2. Нет самости, нет другого

2. Нет самости, нет другого

Первый вопрос:

Каково различие между Мастером и психотерапевтом?

Мастера нет, а психотерапевт есть. Мастер — это полый бамбук, только канал, по которому может снизойти божественное. Он не предоставлен самому себе. Ему нечего говорить, нечего делать — но через него случается многое. И только через него. Сам он не делает этого. Он является только наблюдателем. Он позволяет этому быть, он не препятствует этому. Он сотрудничает с этим, но не является его создателем. Он только средство передачи.

Психотерапевт есть. Он тот, кто делает, он хорошо осведомлен. В его распоряжении все знания, весь опыт. Он не полый бамбук, он не отсутствие. Поэтому через него не может случиться многого. Он способен выполнять лишь поденную работу; немного отполировать то здесь, то там, слегка побелить, чуть подогнать — и все. Работа его банальна. Работа человека неизбежно остается банальной. Один лишь Бог велик И огромно лишь то, что исходит от Бога.

Все что делает человек, неизбежно остается мелким, ничтожным — фактически незначительным или стоминутным. Но когда нисходит Бог, в ваше бытие проникает что-то вечное.

У психотерапевта есть знания об уме и о функционировании ума. А между тем человек в своем глубочайшем ядре это вообще не ум. Вот в чем проблема. Болезнь человека это не только болезнь ума — это духовная, метафизическая, экзистенциальная болезнь.

Физиолог и врач могут оказать вам помощь в отношении вашего тела; психолог и психотерапевт могут оказать вам помощь в отношении вашего ума, но все это лишь ваша поверхность. А вы это не ваша поверхность: вы — это ваша глубина. Ни врач, ни терапевт не могут коснуться той глубины. Той глубины может коснуться лишь Мастер — потому что он и есть та глубина.

Мастер — это не-ум. И это величайшее из всех возможных различий. У психотерапевта есть знания об уме, и сам он обладает культивированным, квалифицированным, образованным, натренированным умом. Он владеет секретами техники.

Мастер — это не-ум. У него нет техники. Он открывает ученику доступ к своему ничто, но это — целительная сила. Психотерапевт пытается исцелить, но это ему никогда не удается Мастер никогда не пытается исцелить, но это удается ему всегда. Его любовь — это его терапия. Его любовь проистекает из его отсутствия.

И эта любовь является на самом деле Божественной любовью. Когда Иисус снова и снова говорит: «Я и Отец мой — одно», то он говорит именно эта не думайте обо мне как о самости. Я лишь представление. Я лишь символ. Я лишь дверь.

Смотрите через меня, и вы найдете запредельное. Мастер живет в совершенно иной реальности. Психотерапевт живет в той же реальности, в которой живете вы. Между вами и психотерапевтом нет качественного различия; между пациентом и врачом нет качественного различия. Все различие — это различие в знании, то есть качественное. Он знает больше, чем знаете вы, но сам он не больше чем вы! Он точно на этом же уровне. Ему не дают покоя те же тревоги. И тревожат те же кошмары.

Зигмунда Фрейда всю жизнь преследовал страх смерти. Как же он собирается помогать? А ведь это основатель психоанализа. Как же он собирается помогать? Вся его помощь может быть лишь претензией. Он сам дрожит. Он был до тоге напуган смертью, что одного лишь упоминания слова «смерть» было достаточно... и у него уже проступал пот. Одного лишь упоминания было достаточно, и он уже падал в обморок. Причем так происходило не только с ним.

Карл Густав Юнг был точно таким же. Он до того боялся смерти, что не мог видеть мертвого тела. Он всегда хотел отправиться в Египет посмотреть на древние мумии. Он очень интересовался оккультизмом, и, конечно, египетские пирамиды хранят ключи от оккультных знаний, и эти мумии несут какое-то великое послание, которое нужно расшифровать И он об этом узнал. Он хотел поехать и много раз пытался это сделать Однако это ему никогда не удавалось. Он заболевал. Как только он собирался ехать в Египет, он заболевал — одной лишь мысли о лицезрении мертвых мумий, которым три тысячи лет, было достаточно, чтобы потрясти его до самых основ. И постепенно он начал осознавать, что всякий раз, когда он пытался устроить эту поездку, он заболевал — эта болезнь была психологической.

Однажды это все-таки случилось он кое-как дотянул до аэропорта; несмотря на высокую температуру, вызванную страхом, он вошел в здание аэропорта — но так и не смог войти в самолет. И умчался из аэропорта домой. Он был до того напуган, что навсегда отказался от этой затеи и никогда не ездил в Египет посмотреть на эти мумии. А ведь он ими очень интересовался. Как же после всего этого эти люди собираются помогать?

Мастер знает, что смерти не существует — и знает не только от других, но и на своем собственном опыте. Он глубоко заглянул в свою жизнь, и смерть растаяла, подобно туману — испарилась Мастер —это тот, кто абсолютно свободен, и не только от патологической психологии, но свободен от психологии как таковой, свободен от ума. Он отсек самый корень всех патологий.

Отношения между вами и психотерапевтом — это отношения между пациентом и врачом. Они не являются сокровенными и не могут ими быть Они профессиональны. Отношения между Мастером и вами — это отношения любви; они не профессиональны. Они сокровенны. Это самые сокровенные отношения Да, даже между влюбленными не существует такой близости, которая существует между Мастером и учеником. Это тесное единение. Это такое единение, в котором встречаются не только два тела, не только два ума, но два бытия.

На Западе психотерапевт пытается стать Мастером и происходит странное явление психотерапевт пытается стать Мастером, стать гуру — а священник, гуру пытается стать психотерапевтом! Священники теперь говорят о психотерапии, а психологи говорят о религии — потому что священники видят: все, что-они до сих пор продавали продать больше невозможно — оно устарело. Люди этим больше не интересуются Люди больше не интересуются теологией. Людям интересно узнать что-нибудь о своем уме и о его функционировании; людей больше интересует обретение лучшего ума, более эффективного, более спокойного, уравновешенного, сосредоточенного.

Поэтому священник мало-помалу движется от теологии к психологии. А психоаналитик, психотерапевт начинает осознавать, что реальные проблемы людей имеют не психологический, а религиозный характер.

Карл Густав Юнг сказал: «Наблюдая за свою жизнь тысячи пациентов, я пришел к важному своему заключению: люди, обращающиеся ко мне в сорокадвухлетнем возрасте или около того, на самом деле страдают не от психологических проблем — они страдают от религиозных проблем».

Я полностью согласен с Юнгам — именно в это время человек вдруг начинает осознавать смерть. Если в четырнадцатилетнем возрасте человек вдруг начинает осознавать секс, секс приобретает важное значение, и сексуальные фантазии одолевают его со всех сторон, и каждое явление приобретает сексуальную окраску — одежда, походка, его манера говорить и смотреть — все начинает приобретать сексуальный оттенок; и точно так же в сорок два года он вдруг впервые сталкивается со смертью. Жизнь начинает идти на спад.

И нужно быть готовым ко второй фазе жизни. А современное общество не подготавливает людей ко второй фазе.

Вас готовили всю жизнь — в школах, колледжах, университетах — вас готовили почти двадцать пять лет! Вас учили, как жить, но вас совершенно не учили, как умирать. А это великое искусство.

Религия есть искусство умирать — как умирать радуясь, как умирать с аллилуйей на устах, как умирать танцуя. Как преобразовать качество смерти в качество самадхи. Как преобразовать переживание смерти в переживание общения с божественным.

Примерно в сорокадвухлетнем возрасте религия вдруг начинает приобретать важное значение. Однако современный человек этого не допускает, поэтому возникает тысяча и одна проблема. Юнг прав: люди страдают не от чего-то психологического, а от религиозного. Они нуждаются в таком понимании, которое помогло бы им пройти через смерть Они нуждаются в осознании бессмертия души. Они нуждаются в чем-то, что является не частью тела, а частью запредельного, и чтобы они могли ему доверять Они нуждаются в лодке, которая смогла бы переправить их на другой берег, когда они покинут свое тело.

Психологи начали осознавать, что проблемы людей в основе своей религиозны, и поэтому они превращаются в гуру. А священники и гуру, видя, что их прежние идеологии, их прежние боги устарели и никто не интересуется этими старыми богами и старыми священными писаниями... люди могут ничего не говорить из вежливости, но стоит только вам упомянуть слово «бог», как они чувствуют некоторую неловкость Они начинают смотреть по сторонам. Им хочется как можно дальше уйти от этого предмета и этой темы. Они не желают слушать об ангелах, рае и аде. И, уж конечно, их не интересуют так называемые великие теологические проблемы — например, сколько ангелов могут танцевать на острие булавки. Подобные вещи теперь глупо выглядят. Человек вырос из всего этого. Все это пережитки прошлого.

Вот такое происходит странное явление. Но помните: когда священник говорит о психологии, он выглядит глупо, так как пытается протащить через черный ход религию. Ему не удается найти никаких других доказательств, вот почему он изучает теперь психологию. А психологии не удается предоставить никаких доказательств А потому все доказательства, которые он собирает из психологии, лишь мнимые, искусственные, произвольные, кое-как состряпанные и подтасованные, но не обладающие никакой ценностью. Он глупо выглядит.

Так же обстоят дела и с психотерапевтом, превратившимся в гуру — ибо вы можете стать Мастером отнюдь не с помощью одних лишь знаний: вы должны вырасти в бытии. Ни один университет не может вас к этому подготовить Вы должны идти внутрь самих себя. Вам предстоит проделать долгий путь в своем внутреннем мире.

Поэтому что бы ни говорил психолог или психотерапевт о религии, все это остается только преградой, всего лишь философией. Его личность отнюдь не свидетельствует об этом.

Я слышал..

«У Вас все в порядке», — сказал психотерапевт пациенту — «Вы такой же здравомыслящий, как и я». «Но доктор!» — вскричал пациент, яростно от чего-то отмахиваясь, — «эти бабочки — они осаждают меня повсюду».

«Ради Бога», — закричал доктор, — «не стряхивайте их на меня!»

И этот человек сошел с ума! Нет никаких бабочек — но как долго сможете вы оставаться в здравом рассудке, если работаете с сумасшедшими? По результатам наблюдений за людьми из сумасшедшего дома, самым сумасшедшим из них является врач. В результате постоянной работы с сумасшедшими вместо того, чтобы их излечивать, что, безусловно, трудно, он сам начинает мало-помалу меняться под их воздействием.

В самом разгаре своего курса психиатрического лечения миссис Блюссом вдруг воскликнула: «Доктор, мне кажется, что я в вас влюблена. Как насчет поцелуя?»

«Ни в коем случае», — возмутился доктор. — «Это противоречило бы этике моей профессии. Итак, продолжим».

«Ладно, как я уже говорила», — продолжала пациентка, — «я всегда спорю со своим мужем насчет его отца, и вот вчера... Простите, но это мне опять лезет в голову Что плохого было бы в том, если бы вы подарили мне один маленький поцелуй?»

«Это абсолютно невозможно!» — вспылил доктор. — «Мне не следовало бы даже ложиться с вами на одну кушетку!»

Психотерапевт не многим отличается от вас, не может отличаться. Он чуть больше, чем вы, знает об уме. Но большим знанием об уме ничему не поможешь. Необходимо выйти за пределы ума.

Психотерапия считает, что есть ум здоровый и ум нездоровый — а между тем опыт Будды совершенно другой ум как таковой — нездоровое явление. Здорового ума не существует. Ум и нездоровье — синонимы. Поэтому вы не сможете сделать ум здоровым. Да, вы сможете сделать его более приспособленным, вы сможете сделать его в меру нездоровым, в меру невротичным. Но вам не удастся сделать ум здоровым. Это невозможно. Как вы сможете сделать здоровой болезнь? Если у вас болезнь, то вы уже нездоровы. Ведь вы не можете сказать: «У меня теперь очень здоровая болезнь».

Ум — это болезнь! Мастер — тот, кто увидел это и вышел за пределы ума, кто живет в стране не-мысли, кто живет в той абсолютной тишине. Но из-за той абсолютной тишины становится возможным невозможное. Одно лишь пребывание рядом с Мастером — это пребывание в исцеляющем присутствии.

Мастер не врач, но его присутствие — лечение. Присутствие его заживляет, заживляет раны столь многих жизней. Но его процесс лечения не психологический он экзистенциальный. Он не занимается лечением каждой вашей отдельной болезни: он просто одним ударом отсекает самый корень. Он отсекает ум. Ветви и листья его не волнуют.

А психотерапевт все отсекает и отсекает листья. У вас такой-то страх, и психотерапевт годами будет пытаться вылечить его методом психоанализа, и вы кое-как приспособитесь к этому страху

Один человек все время мочился ночью в постель. И вот ему уже стукнуло тридцать пять — и стало уже слишком поздно. Он был женат, у него были дети И теперь уже пришло время мочиться в постель детям — а он до сих пор мочился сам.

«Почему бы тебе не обратиться к психотерапевту?» — посоветовала ему жена.

И он обратился. За этим последовал длительный курс психотерапии... ведь анализ — это долгий процесс, к тому же весьма дорогостоящий. И вот спустя шесть месяцев друг спрашивает его: «Ну как дела?»

«Отлично», — ответил он. Он был бодрым и весь сиял от радости. «Отлично», — сказал он. — «Я нашел величайшего психотерапевта в мире».

«Так он тебя вылечил?» — осведомился друг.

«Нет», — ответил он, — «но я не чувствую своей вины за это. Он убедил меня, что это совершенно естественно, нормально — на самом деле он сам это делает».

Психотерапевт сидит в той же самой лодке, в которой сидите вы. И все, на что он способен, — это незначительная поденная работа.

Мастер же убивает вас, разрушает вас до последних основ — и дает рождение новому человеку. Мастер становится вашей матерью, чревом. Быть учеником — значит войти в чрево Мастера. Это смерть и воскрешение.

Второй вопрос:

Под ливневым суфийским небом пребывая

И гордости исполнясь за меня,

В сиянье мудрость струиться,

И звучный голос песни поет,

И полнота в величии своем

Паденье и подъем

С дыханьем в унисон свершает.

И мир парит и крыльями трепещет

И возгорается в душе моей глубоко.»

Ошо,

Молитва ли это?

Да, Венанда, это молитва. Молитва это не формальность. Чтобы помолиться, вам не нужно идти в церковь — те же, кто идут, не понимают, что такое молитва. Вам не нужно идти в храм, мечеть или гурудвару — те же, кто, идут, только претендуют.

Молитва — это что-то от сердца. Она может случиться где угодно. Где бы она ни случилась, там и находится храм. Вам не нужно идти в храм, чтобы помолиться, но где бы вы ни молились, вы этим создаете храм, невидимый храм. И где бы человек ни склонялся в молитве перед существованием, это место становится священным.

Для молящегося сердца любой камень становится Каабой, любая вода становится водой Ганга. Для молящегося сердца любое дерево — это дерево Бодхи Вопрос не в формальности: вопрос в чувстве возне-сенности. Да, молитва означает именно это: когда вы начинаете вдруг чувствовать вознесенность, когда сила тяжести больше не давит на вас, когда вы знаете, что все исчезнет и вы невесомы; когда нет прошлого, камнем висящего у вас на шее, и нет будущего, сбивающего вас с толку и уводящего от настоящего — тогда это мгновение — все, это здесь, вот это мгновение — все во всем, и что-то открывается в сердце, и льется аромат. Иногда словесно, иногда в молчании. Иногда в бессмысленных словах, иногда как в детском лепете. Иногда она становится песней или танцем. А иногда вы просто сидите, как Будда — в полном молчании, без движения; иногда это центр циклона.

У молитвы не бывает жесткой формы. Как только вы придаете ей жесткую форму, вы ее уничтожаете. Молитва — это спонтанность. И всякий рад, когда она приходит, она приносит новый аромат. Вам не дано ее предугадать Когда она приходит, она всегда приходит неожиданно — вам не дано вызвать ее принуждением. Да, вы можете ее пригласить, но вы не можете выдать ее по заказу Когда она приходит, она приходит. Она приходит, как бриз, и вот вы уже наполнены ею. А потом она уходит. Красив ее приход — и уход ее тоже красна Когда она приходит, она омывает и отогревает вас Когда она уходит, то оставляет всегда за собой великую тишину, первозданную тишину Подобно уходу шторма, оставляющего после себя полную тишину.

Красив ее приход — и уход ее тоже красив. Но не думай ни одного мгновения, Вандана, что ты можешь ее устроить. Если ты попытаешься ее устроить, ты упустишь ее спонтанность Ты убьешь ее. И тогда она уже не будет птицей, вознесшейся в небо. Тогда она будет лишь птицей в твоей золотой клетке — она будет лишь как эта птица. Куда девалась ее красота? Ведь красота — это неотъемлемая часть свободы. Без свободы красота существовать не может. Всякий раз, когда утрачивается свобода, утрачивается и красота. Рабство уродливо.

Да, птица была красива, когда она взлетала на крыльях в небо и пела с облаками. То было великое благословение. Когда она парила на крыльях высоко в небе и плыла в отпускании. И то была великая радость. Одно лишь наблюдение за ней было экстазом. Но вот ты хватаешь птицу и собираешься заткнуть ее в клетку усыпанную бриллиантами — на что птице бриллианты? Что птице золото? Ее золото — это открытое небо, а ее бриллианты — свободно плывущие облака, и солнце, и луна, и звезды.

Птица в клетке кажется живой, но она больше не жива. Это всего лишь видимость Такова и молитва. Если ты управляешь ей, то она — птица в клетке. Никогда не управляй молитвой Это великое. И человеку надлежит относиться к этому великому с большим почитанием.

Но человек не был почитающим! Вот почему в мире теперь столько молитв — молятся индуисты, молятся мусульмане, молятся христиане — вся молятся — и где же молитва? Если бы в мире действительно было столько молитвы, мир был бы раем. Если бы столько молитвы исходило из сердец, то облака молитвы окутали бы всю землю и посылали б ей свои благодатные дожди. А между тем создается такое впечатление, что повсюду царит одна лишь ненависть, насилие, война. А молитву нигде не найти. Здесь что-то не так Эта молитва искусственна.

Вандана, что бы ни случилось с тобой, позволь этому случиться. И никогда за это не цепляйся. А ум пытается за это уцепиться. Вот почему я настаиваю на том, чтобы ты оставалась сознающей. Ведь всегда, когда случается что-то красивое, ум так и норовит это сохранить — он очень жаден — всегда, когда случается что-то красивое, он тут же норовит за это уцепиться Тут же норовит стать хозяином этого, да так, чтобы он мог вызывать это снова и снова, как только пожелает.

Но существуют вещи, которые вам не подвластны: любовь, медитация, молитва, красота, грация, Бог. Они вам не подвластны! Самое большое, что вы можете — это открыться, пригласить их и ждать. Но вы не можете их притянуть Притянув, вы получите что-то искусственное, таинственное. А настоящее к вам так никогда и не придет. Это такие вещи, которые вы можете взять лишь открытыми ладонями.

А между тем ум твердит «Пока это здесь, не упусти момент — хватай. Держи это в своем кулаке или запихни в свой сейф — и запри его на замок».

Но вы не сможете запереть в сейф цветы. Вы сможете запереть деньги, потому что деньги мертвы. А цветы вы запереть не сможете, потому что они живые. Они должны цвести на дереве, коренясь в земле, коренясь в солнце, коренясь в ветре. Они способны жить только так. Отсеки от них все источники жизни, и они умрут, испуская омерзительную вонь Да, это молитва.

Под ливневым суфийским небом пребывая

И гордости исполнясь за меня,

В сиянье мудрость струиться,

И звучный голос песни поет,

И полнота в величии своем

Паденье и подъем

С дыханьем в унисон свершает.

И мир парит и крыльями трепещет

И возгорается в душе моей глубоко.-

Ошо,

Молитва ли это?

Да, это молитва. И теперь наблюдай Теперь она приходит, и пусть она уходит... Никогда не мешай этому процессу Когда она приходит — чувствуй благодарность. Когда она не приходит — жди. Не сетуй — она придет. И будет приходить снова и снова. Если только ты можешь ждать, ждать и терпеть. И терпеть, она непременно придет. Она всегда приходит.

Третий вопрос:

Ошо, расскажите что-нибудь еще о самопознании. Это единственное, что меня интересует и составляет предмет моего исследования.

Самопознание — это противоречие в понятии. Когда оно на самом деле происходит, то нет ни самости, ни познания. Если есть самость, оно не может происходить. Если есть познание, это значит, что оно не произошло. Поэтому прежде всего необходимо понять следующее.

Первое: чтобы произошло самопознание, самость должна исчезнуть. Вы должны все забыть о вашем эго. Вы должны пребывать в состоянии без-эго.

И второе: вы должны также все забыть о познании. Если вы постоянно жаждете познать, то сама эта жажда будет вам помехой. Бог открывает себя лишь тем, кто ничего не жаждет, кто ничего не желает — даже того, чтобы познать Бога. Тайны открываются лишь тем, кто просто пуст, кто не требует Бога. Они ждут с открытыми глазами, они ждут с открытыми сердцам, но не требуя.

Ваше требование в основе своей ориентировано на эго. Почему вы хотите знать? Потому что знание дает власть. Постарайтесь это понять. Знание есть власть. Чем больше вы знаете, тем больше становится у вас власти. Эго всегда заинтересовано в многознании. Если вы знаете природу, вы обретаете власть над природой Если вы знаете людей, вы обретаете власть над людьми. Если вы знаете свой собственный ум, вы обретаете власть над своим собственным умом. Если вы будете знать Бога, вы обретете власть над Богом.

Стремление к познанию по своей сути есть стремление к власти. А как вы можете властвовать над реальностью? Сама эта идея нелепа. Позвольте лучше реальности властвовать над вами... расслабьтесь. И позвольте лучше реальности вами обладать, чем самим обладать реальностью.

Чтобы действительно быть в состоянии самопознания, нужно забыть о себе и обо всех исследованиях познания. Тогда оно случается. Оно случается только тогда.

В истории человеческого сознания существовали три попытки в связи с самопознанием.

Первая попытка — это попытка реалиста. Реалист отрицает самость: он говорит, что внутренней самости не существует, субъекта не существует, существует только объект, вещь, мир. Это его способ избегания внутреннего путешествия Внутреннее путешествие опасно. Вам придется все потерять! Самопознание и все остальное, корни и все остальное — вам придется все потерять. Реалист не может пойти на риск Он прибегает к объяснениям. Он говорит: «Душа не существует, самость не существует. Все это принадлежит миру объектов». Поэтому он обращается к познанию объектов. Он забывает о субъективности и имеет дело с объективностью. Этим и занималась наука на протяжении трехсот лет. Это путь бегства от самого себя.

Второй путь — это путь идеалиста, утверждающего, что объекта не существует, что мир есть майя — иллюзия. Вовне познавать нечего, поэтому закрой глаза и отправляйся внутрь. Подлинным является только познающий, а познаваемое — иллюзорно. Реалист говорит, что подлинно только познаваемое, а познающий иллюзорен, идеалист говорит, что подлинным является только познающий, а познаваемое иллюзорно. Вы только взгляните на эту несуразицу как же может существовать познающий, если нет познаваемого? И как может существовать познаваемое, если нет познающего?

Потому идеалист и реалист выбирают лишь части реальности. А другой половины они боятся. Реалист боится идти внутрь, ибо идти внутрь — это то же, что идти в пустоту, в кромешную пустоту Это свалиться в бездонную яму, в пропасть... и невозможно ничего предвидеть. Где ты приземлишься, и существует ли вообще приземление.

Реалист боится познающего, поэтому он его отрицает. Из страха он говорит, что его нет: «Я имею дело исключительно с познаваемым, с объектом». А идеалист боится объекта, мира, очарования мира, магии мира. Он боится затеряться в желаниях и страстях Он боится попасть в ловушку вещей, денег, власти, престижа. Он так боится, что говорит. «Все это сон. Совершенный мир не является реальным. Реальный мир внутри».

Но и тот, и другой правы только наполовину. И помните: истина наполовину гораздо хуже, чем стопроцентная ложь. Стопроцентная ложь, по крайней мере, имеет одно качество — качество полноты. В стопроцентной лжи одно прекрасно: она не способна долго вас обманывать — ибо это такая ложь, что даже дурак рано или поздно увидит, что это ложь. Но истина наполовину опасна: даже умный может попасться на ее удочку.

И существует еще третий путь; путь мистика. Он принимает и то, и другое, и отрицает и то, и другое. Это мой путь. Он принимает и то, и другое, потому что говорит: «На одном плане существует и то, и друroe: познающий и познаваемое, субъект и объект, внутреннее и внешнее. Но на ином плане оба исчезают, и остается лишь одно — ни познаваемое, ни познающий».

Подход мистика целостный. И мне бы хотелось, чтобы вы поняли подход мистика как можно глубже. На одном уровне правомерны оба. Когда вы спите, сон на самом деле подлинный и спящий подлинный. Когда вы утром пробуждаетесь, то все это больше не является подлинным. Теперь уходит спящий и уходит сон — оба ушли. Теперь вы бодрствуете. Теперь вы существуете на совершенно ином уровне сознания.

Когда человек невежественен и бессознателен, то подлинным является мир и подлинным является эго. Когда человек становится сознающим, когда он обретает качество Будды, тогда нет мира и нет никакого эго — оба исчезли. Но то, что оба исчезли, не означает, что ничего не осталось: оба исчезли друг в друге. Осталось только одно, а двух не осталось. Познающий и познаваемое стали едины.

И это единство есть то, что на самом деле подразумевалось под самопознанием. Впрочем, это неправильное слово. Ни одно слово не может быть правильным. Ни одно слово не может быть правильным в отношении такого великого опыта, который выходит за пределы двойственности.

Человек пытается двумя способами преодолеть это теоретико-познавательное разделение на две части, что внутреннее присуще самопознанию. Первый способ — это ограничение своего познавания объектами мира несамости. Но это способ избегания самопознания. Люди, желающие избежать самопознания, осуждают его как интроверт-ное, асоциальное, аномальное, даже извращенное. Они называют его одним из видов интеллектуальной маструбации, разглядывание собственного пупка, а этих людей они называют праздными мечтателями, поэтами, мистиками, блуждающими где-то вдали от реальности.

Насколько стремление к исследованию в естественных науках мотивированно попыткой отвратить наше внимание от самих себя? На этот вопрос должен быть дан ответ.

Люди начинают интересоваться научным исследованием — почему? Их что, действительно интересует какой-то научный проект? Или они просто пытаются избежать вхождения вовнутрь? То, что они избегают вхождения во внутрь, более вероятно.

Альберт Эйнштейн сказал перед смертью, что, если бы Бог дал ему еще один шанс родиться, он бы не стал снова ученым. Его друг, находившийся у постели умирающего, спросил: «Кем бы ты тогда хотел стать?»

И тот ответил: «Кем угодно, но только не ученым. Я предпочел бы стать хоть водопроводчиком, но только не ученым».

Почему? Альберт Эйнштейн был очень чувствительным и очень интеллигентным человеком, который мог бы спокойно стать Буддой. Иметь такой потенциал и упустить — и все из-за того, что он направил все свои познавательные способности на объективный мир. Он слишком интересовался звездами, временем, пространством и т.д., и он совершенно забыл о самом себе. Он был до того вовлечен в другие вещи и другие проблемы, что совсем забыл о том, кто он и что себе тоже нужно уделять какое-то время

Один из социалистических вождей Индии, доктор Рам Монохар Лохия пришел к нему в гости. Он рассказывал мне, что, когда он пришел к Альберту Эйнштейну ему пришлось ждать шесть часов. Время было назначено самим Альбертом Эйнштейном. Но снова и снова появлялась его жена, принося то хлеб, то что-нибудь еще, и говорила: «Извините, но он принимает ванну». Так долго?

Доктор Лохия спросил: «И сколько времени намерен он принимать свою ванну?»

«Никто не знает», — ответила жена, — «ведь, когда он сидит в ванной, он начинает думать о великих вещах. И совершенно забывает, где он находится. И нам не разрешается его отвлекать, потому что он может нащупать какую-нибудь тонкую цепочку мыслей, и, если мы ему помешаем, то это может оказаться потерей для человечества».

Доктор Лохия еще больше заинтересовался. «Но что он делает, когда там сидит?» — спросил он.

«Пожалуйста, не спрашивайте...» — ответила жена. — «Он играет мыльными пузырями и все думает, думает. Все решенные им великие проблемы были решены в ванной».

Вы, должно быть, слышали о рассеянности великих ученых. И это не только шутки — в них есть доля истины. Они теряют следы своего собственного бытия.

Вот что рассказывают об Иммануиле Канте: однажды вечером он возвратился домой и постучал в дверь. Уже темнело, и выглянувший из окна верхнего этажа слуга сказал: «Хозяина нет дома».

Это был дом Иммануила Канта, он был хозяином, а слуга подумал, что кто-то пришел к хозяину. Поэтому он сказал «Хозяина нет дома. Он ушел на прогулку».

«Хорошо», — сказал Иммануил Кант. — «Я приду попозже».

И он ушел! Прошел час, прежде чем его вдруг осенило: «Что за шутку сыграл со мной слуга? Хозяин ведь я!»

Если вы слишком поглощены внешним, то вероятно, что все ваше сознание начнет двигаться во внешнее. Ничто не указывает на вас самих.

Иммануил Кант вернулся домой в другой вечер. Обычно он носил с собою трость. Он зашел в комнату и забыл, что это, и тогда он положил трость на кровать, а сам встал в угол. И только среди ночи он понял, что здесь что-то не так.

Это действительно возможно. Можно на самом деле стать настолько одержимым объективным... что потеряешь все следы самого себя. Можно уйти в тень. Ученые живут в такой тени. Философы живут в такой тени.

Субъективность устраняется тогда, когда возобладают объект и интерес к объектам. Онтологический империализм научной методологии — это давящая опасность Одно дело считать, что, если что-то не может быть познано научными методами, то оно не может быть познано, и совсем другое дело считать, что, если что-то не может быть познано научными методами, то оно не существует.

И как только вы становитесь одержимы объективным, тогда вы, естественно, становитесь одержимы и научной методологией — тогда она становится единственным правильным методом познания. И если что-то не достаточно этому методу то вы не только говорите, что его нельзя познать, вы мало-помалу бессознательно, безотчетно начинаете утверждать, что, если его нельзя познать научным методом, то оно не может существовать Вот почему ученые продолжают утверждать, что Бога не существует. Однако дело не в том, что Бога не существует— все дело в их методологии. Их методология годится для объекта, а Бог — это ваша субъективность Их методология подразумевает хватание всего, что от вас отделено. А Бог от вас не отделен: Бог есть ваше сердцевинное существо, ваше внутреннее.

С помощью научных методов невозможно доказать любовь. Но это не означает, что любви не существует. Для нее нужна иная методология, иной подход, иное видение, иной способ восприятия.

Ученый избегает проблемы самопознания, все более и более сосредотачивая свой интерес на объективном мире. Все более и более погружаясь в предметы, он все дальше и дальше уходит от самого себя.

Существует и третья попытка избежать дихотомии субъект-объект — таков путь мистика. Один способ избежания проблемы субъекта и объекта — способ ученого: существует только один объект. Другой способ избежания этой дихотомии — а она неразрешима — способ идеалиста: объявить, что мир иллюзорен, что его не существует, что он майя — так что закрой свои глаза. Оба неправы. Третий метод — это метод мистика: он трансцендирует. Он не отрицает реальности объекта, он не отрицает реальности субъекта — он принимает реальность обоих. И наводит между ними мост.

В этом состоит смысл знаменитого утверждения Упанишад «Тат — твам — аси» — «это — ты». Это наведение моста. И в этом наведении моста случается самопознание, исчезает знание, и остается познание. Ясность, прозрачность Все проясняется И нет никого, кому ясно, и ничего, что ясно — но ясно все. Есть одна лишь ясность и ясность..

Буддисты называют это сказочной страной Будды. Там все ясно, благоухающе, прекрасно, исполнено фации И великолепие открывает свои двери.

Мистики преодолевают эту проблему стремясь к такой форме познания, в которой познающий и познаваемое сливаются в единое целое. Теперь уже ничто не упущено в понятии «познание». Познание нельзя разделить на непосредственное и опосредованное. Все познание опосредованно. Познание — это приветствие кивком головы, а не объятие. Это утверждение, символизация, обобщение, анализ. В каком-то смысле познание — это форма фальсификации, ибо реальность конкретна, особенна, специфична, неанализируема. Познание — сухой и мертвый факт — это не переживание. А переживание — это не познание, но познавание.

Вот почему Кришнамурти всегда употребляет слово «переживание» вместо слова «опыт». И он прав. Он преобразует существительное в глагол: он называет это переживанием. Всегда помните: преобразуя существительные в глаголы, вы будете ближе к реальности. Не называйте это познанием — называйте это познаванием. Не называйте это жизнью — называйте это проживанием. Не называйте это любовью — называйте это влюбленней. Не называйте это смертью — называйте это умиранием.

Если вы сможете понять, что вся жизнь — это глагол, а не существительное, то за этим, как тень, последует великое понимание.

Нет самости и нет другого.

Великий еврейский мистик и философ Мартин Бубер говорит, что молитва — это переживание «я» и «ты», диалогическое переживание, диалог. Да, молитва такова в начале, но не в конце. Молитва есть диалог между «я» и «ты» для начинающих. Но для достигших молитва не диалог, ибо ни «я», ни «ты» не существует — существует лишь единое. Диалог существовать не может. Это не сообщение: это единение. Это даже не союз, но целостность

Самопознание — явление великой важности. Нет ничего важнее его. Но помните две эти западни: одна — это отрицание субъективности и превращение в реалиста: другая — это отрицание реальности и превращение в идеалиста. Избегайте две эти западни. Идите ровно посередине.

И тогда вы будете изумлены: самость исчезла, знание исчезло. И тогда наступает познавание. Нисходит великий свет, свет, преобразующий не только вас, но и весь ваш мир. Сообщают, что Будда говорил: «В то мгновение, когда я стал просветленным, просветленным стало для меня все существование». Это истина. Это случается именно так. Когда ты становишься просветленным, все существование наполняется светом и остается наполненным светом. Даже тьма начинает сиять, даже смерть становится новым способом проживания

Четвертый вопрос:

Почему Вас так трудно понять?

Я так прост — должно быть, с вами что-то не так. Должно быть, вы хорошо осведомлены. Должно быть, вы носите в себе громадную массу предрассудков. Ведь то, что я говорю — это такие простые истины; сделать их проще уже невозможно. Но вы, верно, ожидаете услышать что-нибудь другое — и тогда возникают проблемы.

Я говорю одно. А вы ожидали услышать что-нибудь другое. И возникает противоречие. И, естественно, если вам что-то противоречит, вы не можете этого принять. Это вызывает сумятицу Я здесь для того, чтобы все вам прояснить, но если у вас есть идеи, первичные идеи, устоявшиеся подходы, предрассудки, стереотипы, тогда мои простые высказывания вступят в противоречие с вашими глубоко укоренившимися верованиями, и возникнет сумятица. Тебе хочется услышать что-то другое... и если я это говорю, тогда все хорошо. Ты говоришь: «я понимаю». Именно это ты имеешь в виду, когда говоришь «да, я понимаю». Это значит, что я соглашаюсь с тобой, но я не обязан с тобой соглашаться. Как я могу с тобой соглашаться? Если я буду с тобой соглашаться, то как я буду тебя изменять?

Вся надежда, все упование на, мое несогласие с тобой, ибо это единственная для тебя возможность перерасти самого себя.

А между тем происходит следующее. У вас имеется определенная идея. Я что-то говорю, а вы либо не слышите то, что я сказал, либо мои слова наносят вам удар, ранят ваши убеждения, вы начинаете беспокоиться, и в этом беспокойстве вы не можете услышать, что было сказано. А ведь я говорю такие простые вещи.

Муж опять пришел домой пьяный. Жена не вытерпела и стала на него кричать: «Если ты не прекратишь это поганое пьянство, я наложу на себя руки».

«Обещания — это все что я получаю. Одни обещания», — отреагировал несчастный муж.

Очень трудно услышать то, что было сказано. Вы слышите лишь то, что можете услышать.

Мать слушала, как ее шестилетний ребенок отвечает урок математики: «Три плюс один доит в суке четыре», — говорил он. — «Три плюс два доит в суке пять. Три плюс три доит в суке шесть».

Мамина челюсть отвисла о изумления: «Джони, где это тебя научили так говорить?» — гневно спросила она.

«А да это нас так в школе учат», — ответил Джонни.

Не в состоянии в такое поверить, мама Джонни отправилась к учительнице и потребовала объяснения. Однако учительница была так же шокирована, как и мать: ей не приходило в голову, где Джонни научился подобным словам. Но, в конце концов она поняла, что случилось.

«Все ясно», — засмеялась она. — «Мы учим детей говорить: «три плюс один дает в сумме четыре», «три плюс два дает в сумме пять!»

Я могу говорить одно... вы можете слышать другое. Тогда приходится очень нелегко. Я говорю, исходя из своих представлений, вы же слышите, исходя из ваших представлений. И здесь огромная разница. Поэтому каждое сказанное вам слово переводится вами даже не смотря на то, что я вам говорю на понятном вам языке — оно все равно переводится

Консультант по брачным вопросам советовал невесте: «Прежде всего я должен вам сказать, что если вы хотите сохранить интерес к себе со стороны вашего мужа, вы никогда не должны раздеваться в его присутствии, когда остаетесь с ним наедине. Всегда оставляйте для него маленькую тайну».

Через два месяца муж говорит своей новобрачной: «Скажи мне, Джейн, у тебя в роду есть сумасшедшие?»

«Конечно, нет!» — запальчиво ответила та. — «А почему ты меня об этом спрашиваешь?»

«Ну», — засмеялся он, — «меня просто удивляло, почему вот уже два месяца после нашей свадьбы, когда ты ложишься в постель, ты никогда не снимаешь шляпу».

Люди понимают по-своему. Это может вызвать у вас затруднения. Вам придется ближе подойти к моим представлениям. То, что я говорю, на самом деле очень просто. Это совсем не сложно.

И вам придется оставить свое прошлое. Приходите ко мне свежими, чистой доской, чтобы я смог написать что-то, что случилось со мной. А если доска ваша будет исписана вдоль и поперек, я все равно буду писать, но вы так запутаетесь, что едва ли сможете разобрать, что же там написано. Все остальное, что вы носите в вашей голове, перепутается с тем, что я буду говорить. И это никогда не достигнет вас в том виде, в котором я говорю.

Слушайте меня не головой а сердцем. Слушайте меня не с позиции аргументирования, а в глубоком проникновении, любви, симпатии. Не будьте зрителями — будьте участниками. Вступайте во взаимосвязь со мной. Это единственный способ понять то, что вам говорится, ибо то, что вам говорится — это не простое сообщение. Это пламенеющий огонь Если вы только позволите, он преобразует вас, он вас преобразит. Если вы только позволите, вы никогда не останетесь прежними. Если вы только позволите, он будет вашим новым рождением.

И последний вопрос:

Я чувствую тоску по дому что это значит?

Откуда же мне знать? Это может означать что-то действительно великое, метафизическое. Мистики говорят, что они чувствуют тоску по дому, но в этом случае они имеют в виду, что они стремятся к изначальному источнику высшему дому. Они стремятся к Богу. А что касается тебя, то я не знаю. Может, ты просто чувствуешь тоску по дому!

Послушайте эти истории:

Странствующий торговец зашел в харчевню и стал давать официантке такие указания: «Видите ли, мне нужна яичница из двух яиц, и чтоб она была подгоревшей. И принесите мне два жженых тоста, а также чашечку кофе, разбавленного такого, тепловатого, который почти невозможно пить».

«Что?!» — воскликнула официантка. — «Ничего себе заказ!»

«Да, да, именно это», — настаивал торговец. — «Принесите мне именно то, о чем я вас попросил».

Официантка вернулась на кухню и сказала шеф-повару, что какой-то чокнутый малый сделал вот такой заказ. Повар приготовил все именно так, как и было заказано. Официантка принесла этот жалкий завтрак и холодно сказала: «Что-нибудь еще, сэр?»

«Если можно», — промолвил странствующий торговец, — «пожалуйста, сядьте со мной и начните меня «пилить». Я тоскую по дому».

Или вот эта история.

Раздраженные друг другом супруги крепко повздорили. Взбешенный и разъяренный муж схватил пиджак и выбежал из дому. Чтобы немного прийти в себя, кипевший от гнева супруг сел в метро и поехал к Гранд Централю. Там он зашел в несколько баров, горя желанием «забыться». Вскоре он почувствовал, что повеселел.

К двум часам несчастный супруг решил, что он уже достаточно нализался, чтобы «проглотить» порции ругательств от своей жены. Он вышел из бара и направился по Восьмой Авеню искать станцию метро.

Поравнявшись с Медисон Гарден, он взглянул наверх и в ярком неоновом освещении увидел ослепительно сверкающую надпись «Большая битва сегодня вечером». Он остановился, присмотрелся получше и вздрогнул: «Наконец-то я дома».

Я не знаю, что ты имеешь в виду в своем вопросе. Ты говоришь: «Я чувствую тоску по дому — что это значит?» На самом деле ты должен это знать. Если это тоска по Божественному дому я могу указать тебе путь. Ведь каждый испытывает тоску по дому, пока не найдет Бога. Мы потеряли свой рай. Мы узнали, каким он должен быть, какая это красота — и мы его потеряли. Мы узнали его еще в чреве матери. Память преследует. Не умственная память, а та, которая есть в каждой клетке тела, в каждой фибре вашего существа. Она неотступно преследует. Она продолжает преследовать, она вызывает в вас такое чувство, что что-то упускается, что все идет не так, как надо. Она продолжает побуждать вас к какой-то возможности.

И цель эта — Бог, или назовите ее истиной или Нирваной или чем хотите. Если вы чувствуете тоску по дому в этом смысле, то я могу вам помочь. А если вы чувствуете тоску по дому в другом смысле, идите к Дикше — она продает обратные билеты.