XI

XI

Тот, кто призван к уединению, всего себя вверяет безмолвию лесов, гор, моря или пустыни. Он пребывает в покое, пока встает солнце, наполняя тишину своим светом. Потом он молится, трудится до середины дня, отдыхает, а вечером, пока спускается ночь и безмолвие впитывает мрак и сияние звезд, снова в тишине предается созерцанию. Это истинное и редкое призвание. Немногие готовы стать частью тишины, пропитаться ею, дышать ею, вкушать ее, само свое существование сделать живой и чуткой тишиной.

Мученики так тверды в своей решимости, что готовы идти на смерть.

Отшельники так тверды в своей решимости, что готовы идти в пустыню, а это - то же, что смерть. В пустыне всё зыбко; кругом - опасность, лишения, страх. Там изо дня в день смотрят смерти в лицо. Поэтому отшельник - младший брат мученика. Сам Святой Дух рождает решимость, которая делает людей мучениками или отшельниками во Христе.

Мученичество - чрезвычайное и благодатное призвание. Таково же, в известном смысле, и призвание к одиночеству. Мучениками не делаются по человеческому расчету, но и в затвор не уходят по собственному разумению. Тяга к одиночеству бессильна, если не родится по дару свыше. То же, что свыше, обычно отменяет наши замыслы и стремления. Можно, конечно, заглянув в будущее и предузнав свое назначение, захотеть одиночества, но в конечном счете отшельника творит Бог, а не человек.

Призваны ли мы к общинной жизни или к жизни в затворе, мы должны строить на основании апостолов и пророков, на краеугольном камне, на Христе. Иными словами, покориться великому таинству Его действия в нас, дать в себе место силе, которая воздвигла Его из мертвых, призвала нас от концов земли, чтобы жить в Нем, привела к Отцу. К чему бы мы ни были призваны, мы должны быть свидетелями и служителями Милости Божией.

Христианин ищет одиночества не просто для того, чтобы иметь среду, оправу для особой, возвышенной духовности. И не для того, чтобы скорее достичь желаемого созерцания. Своим одиночеством он всего себя приносит в дар Богу, не получает, а отдает. Он отрекается от «мира» в его темной ипостаси, но никогда не отвергает христианской общины. Он просто уверен, что не очень хорош в том, что касается видимого, осязаемого, и хочет послужить общине в невидимом, в ее духовных хранилищах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.