Заключение

Заключение

«Nebicula est; transibit», – «облачко; оно пройдет», так оказал святой Афанасий о Юлиане отступнике, который после кратковременного правления, в течение которого он выказал столько отъявленной вражды против христианства, умирал (конечно, это не буквальные слова Юлиана; но они верно выражают смысл его поражения) со словами: «Галилеянин, Ты победил!» 97). Это же самое изречение по справедливости можно применить и ко всем последним попыткам ложных теорий подкопать веру человечества в его Божественного Владыку и Спасителя. Облака, большие и малые, проходят, а солнце не перестает светить: мрак имеет свои определенные часы; свет остается вечно. Ни один аргумент против видимого нами светила, ни одно нападение на существо солнца не сгонит с неба владыку дня, никогда не помешает ему благословлять землю. И человеческий глаз по своей природе всегда будет обращаться к солнцу и пить лучи света по мере того, как они исходят от лица Иисуса, этого «Света миру». Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил и наши сердца, чтобы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (см.: 2 Кор. 4, 6).

Этими последними и самыми изворотливыми усилиями неверие, кажется, исчерпало свои научные средства. Оно может только повторяться. Его различные теории взвешены и оказались очень легкими. Одна теория всегда опровергает и уничтожает другую, даже при жизни своего представителя и защитника. В сущности, они ничего не объясняют; напротив, они только подменяют сверхъестественное чудо неестественной чудовищностью и откровенную тайну заменяют неразрешимой загадкой, все они одинаково выражают тенденции подорвать всякую веру в Божественное провидение на путях истории, и в заключение уничтожить веру во все принципы истины и добродетели, и таким образом желают лишить бедное, падшее человечество в мире, исполненном грехов, искушений и бед, единственного утешения и единственной его надежды на жизнь и за гробом.

Доктор Штраус, самый яснейший и серьезнейший из всех неверующих биографов Иисуса, кажется, чувствовал мимолетно сознание гибельности тенденций своего разрушительного сочинения и страшной ответственности, имевшей обрушиться на него. «Результатами последних исследований, – говорит он в заключении догматического трактата своего обширнейшего сочинения "Leben J?su", – уничтожилась, кажется, большая и важнейшая часть из того, в чем христиане были уверены по отношению к своему Иисусу; все надежды, которые христианство черпало из этой веры, отняты у него, и оно лишено всякого утешения. Неистощимое сокровище истины и жизни, которым щедро питалось человечество в течение восемнадцати столетий, кажется, теперь опустело, самое возвышеннейшее повергнуто в прах; у Бога Его милость, а у человека его достоинства отняты; союз, связывавший небо с землей, разорван. С ужасом отвращается благочестие от такого страшного преступления и из бесконечного самосознания своей веры делает приговор: пусть критика отваживается на все, чего желательно ей достигнуть; однако все то, что Писание говорит о Христе, и все то, во что верит Церковь, останется вечно истинным, и из него ни одной йоты не погибнет» 98).

Штраус, конечно, потом делает попытку философского восстановления того, что он, как воображает себе, мнимо разрушает своей софистической критикой как исторический факт. А именно, он хочет допустить абстрактную истину ортодоксальной христологии, или истину единения Божественной и человеческой природы, но искажает ее пантеистическим вздором. Величественнейшему Начальнику нашего рода Штраус отказывает в Божественных свойствах и чести и вместо этого приписывает их грешному и блуждающему человечеству. Следовательно, он предлагает нам, как последний результат своего исследования, вместо живой действительности метафизический абстракт, вместо исторического факта – голую идею, вместо нравственной победы над грехом и смертью – успех в философии, на место поклонения Единому истинному и живому Богу – пантеистическое служение героям или самообожание падшего человеческого рода; он предлагает вместо питательного хлеба – камень, вместо Евангелия надежды и Вечной жизни – евангелие отчаяния и смерти 99).

С негодованием и отвращением отвергает христианство такую жалкую замену, которая сама еще нуждается в первом доказательстве своей силы – в добре, и которой никогда не суждено исправить ни одного человека. Человечество должно иметь живого Главу, действительно Владыку и Спасителя от греха и смерти. От печального разрушения бесчувственного неверия и бессодержательности ложной философии человечество возвратится с обновленной верой и сильным упованием к историческому Христу, обещанному Мессии, воплощенному Богу, и воскликнет вместе с Петром: «Господи! куда мы пойдем? У Тебя одного слово вечной любви, и мы поверили и узнали, что Ты Христос, Сын Бога Живого»!

Да, Он живет еще, этот Божественный человек и человеческий Бог, Он живет еще в вечно свежих и о себе самих свидетельствующих доказательствах Евангелий, в непрерывной истории восемнадцати столетий, в сердцах, как и в жизни умнейших людей, и будет жить всегда и вечно. Лицо Христа и Его дело – это книга жизни, которая никогда не состарится. Христианство живет и будет жить с Ним, потому что Он живет вчера, сегодня, и Он же – вовеки.

Иисус Христос есть самый достовернейший и славнейший из всех фактов; облеченный красотою и величием, которые как «звездное небо над нами и как нравственный закон в нас», Он освящает нас и наполняет нас более и более возрастающим благоговением и святой любовью. Он блистает подобно полуденному свету, свидетельствуя о Самом Себе. Он слишком совершенен для того, чтобы сделаться изобретением фантазии грешного и заблуждающегося человека. Его характер и все то, на что Он выражает Свое право, находя свое оправдание в возвышеннейшем учении, чистейшей нравственности, могущественнейших чудесах, славнейшем духовном царстве, ежедневно обнаруживаются в явлениях добродетели и преимущества всех тех, которые предаются обновляющей и спасительной силе Его духа и стараются подражать Его примеру. Этот исторический Христос предупреждает все наши сокровеннейшие духовные и нравственные потребности и удовлетворяет им. Наша душа, если только она следует своим благороднейшим движениям и пламенным желаниям, инстинктивно обращается к Нему, как игла к магниту, как цветок к солнцу, как жаждущий олень на источники водные. Мы – создание Его, и «наше сердце не находит ни в чем покоя до тех пор, пока не успокоится в Нем». Он стоит выше наших прославлений, Он вызывает наше удивление к Себе и побуждает к глубокому почтению и поклонению. Мы можем думать о Нем только тогда, когда, изгнав из своего сердца все, что низко и пошло, возбудим в себе стремление ко всему доброму и благородному. Мы не можем взирать на Него, не благоговея духом. Уже край Его одежды исцеляет того, кто прикасается к нему. Один час, проведенный в общении со Христом, лучше, чем все земные радости; Он есть драгоценнейший и необходимейший дар милосердого Бога для падшего мира. В Нем заключаются все сокровища мудрости; Он есть единственная действительная надежда, единственное истинное утешение в этом и в загробном мире. Человечество скорее может лишиться всей греческой, римской, немецкой, французской, английской и американской литературы, чем потерпеть потерю Истории об Иисусе Назареянине. Без Него история – необитаемая пустыня, неразрешимая загадка, хаос событий без смысла, связи и цели; с Ним же она – прекрасное, гармоническое Божественное откровение, медленное, но верное развитие плана бесконечной мудрости и Божественной любви; вся древняя история направлена к пришествию Мессии; вся новая история получает от Него свой свет и жизнь. Он – слава прошедшего, жизнь настоящего и надежда будущего. Без Него мы не в состоянии даже понять себя, как весьма верно выражается это в древнем иудейском изречении: «Тайна человека есть тайна Мессии». Он есть великий центральный свет истории человечества и вместе с тем свет каждой христианской души в частности; Он один только может разрешить загадку нашего бытия и утолить все наши интеллектуальные потребности истины, всякое наше нравственное желание чистоты и святости, пламенное сердечное стремление к миру и к счастью.

За все сокровища и мудрость этого мира я не пожелаю поколебать веру самого последнего христианина в Божественного Владыку и Спасителя. Но если я, при Божественной помощи, мог бы обратить к чистосердечной вере в Того, Который для меня и для всех жил и за всех умер, хотя бы одного сомневающегося в истинах веры, то я знал бы, что жил не напрасно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.