ЛЕКЦИЯ 4

ЛЕКЦИЯ 4

Мы остановились на характеристике первохристианской литературы и сказали о том, что родился жанр, который стал именоваться Евангелием, причем это название усвоилось не только тем писаниям, которые принимались Церковью как вероучительные, но также апокрифическим текстам. Термин «апокриф» перенят отцами от гностиков, т. е. от одних из первых еретиков, которые появились в Церкви в I в. Первоначально он у них имел смысл тайного писания, не для всех. У отцов этот термин стал тождественен поддельным или ложным писаниям. Это впервые замечаем у Иринея Лионского (II в.) и у Тертуллиана (II-III в.). Отныне для христианина апокриф — это поддельное или ложное писание. Вы можете встретить распространенное мнение о том, что не представляется возможным выявить те закономерности, по которым Церковь выбрала из многообразия христианской литературы именно те писания, которые содержатся сейчас в Новозаветном каноне (27 книг), что нет этих критериев, они не чувствуются, их не видно. И почему было отвергнуто то или иное апокрифическое писание не ясно, т. к. по внешности они очень похожи. Прежде, чем дать ответ на этот тезис, хочу сказать, что многообразие этих раннехристианских писаний под названием «апокрифические», может быть условно разделено на 3 категории (я имею в виду те тексты, которые не приняты Церковью в канон).

I. Это сочинения, связанные с традициями, которые легли в основу канонических Евангелий. К этой группе относят ряд найденных в Египте в Октериихе фрагментарных текстов на папирусе (т. е. на бумаге из тростника), которые не удалось отождествить, как отрывки уже известных Евангелий. Сюда же относят так наз. иудеохристианское Евангелие Петра. Евангелия этой группы принадлежат к самому раннему слою апокрифической литературы и сохраняют главную формальную характеристику литературного жанра Евангелия. А именно, это есть повествование о земной жизни Господа Иисуса Христа, как способ выражения вести о спасении во Христе. Произведения этой группы по внешности наиболее напоминают наши Четыре Евангелия.

II. Гностические Евангелия, имеющие особую теологическую задачу — передачу тайного знания (по-гречески «гносиса»). В соответствии с гностическими представлениями спасутся только обладатели тайного знания. Вот как это выражено в одном из знаменитых гностических Евангелий Фомы: «Это тайные слова, которые сказал живой Иисус», которые записал один Иуда Фома. И Он сказал: «тот, кто найдет истолкование этих слов, не вкусит смерти». Согласитесь, что даже при таком отрывочном цитировании этого источника, видно принципиальное отличие в посылке. Нигде в Евангелии Господь не говорит, что нужно искать какое-то особенное истолкование слов. Он везде утверждает, что смысл Его слов ясен, что каждый, кто пожелает, Духом Святым будет наставлен на всякую истину и истина сделает вас свободными. Это соприкосновение через слово Божие с живой истиной сделает человека свободным и будет означать для него спасение.

В гностическом евангелии же говорится о каком-то поиске, не понятно каком. Живой Иисус в евангелии Фомы это «воскресший Господь, небесный искупитель, открывающий ученикам судьбы мира и человека». Скорее это откровение, нежели Евангелие в том смысле, к которому мы привыкли, поэтому только условно это может быть причислено к литературному жанру Евангелия. Автору евангелия от Фомы уже как бы не нужен образ земного Иисуса. Если вспомнить ап. Павла, то Он как бы еще не нужен, еще живо воспоминание о Христе, еще достаточно для проповеди рассказа о смерти, Воскресении и Вознесении. А здесь как бы уже не нужен, уже отказ от земного образа Господа Иисуса. Поэтому и в литературном отношении произведения, подобные гностическому евангелию от Фомы, трудно отнести к жанру Евангелия, но все-таки мы так его именуем. Это собрание изречений, приписанных Господу.

III. Третья группа апокрифов предполагает существование канонических Евангелий в качестве канонического писания и как бы стремится дополнить те сведения о жизни Иисуса из Назарета, которые содержатся в Евангелиях, и которые, как кажется этим авторам, недостаточно освещены в этих текстах. Для удовлетворения благочестивой любознательности используются фольклорные и мифические материалы, возникшие вне всякой связи с историей Господа нашего. К этой группе относится, в частности, так наз. Евангелие детства. В нашем каноническом Евангелии сведения о детстве Господа Иисуса Христа, практически отсутствуют. И это неслучайно, мы ощущаем здесь большой смысл, потому что до явления Господа на Иордане Он предстоял перед окружающими, как обычный человек. До Богоявления, до выхода Христа на проповедь, на подвиг сознательно, по человечеству, Он для окружающих был обычным плотником, и поэтому не дошли до нас сведения о детстве, хотя, очевидно, детство Его тоже было непростым, но Евангелие сохраняет благоговейное молчание по поводу детства, за исключением 1–2-х эпизодов. Наиболее важны два произведения, относящиеся к этой группе апокрифов, написанные, по-видимому, во второй половине II века. Это так наз. Протоевангелие Иакова и Сказание Фомы, израильского философа о детстве Господа.

Главная тема Протоевангелия Иакова — это прославление Божией Матери. Хотя Протоевангелие было отвергнуто, как канонический текст, оно пользовалось огромной популярностью среди христиан, сюжеты этой книги воздействовали на благочестие. Влиянием этого апокрифа объясняется почитание родителей Божией Матери, Иоакима и Анны, именно из этого апокрифа взяты имена, которые мы упоминаем на каждом богослужении. Этому апокрифу мы обязаны появлению в православном календаре праздников Рождества Божией Матери и Введения во Храм, эти именно события описываются в Протоевангелии Иакова.

Самое беглое знакомство с апокрифами делает очевидным поразительное отличие их по тексту и по заключающемуся в них вероучительному материалу от наших канонических Евангелий. Поэтому все разговоры о том, что непонятно, почему то или иное Евангелие было отвергнуто, почему, например, было отвергнуто «Дидахе» (хотя оно входило в некоторые списки канонических Новозаветных текстов), почему было отвергнуто писание «Пастырь» Ерма, одного из 70-ти апостолов — все эти риторические вопросы не имеют под собой никакого основания.

Остановимся на термине Новый Завет. Впервые термин Новый Завет встречается в устах Самого Господа на Тайной Вечери, когда Он говорит об установлениях, которые Он делает на пасхальной трапезе, что это есть установление Нового Завета. Поскольку Евангелие, по-видимому, написано несколько позднее Посланий ап. Павла, то обратимся к описанию Тайной Вечери по ап. Павлу: (1 Кор 11, 23-25). Можно привести и другое место: (2 Кор 3, 4-6). Таким образом, в понимании ап. Павла Новый Завет, термин, который изрек Иисус Христос на Тайной Вечери, имеет как бы несколько юридический оттенок. Можно его описать, этот оттенок, приблизительно так, что Новый Завет есть понимание ап. Павла, а вслед за ним и Церкви, как новый порядок бытия, причем новый эсхатологический порядок, т. е. порядок конечный, потому что с приходом Господа исполнилась полнота времен. Смысл мировой истории окончен, обетованный Мессия явился миру. И это порядок бытия, возникший в результате нового союза, нового завета, нового декрета между Богом и человеком. Этим союзом или этим декретом Бог заменил Свой старый союз. Новый Завет продолжает спасение человека.

Идея будущего эсхатологического порядка, т. е. Нового Завета, исполнения времен восходит к книге пророка Иеремии: (Иер. 31, 31).

Итак, вырисовывается пара: Новый Завет — Ветхий Завет. Во (2 Кор. 3) ап. Павел говорит о чтении Ветхого Завета, под которым имеется в виду Моисеев закон. Здесь это слово уже имеет оттенок литературного жанра. Появившийся термин Новый Завет обусловил появление термина Ветхий Завет. Ветхий Завет как некий список книг, как некий законченный литературный памятник. Об этом говорится во (2 Кор. 3).

Описание сложения Новозаветного канона

Кажется, что эта проблема, которую невозможно разрешить. Как проследить, как то или иное произведение древнехристианской литературы вошло или не вошло в Новый Завет. Почему поначалу такое обилие различных текстов было сокращено до 27, как сейчас они есть в каноне Новозаветных книг. Я попытаюсь показать, что канон Новозаветных книг выявлялся в несколько этапов, каждый этап имеет свои характеристики. Поначалу он выявлялся, как некое соглашение между различными поместными Церквами древнего Средиземноморья. Различные поместные Церкви, возникшие в первые века по Р. X., имели несколько отличные суждения о том, какое же писание является бесспорно вероучительным. Для этого опишем, как складывался этот канон в разных первохристианских Церквах: в Римской, в Карфагенской (в Африке), в Галльской Северо-западной поместной Церкви (территория современной Франции), в Александрии (в Северной Африке занимает промежуточное положение между древними Востоком и Западом), а также в ранней Византийской Церкви IV века (град Константинополь на Босфоре). Вот такой охват с самого Севера древнего цивилизованного мира до Востока.

Начнем с Римской Церкви. О том, каким каноном пользовалась древняя Римская Церковь, дает нам представление знаменитый памятник, так наз. фрагмент Муратори.

Это отрывок латинского текста, «случайно» найденный в XVIII веке итальянским ученым Муратори, по имени которого и получил название. Найден он был Муратори в библиотеке г. Милана, где служил св. Амвросий Медиоланский (древнее название г. Милана — Медиолан), поэтому библиотека именуется Амвросинской. Это фрагмент, потому что он без начала и без конца. Оригинал был написан по-гречески (не буду говорить, как это доказано), до нас же дошло сочинение латинское. Фрагмент или, как он еще именуется, канон Муратори, написан на Западе, но первоначально он был написан на греческом, потому что до III в. христианским языком и в Римской Церкви был греческий язык. Об этом свидетельствуют надписи в римских катакомбах, эпитафии тоже написаны на греческом языке. Этот памятник написан вскоре после смерти папы Пия, который жил в середине II века, т. е. относится к середине или концу II века. Он дошел до нас в уже латинской переводной рукописи VIII века. Это не просто каталог новозаветных книг, кроме того, в нем содержатся 23 книги Нового Завета. Канон Муратори включает Четыре Евангелия в их нынешней последовательности, в нем содержится еще и историческое описание. Во фрагменте отмечается, что Деяния Апостольские написаны Евангелистом Лукой на основании лично виденного, тем самым Евангелист Лука не писал о том, что было с ап. Павлом в Испании, потому что, по-видимому, пути их разошлись после первых уз. И вот книга Деяний, следующая после Четвероевангелия, обрывается неожиданно при описании прибытия ап. Павла в Рим, а что было дальше, мы по Деяниям не знаем. Указано 13 посланий ап. Павла, исключая Послание к Евреям (обратите на это внимание). Это первое древнейшее свидетельство о том, что западная древняя Римская Церковь не включала в свой канон Послание к Евреям. Есть замечание, что ап. Павел был оправдан на суде Нерона в 64 году и успел осуществить свои давние планы — достичь границы империи — Испании. Вот откуда мы узнаем подтверждение того факта, который кратко высказан ап. Павлом в каноническом Послании к Римлянам, где говорится о его намерении побывать в Испании. В каноне Муратори подтверждается это предание. Там еще есть 1-ое и 2-ое Соборное Послание ап. Иоанна и одно Соборное Послание Иуды, а также два Апокалипсиса — Иоанна Богослова и ап. Петра. По этому списку видно, что спор начинается о Послании к Евреям, о некоторых Соборных Посланиях (одного из 3-х Иоанна Богослова, ап. Петра, ап. Иакова). Добавляется некий новый памятник — неведомый нам Апокалипсис, считающийся теперь апокрифическим Апокалипсис ап. Петра. Итак, у нас есть подтверждение того, что перечисленные Послания, которые признаются каноническими в этом знаменитом фрагменте, почти единодушно будут признаваться каноническими во всех прочих Церквах этого времени, т. е. со II века.

Итак, Четвероевангелие, Деяния, Послания ап. Павла в основной своей массе (13 Посланий) уже в это время не оспариваются, как избранный список новозаветных канонических текстов. Спор пойдет между различными поместными Средиземноморскими Церквами по поводу 6-7 книг, они будут спорными на протяжении приблизительно двух веков. В этом списке упоминается ныне считающийся каноническим новозаветным сочинением «Пастырь» Ерма. Эта книга называется исключением из богослужебного канона, но рекомендуемой для чтения. Так остается и теперь, это Писание мужей Апостольских (Ерм именуется апостольским мужем, т. е. тем, кто сменил апостолов в древней Церкви), и его сочинение читать рекомендуется.

Дается предостережение против подложных сочинений. Подложными сочинениями названы Послание к Лаодикийцам ап. Павла и Послание к Александрийцам (о Послании к Лаодикийцам еще услышите). Итак, в этом тексте мы впервые сталкиваемся с классификацией рукописных источников. В законченном виде эта классификация встречается в ранневизантийском памятнике, а именно, у Евсевия Кесарийского.

В каноне Муратори видно разделение: с одной стороны, книги, которые считаются бесспорными, с другой — «Пастырь» Ерма, который считается полезным, но не для богослужебного использования.

Проследим, как эта классификация вырабатывалась в Церкви в дальнейшем. Здесь же, в Римской Церкви еретик Маркион, знаменитый гностик, составил свой знаменитый канон Священных книг, так называемый Маркионов канон Священных книг. Известно, что Маркион сначала признавал все Четыре Евангелия, но затем в безумии своем стал признавать только, как думают, Евангелие от Луки, причем в сокращенном варианте. Он, по-видимому, первый предложил идею двухчастного Нового Завета — Евангелие и Апостол. Эту систему мы сохранили до сих пор. Такую классификацию продолжил свт. Ириней Лионский в знаменитом сочинении «Против ересей», которое и есть сочинение против гностиков.

Маркион прибыл в Рим из Малой Азии в начале II века и считал себя продолжателем ап. Павла. В основе его учения лежит противопоставление учения Ветхого Завета и христианского Евангелия. По его мнению Закон утратил силу, т. е. Ветхозаветные Писания потеряли свой нормативный смысл. Отбросив еврейскую Библию, Маркион, по свидетельству Тертуллиана (это рубежи II-III вв., знаменитое сочинение «Против Маркиона»), предложил новое Священное Писание — Евангелие от Луки и 10 Посланий ап. Павла. Маркион отредактировал тексты, очистил их от мотивов, противоречивших его богословию. Он выкинул повествование о Рождестве Господа Иисуса Христа, Его родословную, цитаты из Ветхого Завета, которые он считал вторичным церковным добавлением. Маркион является в каком-то смысле крестным отцом реформации Лютера, и Маркион оказался нужным протестантам. В частности, знаменитый ученый историк, протестант Гарнак, ученый прошлого века, написавший капитальный труд о Маркионе, изложил мнение, что на магистральном пути развития Церкви оказался как раз Маркион («большая» Церковь как протестанты именуют Православие, т. е. Вселенская Церковь, развивалась по неправильному пути, что и отразилось на каноне Новозаветных книг). Это нужно протестантам по понятной причине — для того, чтобы оправдать Реформацию Лютера, который отпал от Церкви. Им нужно показать, что у него были предшественники. И новое, изобретенное Лютером, это на самом деле позабытое старое, маркионовское. Сам Маркион вскоре после того, как он появился в Риме в 40-е годы II в., был отлучен от Римской Церкви, сведения о его каноне дошли до нас из сочинений, которые направлены против Маркиона, в частности, из сочинений Тертуллиана. Вслед за тем появились, как следствие, в Церкви анти-маркионовы прологи в Евангелиях, т. е. вступления к Евангелиям, которые составлены для полемики с еретиком. Этот ложный канон Маркиона повлиял на то, что Вселенская Православная Церковь поспешила с созданием собственного, закрытого, общепризнанного списка Новозаветных книг. Нельзя, конечно, считать виновником создания этого списка Маркиона.

Когда стало ясно, что признаваемые книги исправляются как попало, как это сделал с Евангелием от Луки Маркион, то встала проблема фиксации этих текстов. Этим самым Господь худое использовал во благо. Церковь задумалась и декларировала этот список. Имейте в виду, что Маркион создал параллельную иерархию, и Маркионитская Церковь просуществовала еще не один век. Такое было сотрясение.

Теперь о сведениях, которые дошли до нас из Сирийской Церкви (на самом восточном краю Средиземного моря). О каноне Восточной Церкви можно судить по так наз. переводу Пешито, т. е. общепризнанному переводу. Это сирийская рукопись, восходящая к IV или V веку по Р. X. В ней содержатся 22 новозаветные книги, не достает Послания ап. Петра, 2-го и 3-го Соборных Посланий ап. Иоанна, Послания Иуды и Апокалипсиса, т. е. к спорным добавляются еще 4 книги. Это говорит о независимости канона Сирийской Церкви от канона Римской Церкви, поскольку есть серьезное разночтение. Но при этом обратите внимание, во всем остальном полное единодушие.

Теперь сведения из Карфагенской Церкви (северо-запад Африки). О Карфагенской Церкви свидетельствуют сочинения Тертуллиана, учителя конца II века, который из Рима переправился в Африку. У него Послание к Евреям считается принадлежащим ап. Варнаве (новый мотив). И у Муратори, и в Сирийской Церкви, и у Тертуллиана это камень преткновения. Нет указания на Соборное Послание Иакова, 2-ое Послание Петра, но Тертуллиан говорит о подлинности Апокалипсиса и Послания Иуды. К «Пастырю» Ерма, о котором мы услышали из канона Муратори, Тертуллиан относится отрицательно (опять свежая струя), как к сочинению, оправдывающему принятие падших в Церковь. Это является замечательным свидетельством того пути, который проделал сам Тертуллиан. Он к концу жизни отпал от Церкви, этот талантливый, гениальный учитель Церкви и впал в крайнее пуританство, т. е. в отношение к Церкви, как к сектантскому организму, где могут существовать только «чистые», и завет Господа: , таким людям становится неблизок.

Теперь о северо-западе Европы, по сведениям из Галльской Церкви. Об этих сведениях говорится в сочинениях свт. Иринея Лионского (конец II века). У него перечисляются все книги, за исключением 2-го Послания Петра, Послания Иуды. В сложении канона свт. Ириней Лионский сыграл совершенно исключительную роль. Почему важен нам этот автор? Потому что на его примере видим, как древняя Церковь, которая еще не связывала себя какими-то специальными установлениями, специальными списками, осуществляла передачу предания. Как это видно на примере свт. Иринея Лионского? Он является в третьем поколении учеником самого возлюбленного Иоанна Богослова. Ириней Лионский происходил из школы св. Поликарпа Смирнского, Малоазийского епископа, мученика начала II века, который являлся, в свою очередь, собеседником и последователем Игнатия Богослова, епископа Малоазийского. Иоанн Богослов — Игнатий Богоносец — Поликарп Смирнский — Ириней Лионский, такая четко прослеживающаяся преемственность, из уст в уста, от святого к святому. Ириней Лионский тоже знал Послание к Евреям, пользовался им в своем знаменитом сочинении «Против ересей», но почему-то его в свой список канонических книг не включил.

Переходим на восток, в Александрию из Галлии, движемся, как говорят, перекрестно. Евангелия символизируют восток-запад, север-юг, четырехчастным своим количеством, и я постарался показать вам перекрестие: с востока на запад, с севера — на юг. В Александрии знаменитый Климент Александрийский (рубеж II-III вв.) в своем сочинении тоже цитирует все новозаветные книги, включая 2-ое Соборное Послание Петра. К сожалению, подлинника у нас не имеется, это косвенное цитирование по книге Евсевия Кесарийского (IV век). Евсевий Кесарийский в своей классической «Истории Церкви» цитирует Климента Александрийского. Прямой цитации Климента Александрийского у нас нет. О Послании к Евреям Климент говорит, что оно принадлежит Петру и написано им к евреям на еврейском языке, но Евангелист Лука тщательно перевел его и издал для эллинов. Вот косвенное свидетельство через Евсевия Кесарийского от Климента Александрийского. Что касается апокрифов, то Климент Александрийский пользовался уже упомянутым нами Апокалипсисом Петра из канона Муратори, посланием ап. Варнавы, которое относил и мы теперь относим к писаниям мужей апостольских, также посланием Климента Римского (которое тоже относится сейчас к писаниям мужей апостольских), «Пастырем» Ерма, «Дидахе», но не считал эти книги Священным Писанием. Тоже уже наблюдается некая градация Новозаветных книг: одно дело канонические, другое дело — полезные. Последователь Климента Александрийского, знаменитый учитель Церкви Ориген (первая половина III в.), который, к сожалению, не сохранил до смерти своего единства с Вселенской Церковью, считал общепризнанными Церковью Четыре Евангелия, 13 Посланий ап. Павла, Деяния, 1-ое Послание Петра, 1-ое Послание Иоанна, Апокалипсис. Послание к Евреям Ориген считал Павловым, часто его цитировал и считал каноническим. Вот его замечательная формулировка: «А кто именно написал Послание к Евреям, об этом поистине знает только Бог».

И все потуги нынешних ученых разрешить проблему авторства с помощью текстологического, филологического анализа, когда видят, что там есть какое-то несоответствие с Павловыми Посланиями, не движутся дальше фразы, сказанной Оригеном. Итак, к III веку Послание к Евреям считается Павловым, но кто конкретно его написал, знает один только Бог. Но мы знаем, что Послание к Евреям завершается ремаркой: «А писал это Тертий», т. е. секретарь ап. Павла. Секретари ап. Павла, конечно, наложили отпечаток на тексты Павла, но автором был Павел. И пусть писал Тертий, и он, очевидно, был выдающимся литератором, но диктовал Павел.

О 2-м Послании Петра Ориген говорит, что оно оспаривается, но пользуется им в своих комментариях. О 2-м и 3-м Послании Иоанна Ориген выражается довольно нерешительно, он пишет: «Оставил в списке книг может быть, 2-ое и 3-е, хотя не все их признают за подлинные». В отношении Иак. употребляет Ориген выражение: «обращающееся под именем Иакова, тоже неопределенно». Об Послании Иуды он говорит в сослагательном наклонении: «Если кто и принимает Послание Иуды…». Тем не менее, сам он 2-е и 3-е Послания Иоанна и Послание Иуды считает апостольскими и подлинными. Такая тенденция — не давать последнего слова, кто написал, но считать их подлинными, — для признания их подлинности не важно, какая рука водила. Итак, во времена Оригена в Александрийской Церкви были спорными 2-е Послание Петра, 2-е и 3-е Послания Иоанна, Послания Иакова, Иуды и к Евреям.

Последователь Климента Александрийского и Оригена (знаменитая Александрийская школа), Дионисий Александрийский (конец III в.) в полемике против ереси хилимастов отвергает принадлежность Апокалипсиса Иоанну Богослову, так как именно из этой книги еретики черпали мнимое подтверждение их заблуждению. Он говорит, что автор Апокалипсиса не тот, кто написал четвертое Евангелие и Соборное Послание Иоанна. Очевидно, что эти сомнения впоследствии оказали влияние на другого представителя древней Церкви — Евсевия Кесарийского.

Переходим к заключительной части характеристики мнений поместных древних христианских Церквей, к ранней Византийской Церкви. Знаменитый Евсевий Кесарийский пишет: «На первом месте надобно поставить Святую Четверицу Евангелий, за ним следует Послание о деяниях апостолов, после этого должны войти в список Послания ап. Павла, за которыми надо дать место обращающемуся 1 Ин. и 1 Пет., и, наконец, поместить Апокалипсис Иоанна». Эти писания признаны всеми (по-гречески «омологумене» в противоположность «аптилегомена», т. е. спорные послания). Двойственное и нерешительное отношение к подлинности Апокалипсиса, поставленного в конце этого списка, который признавался уже и Климентом, и Оригеном, объясняется, по-видимому, сомнениями, высказанными Дионисием Александрийским, который подверг сомнению авторство и подлинность Апокалипсиса. И вот, у Евсевия мы, наконец, встречаем сложившуюся классификацию источников. Евсевий дает 3 разряда новозаветных книг.

Первый, это те самые «омологумене», общепризнанные (уже перечислены выше).

Второй класс распадается на прорекаемые, однако, принятые многими. Сюда по Евсевию попадают 2-е Послание Петра, 2-е и 3-е Послания Иоанна, Послания Иакова и Иуды. В разряд спорных попали еще книги второго подкласса, явно не входящие в канон, хотя и известные церковным писателям: Деяния Павла (ныне апокриф), «Пастырь» Ерма, Апокалипсис Петра (ныне апокриф), послание ап. Варнавы, Дидахе.

И дальше Евсевий пишет: «И если угодно, Апокалипсисы Иоанна, которые одни отвергают, а другие причисляют к подлинным. К подложным писаниям некоторые относят Евангелие от евреев».

Итак, спорные делятся на 2 класса: прорекаемые, принятые многими и явно не входящие в канон, но почтенные книги известных церковных писателей.

Третий разряд — это то, что мы сейчас считаем апокрифами, а по Евсевию это «нелепые и нечестивые книги», о которых ни один церковный писатель не упоминает (евангелие от Петра, евангелие от Фомы, деяния Андрея, деяния Иоанна, деяния Петра).

Помимо этой классификации Евсевию было поручено Константином Великим организовать для Константинопольской церкви переписку 50 экземпляров Библии, в составе этой Библии нет Апокалипсиса ввиду нерешительного отношения Евсевия к его общепризнанности. Таким образом, новозаветный канон по Евсевию состоял из 26 книг. К моменту переписки Библии некоторые послания, в частности, прорекаемые, были приняты многими и вошли в список книг, составленных Евсевием, осталась единственная книга Апокалипсиса, которая в Библию не вошла. Из Константинопольской Библии этот неполный список новозаветных книг был заимствован святым Кириллом Иерусалимским (80-е гг. IV в.). Сам Кирилл пользовался Апокалипсисом, но не признавал его. Этот список использовал и св. Григорий Богослов (конец IV в.), он тоже пользовался Апокалипсисом.

В знаменитом 85-ом Правиле Апостольских постановлений (книга «Апостольские правила» восходит к IV в., т. е. рукопись IV в., а восходит, очевидно, к более древней традиции), а также в 60-ом Правиле Лаодикийского Собора (середина IV в.) содержится этот список, и тоже пока без Апокалипсиса. Наконец, на поместном Соборе Северо-Африканской Карфагенской Церкви, (419 г.) были приняты постановления, которые вошли в «Книгу правил», эта книга переиздавалась неоднократно. Это полный список 27 новозаветных книг. На Пято-Шестом Трулльском Соборе, который имел место после 6-го Вселенского Собора в конце VII в. (692 г.), было подтверждены постановления Лаодикийского Собора, но в списке уже содержался Апокалипсис. Трулльский Собор признал список канонических книг свт. Афанасия Великого (середина IV в.). Это знаменитый список, который содержится в 39-ом Послании свт. Артемия Великого, и содержит 27 новозаветных книг. В IV в. имеем соседство полного списка и неполного, они существуют наравне в разных поместных Церквах. Так трудно этот общепризнанный список составлялся. Наконец, в XVII веке (1654 г.) Константинопольский Патриарх Кирилл Лукарис в ответ на выраженные кальвинистами сомнения по поводу некоторых новозаветных книг (у этого Патриарха была дискуссия с протестантами) торжественно повторил список Священных книг Новозаветного Канона с включением в него Апокалипсиса. Но колебания продолжились и в XVII веке.

Два поместных Собора, Константинопольский и Иерусалимский, в 1672 г. не высказались определенно об авторитете Апокалипсиса. Это колебание было унаследовано исторически в Русской Церкви. В Законе Божием Апокалипсис не проходится, не читается на богослужении. Но это не замалчивание, это есть совершенно справедливое и разумное церковное отношение к этой особенно таинственной книге Нового Завета.

Подведем некоторые итоги. На западе довольно долгое время, если отбросить частности, оставалось спорным Послание к Евреям (Запомните!), 2 Послание Петра, Послание Иакова вплоть до IV в. На Востоке долго сомневались в подлинности Апокалипсиса. Таким образом, вся история новозаветного канона основывается на двух динамических, в каком-то смысле, моментах. Во-первых, поместные Церкви проводили апробацию новозаветных книг, бывших в некоторых частных Церквах и у отдельных отцов и учителей неизвестными или спорными. Это касалось 2-го и 3-го Посланий Петра, Посланий Иакова и Иуды и Апокалипсиса — на Востоке, Послания к Евреям — на Западе.

И второй момент: устранение книг, которые незаконно претендовали на канонические (Апокалипсис Петра) или на близость к каноническом книгам (послания Климента, послание Варнавы, «Пастырь» Ерма, Дидахе).

В Церкви всегда было живо предание, этого никогда не поймут протестантские историки, протестантские ученые, которые видят этот процесс очень схематично, видят его тенденциозно, что одни в угоду «большой» (Православной) Церкви принимаются, другие в угоду этой «большой» заскорузлой Церкви отсекаются.

Этого протестантам не понять, и в этом тупиковость их научного метода. Церковь это не тот механизм, который можно с легкостью препарировать: это мышца так движется, эта так, а вот эта иначе. Церковь — это живой организм, его нельзя поместить в анатомический театр. Новозаветный канон — это не случайный продукт, он издревле был храним по всему Средиземноморью, уже во II веке видно это хранение. И Церковь просто проявляла тщательную заботу о сохранении того, что должно сохранить, о его совместном принятии и об отсечении того, что не должно там остаться. Это происходило благодатным процессом узнавания или неузнавания Церковью своего. Свое узнавалось, чужое не узнавалось и отставлялось. При той тщательности, которую Церковь прилагала для сохранения этих Писаний, решительно становится непонятным, почему могло бесследно исчезнуть некоторое число этих новозаветных Писаний. Если Церковь сохранила нам Послания Апостолов, написанные отдельным лицам — Филиппу, Тимофею, имеющие совершенно частный повод и назначение, тем более она передала бы нам, например, Послания св. Павла к Лаодикийцам (которое канон Муратори отвергает) или 2-е к Филипийцам, если бы такое существовало. Протестанты рассматривают канон, как нечто случайное, дескать, при установлении канона не было твердого критерия, и наряду с апостольскими в канон вошли и неапостольские произведения, в зависимости от поместной церковной практики для богослужебного употребления той или иной книги. В действительности было, как видим, совсем не так. Некоторые книги, во-первых, оставались временно неизвестны некоторым поместным Церквам, во-вторых, некоторые книги были спорными, так как, по-видимому, либо редко читались, либо имели слишком общее назначение, как Послание к Евреям, поэтому их апостольское происхождение не могло быть заверено голосом какой-нибудь одной авторитетной Церкви, которая бы хранила это Послание. Послание к Евреям, действительно, имеет весьма общий характер, в отличие, скажем, от Послания к Ефесянам, Послания к Галатам, которые имеют конкретного адресата — Малоазийскую Церковь и конкретную ситуацию в этой Церкви.

Образование новозаветного канона есть великая критическая церковная работа, но эта работа является творческой в том смысле, что она критически проверяла и утверждала то, чем Церковь изначала владела, как своим неизменным достоянием, а не изобретательной работой (это оставлю, а это возьму и не оставлю, потому что мне это не подходит). Церковь, конечно, всегда имела критерий при установлении новозаветного канона — это происхождение того или иного писания от апостолов или непосредственно апостольского ученика, например. Евангелист Марк записал устную проповедь ап. Петра, или Евангелист Лука по преданию написавший свое Евангелие под руководством ап. Павла. А апостольское происхождение документа определялось историческим преданием, согласием всех Церквей и, во-вторых, догматическим преданием, т. е. чистотою раскрываемого учения, согласного с учением, неизменно хранимом в Церкви Духом Святым.

Основные черты текстологии Нового Завета

До нас дошли только рукописи новозаветных книг на греческом языке и переводные. Исходным являлся греческий текст, других источников у нас не существует. Может быть, какие-то книги были написаны на еврейском языке, скажем, Евангелие от Матфея, но до нас не дошло ни одного отрывка на арамейском. По палеографическом признакам (палеография — наука о рукописях) новозаветные рукописи делятся на группы.

I. Во-первых, это папирусы, т. е. тексты, написанные на носителях из тростникового материала. Сохранилось свыше 7 десятков. Папирусные списки очень важны для истории конструкции текста, так как фрагменты папирусных текстов — это единственные прямые свидетельства текста II и III вв., это самые древние отрывки. Но папирус очень непрочный материал, и поэтому эти сведения очень обрывочны. Известные нам ранее папирусы сохранили лишь небольшую часть Нового Завета. Известно 88 фрагментов. Самый древний папирус назван именем Рейлэнда, его исследователя. Он датируется первой четвертью II в., там содержится отрывок 18-й гл. Евангелия от Иоанна, беседа Христа с Пилатом во время суда. Это очень важный источник, так как данный папирус являет собой список, а не подлинник, он происходит из Египта. А в Северную Африку христианство пришло не сразу, а сравнительно поздно. Учитывая все это, время сложения Евангелия от Иоанна следует отнести к концу I в. Это материальный свидетель. Далее по древности следуют 3 папируса Честер-Битти (это другой коллекционер). Эти папирусы заключают половину Евангелия, в основном Марка и Луки, часть Деяний и Посланий Павла и Откровения Иоанна Богослова. Этот текст относится предположительно к III веку, т. е. более поздние папирусы. Другой папирусный текст, названный по имени коллекционера Мартина Бодмера, Бодмеровский папирус, восходящий к III в., переплетен кодексом (книжкой). Это крупный памятник, 154 стр., почти полный текст первой половины Евангелия от Иоанна, также фрагменты Евангелия от Луки, Деяний, Посланий Иоанна, Послания Иуды.

II. Вторая группа рукописей — унциалы или маюскулы. Это кодексы, т. е. книжки, переплетенные обычным способом, листы на пергаменте (более прочный писчий материал из кожи). Кодексы имеют страницы, выполнены специальным унциальным письмом: заглавные буквы не имеют соединения между собою, нет разделения между словами, никаких знаков препинания, идет сплошной текст. Отсюда трудности в чтении и переписке. Большинство из них относится к периоду между IV и Х вв. Это наиболее важная часть рукописей для изучения истории текста Нового Завета. Сохранилось приблизительно 250 унциалов новозаветного текста. В пятерку главных унциалов входит 5 знаменитых кодексов: Синайский кодекс (IV в.), Ватиканский кодекс (IV в.). Александрийский (V в.), Ефремов (V в.) и Бэзовский (V-VI в.).

Синайский кодекс найден немцем Тишендорфом в середине XIX в. в Синайском монастыре св. Екатерины, на святой горе Синай, горе законодательства, найден, по-видимому, в мусорной корзине. Но не исключено, что именно так на Востоке, хранят рукописи, а Тишендорф понял, что ее собираются выкинуть. Подарил ее Тишендорф Александру II, хранился этот кодекс у нас, как зеница ока, и был продан большевиками в Британский музей. Англичане даже боялись его покупать, потому что это такая ценность, что ей нельзя сопоставить денежный эквивалент, боялись, что мировое сообщество возмутится, но большевикам все же удалось продать. В Синайском кодексе есть и Ветхий и Новый Завет; в Ветхом Завете много пропусков, он содержит греческий перевод «Септуагинты», новозаветная часть дошла полностью. Помимо канонических произведений включает в себя апокрифы (послание Варнавы, «Пастырь» Ерма). Неизвестно, откуда попала рукопись на Синай.

Ровесник Синайской рукописи Ватиканский кодекс, в нем весь Ветхий Завет, в Новом Завете не достает Посланий ап. Павла к Титу, Тимофею, Филимону.

Позднее написан Александрийский кодекс (V в.). В нем содержится с большими пробелами Ветхий и Новый Завет плюс неканоническое послание папы Климента Римского (писание мужа апостольского).

Ефремов кодекс (V в.) — первоначальный текст был соскоблен, потому что материал очень дорог и текст писался один на другом, и поверх были написаны трактаты Ефрема Сирина. Но при соответствующем освещении пергаментного листа виден соскобленный первоначальный новозаветный текст. Кодекс назван Ефремов, потому что поверх написаны трактаты Ефрема Сирина.

Бэзовский кодекс — греческий и латинский текст Евангелия и Деяния, рубеж V-VI вв.

III. Третья группа рукописных текстов — минускулы. Это кодексы, написанные разновидностью греческого письма, которое можно назвать скорописью, когда буквы пишутся связно, когда появляются словоразделение и знаки препинания. Это письмо появилось приблизительно в IX в. В XII в. для минускулов бумага вытесняет древний пергамент. Большинство минускулов содержит позднюю редакцию текстов, но, тем не менее, это важный для нас источник. В некоторых из этих минускулов содержатся древние чтения, представляющие интерес для изучения ранних этапов истории текстов.

Таким образом, у исследователей Нового Завета имеется в распоряжении очень большой рукописный материал. По большинству этого материала с ним не может сравниться ни один литературный источник (ни сочинения Платона, Гомера, никого из классиков), но, несмотря на это многообразие, возникает обратная сторона медали. Исследователи сталкиваются с трудностями, какую форму текста использовать, что взять за исходный текст. С точки зрения Церкви опять вступает тот же принцип. Это многообразие с точки зрения церковного учения не представляет сложности по той причине, что узнавание текста в Церкви проходит особым образом, соборным церковным разумом. Важно даже не то, что какой-то Собор принял ту или иную редакцию текста, тот или иной список новозаветных книг, а что эти Соборы явили собою действие церковного Богооблагодатствованного разума, под действием которого была принята та или иная редакция. Этот процесс не поддается научному изысканию, наука может сделать только некоторые поправки, подборки. Церковь узнает свой текст механизмом не критическим, а благодатным.