Глава 5

Глава 5

По мере приближения к концу Послания, Павел все более ревностно и пылко защищает учение о вере и христианской свободе от нападок лжеапостолов, являющихся врагами и разрушителями этого учения. Он мечет в них самые настоящие словесные “громы и молнии”, желая опровергнуть и опрокинуть своих оппонентов. В то же время он побуждает галатов избегать порочных учений [своих оппонентов], как какой-то язвы или чумы. Увещевая, он угрожает, обещает и использует все возможные средства, чтобы удержать их в свободе, добытой для них Христом. Поэтому он говорит:

1. Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос…

То есть “будьте тверды”, как Петр говорит нам в (1Пет.5:8–9): “Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою…” “Не будьте самодовольны, — говорит он, — но будьте тверды. Не ложитесь и не спите, но стойте непоколебимо”. То есть он как бы говорит: “Вам необходимы бдительность и твердость, чтобы удержаться в свободе, которую вам даровал Христос. Те, кто самодовольны и сонливы, не способны сохранить ее”. Ибо сатана свирепо ненавидит свет Евангелия, то есть учение о благодати, свободе, утешении и жизни. Потому как только он видит его появление, то сразу же стремится стереть и уничтожить его своими ветрами и штормами. По этой причине Павел побуждает благочестивых людей следить за своим поведением, не впадать в спячку и самодовольство, но твердо стоять в битве против сатаны, дабы не утратить свободы, добытой для них Христом.

Каждое слово в этом фрагменте очень выразительно. “Стойте, — говорит он, — в свободе”. В какой свободе? Не в той свободе, которую даровал нам римский император, но в той свободе, которую даровал нам Христос. Римский император даровал— в действительности был вынужден даровать — римскому первосвященнику свободный город и другие земли, равно как и некоторые льготы, привилегии и уступки. Это тоже свобода, но свобода политическая, согласно которой римский первосвященник со всем своим духовенством свободен от всякого общественного бремени. Кроме того, существует свобода плоти, широко распространенная в миру. Те, кто имеют эту свободу, не повинуются ни Богу, ни законам, но делают что хотят. Это та свобода, к которой в наши дни стремится чернь и сброд. Так поступают и духовные фанатики, желающие быть свободными в своих мнениях и поступках, чтобы безнаказанно учить всему и вытворять все, что кажется им правильным. Это демоническая свобода, которой дьявол освобождает порочных ко греху против Бога и людей. Мы не имеем дела с этою свободою, хотя она и является самым широко распространенным явлением и единственною целью всего мира. Также мы не имеем дела с политическою свободою. Нет, мы говорим о свободе, которую дьявол яростно ненавидит и на которую он совершает свои злобные нападки.

Это свобода, которой нас освобождает Христос — освобождает не от какого-то человеческого рабства или тиранической власти, но от вечного гнева Божия. Где? В совести [в сознании, в сердце]. И этим наша свобода ограничивается. Она не идет далее. Ибо Христос освободил нас не для того, чтобы мы обладали политическою свободою или свободою во плоти, но для того, чтобы мы имели свободу теологическую, то есть духовную— чтобы сделать нашу совесть свободной и радостной, не боящейся грядущего гнева (Мат.3:7). Это — подлинная и бесконечная свобода. Когда другие разновидности свободы — свобода политическая или плотская — сравниваются с величием и славою этой свободы, все они едва ли подобны даже маленькой капле. Ибо кто может выразить то, сколь великим даром для человека является возможность уверенно утверждать, что Бог не гневается и никогда не будет гневаться, но всегда будет благостным и милосердным Отцом ради Христа? Когда Тот, Кто представляет Высшее Величие, проявляет Свое благоволение к нам, защищает и помогает нам, и, в конце концов, освобождает нас физически так, что наше тело, посеянное в тлении, в уничижении и в немощи, восстает в нетлении, славе и в силе (1Кор.15:42–43). Посему свобода, навечно спасающая нас от гнева Божия, больше чем небо, земля и все творения.

Отсюда происходит другая свобода, которая обеспечивает нам безопасность и избавляет нас Христом от Закона и греха, от смерти и власти дьявола, от ада и т. п. Ибо как гнев Божий не может страшить нас — поскольку Христос освободил нас от него, — так и Закон, грех и т. п. не могут обвинять и осуждать нас. Даже если Закон осуждает нас, и грех устрашает нас, они не могут повергнуть нас в отчаяние, ибо вера, победившая мир (1Иоан.5:4), сразу же провозглашает: “Все это не имеет ко мне никакого отношения, ведь Христос освободил меня от этого”. Итак смерть, самое могущественное и ужасное явление в мире, лежит, поверженная в нашем сознании, и это достигается посредством свободы в Духе. Посему величие христианской свободы должно быть взвешено и осознано самым тщательным образом. Слова: “Свобода от гнева Божия, от Закона, греха, смерти и т. п.” — легко произнести. Но ощутить величие этой свободы и на практике применить ее плоды в своей борьбе, в муках совести — это намного труднее, чем кто-либо может описать.

Итак, дух человека должен быть наставлен, чтобы, начиная осознавать обвинения Закона, ужасы греха, отвратительность смерти и гнев Божий, он изгонял эти ужасные видения прочь и заменял их свободою Христовою, прощением грехов, праведностью, жизнью и вечным милосердием Божиим. Хотя мысль о существовании этих противников может быть навязчивой, всякий человек должен быть уверен, что долго она не продержится. Как говорит пророк (Ис.54:8): “В жару гнева Я сокрыл от тебя лице Мое на время, но вечною милостью помилую тебя…” Но это чрезвычайно трудно осуществить. Посему о той свободе, которую добыл для нас Христос, легче говорить, чем веровать в нее. Если бы она могла быть определенно и ясно понята твердою верою, то никакая ярость и никакой ужас мира сего, никакой грех, никакая смерть, никакой дьявол и т. п. не были бы для нее слишком большими, чтобы проглотить их, как океан поглощает [угашает] искру. Раз и навсегда свобода Христова поглощает и отменяет всю эту груду пороков — Закон, грех, смерть, гнев Божий и, наконец, самого змея с его головою (Быт.3:15). И на их месте она учреждает праведность, мир, жизнь и т. д. И блажен человек, который понимает это и верит в это.

Посему давайте научимся ценить эту свою свободу более всего на свете. Не император, не ангел небесный, но Христос, Сын Божий, через Которого все существующее на небе и на земле сотворено, добыл нам ее Своею смертью, чтобы освободить нас не от какого-то физического, преходящего рабства, но от вечного духовного рабства, рабства этих самых жестоких тиранов — Закона, греха, смерти, дьявола и т. п., и примирить нас с Богом Отцом. Теперь, когда эти враги повержены и когда мы примирены с Богом Отцом через смерть Его Сына, мы, несомненно, праведны в глазах Божиих, и наши собственные деяния угодны Ему. И если какой-то грех остался в нас, он не вменяется нам, но прощен ради Христа. Павел выражается очень точно, говоря, что мы должны стоять в свободе, для которой нас освободил Христос. Таким образом, эта свобода дарована нам не благодаря Закону и нашей собственной праведности, но даром, ради Христа. Павел свидетельствует об этом и подробно излагает это на протяжении всего Послания. И Христос говорит в Иоан.(8:36): “Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете”. Он один встает стеною между нами и угнетающими нас пороками. Он побеждает и упраздняет их так, что они не могут больше причинять нам вреда. Фактически вместо греха и смерти Он дарует нам праведность и жизнь вечную, Он превращает рабство и ужасы Закона в свободу совести и утешение Евангелия, говорящего нам (Мат.9:2): “Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои”. Итак, всякий верующий во Христа имеет эту свободу.

Разум не понимает, сколь важным является это дело. Однако если рассматривать его в Духе, оно обретает великое и бесконечное значение. Никто не может выразить словами или осмыслить всего величия этого дара: иметь вместо Закона, греха, смерти и гнева Божия — прощение грехов, праведность, вечную жизнь и Бога, Который всегда милостив и добр. Паписты и все “самоправедные” люди хвастаются, что у них тоже есть прощение грехов, праведность и т. д. Они также утверждают, что обладают свободою. Но все это тщетно и туманно. При первых же искушениях все это исчезает, ибо они полагаются на человеческие дела и человеческое искупление, а не на Слово Божие и на Христа. Посему никто из самоправедных людей не может знать, что такое истинная свобода от греха. Наша же свобода, напротив, основывается на Христе, Который является вечным Первосвященником, пребывающим одесную Бога и ходатайствующим за нас. Поэтому свобода, прощение грехов, праведность и жизнь, которые мы получаем через Него, являются надежными, прочными и вечными, если мы веруем в это. Если мы прочно ухватываемся за Христа верою и твердо стоим в свободе, которую Он даровал нам, мы обретем эти бесценные дары. Но становясь самодовольными и сонными, мы утрачиваем их. Не зря Павел заповедует нам быть бдительными и стоять твердо, ибо он знает, что дьявол непрестанно пытается лишить нас этой свободы, которая стоила Христу столь многого, и вновь при помощи своих слуг ввергнуть нас в иго рабства. Поэтому Павел продолжает:

…И не подвергайтесь опять игу рабства.

Павел говорил очень серьезно о благодати и христианской свободе и многими словами призывал галатов хранить их. Он заповедует им стоять, потому что очень легко утратить все это по неосмотрительности и самодовольству, либо в результате отпадения от благодати и веры — к Закону и его делам. Но из-за власти разума это не кажется опасным, ибо разум явно предпочитает праведность Закона праведности веры, и потому он [Павел] осуждает Закон Божий с великим негодованием. Он презрительно и насмешливо называет его “бременем”, фактически — “игом рабства”. Так Петр говорит об этом в Деян.(15:10): “Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго…” Таким образом Павел окончательно побивает оппонентов их же собственным оружием. Ибо лжеапостолы сводили к минимуму важность обетования, возвеличивая Закон и его дела следующим образом: “Если вы хотите освободиться от греха и смерти и обрести праведность и жизнь, то соблюдайте Закон. Обрежьтесь, соблюдайте дни, месяцы, времена и годы. Приносите жертвы. Эта покорность Закону, — говорили они, — принесет вам оправдание и спасение”. Павел же утверждает обратное: “Те, кто учат вас Закону таким образом, — говорит он, — не освобождают сердца — напротив, они улавливают их в сети. Они порабощают их и возлагают на них тяжкое бремя — иго рабства”.

Поэтому Павел говорит в высшей степени презрительно и укоризненно о Законе, называя его “сетью”, или “тяжелейшим рабством” и “рабским игом”. На это у него есть причины. Порочное представление, будто Закон оправдывает, “прилипает” к разуму очень крепко, и вся человеческая раса в конце концов настолько запутывается и порабощается им, что избавить ее от этого становится весьма непросто. Похоже, что здесь Павел уподобляет того, кто стремится к обретению праведности Законом, волу, обремененному ярмом. Как вол, который тащит ярмо из последних сил, ничего не получает за это, кроме пищи — причем, когда он не может больше тащить ярмо, его просто закалывают, — так и те, кто ищут праведности в Законе, являются пленниками и рабами. Они подвержены игу рабства, то есть обременены Законом. И когда наконец после многих стараний и скорбей они совершенно истощаются делами Закона, все, что им за это достается — жалкое и вечное бремя рабства. Рабами чего они становятся? Рабами греха, смерти, гнева Божия, дьявола, плоти, мира и всех тварей. Таким образом, нет рабства страшнее и суровее, чем рабство Закона. Поэтому у Павла есть все основания для того, чтобы называть это “игом рабства”. Ибо, как мы неоднократно упоминали выше, Закон только выявляет и усиливает грех, он обвиняет, устрашает, осуждает, производит гнев и, наконец, повергает сердца на грань отчаянья, что является самым скверным и тяжким рабством (Рим.3,4,7).

Вот почему Павел использует столь резкие и “невыдержанные” выражения. Он очень хотел бы побудить и подтолкнуть их к сопротивлению влиянию лжеапостолов, уловляющих их вновь в иго рабства. Он как бы говорит: “Этот вопрос отнюдь не является пустячным и ничтожным, это вопрос о выборе бесконечной и вечной свободы или бесконечного и вечного рабства. Ибо как свобода от гнева Божия и от всякого зла есть не политическая свобода или свобода плоти, но вечная свобода, так и рабство греха, смерти и дьявола, в которое попадают те, кто стремятся к оправданию и спасению через Закон, не является физическим рабством, длящимся какое-то ограниченное время, но это рабство вечное и непрерывное. Ибо самоправедные люди такого типа, принимающие все очень серьезно — а Павел говорит именно о таких, — никогда не бывают безмятежны и не обретают мира. В этой жизни они постоянно пребывают в сомнениях относительно воли Божией, они всегда боятся смерти, гнева и суда Божия, а после этой жизни их ждет вечное отчаяние и наказание за их неверие.

Посему “делателей Закона” весьма справедливо называют “мучениками дьявола”, если мне будет позволено использовать это общераспространенное выражение. Они заслуживают ад огромными трудами и скорбями, большими, чем мученики Христа заслуживают небеса. Они терзаются и изводятся двойным сокрушением — совершая в этой жизни множество великих деяний, они мучат себя ужасно и безрассудно, и затем, умирая, они получают в награду вечное осуждение и наказание. Они являются жалкими мучениками как в этой жизни, так и в жизни грядущей, и рабство их вечно. Совсем не так обстоит дело с верующими, терпящими скорби только в этой жизни. Посему нам надлежит стоять твердо в свободе, которую Христос добыл для нас Своею крестною смертью; мы должны быть усердны и бдительны, чтобы снова не попасть под иго рабства. Именно это происходит в наши дни с духовными фанатиками — отпадая от свободы и веры, они сами вовлекают себя в преходящее рабство в этой жизни, а в жизни грядущей им суждено пребывать под гнетом вечного рабства. Паписты не слушают Евангелия, они гонят его. Но тем не менее евангельская свобода используется этими людьми, многими из которых эта свобода понимается, как эпикурейская — они воистину являются рабами дьявола, который удерживает их в плену в свое удовольствие. Итак, их ожидает вечное рабство ада. [Здесь сказано] достаточно об этом серьезнейшем увещевании Павла, за которым следует еще одно:

2. Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа.

Павел серьезно встревожен, и в своем духовном усердии он мечет громы и молнии против Закона и против обрезания. В своем гневе, обращенном на тотальную порочность Закона, он, будучи движим Духом Святым, произносит столь резкие слова, как бы говоря: “Вот я, Павел, и т. д. Я говорю вам, я, человек, знающий [о себе], что он получил Евангелие не от людей, но через откровение Иисуса Христа. Я, знающий наверняка, что я имею божественную заповедь и власть учить и определять учение — я объявляю вам свое суждение, которое действительно является новым, но твердым и верным, а именно — что если вы примете обрезание, то Христос будет просто не нужен вам”. Это очень резкое суждение, когда Павел говорит, что принятие обрезания равносильно полному уничтожению Христа — не уничтожению Христа самого по себе, но уничтожению Христа галатами, которые были введены в заблуждение лжеапостолами, полагая, будто вдобавок к вере во Христа верующим необходимо и обрезание, без которого они не могут обрести спасения.

Это учение является краеугольным камнем, опираясь на который, мы можем правильно и уверенно судить обо всех доктринах, делах, формах поклонения и человеческих церемониях. Всякий (будь он папистом, иудеем, мусульманином или сектантом), кто учит, будто помимо Евангелия Христова для спасения необходимо что-то еще, всякий, кто учреждает любую работу или форму поклонения, всякий, кто соблюдает любое правило, любую традицию или любой обряд, полагая, будто этим он обретет прощение грехов, праведность и вечную жизнь, — услышит осуждение Святого Духа, изреченное здесь устами Апостола, что Христос совершенно бесполезен для него. И поскольку Павел осмеливается высказывать здесь осуждение в адрес учрежденных Богом Закона и обрезания, а это воистину достойно внимания, то неужели он не осмелится выступить против бессмысленных человеческих традиций?

Итак, данный фрагмент является своего рода громом и молнией в адрес всего папского царства. Если говорить только о самых лучших из них, то все священники, монахи и отшельники не имеют упования на Христа, Которого они самым клеветническим и богохульным образом объявляют гневным судьею, обвинителем, извергающим проклятия. Они полагаются на свои собственные дела, на свою праведность, на свои обеты и добродетели. Поэтому в данном фрагменте они слышат адресованное им осуждение — Христос бесполезен для них. Ибо если они способны упразднить грехи, заслужить прощение грехов и вечную жизнь своею собственною праведностью и аскетическою жизнью, то что хорошего принесло им рождение Христа, Его страдания, пролитие Его Крови, Его вознесение, победа над грехом, смертью и дьяволом, когда они и сами могут одолеть этих чудовищ собственными силами? Трудно выразить словами, сколь порочным и беззаконным является такое отношение ко Христу и игнорирование всего Им совершенного. Посему Павел с негодованием произносит эти слова, возмущаясь и беспокоясь в Духе: “Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа”, то есть совершенно никакой пользы вы не получите от Его благословений, и Он сделал все это напрасно, если рассматривать это применительно к вам”.

Отсюда становится совершенно ясно, что нет ничего более порочного и беззаконного под солнцем, чем доктрины о человеческих традициях и делах. Ибо одним взмахом они упраздняют и извращают евангельскую истину, веру, истинное служение Богу и Самого Христа, в Котором Отец учредил все сущее. В Кол.(2:3) сказано: “В Котором [во Христе] сокрыты все сокровища премудрости и ведения”. И в девятом стихе мы читаем: “В Нем обитает вся полнота Божества телесно”. Таким образом, всякий основатель или приверженец учения о делах попирает Евангелие, аннулирует крестную смерть и победу Христа, затмевает Его таинства и упраздняет их истинное употребление, он отвергает и хулит Бога и все Его обетования и благословения, он является врагом Божиим. Всякий, кто не отвернулся в ужасе от человеческих традиций и не оставил упования на собственную праведность и собственные дела, кто не устремился изо всех сил к свободе во Христе, будучи побуждаем к этому тем фактом, что Павел называет Закон Божий “игом рабства”, тот черствее скалы или стальной плиты.

Итак, данное утверждение является совершенно понятным — если кто-то принимает обрезание, то есть уповает на это обрезание, то Христос становится бесполезен для него. То есть [с его позиции] Христос родился и пострадал безо всякой пользы. Ибо, как я говорил ранее, Павел обсуждает не наличие деяния самого по себе — в нем нет ничего плохого, если на него не возлагается упование, или если оно не влечет за собою самонадеянной праведности. Но он обсуждает вопрос о том, как это деяние применяется, а именно — [он обсуждает] то упование и ту праведность, которые присовокупляются к этому деянию. Мы должны понимать [слова] Павла в рамках обсуждаемой темы, или выдвигаемого аргумента, который заключается в том, что люди не оправдываются Законом, делами или обрезанием. Он не говорит, что дела сами по себе — ничто, но он утверждает, что упование на дела и основывающаяся на делах праведность ведут к тому, что Христос становится бесполезным. Посему всякий, кто принимает обрезание, как деяние, необходимое для оправдания, не имеет от Христа никакой пользы.

Давайте помнить об этом в наших личных искушениях, когда дьявол обвиняет и устрашает нашу совесть, повергая нас на грань отчаяния. Он — отец лжи (Иоан.8:44) и враг христианской свободы. Он постоянно удручает нас ложными ужасами — так что, когда эта свобода утрачивается, сердце пребывает в постоянном страхе и чувствует вину и тревогу. Когда этот “великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную” (Откр.12:9-10), когда он, говорю я вам, приходит к вам и обвиняет вас не только в том, что вы не совершили чего-то благого, но в преступлении против Закона Божия, тогда вы должны сказать: “Ты терроризируешь меня воспоминаниями о былых грехах. К тому же ты говоришь мне, что я не совершил ничего благого. Это меня совершенно не волнует. Ибо если бы я полагался на совершенные мною добрые дела или утратил бы свое упование из-за того, что не совершал добрых дел, то Христос был бы бесполезен для меня. Посему на чем бы ты ни основывал свои претензии ко мне — на моих грехах или на моих добрых делах, — мне нет никакого дела до этого. Ибо я отбрасываю и то и другое с глаз долой и полагаюсь только на свободу, для которой Христос освободил меня. И тогда я не буду считать Его бесполезным для себя, что имело бы место, если бы я либо полагал, будто обрету благодать и вечную жизнь за счет своих добрых дел, либо думал, будто могу быть лишен спасения из-за своих грехов”.

Итак, давайте учиться отделять Христа как можно более тщательно от всех дел, будь то дела благие или порочные, от всех законов, будь то законы божественные или человеческие, и от всех потревоженных сердец. Ибо Христос не имеет к этому всему никакого отношения. Конечно же, Он имеет отношение к скорбящим сердцам, но Он не тревожит их еще более, а восстанавливает и утешает их после того, как они были встревожены. Посему если Христос предстает перед нами в облике гневного Судьи или Законодателя, требующего отчета о том, как мы живем, то мы должны знать наверняка, что на самом деле перед нами не Христос, а дьявол. Ибо Писание представляет Христа Умилостивителем, Посредником и Утешителем. Вот кем Он всегда является. Он не может быть неверен Своей сути. Итак, когда дьявол принимает облик Христа и атакует нас, заявляя: “Мое Слово обязывает тебя делать это, а ты этого не исполнил. Мое Слово запрещает тебе поступать так, а ты так поступил. И ты должен знать, что я взыщу с тебя сполна за все” — это не должно нас волновать нисколько. Нам следует тогда рассуждать следующим образом: “Христос не желает повергать сердца в отчаянье. Он не прибавляет скорбей тем, кто уже скорбит. ‘Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит…’ (Ис.42:3). С теми, кто груб, Он говорит грубо, но тех, кто в страхе, Он призывает самыми сладкозвучными словами: ‘Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные…’ (Мат.11:28); ‘Я пришел призвать не праведников, но грешников…’ (Мат.9:13); ‘Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои’ (Мат.9:2); ‘Мужайтесь: Я победил мир’ (Иоан.16:33); ‘Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее’ (Лук.19:10)”. Таким образом, нам следует быть начеку, чтобы не оказаться введенными в заблуждение потрясающим коварством и бесчисленными уловками сатаны, которыми он толкает нас к ошибочному представлению о нашем Утешителе и Спасителе, как о проклинающем судье, а в результате — к утрате нами истинного Христа за маскою лжехриста, то есть дьявола, и к потере нами Его благословений. Здесь сказано вполне достаточно о личных искушениях и о том, как с ними поступать.

3. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон.

Когда Павел говорит, что Христос бесполезен для принимающих обрезание — это достаточно веский довод. Но и выдвигаемый далее аргумент, когда он говорит, что принимающие обрезание обязаны исполнить весь Закон, также не меньше первого. Он столь серьезно относится к этим словам, что подтверждает их клятвою: “Свидетельствую…” — то есть: “Клянусь всем святым”. Эти слова могут быть истолкованы двояко — в отрицательном и в положительном смысле. В отрицательном смысле они означают:

“Я свидетельствую всякому человеку, принимающему обрезание, что он — должник всего Закона и обязан соблюдать его целиком. То есть даже в самом акте обрезания он не получает обрезания, и даже исполнением Закона он не исполняет его, но нарушает”. Это кажется мне простым и истинным значением слов Павла, записанных в данном фрагменте. Далее (см.6:13) он объясняет это сам, говоря: “Ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона…” — как он делает и ранее (см.3:10): “А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою”. Он как бы говорит: “Даже если вы принимаете обрезание, это не означает, что вы праведны и свободны от Закона. Но самим этим действием вы связали себя, поработив себя Законом. Самою попыткою удовлетворить Закон и освободиться от него вы погрузили себя еще сильнее под его иго, и теперь он [Закон] имеет еще больше прав обвинять и порицать вас. Это движение задом наперед, это похоже на стремление отмыть грязь грязью!”

То, что я, основываясь на словах Павла, говорю здесь, испытано мною на собственном опыте в монастыре — это сказано обо мне самом и о других. Я видел многих, кто старался изо всех сил, кто из лучших побуждений делал все возможное, чтобы умиротворить свою совесть. Они носили власяницы, они постились, они молились, они мучили и терзали свои тела различными упражнениями столь сурово и безжалостно, что и сталь не выдержала бы этого. И все же чем больше усилий они прилагали, тем страшнее становились их ужасы и терзания. Когда же приближался их смертный час, ими овладевал такой трепет, что я видел многих приговоренных к смерти убийц, умиравших с большею твердостью и спокойствием, чем эти люди, прожившие столь святую жизнь.

Это несомненно, что соблюдающие Закон не соблюдают его. Чем больше люди пытаются удовлетворить Закон, тем сильнее они нарушают его. Чем больше кто-то стремится успокоить свою совесть собственною праведностью, тем более беспокойною он делает ее. Будучи монахом, я старался изо всех сил жить согласно требованиям монашеского устава. Я непрестанно исповедовался, перечисляя все свои грехи, всегда сокрушаясь при этом. Я часто приходил на исповедь и старательно исполнял назначенные мне епитимьи. Тем не менее моя совесть никогда не могла достичь уверенности, но всегда пребывала в сомнениях и говорила: “Ты не сделал это как следует. Ты сокрушался недостаточно. Ты упустил это во время исповеди”. И чем дольше я пытался исцелить свою неуверенную, немощную и обеспокоенную совесть человеческими обрядами, тем более неуверенною, немощною и обеспокоенною я делал ее. Таким образом, соблюдая человеческие традиции, я нарушал их еще больше. И придерживаясь праведности монашеского ордена, я никогда не мог достичь ее. Ибо, как говорит Павел, совесть не может обрести мира делами Закона, а уж тем более человеческими обрядами, без обетования и Благовестия о Христе.

Таким образом, те, кто хотят быть оправданы и оживотворены Законом, еще больше отпадают от праведности и жизни, чем [от них отпадают] мытари, грешники и проститутки. Эти последние не могут полагаться на собственные дела, которые таковы, что они не могут надеяться на обретение благодати и прощения грехов посредством этих дел. Ибо если праведность Закона и совершенные по Закону дела не оправдывают, то тем более не оправдывают грехи, совершенные против Закона. Посему такие люди в данном отношении находятся в более выгодном положении, чем самоправедные. Ибо они не имеют упования на свои собственные дела, а упование это хотя и не полностью уничтожает веру во Христа, все же препятствует ей весьма существенно. Самоправедные же люди, которые внешне воздерживаются от грехов и вроде бы — если смотреть со стороны — ведут непорочную и святую жизнь, не в состоянии избежать самонадеянного упования на собственную праведность, которая просто не может сосуществовать с верою во Христа. Посему они находятся в еще более скверном и невыгодном положении, чем мытари и проститутки, которые не предлагают свои добрые дела гневающемуся Богу в обмен на вечную жизнь, как делают самоправедники, поскольку им нечего предложить, но они просто умоляют о прощении своих грехов ради Христа.

Итак, всякий, кто исполняет Закон, желая оправдаться им, обязан соблюдать весь Закон целиком и полностью. То есть он не исполнил ни одной буквы Закона. Закон был дан не для того, чтобы оправдывать — он должен выявлять грех, наводить на человека страх, обвинять и порицать. Итак, чем больше кто-то заботится о своей совести при помощи Закона и дел, тем в большую неопределенность и в большее беспокойство он ее [свою совесть] повергает. Спросите всех монахов, которые искренне трудились, пытаясь обрести мир в сердце своими обрядами, — могут ли они сказать твердо и определенно, что их образ жизни угоден Богу и что они обрели благодать пред Богом благодаря своему образу жизни. Если они согласятся признать истину, то мы услышим такой ответ: “Я действительно живу непорочною жизнью и усердно соблюдаю устав своего монашеского ордена. Но я не могу сказать наверняка — угодна ли эта моя покорность Богу”.

В “Житиях отцов” содержится повествование об Арсении. Я уже упоминал о нем ранее. Хотя Арсений на протяжении длительного времени жил в величайшей святости и самоотвержении, он все же впал в величайший страх и глубокую печаль, почувствовав приближение смерти. Когда его спросили, почему он боится смерти, прожив всю свою жизнь в святости и постоянно служа Богу, он ответил, что он действительно жил непорочно, если судить об этом с позиции людей, однако суды Божии отличны от судов человеческих. Своею святостью и аскетизмом этот человек не достиг ничего, кроме страха перед смертью. Если он был спасен, то он неизбежно отбросил всю свою праведность и уповал бы только на милосердие Божие, говоря: “Я верую во Иисуса Христа, Господа нашего, пострадавшего, распятого и умершего за мои грехи”.

Второе истолкование является утвердительным, а именно — что принимающий обрезание также обязан соблюдать весь Закон. Ибо принимающий Моисея в чем-то одном обязан принимать его во всем. Соблюдающий одну часть Закона, как что-то необходимое, должен соблюдать и все остальные его части. Не поможет и то, если вы скажете, что обрезание необходимо, а остальные законы Моисеевы нет. Тот же самый принцип, по которому вы обязаны принять обрезание, обязывает вас принимать и весь Закон. Соблюдение же всего Закона равносильно заявлению, что Христос еще не пришел. Если это правда, то должны соблюдаться все иудейские обряды и законы о пище, местах и временах. И нам все еще следует ожидать Христа, Который должен будет сделать устаревшими царство и священство иудеев, учредив новое царство по всему миру. Но все Писание свидетельствует, и все факты говорят, что Христос уже пришел, уже искупил человеческий род Своею [крестною] смертью, отменил Закон и исполнил все, что пророки предрекали о Нем. Следовательно Он отменил Закон и даровал благодать и истину (Иоан.1:17). Соответственно, Закон не оправдывает, равно как не оправдывают дела. Оправдывает же вера во Христа, Который уже пришел.

В наши дни встречаются такие, кто, подобно лжеапостолам тех времен, хочет ослепить нас некоторыми угодными [нравящимися] им заповедями Моисеевыми. Этого никак нельзя терпеть. Позволяя Моисею править нами в чем-то одном, мы обязаны терпеть весь его строй [всю его систему законов]. Посему мы не позволяем угнетать себя никаким из Моисеевых законов вообще. Конечно, мы признаем, что нам следует читать и слушать Моисея, как человека, который предрекал пришествие Христа и свидетельствовал о Нем, а также — что мы должны искать у него примеры выдающихся законов и этических предписаний. Но мы не даем ему никакой власти над нашею совестью.

Пусть он остается там, где он лежит — мертвый и погребенный, “и никто не знает места погребения его даже до сего дня” (Втор.34:6).

Первое истолкование — истолкование в негативном смысле — кажется мне более духовным и более подходящим. Оба они, однако, достаточно хороши, и оба порицают праведность Закона. Первое говорит, что мы столь далеки от обретения оправдания Законом, что чем больше мы стараемся исполнять Закон, тем больше нарушаем его. Второе говорит, что всякий, желающий соблюдать часть Закона, обязан соблюдать весь Закон целиком. И в том и в другом случае Христос бесполезен для тех, кто пытается получить оправдание Законом. Отсюда следует, что всем этим Павел показывает Закон, как отрицание Христа. Показательно, что Павел осмеливается провозгласить, что данный народу Израиля Богом Закон Моисеев является отрицанием Христа. Тогда зачем же Бог дал Закон? До прихода Христа, когда Его приход во плоти еще только ожидался, Закон был необходим. “Закон был для нас детоводителем ко Христу” (Гал.3:24). Но теперь, когда Христос явился, “мы уже не под руководством детоводителя” (Гал.3:25). Этот вопрос уже достаточно обсуждался ранее, в конце третьей главы. Таким образом, всякий, кто преподает Закон, учит отрицанию Христа и всех Его благословений, выставляет Бога лжецом, да, делает лжецом сам Закон, ибо он свидетельствует об обетованиях о Христе и пророчествует, что Христос будет Царем не Закона, но благодати.

4. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати.

Здесь Павел поясняет свои слова, показывая, что он говорит не просто о Законе, или не просто об обрезании, как о поступке, но об уверенности, или самонадеянном уповании на оправдание через это, то есть он как бы говорит: “Я не осуждаю обрезание и Закон как таковые. Я ничего не имею против того, чтобы есть, пить и общаться с иудеями согласно Закону. Я позволил обрезаться Тимофею и т. д. Что я осуждаю, так это желание оправдаться посредством Закона — будто Христос еще не пришел, или хотя и присутствует, не может оправдать нас Собою. Это значит “отделиться от Христа”, поэтому он и говорит: “Вы остались без Христа”. То есть: “Ты, фараон, не имеешь Христа. Христос более не существует и не действует в тебе. Ты не имеешь больше познания, Духа, отношения, благорасположенности, свободы, жизни и деяний Христовых. Ты полностью отделен от Него — так, что ты не имеешь к Нему больше никакого отношения, а Он не имеет дела с тобою”.

Следует заметить и особым образом подчеркнуть, что Павел называет желание оправдаться Законом не чем иным, как отделением от Христа и утратою всякой Его полезности для нас. Можно ли сказать что-то более веское против Закона, или что можно противопоставить этому громогласному утверждению? Итак, не могут Христос и Закон обитать в сердце [человека] одновременно. Либо Закон, либо Христос — кто-то должен уступить. Но если вы считаете, что Христос и упование на Закон могут обитать в сердце одновременно, то вам следует твердо знать, что не Христос, но дьявол обитает в вашем сердце под маскою Христа, и что он [дьявол] обвиняет вас, устрашает вас и требует от вас [соблюдения] Закона и [совершения] ваших дел, как условия для достижения праведности. Ибо, как я говорил чуть выше, истинный Христос не бранит вас за ваши грехи. Равно как Он не заповедует вам полагаться на ваши добрые дела. И истинное познание Христа, или вера, не интересуется — совершали ли вы добрые дела, чтобы обрести праведность, или же [вы совершали] порочные дела и заслужили проклятие. Но она [вера] просто провозглашает: “Если вы совершали добрые дела, то вы не оправдываетесь за счет этого; и если вы совершали порочные дела, то вы не предаетесь анафеме за это”. Я не лишаю славы добрые дела. Равно как я не прославляю дела порочные. Но я говорю, что в вопросе об оправдании я должен смотреть — как сохранить Христа, чтобы Он не стал для меня бесполезен, что произойдет в случае, если я захочу оправдаться Законом. Ибо один лишь Христос оправдывает меня вопреки моим порочным делам и безо всяких моих добрых дел. Если я так отношусь ко Христу, то я держусь за истинного Христа. Но если я думаю, что Он требует от меня [исполнения] Закона и дел, как условия праведности, то Он стал бесполезен для меня, и я остался без Него.

Эти утверждения и угрозы, обращенные против праведности Закона и против самоправедности, ужасают. В то же время они являются очень верными принципами, подкрепляющими учение об оправдании. Посему окончательное заключение таково: “Вы должны отказаться либо от Христа, либо от праведности Закона. Если вы сохраняете Христа, то вы праведны в глазах Божиих. Если вы соблюдаете Закон, то Христос становится бесполезен для вас — тогда вы обязаны соблюсти весь Закон, и приговор ваш (Втор.27:26): ‘Проклят [всякий человек], кто не исполнит [всех] слов закона сего…’” Мы говорим о человеческих традициях точно так же, как было сказано о Законе: “Либо папа и его религия должны отказаться от всего, на что они полагались до сих пор, либо Христос будет бесполезен для них”. Из этого легко понять, сколь опасной и разрушительной была папская доктрина, ибо она вела нас очень дальним путем, уводя от Христа и делая Его совершенно бесполезным для нас. В Иерем.(23:26–27) Бог сетует: “Долго ли это будет в сердце пророков, пророчествующих ложь, пророчествующих обман своего сердца? Думают ли они довести народ Мой до забвения имени Моего…?” И как лжепророки утратили истинное истолкование Закона и учения о семени Авраама, который должен был стать благословением для всех народов, как они проповедовали собственные измышления, доведя народ до забвения своего Бога, так и паписты затмили и подавили Евангелие Христово, выведя его из употребления и учредив только учение о делах, которым они уводят мир все дальше от Христа. Тот, кто серьезно относится к этим вещам, не может не устрашиться.

…Отпали от благодати.

То есть: “Вы не находитесь более в царстве благодати”. Ибо как человек, упавший с корабля в море, тонет, независимо от того, с какой именно части судна он упал, так и всякий, кто отпадает от благодати, не может не погибнуть. Посему желание оправдаться Законом — это крушение, демонстрирующее опасности верной вечной смерти. Что может быть более безумным и порочным, чем желание утратить благодать и благорасположенность Божию, вернувшись к Закону Моисееву, присутствие которого неизбежно ведет к тому, что вы накапливаете в себе гнев и всякое другое зло? Итак, если стремящиеся обрести оправдание на основании этического закона отпадают от благодати, то куда, спрашиваю я вас, впадают те, кто, пребывая в самоправедности, стремятся к оправданию своими обрядами и обетами? В глубины ада?! Нет, оказывается они отправляются на небеса. Ибо вот чему они сами учат: “Тот, кто жил согласно правилу Франциска [уставу францисканцев] и т. п., обретет мир и благодать Божию для себя. Тот, кто соблюдал целомудрие, покорность и т. п., будет иметь вечную жизнь”. Вам следует отбросить эти тщетные и порочные забавы и взглянуть на то, как учит об этом Павел и что говорит Христос (Иоан.3:36): “Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем”. И снова (Иоан.3:18): “А неверующий уже осужден”.

При этом учение папистов о человеческих традициях, делах, обетах, добродетелях и т. п. было столь широко распространено в мире, что его считали самым лучшим и самым надежным. Его посредством дьявол учредил и укрепил свое царство. Посему не удивительно, что в наши дни, когда это учение было подвергнуто критике с нашей стороны и рассеяно, “как прах, возметаемый ветром [с лица земли]” (Пс.1:4), сатана свирепствует столь неистово, устраивая смятение повсюду и возбуждая против нас весь мир. И кто-то может сказать, что, вероятно, было бы лучше хранить молчание — тогда, мол, никакие подобные пороки не возникли бы. Но нам следует больше ценить благорасположенность к нам Бога, чью славу мы провозглашаем, чем страшиться неистовства мира, преследующего нас. Ибо что есть папа и весь мир в сравнении с Богом, Которого мы непременно должны славить и Которому мы должны отдавать предпочтение перед всеми творениями? Вдобавок порочные [люди] усиливают шум и скандалы, порождаемые сатаною, чтобы сокрушить, или, по меньшей мере, исказить наше учение. Мы же, в свою очередь, подчеркиваем утешение и неоценимые плоды, приносимые этим учением, — и это мы решительно предпочитаем всякой суматохе, всякому злословию и всяким сектам. Конечно, мы малы, немощны, и мы носим небесное сокровище в глиняных сосудах (2Кор.4:7). Но, хотя сосуды могут быть немощными, сокровище бесконечно и непостижимо.

Слова: “Отпали от благодати”— не следует воспринимать беззаботно и безразлично, ибо они весьма выразительны. Всякий, отпадающий от благодати, просто утрачивает умилостивление, прощение грехов, праведность, свободу, жизнь и т. д., которые Христос заслужил для нас Своею крестною смертью и воскресением. Вместо этого он получает гнев и суд Божий, грех, смерть, рабство дьявола и вечное проклятие. Данный фрагмент существенно поддерживает и укрепляет наше учение о вере, или учение об оправдании. Он дает нам чудесное утешение во всех неистовствах папистов, гонящих и проклинающих нас как еретиков за то, что мы преподаем это учение. Данный фрагмент действительно должен наводить ужас на всех врагов веры и благодати, то есть на всех сторонников дел, вынуждая их прекратить преследования и хулу Слова благодати, жизни и вечного спасения. Но их бездушие и упрямство столь велики, что “они видя не видят, и слыша не слышат” (Мат.13:13) — именно в этом и заключается тот ужасный приговор, который вынес им Апостол. Посему давайте оставим их, ибо они — “слепые вожди слепых” (Мат.15:14).

5. А мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры.

Павел завершает мысль прекрасным восклицанием, [как бы] говоря: “Вы хотите оправдаться Законом, обрезанием и делами. Мы не делаем этого, дабы Христос не стал для нас бесполезен, дабы мы не стали обязаны исполнять весь Закон, дабы нам не оказаться отделенными от Христа, и дабы нам не отпасть от благодати. Но духом ожидаем и надеемся праведности от веры”. Все слова этого высказывания должны быть проанализированы очень тщательно, потому что они весьма выразительны. Он хотел не просто сказать так, как он выражался обычно: “Мы оправданы верою”, или: “Духом, от веры”, но он добавляет: “Мы ожидаем и надеемся праведности”, включая сюда надежду, чтобы охватить веру полностью. Когда он говорит: “Духом… от веры”, нам следует рассматривать антитезу, выраженную словом “Духом”, которым он как бы говорит: “Мы не стремимся к оправданию плотью, но делаем это, чтобы оправдаться Духом. И говоря: ‘Дух’, мы не подразумеваем никакого фанатизма, как это делают сектанты или сторонники самопознания, когда они говорят о Духе, но для нас ‘Духом’ — значит ‘от веры’”. Такие понятия, как “Дух” и “вера” были весьма подробно рассмотрены выше. Но здесь он не только говорит: “Мы оправданы Духом… от веры”, но продолжает: “Ожидаем и надеемся праведности” — это новое утверждение.

В Писании слово “надежда” используется в двух значениях — как то, на что уповают, и как чувство упования [надежды]. В первом значении [например] мы встречаем этот термин в Кол.(1:5): “В надежде на уготованное вам на небесах”, то есть речь идет о чем-то таком, на что возлагается упование. Для обозначения чувства упования данный термин используется в Рим.(8:24–25): “Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении”. В данном фрагменте “надежда” может пониматься в обоих смыслах, и, соответственно, фрагмент может иметь два значения. Первое: “Духом, от веры, мы ожидаем упования на нашу праведность, то есть надежды на праведность, которая, несомненно, будет явлена в должное время”. Второе значение таково: “Духом, от веры мы ожидаем праведности, с надеждою и нетерпением. То есть мы оправданы, но все же [одновременно] мы не оправданы, потому что наша праведность все еще является тем, на что мы уповаем, как говорится в Рим.(8:24): ‘Ибо мы спасены в надежде’. Потому что до тех пор, покуда мы живем, грех все еще присущ нашей плоти. В нашей плоти и в наших членах остается закон, который противоборствует закону ума нашего и делает нас пленниками закона греховного (Рим.7:23). Пока бушуют эти плотские страсти и мы Духом боремся с ними, праведность, на которую мы уповаем, остается где-то в ином месте. Мы действительно начали оправдываться верою, которою мы также приняли зачатки [первые плоды] Духа. И умерщвление нашей плоти началось. Но мы еще не совершенно праведны. Наше совершенное и полное оправдание все еще остается чем-то грядущим, тем, что нам еще предстоит увидеть — и на это мы уповаем. Итак, наша праведность пока еще не существует фактически, но она существует в надежде”.