№ 2

№ 2

Первое письмо твое от 7-го сентября я получил. Уже много было написано в ответ на него в письме моем от 5-го. И потому я положил себе: дождаться ответа и тогда на два твои письма отвечать вместе — что Бог вложит в мое недостойное сердце, у которого в распоряжении едва пишущая от слабости рука. Я постоянно болен и хил, в особенности по зимам; ныне же вдобавок принимаю лекарство, которое врачует боли, но ослабляет силы. Думал я написать некоторые подробности о духовном делании, тебе идущем. Останавливаюсь исполнить это до другого времени; спешу, получив второе твое письмо, способствовать сколько-нибудь, с Божиею помощию, к восстановлению в тебе нарушенного спокойствия душевного. И ты просишь меня поспешить ответом.

Иди скоро, — сказал Господь Моисею, внимавшему Его таинственным учениям в уединении, на вершине горы Синайской, в уединении мрака, произведенного нисшедшими на гору небесными облаками: Сниди отсюду: беззаконноваша бо людие твои, ихже извел еси из земли Египетская: преступиша с пути скоро, егоже заповедал еси им: сотвориша себе тельца и поклонишася ему, и пожроша ему [273]. Знай, что человек, когда находится вне состояния мира, находится в состоянии неправильном по отношению к закону Христову, в состоянии самообольщения и заблуждения, в кумирослужении.

Смотрю на кипящие в тебе волны — и нет от них никакой печали в моем сердце; они не устрашают моего сердца, не приводят его в сомнение. Мое сердце спокойно, мало того: оно ощущает утешение духовное. От чего бы это было? — Мое сердце — чувствительно по природе; оно не может быть холодным и равнодушным. Скажу тебе, отчего: в нем действует с убедительностию извещение, что к тебе — милость Божия. Вышло такое определение о тебе от горнего Престола Царя Царей. Не устрашись бурь, не ослабей от них: они — признак добрый. Тебя скоро осенит помощь Божия; на весы твоего сердца положится тяжеловесное духовное сокровище, отчего противоположная чаша, чаша земных скорбей и утешений, сделается без весу. Поверь моему сердцу! Не знаю, стоит ли оно доверия, но уверяет так сильно, что я, оставя всякое соображение и умствование, пишу — что внушает мне, велит писать сердце. Вижу пристань духовную, приготовленную тебе Всеблагим Богом, тебя ожидающую. Но Он, Многомилостивый и Всепремудрый, попускает тебе сперва потрудиться в волнах, чтоб ты утомился, умучился в борьбе с {стр. 473} ними — дал цену пристани. Человек не дает должной цены тому, что достается ему ценою слишком дешевою. Не была ли пристань — рай? — И этой пристани человек не дал цены, был недоволен ею — захотел большего, несбыточного!

Получив твое письмо, я прочитал его; спустя несколько часов прочитал еще раз и, когда сердце мое отделило шум слов и выражений от голоса души, взял перо, обмакиваю его, больше, кажется, в сердце, чем в чернила, — отвечаю тебе. Прости мою нескромность, которую позволяю себе для твоего ободрения: меня объемлет невыразимое духовное, просветительнейшее утешение, поглощающее в сладости своей мой ум, соделывающее вдохновенным мое сердце. Из среды этого утешения пишу к тебе!.. И ныне, Израилю, послушай оправданий и судов, елика аз учу вас днесь делати, да поживете и умножитеся, и вшедше, наследите землю, юже Господь Бог отец ваших даст вам в наследие (Втор. 4. 1), — говорил Израилю его Законодатель — Боговидец.

Пишет к тебе искушенный волнами многими, бурями многими, многими пропастями и подводными камнями, — хотя и доселе неискусный, — искушаемый скорбями многими с того самого времени, как только себя помнит. Много я страдал! — страдал наиболее из-за своей пламенной крови, — из-за своей пламенной любви к ближнему, любви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением, — из-за расположения к справедливости, чести, — из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию; без этого она как раз похитит у моего сердца святый мир, отнимет меня из водительства Святаго Духа, предаст водительству сатаны.

Знай: Бог управляет миром; у Него нет неправды. Но правда Его отличается от правды человеческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою Всесвятую правду, правду Креста, — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Царство Небесное многими скорбями. Образ исполнения этой Правды Бог подал Собою: Он вочеловечившись единою из покланяемых Ипостасей Своих, подчинил Себя всем разнородным уничижениям и оскорблениям. Святейшее Лице Его подверглось заушениям и заплеваниям; не отвратил Он от них лица Своего. Он вменился с беззаконными; в числе их, вместе с ними осужден на поносную, торговую казнь, предан ей; какими же людьми? — Гнуснейшими злодеями и лицемерами. — Все мы безответны пред этою всевысшею правдою; или должны ей последовать, или к нам от{стр. 474}несутся слова: Иже не примет креста своего и в след Мене грядет, — несть Мене достоин… Иже несть со Мною, на Мя есть (Мф. 10. 38; 12. 30).

Против правды Христовой, которая — Его Крест, вооружается правда испорченного естества нашего. Бунтуют против Креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови; а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кресту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хотят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? — Всмотрись на украшенную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! — Не без причины заповеданы нам нищета и пост!

Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляда, — страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположение к N. [274] болезненное. Воню твоего сердца обонял я, бывши у вас в обители; потом при получении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, мучится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетельствуясь деланием и учением святых Отцов, что желающий перейти из плотского состояния в духовное должен умереть для всех человеков. — Какая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум, сознали справедливость произнесенного; но услышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, услышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего оживления в Духе, — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечем и луком твоим отними у Аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Так сделал прообразовательно святый Патриарх Иаков (Быт. 48. 22). Землею — называю твое сердце; Аммореями — кровь, плоть, злых духов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, т. е. деланием умным и сердечным.

Как и чем исцелить твое болезненное расположение?

Ты веришь Спасителю? Ты веришь словам Его? Он сказал: Вам и власи главнии вси изочтени суть [275]; так бдителен, заботлив до мелочной подробности, Промысл о нас всеблагого Бога нашего! Бог, столько о нас заботящийся, имеющий на счету все {стр. 475} волосы наши, — смотрит: первомученика Стефана побивают камнями, — и не препятствует убийству. Зрит: Апостолы умирают ежедневно, страдают непрестанно, оканчивают земное течение свое насильственною смертию. — Взирает: и тысячи, и тысячи тысяч мучеников претерпевают отсечение, строгание, ломание членов, продолжительное заключение в смрадных и душных темницах, убийственные работы в рудокопнях, сожигание на кострах, замерзание в озере, потопление в водах. — Он смотрит: иноки совершают невидимое мученичество в борьбе с плотию и кровию, с духами нечистыми, с людьми любителями мира, с бесчисленными лишениями телесными и душевными. На все это Он, человеколюбец и Всемогущий, взирает. От всех скорбей Он мог бы избавить избранных Своих, но не делает этого — возвещает рабам Своим: В терпении вашем стяжите души ваши (Лк. 21. 19)… Претерпевый до конца, той спасется (Мф. 24. 13). Кто ж поколеблется, о том не благоволит душа Моя (Евр. 10. 38).

Просили сыны Зеведеевы у Господа престолов славы; Господь даровал им чашу Свою. Чаша Христова — дар Христов, подаваемый Им любимым Его, избранным Его. Чаша Христова — условие, залог вечного блаженства. Чаша Христова — страдания. Посему познается, говорит святый Исаак Сирский: «Особенный Промысл Божий над человеком, когда этому человеку пошлются непрестанные скорби». В заключение употреблю слова святого апостола Петра: Темже и страждущии по воле Божией, яко верну Зиждителю, да предадят души своя во благотворении [276].

Основываясь на вышесказанном, утверждаю: N. под особым Промыслом Божиим; все совершающееся над ним — пред взорами Бога, по попущению Бога, его Создателя, Искупителя и Владыки… Неужели ты еще не увидел Бога в Промысле Его и управлении Его?.. Благоговейно отступи, ничтожная пылинка!.. Останови руку, дерзостно простирающуюся с рукою Божиею к образам правления судьбами человека! Остановись!.. Вытрезви твой ум, упоенный порывами, волнением крови: больное твое сердце представило тебе Бога покинувшим бразды, Ему Единому принадлежащие, — забывшим свое святейшее обещание…

Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опираясь на веру, на живую веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и четыре — в течение краткой минуты на колени, говори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, — называл, обманываясь, моим, — Твой, Твое создание, Твоя соб{стр. 476}ственность. Он Твой — Всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: Хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устроить, что не восхощешь. Ты всепремудр: путей Твоих духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно… А я — кто? — Пылинка, горсть земли. Сегодня существующая, завтра исчезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти; но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и мечтанием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно, потому что любит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближним». — И врагов нам повелено любить; и нарушение любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повторяй несколько раз неспешно: «Господи! Предаю его, себя, всесвятой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! — За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, Всесильный, все это видишь; да будет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я — кто, пылинка, — чтоб мне вмешиваться в Твое непостижимое управление!»

Сын Божий сказал о Себе: Сын Человеческий предается в руце человеков (Мф. 26. 46). Если Он, Всесвятый, предается в эти руки, — что странного, когда грешник предается в руки подобных ему грешников. Научимся говорить подобно распятому близ Христа грешнику: «Приемлю достойное по делом моим; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

И N. должен также поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб, — влечется твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. «Ты должен быть один». Из тебя сказал я это; сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был — постоянное одиночество; был и есть. Что делать? — претерпим тягость уеди{стр. 477}нения. Увидев его, увидев сиротство наше на земле, — Дух Святый, в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите взаимное пристрастие истинным смирением, которое предложено в вышенаписанных молитвах Боговидения. Не должно вам безвременно, по влечению нежного чувства, т. е. глупой крови, учащать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В противном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать.

Когда придут тебе помыслы ревности и нежности к N., а ему к тебе, говорите сами себе: «Господи! Он Твой! А я что?» — когда же усилится брань — к себе в келлию и на колени! Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от пристрастия друг ко другу, которым сердца Ваши лишены свободы; они в плену и от того в муке. Время ваше и здоровье теряются в пустых смущениях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное, — и потому греховное, Богопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не малостями, но весьма важными недостатками, могущими нанести неисцельный вред, — не только остановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным. В особенности это относится к монашествующим, которым на ниве Христовой досталась в удел для возделания — умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние.

Краткие слова вышенаписанных молитв и смиреннословия, — но которыми должно вращать чаще пред лицем души, чтоб не успели насесть на него разные насекомые и изъязвить его, — принадлежат к числу сильных и действительных орудий душевного невидимого подвига Употребление этих и подобных орудий называется деланием, которым зиждутся стены Иерусалима душевного, — рассыпаются стены градов иноплеменников, построенные ими в сердце нашем. «Ты должен быть один!»… «Умри для человеков»… Да падут под острием меча Левитов, верных Богу, их родные братья и соседы, поклонники кумира. Помыслами и чувствованиями, служителями Бога, да истребятся из души помыслы и {стр. 478} чувствования, служители греха. Родители их одни и те же: ум и сердце; потому они — братья. Они — ближние и соседы, потому что имеют вид близкий к добру и очень к ним привязано сердце. Когда, по повелению Моисея, сыны Левия препоясали каждый меч свой по бедре и прошли по всему стану Израильскому от врат до врат, убивая каждый ближнего своего и соседа своего; то сказал им Моисей: Наполните руки ваши днесь Господу, кийждо в сыне своем и в брате своем, да дастся на вас благословение [277]. И ты поступи так, — да дастся на тебя благословение. Если же не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями, — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной.

Не устрашись ни подвига, ни сражения, ни исполинов! Не пощади, как истинный Израильтянин, как истинный Левит, ни братьев, ни сынов, ни дщерей, ни соседей и ближних! Не тронься сожалением к крови, убивающей вечною смертию снисходительных к ней! — За меч, Леонид, за меч! — На бой, на бой отчаянный! На бой упорный, постоянный, доколе не увенчает его решительная победа! «Лучше смерть в подвиге, — сказал святый Исаак, — нежели жизнь в падении». И что за жизнь — жизнь во грехе? Не стоит она названия жизни; назвало ее Писание смертию; она — начаток смерти вечной, может быть и смертию вечною, если не умертвится жизнию о Христе. Сколько дряхлых старцев, нежных дев, слабых детей остались победителями? Неужели ты позволишь двоедушию поколебать себя, выпустишь из рук победу и венец вечного торжества за цену мгновенного, мучительного колебания, которое обольстительно, насмешливо, ругательно силится представиться нам наслаждением, добродетелию. Не убойся твердынь греховного града: с постоянством укрепи брань твою на град, — говорит Писание, — и раскопай и [278]… Да увижу на тебе венец победы, венец Духа, венчающий сперва главу твою, а потом и сердце! Да истекут из них источники воды живой! Из этих источников да пьешь, во-первых, сам до сытости и пресыщения; да пьют от них, и насытятся, и возвеселятся, и восхвалят Господа все, которых привлечет к тебе жажда Слова Божия. Любовь духовная ближних да вознаградит тебя сторицею за умерщвление кровяной любви. До обновления же — будь один; до него соединение особенною любовию с кем-нибудь — говорю в духовном отношении — «блуд». После обновления является истинная любовь к ближним, святая, духовная; она вся в {стр. 479} Боге; она — видение духовное. Стоит пролить кровь, когда за нее дается бессмертное сокровище — Дух. По принятии Духа человек увидит ясно: кровь — Богопротивная, смрадная мерзость. И потому говорит Писание: Проклят возбраняяй мечу своему от крове [279]. — Умри, умри! — И погребись… чтоб наследовать святое воскресение души Духом Божиим.

Как ты не должен сообщать другим своих браней и искушений душевных, так не должно выслушивать брани и искушения других. Частная тому причина — твоя сильная, горячая кровь. Ты передаешь сильно и воспринимаешь сильно. От того твоими возмущениями очень потрясаешь других и сам очень потрясаешься от сообщаемых другими скорбей их. — Вторая причина заключается в общем правиле для всех подвижников: брани душевной невозможно обнять, объяснить естественным разумом, потому что все естество наше — в падении. Для этого нужен разум духовный, т. е. явившийся в человеке от действия Духа. И потому только духовный способен выслушать брань ближнего и преподать ему спасительный совет; а держимый во мраке страстей еще не способен к этому. Умолкни, умолкни! Сперва надо умолчать, по совету святого Псалмопевца, о самых благах; тогда уже должно не возбранять устам своим, когда в поучении ума, т. е. в непрестанно рождающихся в уме мыслях, возгорится огнь Божественный.

Пишешь: «Бросить N. — это бросить в лице его Самого Христа, обнаженного, изъязвленного, привязанного к столбу темничному? Не бросит ли и Он меня тогда?» и проч. — Видишь, как красноречива кровь твоя! Кто не увлечется ею! Ты, как Цицерон, можешь выпросить милость у Цесаря самому ненавистному для него Аппию Милону, — как Демосфен можешь поднять всю Грецию на Филиппа!.. Пощади немощных! Не устремляй на них твоего слова сильного! Пощади и немощного, так живо чувствующего и выражающего страдания других, — живее, нежели они сами! — В твои прекрасные выражения облеклись, — так называемые монашествующими святыми Отцами — «оправдания». Оправдание — личина добродетели, которою Ловитель душ наших прикрывает расставляемые им сети для ума и сердца нашего. О избавлении от оправданий мы молимся с коленопреклонением: «Не уклони сердце мое в словеса лукавствия непщевати вины о гресех». Говорил святый Пимен Великий о естественной, падшей воле нашей и о оправданиях: «Своя воля человеческая есть стена медная между им и Богом, камень противуударяющий. Если человек оставит свою волю, то и он скажет: о Бозе моем прейду стену, Бог мой, {стр. 480} непорочен путь Его. Если же к воле присоединится оправдание, то погибает человек». Твоя «своя воля» — наклонность сердца к N.; оправдания помогают твоему пристрастию; мыслишь, говоришь, по-видимому, Божественно, а мучишься ужасно, — можешь, если не примешь мер, очень повредиться, повредиться неисцельно. За простоту и искренность твоего сердца Бог посылает тебе руку помощи!.. Понимаешь ли, что сердце у тебя самое простое? Ничего в нем нет сложного. Не годишься для мира: там нужны хитрые. Ты можешь быть хитрым и скрытным только тогда, когда молчишь. Приучись к молчанию: оно необходимо тебе и для духовного подвига и для отстранения наружных, бесплодных скорбей. Твое сердце для Бога! Твое сердце для Духа Святаго: Он любит почивать в сердцах простых и незлобивых. Ты и незлобив; только тебя сбивает кровь твоя. Уйми ее смирением и молчанием. Смотри чаще на Христа: Се Отрок Мой, свидетельствует о Нем Отец: Его же изволих, Возлюбленный Мой, наньже благоволи душа Моя: положу Дух Мой на Нем и суд языком возвестит: не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на распутиих гласа Его. Трости сокрушенны не преломит, и лена внемшася не угасит: дондеже изведет в победу суд! И на имя Его языцы уповати имут [280].

С помыслами никогда не должно рассуждать. Может враг представить много логического, неопровержимого, склонить наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскированных личиною добродетели и благочестия. Пробным камнем помыслов для тебя да будет твое сердце. Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает «мир» у сердца, тонко приводит к нарушению «любви с ближними» — он вражеский. Не спорь с ним, не рассуждай; а то уловит и заставит вкусить от запрещенного древа; вооружайся скорее против него, гони его прочь от себя оружиями духовными: «Славословием Бога», — «Благодарением Бога», — «Преданием себя Его воле», — «укорением и осуждением себя», — «молитвою». Превосходное оружие при сильной брани: прийти в свою келлию, повергнуться на минуту пред Богом с прошением его помощи и преданием себя Его воле. При сильной брани это повторяется несколько раз в день — и очень помогает.

Наблюдал ли ты за умом твоим? Изучал ли — какое его свойство? — У тебя ум не аналитический, который все разбирает по частям, анатомирует и после этой работы выводит свое заключение. Большая часть умов человеческих имеют свойства анализа, и по этому свойству способны хитрить, ловко устроивать дела свои, строить козни. Твой ум без работы видит, обнимает {стр. 481} предметы. Этот ум — для духовного видения. — Вот еще что заметь в нем: он с свободою, наслаждением может пасть в прах пред величием Божества; но чтоб смириться пред ближним, ему нужен труд над собою. Почему? — Потому что он по естеству своему имеет презрение ко всему подлому, пошлому, мелочному, — не способен к изгибам и изворотам. Видя эти недостатки в ближнем, он презирает ближнего вместе с его недостатками. Ум твой, наставленный Евангелием, тогда смирится пред каждым ближним, когда увидит в каждом ближнем Христа. Все, крестившиеся во Христа, облечены во Христа. Чем бы и как бы они ни оскверняли себя, риза Христова, до Суда Христова, — на них. Необходимо признать себя хуже всех человеков: этого требует святое смирение. Апостол не просто сказал, что он — первый из грешников; был убежден в этом. И нам надо убедить себя: здесь предлежит работа и труд. Бог да дарует и мне и тебе совершить его. По причине ума твоего, по причине его отдельного устройства от большей части других умов, тебе придется понести, и вероятно, несешь уже, некоторые скорби. Редкий поймет ум твой. Видя его сметливость и бойкость, кто поймет, кто поверит, что он прост! Большая часть будут признавать тебя хитрым, с замыслами, подозревать тебя, придумывать на тебя и за тебя. Это неизбежно: аналитические умы не могут предположить даже существование ума без анализа, смотрящего просто и ясно. Видя силу ума, они приписывают ее высшей степени анализа — признают глубокую, утонченную, обдуманную хитрость в том, кто никогда не думает, глядит с проницательною простотою на все, подлежащее взорам человеческим… Извини ближних. Мы все немощны. Исполнение закона Христова и состоит в том, чтоб носить великодушно, любовно и смиренно тяготы друг друга.

Доволен я, что ты мало читал книг религиозных: лучше — скрижали неписанные, нежели исписанные бестолково. Неужели мне придется писать на твоих? Если так — пусть будут начертаны на них не мертвые слова человеческие, но живые — Духа. Видя твою доверенность ко мне, присваиваю себе право присылать тебе, по возможности моей, книги святых Отцов, какие сочту для тебя полезными. Это «мое», «свое» даю тебе: таково было мое поведение; я напитывал себя и доселе напитываю исключительно чтением святых Отцов Восточной Церкви, тщательно хранясь, по их же святому совету, от книг, содержащих в себе лжеучение, которое содержат в себе все книги, написанные вне спасительного лона Единой Истинной Церкви. Прими «мое», ког{стр. 482}да Бог возвестил тебе желать его. Не читай никаких инославных сочинителей: у них Дух Святый заменен кровию необузданною, пламенною; они могут завлечь в пропасть — и завлекают туда многих. Духа Святого нет у них; у них свой дух — мрачный, льстивый дух ереси темной и гордой. Упоминаемое тобою «действие», произведенное в тебе чтением описания — какое впечатление имели на Иоанна Богослова и Мироносиц отдаленные звуки молотов, ударявших в гвозди при распятии Спасителя, было «кровяное». Пойми: потрясены были нервы. Таковые действия отвергаются в духовном подвиге, называются «прелестными», т. е. происходящими от самообольщения и приводящими к нему, потому что они не от благодати Божией, а собственное состояние человеческое, свойственное естеству нашему падшему, до которого дойдено напряжением воображения и чувствительности. Неопытные в духовной жизни приписывают такие состояния свои действию благодати; от сего является мнение о себе; усвоившееся мнение есть самообольщение или прелесть. Поэтому должно держать себя в состоянии ровности, тишины, спокойствия, нищеты духа, удаляясь тщательно от всех состояний, производимых разгорячением крови и нерв. Не ударяй себя ни в грудь, ни в голову для исторжения слез: такие слезы — от потрясения нервов, кровяные, не просвещающие ума, не смягчающие сердца. Ожидай с покорностию слезы от Бога. Какой-то святой, невидимый перст, — какой-то тончайший помысл смирения коснется сердца — и придет слеза тихая, слеза чистая, изменит душу, не изменит лица; от нее не покраснеют глаза — кроткое спокойствие пролиется в выражение лица, соделает его Ангелоподобным.

Когда я дочитал в твоем письме до следующего: «Ни малейшего луча благодати или признака добра не нахожу в том, о ком так громко и много говорили люди… И ваше незлобивое сердце поверило молве и верно осудило в неправде мою раздражительность», — я от души рассмеялся… Мне нужен письменный твой ответ, чтоб мне оправдаться пред самим собою. Я не доверяю никому так мало, как самому себе; не страшусь никого более, как самого себя. Кто я, чтоб вести к Богу душу человеческую, созданную по образу и подобию Его? Моя душа заблудилась в пустыне, увязла в тимении. На заботы об ней нужно мне употребить краткое время моего земного странствования. Таков я пред моими очами… Христос с тобою.

12 октября 1847 г.

{стр. 483}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.