VII

VII

Когда молчание дарит мне свободу и я просто живу, а не примеряюсь к жизни, моя молитва становится совершенно иной. Меня ничто не отвлекает; моя жизнь и мое молчание делаются молитвой. Я погружен в тишину, которая рождает во мне молитву.

Нищета и молчание собирают нас воедино и заживляют душевные раны. Нас ничто не отвлекает, пока мы нищи, пусты и заняты только Богом. Нищета не дает «растащить нас на части» («раз-влечь»).

Если свет, который в тебе, - тьма...**

Но что, если я кажусь «нищим», а сам втайне жажду духовного богатства? Что, если я храню молчание, притворяясь пустым, а на самом деле обхаживаю Бога и жду, когда Он обогатит меня новым опытом? Тогда я начну искать особых состояний и мне будет мешать буквально всё. Я начну отгораживаться от мира, боясь, как бы он не растащил меня на части. Я буду мешать сам себе. В довершение к этим бедам моя молитва станет для меня главной помехой, потому что замкнется на мне самом, на моем внутреннем богатстве. Снедаемый любопытством, я вкусил от древа Познания и потерял себя и Бога. Я стал богат и одинок, и ничто не может утолить мой голод. Чего бы я ни коснулся, всё приводит меня в смятение.

Поэтому я ищу безмолвия, нищеты, одиночества, где всё, чего я касаюсь, становится молитвой, где молитва - это небо, птицы, гнущий деревья ветер. Ведь Бог есть всё во всём*.

Но прежде всего я должен по-настоящему обнищать. Я должен быть доволен тем, что дал Бог, - настоящая нищета ждет милости ото всех, но более всего - от Бога, а мнимая - хочет быть самодостаточной, как ангелы. Настоящая нищета получает и благодарит, оставляя себе только самое необходимое. Мнимая - делает вид, что не нуждается ни в чем, как будто бы ничего не просит, но стремится овладеть всем сразу и ровным счетом ни за что не благодарит.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.