«Я в аду!..»

Нечто принципиально новое и важное по сравнению с сообщениями Моуди находим в книге «За порогом смерти» Морица Роолингза. Это известный врач-кардиолог, профессор университета в Теннеси (США), который много раз возвращал к жизни людей, находившихся в клинической смерти. Книга изобилует огромным количеством фактов. Интересно, что сам М. Роолингз прежде был человеком, равнодушным к религии, но после одного случая в 1977 году (с него начинается эта книга) он стал совершенно иначе смотреть на проблему человека, души, смерти, вечной жизни и Бога. То, что описывает этот медик, действительно, заставляет всерьез задуматься.

Роолингз рассказывает, как он начал реанимацию пациента, находящегося в клинической смерти — с помощью обычного в таких случаях массажа пытался заставить работать его сердце. Такого в его практике случалось постоянно. Но с чем столкнулся он на этот раз, причем, столкнулся, как говорит, впервые? Его пациент, как только к нему на несколько мгновений возвращалось сознание, «пронзительно кричал»: «Я в аду!» «Не переставайте!» Врач спросил, что его пугает. «Вы не понимаете? Я в аду! Когда Вы перестаете делать массаж, я оказываюсь в аду! Не давайте мне туда возвращаться!»[13]. И так повторялось несколько раз.

Роолингз пишет, что он, будучи человеком физически сильным, так иногда усердно работал, что бывали случаи, когда даже ломал ребра пациентам. Поэтому те, приходя в себя, обычно умоляли: «Прекратите терзать мою грудь, Вы делаете мне больно!» Здесь же врач услышал нечто совершенно необычное: «Не переставайте»! И он описывает дальше: «Лишь в тот момент, когда я взглянул на его лицо, меня охватила настоящая тревога. Выражение его лица было гораздо хуже, чем в момент смерти. Лицо искажала жуткая гримаса, олицетворявшая ужас, зрачки расширены, и сам он дрожал и обливался потом, — словом, всё это не поддавалось описанию»[14]. Далее Роолингз сообщает, что когда этот человек, наконец, окончательно пришел в себя, то рассказал ему, какие жуткие страдания испытал он во время смерти. Больной готов был перенести все что угодно, только бы не вернуться туда. Там был ад! Потом уже, когда кардиолог занялся серьезным исследованием подобных случаев, стал расспрашивать об этом своих коллег, то оказалось, что таких фактов и в их практике немало. С тех пор он стал вести записи рассказов реанимированных пациентов. Не все открывали себя. Но и рассказов тех, которые были откровенны, было более чем достаточно, чтобы убедиться в продолжающейся жизни личности по смерти тела. Но какой жизни?

В этой книге Роолингз, в отличие от Моуди, сообщает не только о тех, которые переживали там состояния радости, света, глубокого удовлетворения, так что им даже не хотелось уходить оттуда, но и о таких, которые видели там огненные озера, страшных чудовищ и испытывали тяжелейшие переживания и страдания. И, как сообщает Роолингз, «число случаев знакомства с адом быстро увеличивается»[15]. Он в следующих словах обобщает сообщения реанимированных: «Они утверждают, что смерть — мысль о которой пугает обычного человека — является не прекращением жизни или забытьем, а есть переход из одной формы жизни к другой — иногда приятной и радостной, а иногда мрачной и ужасающей»[16].

Особенно любопытны приводимые им факты, касающиеся спасенных самоубийц. Все они (исключений он не знает), переживали там тяжкие муки. Причем, эти муки были связаны как с психическими, душевными переживаниями, так и (особенно) со зрительными. Это были тяжелейшие страдания. Перед несчастными представали чудовища, от одного вида которых душа содрогалась, и некуда было спрятаться, нельзя было закрыть глаза, нельзя закрыть уши. Выхода из этого ужасного состояния там не было! Когда одну отравившуюся девушку привели в сознание, она умоляла лишь об одном: «Мама, помоги мне! Заставь их отойти от меня… их, тех демонов в аду… Это было так ужасно!»[17].

Роолингз приводит также и другой очень серьезный факт: большинство его пациентов, рассказавших о пережитых ими духовных муках в клинической смерти, решительно меняли свою нравственную жизнь. Некоторые же, хотя и молчали, но по их последующей жизни можно было понять, что они испытали что-то ужасное.