Равнодушие

Равнодушие

Маленькая птичка высоко парила в небесах и пела. Вдруг стало темнеть. Среди белого дня угасло солнце. Птичка камнем пошла вниз.

Голгофа. Три креста. Лицо Распятого на среднем кресте бледно и измучено. Взор поднят к Небу. Из головы течет кровь. Увидев все это, птичка застонала. Ее пение сменилось как бы плачем. Она села на голову Страдальца, маленьким клювом вцепилась в большой шип терновника и стала вытаскивать его из раны. Вырвав из раны шип, она бросила его на землю. И так много раз. Затем, вырвав последний шип из головы Страдальца, маленькая птичка вскрикнула жалобным криком и взметнулась в небо. Выше, выше, выше неслась она. Ее птичий крик разрывал облака, пространство и самое небо… Люди поднимали головы и слышали жалобу к Богу маленькой птички за неправду и злобу людей. И улетела птичка на небо, на грешную землю больше не вернулась… И если эта маленькая птичка так сильно переживает Распятие невинного Спасителя, то как же мы с тобой, мой друг, проходим бесчувственно и с хладным сердцем мимо Голгофы — Распятия Христова?

* * *

Как маленькая светлая звездочка, пройдя свой путь по небосклону, уходит за горизонт, так жизнь матушки Людмилы, многолетняя и трудная, подходила к концу. Мать Людмила заболела. Маленькая, худенькая, слабенькая, она еще более похудела и ослабла. Она лежала в комнатке, расположенной в крепостной стене восточной стороны монастыря. В этой клетушке жили матушки-уборщицы, которые убирали храмы Лавры. Их было пять человек. Так как у матери Людмилы не было в миру ни родных, ни знакомых, то она умирала среди своих монастырских людей.

Помню, зашли мы в эту комнатку вдвоем с братом. Матушка лежала на койке, покрытая худенькой мантией. Как былинка, скошенная острой косой, падает и сохнет, так она, еле живая, увядала ежеминутно. Глаза ее были закрыты, и бледное лицо казалось безжизненным.

«Мать, матушка, ты что, или умирать собралась?» — спросили мы ее в один голос. Она очнулась, открыв глаза, посмотрела. «Или не узнаешь нас?» Лицо ее озарилось, она еле слышно прошептала: «Батюшка пришел», — и свои худенькие ручки хотела сложить под благословение. Но сил уже не хватило. А через час она угасла.

Похоронили ее очень тихо. Народу было мало. Маленький гробик был очень легкий. Отпели, а потом и отвезли на кладбище. И сейчас ее могилка там, самая маленькая, самая низенькая. Летом на ней растут живые цветы. И зимой эта могилка не замирает. Тихий ветерок поет здесь как-то по-особому нежно свою пустынную песню.

Матушка Людмила жила всю жизнь по-духовному. Духовная жизнь была ее стихией, ее дыханием и радостью. Как и у каждого из нас теперь, ее духовная жизнь была нелегка: опасности, скорби, злострадания, слезы были ее постоянными спутниками. Бывало трудно, бывало нелегко, но она шла, окрыленная любовью к Спасителю и беззаветной преданностью Ему. Эта любовь все победила.

«Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую… Яко да царствую в Тебе и умирая за Тя да и живу с Тобою…» Да, она живет теперь вместе со Христом в селениях Небесного Рая. Не может же навеки умереть и обратиться в ничто такая жертвенная и добродетельная жизнь! Счастливы те люди, которые живут духовной жизнью и не лишаются своей великой награды. Питая детскую любовь к пресвятому Сергию, они непременно удостоятся тихой благодатной кончины. Где бы ни застал их ангел смерти — далеко ли от святой обители или близко, или в самих стенах святой обители, — он принесет им тихую радостную весть о новой небесной жизни, где вечно царствует правда, мир, святость и любовь, где день никогда не умирает и тихая улыбка блаженной радости никогда не уходит с уст возлюбивших Господа и на земле свершивших духовный подвиг. Матушка Людмила была одной из счастливых тружениц, спасших свою душу под молитвенным покровом Преподобного Сергия. И как счастливы все те, которых Господь в жизни призвал делать святые просфоры! Даже и теперь, когда священник берет в руки святую жертвенную просфору и вынимает из нее частицу, то непременно вспомнит просфорницу монахиню Людмилу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.