Послесловие: Похвала честности

Послесловие: Похвала честности

В. Ковалюк

Похвальное ли чувство — благоговение? Пожалуй, да. Похвальное… если только оно не превращает живое в мертвое. Оно похвально, если животворит, а не убивает.

Давайте будем до конца честны и подумаем, не превращаем ли мы порой своим благоговением Библию в «долину сухих костей». Не забываем ли мы о том, что она населена людьми, сделанными из плоти и крови? Такими же, какими населены наши церкви…

Долгое время я видел в апостолах небожителей. Я искал в них небесное и отказывался видеть земное. Но вдруг что–то произошло. Читая в очередной раз Евангелия, я увидел и услышал людей.

Раньше мне казалось, что апостолы даже разговаривали не как обычные люди, а очень по–духовному, по «синодальному»:

— О, возлюбленный брат Петр, закончил ли ты свое второе послание?

— Нет, драгоценный брат Павел. Вот когда ты допишешь свою первую эпистолу коринфянам, тогда и я завершу свою…

Почти как пелось в знаменитой рок–опере «Иисус Христос — суперзвезда»: «Вот, пойдем, засядем за Евангелия…»

Апостолы казались мне недосягаемым идеалом христианской святости, пока… пока я не натолкнулся на строки Павла:

«… а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое».

Как он — святой — мог такое написать? Вдруг в голосе его зазвучала обида — простая, чисто человеческая:

«Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего ? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе. Вот мое защищение против осуждающих меня».

Я увидел, как негладко складывались отношения между апостолами:

«Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по–язычески, а не по–иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по–иудейски?»

Петр тоже не оставался в долгу:

«…как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразуми–тельное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».

И меня поразила — сразила — мысль: Господи, они же люди! Они живые! Они познали Тебя, как никто другой, но так и остались людьми!

Чем больше человеческого ввделось мне в характерах апостолов, тем больше восхищала сила Бога. Какие великие дела удавалось Ему творить через немощную плоть верующих — живых людей, обычных членов церкви. В чем секрет? — думал я. В поисках великой тайны я перечитывал Деяния, и мне открылись совершенно необычные стороны жизни первой церкви. Секрет оказался прост ее члены просто жили. Они не боялись принимать решения, совершать поступки, ошибаться. Мы страшимся ответственности и полностью лишаем себя права на ошибку, а потому начинаем усиленно искать «лица Бога», ожидая, что Он ответит нам не иначе, как из неопалимой купины, и не иначе, как громовым голосом. На меньшее мы не согласны. Час за часом, год за годом мы стоим в молитвенной задумчивости. Стоим и бездействуем. Мы хотим, чтобы Богвзял нас за руку и тянул за Собой по жизни. Тогда, что бы ни случилось, разве я ответственен за то, что произошло? Мол, Господь во мне…

Отчего мы забываем, что Господь Иисус Христос всегда с нами? Что Он Духом Святым ежесекундно пребывает в наших сердцах, даже коща мы не чувствуем вожделенного тычка в спину. Не христианским ли инфантилизмом порождено бездействие верующих, выливающееся в бездействие церкви?

А как поступал тот же Павел?

Однажды

«…Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен видеть и Рим».

Где пост перед принятием важного решения? 1де многодневная молитва? Ведь еще в Коринфе Павел узнал, что «…Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима…» Да и пророки предупреждали Павла об опасностях такого путешествия:

«…некто пророк, именем Агав… войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святый: мужа, ней этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников».

Павел сам принял решение. Реакция Господа? Негодование? Возмущение? Наказание? Нет.

«…Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо, как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме».

Совершенно недуховный поступок с точки зрения современного верующего. Но Павел не стеснялся быть живым, принимать решения и отвечать за свои поступки. И у него было качество, которого так не хватает многим христианам и многим церквам, — спокойная уверенность и доверие Богу.

*

Почему первая церковь была именно живой? Прежде всего потому, что она, как и составляющие ее люди, отталкивалась в своих делах от реальности. В наших современных церквях мы заменили жизнь на программы. Прибегает кто–нибудь издалека, хорошо упитанный и при галстуке: «Все сюда! Что я принес вам! Вы этого еще не видели! Все проблемы исчезнут! Мгновенный переход количественных изменений в качественные! (Или качественных в количественные — в зависимости от ситуации в церкви.) Это новая «помазанная» программа. Бог дал ее в силе Духа. Она является откровением для всех без исключения!»

Так было, например, с домашними группами. Их объявили своеобразным «христианским антибиотиком». Естественно, что панацея не состоялась. А вот церковь эпохи Деяний не была заложником программ. Она спокойно жила. Нет возможности часто собираться в храме? Ну и ладно, встретимся по домам. Никто не объявлял это естественное решение «новой программой домашних групп»… Возникли сложности с помощью вдовам? Ничего страшного, и это исправим. Первая церковь обладала самым главным качеством, которое и должно было быть у Тела Христова, — жизнью.

Книга Ф. Янси как раз и рассказывает о такой церкви, которая живет. Она живо реагирует на реалии окружающего мира, на нужды окрестных жителей. Она состоит из людей, в которых, как и в апостолах, слилось небесное и земное. Автору хватило смелости войти в церковь, которая поначалу показалась ему скопищем чудаков, и посмотреть вверх — на Бога, и по сторонам — на людей. Он увидел людей несовершенных, разных по имущественному признаку (ведь церковь ЛаСаль, о которой рассказано в книге, находится на границе бедного и богатого кварталов), отличающихся цветом кожи. Он увидел аспирантов, докторов, бомжей. Увидев их, он не испугался, хотя люди обычно ищут такую церковь, где они будут «среди своих», т.е. подобных себе по возрасту, образованию и т.п. Он понял, что единство семьи определяется ее многообразием. И непохожесть церквей друг на друга — результат того же самого многообразия ее членов.

После прочтения книги Ф. Янси я успокоился, ибо понял: проблемы останутся с церковью навсегда, до той поры, пока все мы не окажемся на небесах. Автор пишет: «…Я перестал беспокоиться о музыке, порядке богослужения и прочих деталях, которые так раздражали меня в период моих исканий. Я слишком много внимания обращал на внешнее, забывая о глубинном смысле поклонения, о том, что поклонение ведет к встрече с Богом».

Проблемы останутся, как всегда остаются проблемы у любого живого организма. Их нет только у мертвых тел. Но живое Тело Христово, которое действует, дышит, «живет, движется и существует» Богом, неизбежно будет сталкиваться с трудностями, бороться с ними.

Как различны тела людей, так отличаются между собой и поместные церкви. У кого–то нос длиннее, у кого–то уши больше… Так и в церквях. А потому стоит ли осуждать те церкви, которые строят свою жизнь иначе, чем ваша?

* *

Книгу я прочел и как пастор, и как прихожанин, и как душа, ищущая Господа, а потому свои практические выводы из нее мне придется разбить на три части.

Что могу сказать себе, как пастырю, и другим пастырям?

• Пастыри, когда будете читать эту книгу, обратите внимание, что послужило отправной точкой для социальных программ церкви. Это были конкретные нужды конкретных людей, приходящих в церковь. Не стремитесь немедленно бежать из России и начинать проповедовать аборигенам в Австралии. Посмотрите по сторонам в радиусе 2 — 3 кварталов от вашей церкви и спросите себя: «Что мы можем сделать здесь?»

• Сейчас есть ряд общих дел для всех церквей, как–то: кормление бездомных, помощь наркоманам, раздача еды. Я не говорю, что это плохо. Конечно нет. Только, может быть, есть некая особенная нужда там, где находится ваша церковь? Если что–то делают все, совсем необязательно, что и вы должны делать то же самое. И наоборот. А потому вполне возможно, что вы станете первопроходцами в каком–то служении. Бог укажет на него. Главное — не бойтесь новизны.

Многообразие церковной жизни огромно. В этом я абсолютно согласен с Филипом Янси.

* * *

Что мне сказать себе как прихожанину и другим прихожанам церквей? Вы — Тело Христово. Вы — члены церкви, то есть члены единого организма. Но церковь — это не институт, принимающий на себя «коллективную ответственность» за своих членов. Как свободная душа, вы несете ответственность за свои поступки. За то, что сделали и — главное — чего не сделали. И тут автор заставляет нас задуматься:

• Любим ли мы тех, кто не похож на нас? Хоть пытаемся научиться любить ?

• Имеем ли мы право игнорировать боль? Свою собственную и чужую? Мы предпочитаем пить анальгин, лишь бы не испытывать внутреннего дискомфорта. Когда в двери стучится чужая боль, мы задвигаем засов: сегодня меня нет дома для больных и бедных. Своя и чужая боль должна становиться для нас стимулом к действию.

• Достаточно ли мы честны с собой, чтобы признаться: Бог часто бывает источником того, что нам не нравится. Он не фокусник, который достает из шляпы только белых и пушистых кроликов. Взглянуть в лицо реальности и возблагодарить за нее Бога — способны ли мы на это? Увидеть те блага, которые поступают от Бога в неугодной нам форме, — вот наша задача. Можете себе представить: эти стихи написал верующий человек в сталинских лагерях.

Запоры крепкие, спасибо, Спасибо, старая тюрьма. Такую волю дать могли бы Мне только посох и сума. Решетка ржавая, спасибо! Спасибо, лезвие штыка. Такую мудрость дать могли бы Мне только долгие века….

• И самый главный вывод, который можем сделать из книги мы, прихожане церквей: «Мы без церкви нищие». Видите, этот вывод я даже не решился написать своими словами. Так сказал перед смертью Лютер — человек ученый, умный, независимый в своих суждениях (как вы могли заметить из истории), великий знаток Библии. Он зря не скажет.

* * * *

А какие выводы я могу сделать просто как «душа, ищущая Господа»?

Я был крещен в младенчестве, сознательно уверовал в 32 года, Библию считаю Словом Божьим и пророчеством № 1. Если вы классифицируете меня как «христианина» — меня это вполне устроит. Чего я хочу?

Эйден Тозер писал: «Есть много вопросов, ответы на которые сокрыты в тайных глубинах Божьего естества. Если посвятить всю свою жизнь разгадке этих тайн, можно стать великим богословом, но великим святым — никогда». Мы — Божьи создания, а потому главным нашим стремлением должно оставаться стремление к святости.

И вот из книги я вынес для себя удивительно разнородные мысли, которыми и поделюсь с вами.

• При всей своей глубокой любви к Библии я предпочел бы быть святым, нежели богословом. Но святость не достижима наедине с самим собой, в отсутствие «внешних раздражителей». Великий институт человечества, в рамках которого святость может существовать, — это Тело Христово, Церковь, скопище чудаков. Их чудачества — залог моей святости. Мои чудачества — залог их святости…

• Поместная церковь — живой организм со своим характером, присущей только ей атмосферой. А в живом организме никогда не должна застаиваться кровь. Разгонять ее по кровеносным сосудам — задана сердечной мышцы. И тех, кто в Теле Христовом роль сердечной мышцы выполняет…

• Боль в Теле Христовом никогда нельзя гасить. Если это боль членов Тела — ее нужно лечить. Если же это боль от ожогов, полученных в миру, то ожог лишь показывает, где в миру пылает пожар, куда и какую спасательную команду нужно высылать…

* * * **

Книга Филипа Янси заставила меня думать. Много думать. Гораздо больше, чем некоторые пухлые фолианты. И все потому, что она задела меня за живое. Мне захотелось вскочить и сказать, как сказал пророк:.«Господи, вот я! Пошли меня!». Дело в том, что честность и искренность Филипа Янси не оставили меня равнодушным. А вас?

Владимир Ковалюк,

пастор Московского Христианского центра