Первопричина

Первопричина

Некто сказал бумаге, увидев её почерневшей — в чернилах: «Лицо твоё было прежде белым и блестело, а сейчас на нём появилась чернота. В чём причина этого, если ты не очернила лицо своё?»

Бумага ответила: «Ты несправедлив ко мне. Я не очернила лица своего. Спроси об этом чернила. Они были собраны в своей чернильнице, которая была их домом, их постоянным местом. Они покинули свой дом и пролились на моё лицо насильственно». Вопрошающий сказал: «Ты права».

Затем он спросил об этом чернила, и те ответили: «Ты несправедлив к нам. Мы жили спокойно в своей чернильнице и решили не выходить из неё. Но перо своим гнусным остриём напало на нас, похитило нас из нашего дома, заставило покинуть нашу страну, нарушило нашу целостность и стало расточать нас, как ты видишь, на этом белом листе. И не нас об этом надо спрашивать». «Вы правы», — сказал тот, кто спрашивал.

И спросил он перо о причине его насилия и похищения им чернил из их дома. И то ответило: «Спроси руки и пальцы. Я было лишь тростником, росшим на берегу реки, и спокойно пробивалось среди зелени деревьев. Но вдруг появилась рука с ножом, взрезала мою кожицу, разорвала мою одежду, лишила меня моей основы, разделила мои волокна, а затем заострила меня, расщепила головку и погрузила в горькие чернила. Она держит меня за верхнюю часть, заставляя двигаться. Своим вопросом и упрёком ты просыпал соль на мои раны. Оставь же меня и спроси того, кто погубил меня». «Ты право», — сказал человек и спросил руку о её насилии над пером.

Рука отвечала: «Разве я что-нибудь представляю собой, кроме плоти и крови? Где же ты видел мясо, совершающее насилие или движущееся само по себе? Я в подчинении наездника, оседлавшего меня, который, говорят, имеет силу и могущество, он подгоняет меня и ездит на мне в различные места земли. Разве ты не видел, что ни земля, ни камень, ни дерево не преступают своих мест и сами не двигаются, если их не оседлают подобные же сильные и сокрушающие наездники? Разве ты не видел рук мертвецов, которые точно так же, как и я, состоят из плоти, костей и крови? Мёртвая рука никак не может обращаться с пером. Так же и я не имею никакого отношения к перу. Поэтому спроси о моём деле силу, мной управляющую. Ведь мой ездок ведёт меня, как ему нужно». «Ты права», — сказал человек и спросил ту силу, почему она использует руку и так часто.

Она ответила: «Оставь порицать меня и моё обращение с рукой. Скольких упрекающих упрекают и сколько упрекаемых невиновно! Как же ты мог разобраться в моём деле, подумав, что я совершаю насилие над рукой, оседлав её?! Ведь и до начала движения я владела ею, но я ею не двигала и не принуждала к движению; я спокойно спала, так что некоторые даже подумали про меня, что я мертва или меня вообще нет. Ведь я не двигалась и не двигала ничем, пока не пришёл некто, побеспокоивший меня и притеснивший, заставив сделать то, что ты видишь. Я обладаю лишь силой, чтобы помочь ему, но силы противостоять ему у меня не было. Имя ему — воля. Я знаю её только по её имени и по её нападению, так как она вывела меня из пучины сна и толкнула на то, чего я могла бы вполне избежать, оставь она меня в покое».

«Ты права», — сказал человек и спросил волю: «Что побудило тебя напасть на эту спокойную спящую силу, заставить её что-то приводить в движение? Почему ты не могла избежать насилия над ней?»

Воля сказала: «Не спеши. Возможно, ты найдёшь мне оправдание и зря меня упрекаешь. Я не сама поднялась, а меня подняли. Я не сама пришла, а меня прислал своим решительным приказом несокрушимый повелитель. До его прихода я находилась в состоянии покоя. Но в самое сердце моё явился посланник знания и языком разума потребовал силу, и я заставила её подчиниться. Я несчастна, ибо подчиняюсь насилию знания и разума. Я не знаю, зачем меня поднимут, чему я буду подчинена и что принуждена буду делать. Я только знаю, что я неприкосновенна и спокойна до тех пор, пока не явится этот всесильный пришелец, этот справедливый повелитель, этот деспот. И я очнусь для него и буду полностью повиноваться ему. Каким бы ни был его приказ, у меня нет сил противиться. И всю мою жизнь так. Когда он сам растерян и колеблется в решении своём, я сплю, но сплю в ожидании его решения; как только он примет решение, я пробуждаюсь, чтобы подчиниться и заставить силу выполнить его. Спроси же обо всём знание и оставь меня со своими упрёками». «Ты права», — сказал человек. И направился к знанию, разуму и сердцу, упрекая их за то, что они подняли волю и принудили её пробудить силу. Разум сказал: «Я лишь светильник, сам я не горю, меня зажигают». Сердце сказало: «А я только дощечка и сама не раскладываюсь, меня кладут». И сказало знание: «Я же рисунок, вычерченный на белизне дощечки сердца при свете светильника разума. Но само я не чертило, а пластинка долгое время была пустой, без меня. Спроси лучше обо мне перо, ведь только пером может быть начерчена линия».

Тут вопрошающий был сбит с толку. Ответ этот не убедил его, и он сказал: «Какую усталость я перенёс на этом пути! Во столько мест заходил я, но каждый, к кому я подходил, чтобы узнать у него суть дела, отсылал меня к другому. Я добр душой и неустанно ходил от одного к другому, каждый раз как слышал речь, понятную моему сердцу, и находил доводы, оправдывающие неспособность ответить на мой вопрос. Но я вовсе не понимаю твоего ответа: „Я линия и рисунок, меня вычертило перо“. Я знаю только одно перо — из тростника, одну дощечку — из металла или дерева. Я знаю только те линии, которые прочерчены чернилами, тот светильник, в котором горит огонь. Здесь, в этом месте, я слышу о дощечке, светильнике, линии и пере, однако я не вижу ни того, ни другого. Я слышу грохот жерновов, но не вижу мельницы».

Тогда знание сказало: «Если ты веришь тому, что говоришь, то невелик твой груз, и провианта маловато, и судёнышко утло. Знай же, что на пути, по которому ты пошёл, много губителей, и лучше уж тебе отправиться восвояси и бросить то, во что ты ввязался. Эго не для тебя, оставь же всё. Ведь успех сопутствует тому, кто на него способен. Если же ты хочешь довести дело до конца, то не бойся пострадать и послушай.

Знай, что на этом пути три мира. Мир явного и осязаемого — первый из них. Бумага, чернила, перо и рука принадлежат к этому миру. Эти пристанища ты преодолел с лёгкостью. Второй мир — мир сверхчувственного и скрытого. Этот мир лежит к конце пути. Перейдя меня, ты как раз попадёшь в его пристанище. Чреватый многочисленными опасностями, мир этот насыщен неприступными вершинами и бездонными морями. Я не знаю, как ты уцелеешь в нём. Третий мир — мир духовного, который находится между миром явного и осязаемого и миром сверхчувственного и скрытого. Ты уже преодолел три пристанища: первое — сила, затем — воля и, наконец, знание. Этот мир является связывающим звеном между другими мирами, потому что пути мира явного легче его путей, а пути мира скрытого — сложнее.

Мир духовного, лежащий между двумя мирами, напоминает судно, движущееся между землёй и водой. Оно всё не охвачено волнующейся водой, но и не находится в пределах спокойной, безмятежной земли. Каждый, кто идёт по земле, идёт в мире явного и осязаемого. Но если он ощутит такой прилив сил, что сможет плыть на судне, он станет подобен идущему в мире духовного. Если же он достигнет того, что пойдёт по воде без помощи судна, он будет неколебимо шествовать в мире скрытого. Если ты не способен ходить по воде — уходи. Ты же преодолел землю и оставил судно; в твоих руках не осталось ничего, кроме прозрачной воды. Преддверие мира скрытого и сверхчувственного — ведение пера, которым знание пишет по пластине сердца, и получение истинного знания, которое поможет тебе идти по воде».

Тогда отвечал спрашивающий путник; «Я в недоумении — что же мне делать? В сердце моё проник страх после твоих описаний опасностей пути. Я не знаю, могу ли я преодолеть все препятствия, о которых ты мне поведало или нет. Есть ли признак, по которому я могу это знать?»

«Да. Напряги зрение и сосредоточь на мне свет очей твоих и зрачков их. Если перед тобой предстанет перо, которым я пишу по дощечке сердца, то ты сможешь быть странником на этом пути. Ведь перо это показывается каждому, кто вышел из мира духовного и постучался у ворот мира потустороннего и скрытого».

И сказал путник: «Теперь я прозрел, и уста Всевышнего стали зрачком моим. Я не вижу ни тростника, ни деревяшки, и я не знаю никакого пера, кроме этого».

Знание ответило: «Ты отдалил от себя корм, который был уже под ногами. Разве ты слышал когда-нибудь, чтобы обстановка дома уподоблялась его хозяину? Разве не знаешь ты, что личность Всевышнего не подобна всем другим личностям? Также и руки Его не подобны рукам, и перо Его не подобно перьям, и речь Его не подобна любой другой речи, и начертанное Им не подобно другим линиям. Всё это — дела небесные из мира потустороннего. Личность Всевышнего не имеет тела и не имеет места; в отличие от других, десница Его не из тростника и скрижаль Его не из дерева, и речь Его не из звуков и слов, и написанное Им не цифры и знаки, и чернила Его не краска и не сок чернильного ореха. Если ты видишь всё это именно таким образом, то я могу считать тебя разве что гермафродитом, болтающимся между мужественностью обезличивания Бога и женственностью уподобления, не примыкающим ни к тому, ни к другому. Как же ты лишил личность и атрибуты Всевышнего тела и его атрибутов, выхолостил речь Его, лишив её смысла звуков и слов, и начал сомневаться в деснице Его, Его пере, скрижали и начертанном?

Если ты не понимаешь речения Пророка: „Аллах создал Адама по подобию своему“ в прямом смысле, как это можно представить зрением, то будь до конца уподобляющим, как сказано: „Будь полноценным иудеем, а если нет, то не играй с Торою“. Если же ты понял из этого, что речь идёт о внутреннем подобии, которое можно понять разумом, но нельзя видеть глазами, будь настоящим, обезличивающим, мужественным почитателем и иди предназначенным путём, ведь ты — складка в священной долине. И прислушайся тайной сердца своего к тому, что его вдохновляет. Возможно, на огне найдёшь ты верный путь. Возможно, из-за тайны Престола ты будешь позван также, как был позван Моисей: „Я призываю тебя“».

Когда путник услышал от знания эти слова, он сразу почувствовал ограниченность свою, и возгорелось сердце его пламенем от неистового гнева его на самого себя, когда проник он взором своё уродство. До этого елей светоча сердца его едва тлел, хоть и не касался его пламень. И наложился огонь на огонь.

Знание сказало ему: «Воспользуйся же такой возможностью и открой глаза. Возможно, ты в огне найдёшь верный путь». Он воззрел, и вдруг взору его открылось божественное перо. Оно оказалось таким, каким описало его знание, лишённым атрибутов: не из дерева и не из тростника, без головки и без копчика оперения. Оно неустанно пишет в сердцах всех людей различные виды знания, и как будто в каждом сердце у него есть головка, хотя и нет её у него. Подивился путник и сказал: «Да, друг-знание, Всевышний вознаградил меня благом, вижу истинность всех описаний этого пера, вижу его не таким, как все перья».

С этим он покинул знание, поблагодарив его, и сказал: «Моё пребывание у тебя и мои искания затянулись. Я решил отправиться к господину знания и спросить его о нём».

И он отправился к нему и сказал: «Послушай, перо, почему ты всё время вычерчиваешь в сердцах людей такое знание, которым заставляешь волю подчинить себе силу, чтобы та воздействовала на ей подвластное?» Перо ответило: «Ты что же, забыл то, что видел в мире явного и, осязаемого, и то, что услышал из ответа пера? Ведь ты спросил его, и оно отослало тебя к руке». «Нет, я не забыл этого», — ответил путник. «Так мой ответ будет точно таким же, как ответ этого пера». — «Но как же, ведь ты не такое, как оно?!» «Разве ты не слышал, — молвило перо, — что Аллах создал Адама по своему подобию?» «Да, я слышал об этом». — «Тогда и спрашивай о своём деле ту, что называется правой рукой правителя. Она держит меня, поворачивает; я подчиняюсь ей, и меня принуждают. В смысле принуждения нет никакой разницы между божественным и человеческим пером. Разница только в том, видим ли лик его».

Путник спросил: «А кто же правая рука правителя?» «Ты не слыхал, — сказало перо, — что говорил Всевышний: „И небеса скручены Его десницей“?» «Слыхал». — «Перья также в Его деснице, она ими и двигает».

И отправился путник от пера к деснице. Когда он увидел её, она оказалась ещё более удивительной, чем чудесное перо. Невозможно описать или объяснить даже немногое из этих чудес, многочисленные тома не вместят и десятую десятой их описаний. В общем, эта десница была не как все десницы, рука — не как все руки, пальцы — не как все пальцы. Путник увидел движущееся перо, зажатое в деснице, и открылось ему его оправдание. Он спросил десницу о деле её и о том, почему она двигает пером. Та сказала:

«Мой ответ будет повторением того, что ты слышал в мире явного. Я отошлю тебя к силе. Ведь рука не имеет силы сама по себе. Сила неизбежно управляет ею».

И путник отправился в мир силы. Тут он увидел такие чудеса, что всё, увиденное им прежде, показалось ему презренным и жалким. Он спросил силу, почему она управляет рукой. Сила ответила: «Я лишь атрибут. Спроси того, кто владеет им, — Могущего. Ведь надо опираться на субстанцию, а не на атрибуты».

При этом пошатнулся путник и еле осмелился пошевелить языком, чтобы задать вопрос. Но вдруг услышал он твёрдое речение, обращённое к нему из покрова Тайны: «Его не спрашивай о том, что Он делает, это их спрашивают».

В страхе перед Присутствием он упал в обморок как громом поражённый. Придя в себя от глубокого обморока, он сказал: «О Прославленный! Нет никого более величественного, чем Ты! Я пришёл к Тебе, полагаясь на Тебя, веруя, что Ты — Властитель-Исполин, Единственный и Всесокрушающий. Я боюсь только Тебя, смиряюсь в просьбе перед Тобой. Я заклинаю только об одном: чтобы Ты избавил меня от наказания и сменил гнев на милость. Я могу лишь просить Тебя, молиться Тебе и уповать на милость от рук Твоих. Я говорю: расширь грудь мою, чтобы я познал Тебя, и развяжи язык мой, чтобы я восславил Тебя».

Тут из-за Покрова воззвало к нему: «Ты должен жаждать прославления и превозношения Владыки пророков. Обратись к Нему: что даст Он тебе, возьми то; что воспретит, откажись от того; что скажет, то повторяй».

И он в этом Присутствии не сказал более, чем: «О Прославленный! Не могу так восхвалить Тебя, как восхвалил себя Ты сам».

Затем он сказал: «Господин мой! Если у языка моего нет смелости, чтобы восславить Тебя, то разве нет в сердце моём страстного желания познать Тебя?»

И воззвало к нему: «Ты должен подняться до правдивых. Возвращайся же к главному наиправдивейшему и следуй Ему. Друзья Владыки пророков — как светила: какому бы из них ты не следовал, ты пойдёшь верным путем. Разве ты не слышал сказанного: „Не достичь познаваемого — значит познать“? Так хватит же с тебя этой доли Нашего Присутствия. С тебя достаточно уже познания того, что ты лишён Присутствия, не можешь видеть его Блеска и Величия».

С этим возвратился путник и извинился за вопросы и упрёки, так сказав руке, перу, знанию, воле, силе и тому, что следует за ней: «Примите мои извинения. Я был словно несмышлёный младенец, когда пришёл в эту страну, Но каждый новоприбывший удивляется. И мой упрёк вам был лишь следствием ограниченности и невежества. Теперь для меня стали ясны ваши оправдания. Мне открылось, что единственно, кто владеет всеми мирами, Силой и Могуществом — это Единственный и Всесокрушающий. Вы же — лишь игрушки в руках Его Могущества, которым Он распоряжается, зажав в Своей деснице. Он первый и последний, и тайный, и явный».

Когда он произнёс эти слова, в мире явного и осязаемого сокрылся смысл сказанного им, и он был спрошен: «Как можно быть первым и последним, ведь это два противоположных атрибута? Как можно быть и тайным, и явным, ведь одно не равняется другому, тайное не явно».

Путник ответил: «Он первый по отношению ко всем созданиям, так как всё проистекло из Него по порядку, одно за другим, и Он последний по отношению к движению идущих к Нему. Они постоянно возвышаются от одного пристанища к другому, пока это не завершится в конце концов тем Присутствием. Это конец Пути. Итак, Он последний в видении, первый в создании. Он тайный по отношению к живущим в мире явного свидетельства, которые хотят познать его пятью органами чувств, и Он же явный по отношению к тем, кто ищет Его с помощью светильника, возгоревшегося в их сердцах внутренним разумом, устремлённым в мир сокрытого».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.