Церковь что-то свое, специфически женское — тонкость, нежность, неисчерпаемую щедрость, любовь к конкретному, остроту ума, чутье, глубокую и чистую набожность, немыслимую стойкость. Нельзя претендовать на истинную женственность, не замечая всей красоты этих незаменимых даров и не приобщая их к своей собственной жизни.

Чтобы выполнить эту миссию, женщина должна развивать свою личность, а не увлекаться подражанием, которое, чаще всего, поставит ее ниже мужчины и помешает раскрыть свои, самые удивительные особенности. Если личность развивается правильно, искренне, самобытно, женщина сможет хорошо выполнить свою миссию, какой бы та ни была. Жизнь ее и труд будут поистине полными, плодотворными, осмысленными, проводит ли она день в служении мужу и детям или, отказавшись от брака по какой-нибудь высокой причине, отдает все силы другой работе. На своем пути, сохраняя верность человеческому и божественному призванию, она может осуществить и действительно осуществляет всю полноту своего женского естества. Не надо забывать, что Дева Мария, Матерь Божья и Мать всех людей — не только образец, но и доказательство той трансцендентной ценности, которой может достигнуть неяркая с виду жизнь.

Однако бывает и так, что женщина не уверена, нашла ли она свое место и призвание. Нередко она работает вне дома, не справляясь с домашними обязанностями, или служит семье, ощущая, что это ограничивает ее возможности. Что сказали бы Вы женщинам, страдающим от таких противоречий?

Чувства эти, вполне реальные, нередко порождены не столько внешними ограничениями, которые есть у всех, поскольку все мы — люди, сколько недостатком четких и ясных идеалов, которые определили бы и направили нашу жизнь, а то и неосознанной гордыней — мы хотели бы порой стать самыми лучшими в какой-то области или на каком-то уровне. Поскольку это невозможно, мы теряемся, расстраиваемся, падаем духом, даже впадаем в уныние или не знаем, чем же заняться — ведь на все нас не хватит, и не занимаемся толком ничем. Душа открыта зависти, воображение легко укрывается в фантазиях, отдаляясь от действительной жизни и усыпляя волю. Именно это я неоднократно называл мистикой типа «Ах, если бы!..», сводящейся к пустым мечтаниям и мнимым порывам духа — «Ах, если бы я не женился!», «…выбрал другое дело!», «…был здоровее!», «…был помоложе!», «…имел побольше времени!»

Средство (нелегкое, как все, что хоть чего-то стоит) тут одно: искать истинный центр человеческого бытия, иными словами — то, что расставит все по местам, придаст нашей жизни смысл и должный иерархический порядок. Если мы живем во Христе и центр этот — Он, мы открываем все значение доверенной нам миссии, обретаем человеческий идеал, который становится Божьим, видим новые горизонты, дарованные надеждой, и приходим к тому, чтобы охотно отдать не ту или другую сторону нашей деятельности, а всю свою жизнь. Как ни странно, именно это делает ее совершенной, совершенной в самом глубоком смысле слова.

В проблеме, которую вы находите у женщин, нет ничего специфически женского, многие мужчины испытывают то же самое. Корень здесь один — нет глубокого идеала, который открывается только в свете Божием.

Тем не менее, в любом случае надо применять и «малые средства», которые только кажутся банальными. Когда у нас много дел, надо распределить их, установить порядок, собрать себя. Многие трудности вызваны беспорядком, несобранностью. Некоторые женщины делают тысячу дел, и все у них спорится, потому что они властно внесли порядок в свой неподъемный труд. Они умеют заниматься конкретным делом, не блуждая мыслями в том, что им предстоит, или в том, что они могли бы сделать в прошлом. А вот другим это не удается, дела их захлестывают, и, вконец растерявшись, они не делают ничего.

Конечно, всегда у многих женщин будет одно занятие — вести дом. Это, поверьте, великое дело, оно стоит труда. Это — истинная, благородная профессия, которая дает возможность хорошо влиять не только на семью, но и на друзей, на знакомых, на всех, с кем имеешь дело; и требует она подчас больше, чем другие профессии. Не говорю уж о тех случаях, когда эти знания ставят на службу сотням людей в особых центрах, где воспитывают истинных женщин, которыми руководят по всему миру мои дочери из Opus Dei. Так становятся профессорами домашнего очага и, поверьте, приносят больше пользы, чем многие преподаватели университетов.

Простите, что говорю все о том же — в письмах, приходящих в редакцию, некоторые многодетные матери жалуются на то, что роль их сведена к деторождению. Они чувствуют огромную неудовлетворенность тем, что не могут посвятить жизнь чему-нибудь другому — профессиональной работе, культуре, общественной деятельности. Что бы Вы им посоветовали?

Нет, вы посудите — что такое «общественная деятельность», если ты не отдаешь себя другим, не служишь им, не жертвуешь собой, не способствуешь общему благу? То, что делает женщина у себя дома, само по себе идет на пользу обществу, а кроме того, легко обретает б?льшие масштабы.

Представьте себе, что семья очень большая; тогда труд матери можно сравнить с трудом профессиональных учительниц и воспитателей, и нередко выигрыш будет в ее пользу. Преподавателю удается едва ли не за всю свою жизнь в большей или меньшей мере сформировать несколько мальчиков или девочек. Мать формирует детей на гораздо большей глубине, в самом важном и основном, и может сделать так, чтобы они, в свою очередь, формировали других людей, образуя непрерывную цепь ответственности и добродетели.

В этой сфере, как и в других, нетрудно поддаться чисто количественным критериям. Тогда мы решим, что труд преподавателя, через чей класс проходят тысячи детей, или писателя, который обращается к тысячам читателей, лучше иных видов работы. Пусть так; но сколько человек действительно сформируют преподаватель и писатель? Мать печется о трех, пяти, десяти детях и может сделать из них произведение искусства, истинное чудо образованности, уравновешенности, отзывчивости, христианского подхода к жизни, благодаря чему сами они будут счастливы и многих осчастливят.

С другой стороны, естественно, чтобы дети помогали по дому. Если мать этого добилась, у нее останется время на то, чтобы с пользой развивать свои склонности и дарования, обогащая тем самым культуру. К счастью, в наши дни хватает технических средств, которые, как вы хорошо знаете, очень облегчают домашний труд, если использовать их с толком. Здесь, как и всюду, дело решают личные свойства: у некоторых женщин есть стиральная машина самой новой модели, а с бельем у них хуже, чем у тех, кто стирает вручную. Техника полезна лишь тогда, когда ее умеют использовать.

Я знаю немало замужних и многодетных женщин, которые прекрасно ведут дом и, кроме того, находят время для других сфер апостольской деятельности, подобно раннехристианской чете, Акиле и Прискиле. Оба трудились и дома, и «на службе», а к тому же очень хорошо помогали апостолу Павлу, скажем — словом и примером привели ко Христу Аполлоса, который стал великим проповедником рождающейся Церкви. Как я уже говорил, большую часть ограничений можно преодолеть, если действительно хочешь, не в ущерб какому-либо долгу. Ведь времени хватит и на то, чтобы умело вести дом, и на то, чтобы отдавать себя ближним, и на то, чтобы повышать свой — и чужой — культурный уровень, словом — на многое.

Вы затронули мимоходом участие женщины в общественной жизни, в политике. Теперь в Испании предпринимаются важные шаги, связанные с этим. Что именно, на ваш взгляд, должны делать на этом поприще именно женщины?

Участие женщины во всей общественной жизни вполне логично и положительно; оно входит в то более широкое явление, о котором я говорил. Современное, демократическое общество должно признать за женщиной право участвовать в политической жизни и создавать благоприятные условия для всех, кто пожелает этим заняться.

Женщина, которая хочет активно предаться общественным делам, должна получить соответствующую подготовку, чтобы роль ее в жизни общества была плодотворной и ответственной. Всякий профессиональный труд требует обучения, а потом — постоянных усилий, чтобы соответствовать новым обстоятельствам. На тех, кто стремится занять руководящие посты в обществе, лежит неоспоримейший долг, они должны осознать, что призваны к важнейшей деятельности, от которой зависит всеобщее благо.

Женщине, получившей достаточную подготовку, должны быть открыты все области и все уровни общественной жизни. В этом смысле нельзя указать особые, исключительно женские занятия. Как я уже говорил, особую окраску придают здесь не дело и не тот или иной пост, а самый способ работы, особые женские свойства, помогающие решать и даже ставить проблемы.

В силу своих естественных даров, женщина может во многом обогатить жизнь общества. Это бросается в глаза, если мы посмотрим на широкую область социального и семейного законодательства. Женские качества гарантируют как можно лучше глубокое почтение к истинно человеческим и христианским ценностям, а кроме того обеспечат меры, которые так или иначе отразятся на семейной жизни, на образовании и на будущем юношества.

Я только что сказал о том, как важны христианские ценности, когда речь идет о решении семейных и общественных проблем, и хочу подчеркнуть, что они насущны для всей жизни социума. Если женщина занимается политикой, христианская вера помогает ей, как, впрочем, и мужчине, ощутить поистине апостольскую ответственность, то есть понять, что она по-христиански служит обществу в целом. Речь не о том, чтобы представлять в политической жизни Церковь, и уж никак не о том, чтобы использовать Церковь для своей карьеры или своей партии. Напротив, в том-то и дело, чтобы самостоятельно формировать свои взгляды в тех мирских делах, о которых мы вправе судить свободно и лично отвечать за свои мысли и дела, непрестанно сверяясь со своей верой.

Прошлой осенью, в октябре, на мессе во время Ассамблеи друзей Наваррского университета, нас очень тронуло, как Вы говорили в проповеди о человеческой любви. Многие читательницы писали нам о том, как это на них подействовало. Не скажете ли Вы, какие ценности особенно важны для христианского брака?

Скажу о том, что хорошо знаю, поскольку много лет, во многих странах сталкивался с этим как пастырь. Большей частью члены Opus Dei — люди, живущие в браке, так что человеческая любовь и супружеские обязанности входят в их божественное призвание. Opus Dei сделал брак Божьим путем, призванием; это отражается на личном освящении и на апостольской миссии. Почти сорок лет я проповедую, что брак — призвание. Сколько сияющих глаз видел я, когда люди, когда-то думавшие, что несовместимы вверенность Богу и чистая, высокая любовь к мужу или жене, слышали, что брак — божественный путь на земле!

Брак создан, чтобы те, кто в него вступает, освятились им и освящали через него других. Для этого супругам даруется особая благодать, которую дает таинство, установленное Христом. Призванные к браку находят в нем, Божьей милостью, все, что нужно для святости, то есть — для того, чтобы с каждым днем все больше уподобляться Спасителю и приводить к Нему тех, кто рядом.

Вот почему я с надеждой и нежностью думаю о христианских семьях, рожденных таинством брака. Они предоставляют светоносное свидетельство о великой Божьей тайне, sacramentum magnum (Еф 5:32) любовного союза между Христом и Его Церковью. Будем трудиться, чтобы эти христианские клеточки общества рождались и развивались в духе святости, понимая, что начальное таинство крещения уже препоручает всем христианам божественную миссию, которую каждый должен выполнить на своем пути.

Супругам-христианам надо помнить, что дело их — освящать себя, освящая ближних; что они призваны к апостольству, а начинается оно в семье, дома. Они должны понимать, что создание семьи, воспитание детей, христианское воздействие на социум, подобное излучению — дело сверхъестественное. От того, понимают ли они свою миссию, в немалой степени зависит их счастье, успешность их жизни.

Однако пусть они не забывают, что секрет супружеского счастья — не в мечтах и грезах, а в буднях. Он — в том, чтобы, возвращаясь домой, найти сокровенную радость очага, в ласковой дружбе с детьми, в повседневной общей работе, в благодушном отношении к трудностям, которые надо встречать со стойкостью спортсмена, да и в пользовании благами, которые дарует нам цивилизация, чтобы дом стал уютней, жизнь — проще, воспитание — действенней.

Тем, кто призван Богом к созданию дома и семьи, я постоянно говорю: любите друг друга, сохраняйте зачарованную влюбленность жениха и невесты. Жалкое же у вас представление о браке — идеале, таинстве, призвании, — если вам кажется, что любви конец, когда начались неизбежные хлопоты и сложности! Именно тогда и пускает корни настоящая привязанность. Бурным потокам домашних бед не сокрушить истинной любви, они только укрепляют таинство, благородно разделенное супругами. Как сказано в Писании, «большие воды» — физические и нравственные трудности — «не могут потушить любви» (Песн 8,7).

Мы знаем, что учение о браке как пути к святости не ново в Вашей проповеди. Уже в 1934 году, когда Вы написали «Духовные размышления», Вы настаивали на том, что в браке надо видеть призвание. Однако и в этой книге, и в «Пути» Вы пишете, кроме того, что супружество создано для рядовых воинов, а не для генерального штаба Христова. Не объясните ли Вы, как согласуются эти стороны вопроса?

Ни дух, ни жизнь Opus Dei никогда не препятствовали тому, чтобы их согласовывать. Кроме того, надо помнить, что особая ценность целибата, обусловленная духовными причинами, — не мое богословское мнение, а вероучение Церкви.

Когда лет тридцать назад я писал эти фразы, в повседневной практике католических священников стремилось побудить молодых людей к поискам совершенства путем признания сверхъестественной ценности одного безбрачия, оставляя в тени ценность христианского брака, другой дороги к святости.

Как правило, в учебных заведениях юношей и девушек воспитывали не так, чтобы они по достоинству ценили добродетели брака. Да и теперь нередко бывает, что духовные упражнения, предлагаемые ученикам в самом конце курса, скорее ориентированы на монашеское призвание, чем на вполне возможное призвание к супружеской жизни. Есть и люди (хотя их все меньше), которые не ценят семейной жизни и внушают ученикам, что Церковь ее просто терпит, словно созидание очага не позволяет всерьез стремиться к святости.

Мы в Opus Dei всегда учили иначе и, ничуть не затемняя ни причин, ни всей высоты апостольского безбрачия, указывали, что и брак — это Божий путь на земле.

Меня не пугает человеческая любовь моих родителей, которой Господь воспользовался, чтобы даровать мне жизнь. Я благословляю ее обеими руками. Супруги не только совершают таинство брака, они — его материя, подобно тому, как хлеб и вино — материя Евхаристии. Поэтому мне очень нравятся все песни о чистой любви мужчины и женщины; ведь они для меня — песни о человеческой любви, обращенные к Богу. Кроме того, я твержу, что люди, призванные к апостольскому безбрачию — не «холостяки», ничего не смыслящие в любви и не ценящие ее. Напротив, их жизни может объяснить и оправдать только реальность той Любви (мне хочется написать это слово с большой буквы), в которой — самая суть всякого христианского призвания.

Между тем, чтобы высоко ценить брачное призвание, и тем, чтобы понимать особую ценность безбрачия «ради Царства Небесного» (Мф 19,12), противоречия нет. Я убежден, что любой христианин прекрасно понимает, как и почему это вполне совместимо, если он знает, принимает, любит учение Церкви и знает, принимает, любит свое личное призвание. Другими словами, если он верит в Бога и живет этой верой.

Когда я писал, что супружество создано для рядовых воинов, я просто описывал то, что всегда бывало. Вы знаете, что епископов, которые, надо сказать, составляют коллегию, возглавляемую Папой и управляющую всей Церковью, выбирают из числа безбрачных. Так обстоит дело даже в восточных церквях, где священники могут жениться. Нетрудно понять и принять, что неженатый человек свободней и духом, и действием, а потому может полностью посвятить свою жизнь апостольскому делу, даже если он не священник. Это не значит, что женатые миряне не могут прекрасно выполнять самые ответственные апостольские миссии. Просто есть разные роли, разные призвания и разная ответственность.

Сравнение мое значило одно: в армии рядовые воины так же нужны, как генеральный штаб, а порой проявляют больше отваги и обретают большую славу. Словом, есть разные занятия, все они важны и достойны. Здесь нам важно только то, как соотносится каждое из них с личным призванием. Самое лучшее для каждого человека — просто следовать воле Божьей.

Поэтому христианин, который освящается в браке и осознает все величие своего призвания, непременно, почти невольно почитает и любит тех, кто призван к апостольскому безбрачию. Когда кто-нибудь из его детей, благодатью Божьей, выбирает этот путь, он искренне радуется и еще больше ценит свое, брачное призвание, которое дало возможность предложить Христу, Которого любят превыше всего и семейные, и безбрачные, плод любви человеческой.

Многие семейные пары не знают толком, сколько им иметь детей. Люди, в том числе — и священники, дают им разные советы. Что бы Вы посоветовали в таких случаях?

Те, кто так смущает чужую совесть, забыли, что жизнь священна, и заслужили горький упрек Господа слепцам, которые ведут слепых, или тем, кто сам не хочет войти в Царство Божие и других не пускает. Я не сужу об их мотивах и даже уверен, что многие дают такие советы из сострадания, стремясь разрешить сложную ситуацию, но, не скрою, этот разрушительный, во многих случаях, бесовский труд очень меня печалит. Такие советчики не учат добру, они искажают благое учение.

Слушая эти советы и рекомендации, супруги должны помнить: главное — знать, чего хочет Бог. Когда есть искренность, честность и хоть какое-то христианское воспитание, совесть поймет, в чем воля Божья, и в этом случае, и в других. Ведь иногда ищут совета, который потворствовал бы себялюбию, властно заглушающему голос души, и даже постоянно меняют советчиков, пока не найдут самого снисходительного. Кроме всего прочего, это — фарисейство, недостойное детей Божиих.

Совет другого христианина, особенно совет священника, связанный с нравственностью или верой, очень помогает понять и признать то, чего хочет от нас Бог в определенных обстоятельствах. Однако совет не исключает личной ответственности: в конце концов, должны решать мы сами, каждый из нас, и каждый ответит за это перед Богом.

Превыше всех частных советов — закон Божий, содержащийся в Священном Писании. С помощью Святого Духа его хранит и проповедует Учительство Церкви. Когда частные советы противоречат Слову Божьему, как учит ему Церковь, мы должны решительно их отвергнуть. Тому, кто достаточно тверд, поможет Бог Своей благодатью, подсказав, как поступить, и, если надо, сведет со священником, который сумеет провести душу чистыми, прямыми путями, хотя пути эти нередко окажутся трудными.

Духовное руководство надо направлять так, чтобы оно не создавало каких-то бесхребетных людей, которые просто исполняют то, что им скажут другие. Наоборот, оно должно формировать личность, способную к суждению. Суждение это, свой критерий предполагает зрелость, твердость убеждений, достаточное знакомство с христианским учением, духовную тонкость и развитую волю.

Очень важно, чтобы супруги ясно ощутили всю достойность своего призвания. Они должны знать, что призваны Богом постичь Божью любовь через любовь земную; что они избраны от века, чтобы сотрудничать с Богом и Его созидательной силой в продолжении рода, а после — в воспитании детей; что Бог просит их, наконец, доказать свое христианство, создавая очаг и семью.

Я не устану повторять, что супружество — Божий путь, великий и прекрасный. Как все в нас, он зримо проявляется в щедрости, в служении, в жертве; словом, в нашем ответе милости Божией. Эгоизм, в любых проявлениях, противоположен Божьей любви, которая должна царить в нашей жизни. Когда речь идет о браке и о количестве детей, прежде всего, надо учитывать именно это.

Некоторые женщины, у которых уже немало детей, не решаются сообщить родным и близким о том, что будет еще один ребенок. Они боятся, что их осудят те, кто думает: если есть «пилюля», многодетная семья устарела. Несомненно, в современных условиях нелегко содержать такую семью. Что Вы об этом скажете?

Я благословляю тех родителей, которые, с радостью принимая миссию, данную им Богом, имеют много детей, и призываю супружеские пары не поражать источники жизни. Пусть у них будет достаточно мужества и чуткости к запредельному, чтобы растить большую семью, если такова Божья воля.

Когда я хвалю многодетные семьи, я имею в виду не простое последствие чисто физиологических отношений, а попытку воплотить в жизнь христианские добродетели. В такой семье высоко ценят достоинство личности и знают, что, даря детей Богу, мы не только даем им естественную жизнь, но и собираемся их воспитывать. Родить ребенка — первое дело, но никак не последнее.

Иногда воля Божья, выраженная обычными способами, как раз в том, чтобы семья была небольшой. Но теории, которые делают ограничение рождаемости каким-то идеалом, всеобщим долгом или просто обязанностью, преступны. Они — ниже человека и несовместимы с христианством.

Тот, кто ссылается на «послесоборный дух», чтобы осудить многодетную семью, подменяет и искажает христианское учение. II Ватиканский Собор провозгласил: «Стоит особо упомянуть те семейные пары, выполняющие завет, данный им Богом, которые по взаимному и глубоко продуманному согласию принимают более многочисленное потомство, чтобы достойно его воспитать» (Конституция Gaudium et spes, 50). В обращении от 12 февраля 1966 года Павел VI говорил: «Завершившийся Второй Ватиканский Собор распространяет среди христианских супружеских пар благородное устремление увеличив???????????????????????????… Помните всегда, что распространение Царства Божия и возможность Церкви проникнуть в общество для его вечного и земного спасения, препоручено и вашей щедрости».

Главное — не количество детей само по себе. Семья становится хоть в какой-то мере христианской не потому, что в ней много детей; это еще не все. Главное — чистота и честность в семейной жизни. Настоящая взаимная любовь выходит за пределы данной пары, мужа и жены, и распространяется на свой естественный плод — детей. Эгоизм же, напротив, гасит любовь, в конце концов, низводит ее до простого удовлетворения инстинкта и разрушает отношения между родителями и детьми. Вряд ли ребенок будет чувствовать себя настоящим ребенком своих родителей, если сможет подумать, что он появился на свет против их воли — не от чистой любви, а по случайности или из-за ошибки в расчетах.

Я говорил, что само по себе число детей — не главное. Однако я ясно вижу, что нападки на многодетные семьи объясняются недостатком веры. Их породила атмосфера в обществе, которое не способно понять высоких побуждений и пытается скрыть эгоизм и постыдные дела под видом альтруизма. Приводят парадокс: в тех странах, где больше всего пропагандируют контроль над рождаемостью (откуда потом он навязывается другим странам) достигли самого высокого уровня жизни. Вероятно, довод этот можно было бы всерьез считать экономически и социально обоснованным, если бы он побудил отказаться хотя бы от части немалых благ, которыми в тех странах пользуются, ради других, неимущих людей. Трудно отогнать мысль о том, что на самом деле доводы основаны на гедонизме, тяге к политическому господству и демографическом неоколониализме.

Я не отметаю ни тех серьезных проблем, которые волнуют человечество, ни тех конкретных сложностей, которыми может столкнуться каждая конкретная семья. Я часто думаю о них с той отеческой заботой, которую обязан испытывать христианин и священник. Но на этих путях искать решения нельзя.

Я не понимаю католиков (среди них есть и священники), которые уже несколько лет назад со спокойной совестью советовали использовать противозачаточные таблетки для предохранения от беременности. Как никак, отметим с грустью, папские послания они знают! Обычно они с неправдоподобной легкостью ссылаются на то, что Папа, когда не говорит ex cathedra, — частное лицо, и может ошибаться. Так все-таки нельзя! Что за непомерная гордыня? Папа заблуждаться может, а они — нет.

Кроме того, они забывают, что Папа — не только частное лицо, мнение которого нельзя истолковывать по-своему, но и высший законодатель. В данном случае нынешний понтифик Павел VI однозначно сказал, что в таком деликатном деле необходимо и обязательно следовать остающимся в силе указаниям незабвенного и досточтимого Папы Пия XII, который разрешил в некоторых отдельных и очень критических случаях только некоторые естественные способы предохранения, а не пилюли. Таким образом, давая иной совет, мы оказываем грубое непослушание Святому Отцу в серьезном моральном вопросе.

Я бы мог написать толстую книгу о несчастьях, которые несет за собой использование противозачаточных средств: опустошение супружеской любви (муж и жена смотрят друг на друга не как супруги, а как сообщники), несчастье, неверность, духовное и душевное расстройство, бесчисленные обиды детей, утрата семейного мира. Но зачем ее писать? Можно просто подчиниться Папе. Если когда-нибудь он решит, что применение того или иного медицинского средства допустимо, я пересмотрю свои взгляды. Если бы это сказал Святой Отец, я, основываясь на папских решениях и принципах нравственного богословия, рассматривал бы в каждом конкретном случае очевидные опасности, о которых я уже говорил, и давал бы каждому совет, посоветовавшись со своей совестью.

При этом я помнил бы о том, что наш сегодняшний мир спасет не тот, кто хочет превратить людей в зомби, сведя все к экономическим условиям или материальному благополучию, а тот, кто знает, что моральное учение связано с окончательной судьбой человека, кто верует в Бога и великодушно принимает требования веры, распространяя среди окружающих чувство, что земная жизнь трансцендентна.

Такое чувство должно не уводить людей от реальной жизни, а внушать им, что надо как можно эффективней трудиться для того, чтобы у всех было достаточно средств, чтобы у всех была работа, чтобы никто не испытывал несправедливых ограничений в своей семейной и социальной жизни.

Бесплодие семейной пары, по-видимому, ведет к разочарованию, а иногда — к непониманию и отчуждению. Какой смысл должны, на Ваш взгляд, вкладывать в свою семейную жизнь те христианские пары, у которых нет детей?

Прежде всего, должен сказать, что нельзя так легко сдаваться. Сначала надо просить Бога о том, чтобы Он послал вам детей, благословил супругов, если такова Его воля, как благословил патриархов Ветхого Завета, а потом — и мужу, и жене обратиться к хорошему врачу. Если же Господь все равно не дает им детей, отчаиваться не стоит, надо смириться, видя в этом Божий промысел. Часто Господь не дает детей потому, что хочет большего — чтобы человек служил ближним с той же любовью и тем же самопожертвованием, которое он проявил бы к своим детям, но при этом не испытывал святой радости отцовства или материнства. Словом, здесь нет оснований ни для чувства неполноценности, ни для отчаяния.

Если супруги живут богатой духовной жизнью, они поймут, что Бог требует от них, чтобы они по-христиански служили ближнему. Это поистине апостольская миссия — не родительская, иная, но все равно прекрасная.

Пусть они оглянутся вокруг. Наверняка, найдутся люди, нуждающиеся в их помощи, сострадании и любви. Кроме того, есть немало апостольских начинаний, в которых они могут работать. Если они умеют вкладывать душу в подобные дела, если они умеют жертвенно служить людям, забывая о себе, их жизнь принесет обильные плоды и они обретут то духовное отцовство, которое даст их душам истинный мир.

Конкретные решения различны в каждом случае, но в основе своей все они сводятся к тому, чтобы посвящать себя усердному и любовному служению ближним. Бог непременно воздаст за это, ниспослав их душам глубокую радость, которую даруют смирение и способность забывать о себе.

Есть семьи, в которых женщина по разным причинам уже не связана с мужем и глубоко страдает от унижения. В таких случаях ей трудно согласиться с тем, что развестись нельзя. Женщины сетуют на то, что им не дают построить новый очаг. Что Вы говорите в таких случаях?

Я бы сказал этим женщинам, понимая их страдания, что они могут увидеть в своей беде проявление Божьей воли, которая никогда не бывает жестокой, потому что Господь — любящий Отец. Возможно, какое-то время им будет очень тяжело, но если они обратятся к Господу и Пресвятой Деве, то всегда будут чувствовать поддержку и милость Божью.

Нерасторжимость брака — не прихоть Церкви, даже не какое-то церковное постановление. Это — естественный закон, Божественное правило, которое отвечает и нашей природе, и высшему, благодатному порядку. Чаще всего нерасторжимость необходима и для счастья супругов и для духовной безопасности детей. Всегда, даже в тех мучительных случаях, о которых мы говорим, повиновение воле Божьей приносит глубокое удовлетворение, которое ничем не заменишь. Это не средство, не утешение, а самая суть христианской жизни.

Если у женщины есть дети, о которых она заботится, она должна понять, что обязана посвятить себя материнству, отдавая свою любовь тем, кому она особенно необходима, ибо призвана восполнить в их душах то, чего они лишились при распаде семьи. Благородство и доброта должны подсказать ей, что нерасторжимость, которая лично для нее подразумевает жертву, в большинстве случаев оберегает единство семьи, облагораживает любовь супругов и препятствует тому, чтобы дети ощутили одиночество.

Строгий взгляд христианства на нерасторжимость брака давно поражает людей. Когда Иисус говорил об этом, апостолы удивились. Да, это может показаться тяжким бременем, игом, но тот же Христос сказал, что бремя Его благо, а иго — легко.

С другой стороны, признавая, что некоторые случаи уж очень тяжки (чего можно и должно избегать), не надо слишком драматизировать ситуацию. Действительно ли такая жизнь тяжелее, чем жизнь тех женщин, которых постоянно избивают или унижают, или тех, которые просто испытывают моральные или физические страдания, неотделимые от земной доли?

Настоящее несчастье и человеку, и всему обществу приносит лихорадочное стремление к богатству и желание, во что бы то ни стало, избежать помех. Жизнь многогранна, положения складываются разные, одни — очень тяжелые, другие — полегче. В каждом из них — своя благодать; каждый — прямой призыв Бога, который дает нам неповторимую возможность ответить на Божию милость. Тому, кто унывает в трудной ситуации, я бы посоветовал забыть хоть немного о своих проблемах и подумать о чужих. Поверьте, он успокоится и даже воспрянет духом.

Одно из основных благ семьи — размеренная и спокойная жизнь. Однако, к сожалению, по разным причинам социального или политического характера в семье нередко возникают конфликты. Как, по-вашему, можно их преодолеть?

Ответ у меня один: претерпеть их вместе, понять друг друга и простить. Некоторые супруги думают по-разному, однако это не может оправдать не только враждебности, но даже холодности или безразличия. Христианская вера подсказывает мне, что милосердие надо обращать ко всем, даже к тем, кто, на свою беду, не верит в Христа. Представьте себе, вы должны жить в милосердии, объединенные узами крови и общей веры, если вы во многом несогласны. Мало того, никто не может претендовать на владение абсолютной истиной, а потому при хороших, любовных отношениях обмен мнениями дает возможность научиться чему-то у другого и научить чему-то его. Всегда есть чему научить и научиться.

Ни по-христиански, ни по-человечески семью не должна разделять разница во взглядах. Когда свободу понимают по-настоящему и трепетно ценят этот великий дар, любят и различие мнений, которое она влечет за собой.

Приведу пример. Что происходит в Opus Dei, большой семье людей, объединенных единой духовной целью? В земных вопросах каждый волен думать и поступать, как хочет, с полной свободой и личной ответственностью. Плюрализм, логически вытекающий из такого подхода, не составляет для нас проблемы; более того, мы считаем его хорошим духовным симптомом. Поскольку мы не боимся плюрализма, а ценим его, как естественный плод свободы, разница во мнениях не мешает нам относиться друг к другу с пониманием и добротой. Свобода и милосердие, в сущности, едины. Ведь основополагающие условия жизни — свобода, которую обрел для нас Христос, и милосердие, которое Он дал нам как новую заповедь.

Вы только что говорили о единстве семьи как об огромной ценности. Это дает мне основание задать следующий вопрос. Почему же Opus Dei не организовывает мероприятий по духовному развитию, в которых могли бы участвовать и муж, и жена?

В этом, как и во многом другом, мы, христиане, имеем возможность выбирать соответственно нашим собственным предпочтениям или взглядам. Никто не вправе навязывать нам какой-то единой системы. Ни в коем случае нельзя понимать пастырство и апостольский труд как новое, исправленное и дополненное издание однопартийной системы, применяемой к религиозной жизни.

Я знаю, что некоторые католики организуют для мужей и жен мероприятия, посвященные духовному формированию и другие действия в этом роде. Мне кажется, очень хорошо, что, используя свою свободу, они делают то, что считают нужным, и что ходят на эти мероприятия те, кому они помогают совершенствоваться в христианском призвании. Однако я считаю, что это не единственный и не самый лучший выход.

Многое в церковной жизни супружеские пары и даже все члены семьи могут, а иногда и должны, переживать вместе, например, участие в Евхаристическом жертвоприношении и других обрядах. Однако я полагаю, что определенные виды духовного образования более эффективны, если мужья и жены участвуют в них отдельно. Так подчеркивается исключительно личный характер самого освящения, духовной брани, единения с Богом; затем они распространяются на остальных, но ничью совесть нельзя заменить чьей-то другой. Кроме того, так легче приспособить образование к потребностям каждого, и даже выстроить его в соответствии с психологией отдельного человека. Это не значит, что в таких мероприятиях не обращают внимания на то, состоит ли человек в браке — такой подход противоречил бы самому духу Opus Dei.

Вот уже сорок лет я говорю и пишу о том, что каждый мужчина, каждая женщина должны освящать себя в реальных условиях своей повседневной жизни. Наилучший способ освящения для супругов — безукоризненное исполнение своих семейных обязанностей. В молитвенных уединениях и других методах духовного совершенствования, которые организует Opus Dei, в том числе — для семейных людей, всегда стремятся к тому, чтобы супруги осознали достоинство своего призвания и с Божьей помощью стремились исполнять его как можно лучше.

И требования, и проявления супружеской любви у мужчин и женщин во многом различны. Особые методы духовного совершенствования могут помочь супругам полнее раскрыть себя в реальной жизни. Разлука на несколько часов или несколько дней объединяет их еще больше и побуждает любить друг друга еще сильнее в остальное время, причем не просто любить, но и почитать.

Еще раз повторю, мы не думаем, что только наш образ действий единственно правильный, и все должны его принять. Мне кажется, что он дает очень хорошие результаты, и что, помимо долгого опыта, есть веские причины действовать именно так; но я не осуждаю тех, кто думает иначе.

Кроме того, должен сказать, что мы в Opus Dei разделяем супругов только на определенных занятиях по духовному совершенствованию; в других, самых разных направлениях нашей деятельности они участвуют вместе. Например, в детских школах, руководимых членами Opus Dei, управление работает вместе с родителями; в наших студенческих общежитиях родители приглашаются на собрания, конференции, трехдневные богослужения, специально посвященные им.

Как видите, когда необходимо присутствие обоих супругов, и муж, и жена принимают участие в работе. Но эта деятельность отличается от той, которая прямо направлена на личное духовное совершенствование.

Продолжая нашу тему, мне хотелось бы задать вопрос о воспитании детей и об отношениях детей и родителей. Изменения ситуации в семье приводит иногда к тому, что родителям и детям трудно понять друг друга, а то они и просто становятся чужими, то есть возникает так называемый конфликт поколений. Как можно его преодолеть?

Эта проблема не нова, хотя, вероятно, возникает сейчас чаще или в более острой форме, потому что современное общество очень быстро меняется. Совершенно понятно, естественно и не ново, что молодые и взрослые видят мир по-разному. Было бы странно, если бы подросток думал так же, как зрелый человек. У всех нас бывали приступы неповиновения старшим, когда мы начинали формировать собственные взгляды на жизнь; и все мы по прошествии лет понимали, что наши родители были во многом правы, а правота их была плодом опыта и любви. Поэтому, прежде всего, они, родители, уже пережившие переходный возраст, должны способствовать взаимопониманию, проявлять гибкость, быть молодыми духом и избегать возможных конфликтов, опираясь на мудрость любви.

Я всегда советую родителям дружить со своими детьми. Можно прекрасно сочетать родительский авторитет, который необходим для воспитания, с дружбой, которая позволяет поставить себя на один уровень с ребенком. Дети — даже самые, на первый взгляд, непослушные и упрямые — всегда стремятся к сближению, ищут дружбы с родителями. Решение надо искать в доверии, родители должны доверять детям, не проявлять подозрительности, предоставлять свободу и показывать, как ею ответственно пользоваться. Пусть лучше они дадут иногда себя обмануть; доверие, которое поселяется в детях, побудит их самих устыдиться того, что они им злоупотребили. Дети сами исправят свою ошибку; если же ребенок не чувствует себя свободным, если он видит, что ему не доверяют, у него всегда будет повод для обмана.

Дружба, о которой я говорю, способность к равенству, позволяют ребенку доверительно говорить о своих маленьких проблемах. Тогда возможно то, что кажется мне необычайно важным: именно родители должны объяснить своим детям происхождение жизни, постепенно подстраиваясь под уровень их развития и слегка опережая естественное любопытство. При разговоре о том, что само по себе чисто и свято, не нужно создавать ощущения постыдности. Такой разговор правильней и лучше, чем стыдный секрет, рассказанный другом или подругой. Это очень важный шаг в достижении дружбы между родителями и детьми; он позволяет избежать отчуждения в тот важнейший момент, когда закладываются нравственные ценности.

С другой стороны, родители должны по мере сил сохранять молодость сердца, которая позволит им легко и доброжелательно воспринимать добрые устремления, а то и странные выходки детей. Жизнь меняется, появляется много нового, оно нам может не нравиться, мало того — оно может быть не лучше, а хуже того, что было раньше, но эти изменения — не зло как таковое, а просто другой образ жизни. Во многих случаях конфликты возникают потому, что мы придаем излишнее значение мелочам. Их можно преодолеть, призвав на помощь чувство юмора, и проницательно глядя в недалекое будущее.

Но не все зависит от родителей. Дети тоже должны вносить свой вклад. Молодость всегда стремилась к великим свершениям, к возвышенным идеалам, ко всему первозданному. Надо помочь им увидеть и понять простую красоту в жизни их родителей, иногда — очень неприметную, и всегда воспринимаемую как что-то само собой разумеющееся. Надо в ненавязчивой форме показать, на какие жертвы, часто — героические, пошли родители ради того, чтобы их воспитывать. Дети должны научиться не драматизировать события и не играть роль непонятых; они должны помнить, что всегда будут в неоплаченном долгу перед родителями, а ответить могут почитанием и благодарной любовью.

Скажем прямо: единая семья — это норма. В ней есть противоречия и различия, но это все обычные вещи, которые даже в некотором роде придают жизни остроту. Противоречия эти несущественны, время их преодолеет; останется только главное — любовь, настоящая любовь, построенная на самопожертвовании, истинная, а не притворная любовь, которая побуждает одних заботиться о других, позволяет угадать малейшую проблему и помогает найти единственно правильное решение. Именно так и должно быть, большинство меня поняло правильно и не удивляется, что с 20-х годов я не устаю называть сладчайшим заветом четвертую заповедь Декалога: «Чти отца твоего и матерь твою».

Возможно, протестуя против принудительного религиозного воспитания, сводящегося часто к нескольким рутинным и неискренним действиям, часть современной молодежи почти совсем отказалась от христианского благочестия, видя в нем одно «ханжество». Как, на Ваш взгляд, решить эту проблему?

Решение заключено уже в самом вопросе: надо учить — сначала примером, затем словом — настоящему благочестию. Ханжество — просто жалкая пародия на духовность, обычно вызванная недостатком религиозных познаний, а также некоторым искажением в формировании личности. Естественно, что она отталкивает тех, кто не выносит лжи и фальши.

Я с радостью замечал, что молодежь — и современная, и та, что была сорок лет назад — начинает почитать Бога, когда видит искреннее благочестие в настоящей жизни. Когда же именно?

— Когда понимают, что возносить молитву к Богу — все равно, что разговаривать с отцом или другом, и не анонимно, а лично, один на один;

— когда в душах находят отклик слова Христа, приглашающие к доверительной встрече: «Я назвал вас друзьями» (Ин 14,15).

— когда проникаются глубокой верой и видят, что Господь — «И сегодня и вовеки тот же» (Евр 13,8).

С другой стороны, молодые люди должны видеть, что сердечная и искренняя вера в Бога требует совершенствования человеческих добродетелей и не может ограничиваться несколькими ежедневными или еженедельными обрядами. Вера должна органично войти в жизнь, придать смысл работе, отдыху, дружбе, развлечениям, всему на свете. Мы не можем быть Божьими детьми иногда, время от времени, хотя есть некоторые особенно важные моменты в жизни, когда мы с особой отчетливостью это осознаем, постигая глубокий смысл того, что Господь — Отец наш, а это и есть сущность богопочитания.