Опасения римских властей

Опасения римских властей

Противостояние правящей верхушке Храма было гораздо опаснее, чем споры с книжниками и фарисеями по вопросам поведения. Помимо этого, главную угрозу для Иисуса представляли те, кто обладал наибольшей властью. Его проповедь о неизбежном наступлении Царства Божьего, его критическая оценка сложившейся ситуации, его солидарность с отверженными и свобода представляли собой радикальную и опасную альтернативу установленной Римом системе. Иисус становился пророком, порождавшим тревогу; поначалу он просто вызывал беспокойство, а затем в нем увидели источник потенциальной угрозы восстания, по мере того как его служение оказывало на людей все большее влияние. С Иисусом могли расправиться на любой территории, подвластной Риму, будь то Галилея, где правил Антипа, преданный вассал императора, или Иудея, которой непосредственно управлял римский префект.

Несмотря на то что Иисус проповедует в основном в Галилее, убивает его не Антипа. Антипа, безусловно, слышал об Иисусе. Он знает о его связях с Иоанном Крестителем и о потенциальной опасности, исходящей от него. Возможно, в какой-то момент он даже преследует Иисуса, но никогда его не арестовывает[844]. Вполне вероятно, его сдерживает страх всенародного возмущения, вызванного незаконной расправой с Крестителем. Антипа не хочет навлекать на себя еще больший гнев[845]. Иисус, в свою очередь, выражает лишь презрение по отношению к тетрарху, убившему выдающегося пророка, который так поразил Иисуса. Он называет Антипу «лисицей», желающей схватить его так же, как и Крестителя[846], и высмеивает отчеканенную на его монетах эмблему, видя в нем лишь «трость ли, ветром колеблемую», тогда как тот носит элегантную одежду и живет в роскошном дворце в Тибериаде[847].

Вероятно, во дворце Кесарии Морской, где жил Пилат, и в Антониевой башне Иерусалима, где находился охранный гарнизон солдат, никто не оставался равнодушным к смущающим новостям, приходившим из Галилеи, но сильного беспокойства они тоже не вызывали. Лишь когда все убедятся в мощном воздействии Иисуса на народ и увидят ту свободу, с которой он совершает некоторые явно провокационные действия в самой столице, в бурной атмосфере праздника Пасхи, они осознают его потенциальную опасность.

Есть нечто, что с самого начала породило в них тревогу. В своей проповеди Иисус делает главным символом политический термин. Он всех пытается убедить, что пришествие «Империи (Бога)» неминуемо. Слово basileia, неизменно повторяемое христианскими источниками и переводящееся как «царство», в 30-х годах употреблялось лишь в отношении Римской «империи». Не кто иной, как римский Цезарь вместе со своими легионами устанавливает pax romana и свой собственный порядок во всем мире. Именно он обеспечивает благополучие и защиту народов, требуя в обмен на безопасность большие подати. На что рассчитывает Иисус, призывая людей «войти в Империю Бога», Который, в отличие от Тиберия, жаждет не власти, богатства и славы, а справедливости и сострадания к тем, кто наиболее отвергаем и презираем Римской империей?

Трудно спокойно слушать, как он говорит об «империи», пусть даже называя ее Божьей. Призыв к воздвижению другой «империи», основанной на воле Бога, содержал в себе резкую критику Тиберия, Цезаря, диктовавшего свою собственную волю, возводя ее в абсолют для всех народов[848]. Однако наибольшую тревогу вызывает не столько образный язык Иисуса, сколько содержание его речи. Галилейский пророк снова и снова повторяет, что для Бога особую ценность представляют как раз те, кто изгнан и отвергнут Империей. Этот человек во всеуслышание заявляет, что воля Бога противоречит воле Цезаря. Его проповедь вполне ясна тем, кто хочет услышать: необходимо строить общество на другом фундаменте, устанавливая истинную волю Бога. Чтобы «войти» в Империю Бога, нужно «выйти» из империи Римской.

Наверняка Иисус и не думает о самоубийственном мятеже против Рима, однако его поведение опасно. Своей проповедью он с непостижимой страстью вселяет надежду в сердца обездоленных: «Блаженны вы, ничего не имеющие, потому что Империя Бога — ваша». Когда в деревнях Иисус встречает голодных людей, он делится с ними своей верой: «Блаженны вы, страдающие от голода, потому что вы будете есть». Если он видит, что крестьяне приходят в отчаяние, он с убеждением восклицает: «Блаженны вы, плачущие сейчас, потому что вы будете смеяться». Его слово — огонь. Чего он ждет, побуждая народ к кардинальному изменению ситуации? Одно из наиболее повторяемых им заявлений звучит категорично и провокационно: «Есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними»[849]. Это всего лишь мечта наивного пророка? Иисус знает, что невозможно добиться изменений, борясь с римскими легионами. Но он полностью положился на Бога Израиля и своей невероятной верой воодушевлял своих последователей снова и снова взывать: «Отец, пусть наступит Твоя Империя». Чем все это могло закончиться?[850]

Римские власти узнают также о производимых Иисусом исцелениях и его удивительной способности освобождать людей от духов зла. Иисус ощущает необходимость своего участия в битве Бога со злыми силами, порабощающими людей. Нам трудно оценить масштабы политико-религиозной трагедии, переживаемой Израилем. Избранный Богом народ жил теперь под колдовским игом Рима. Иудеи не могли понять и принять жестокость этого гнета, не объясняя его вмешательством сверхчеловеческих и враждебных Израилю сил. Во всем этом должно быть нечто демоническое. Столь участившиеся в этот период случаи одержимости бесами — не что иное, как феномен, указывающий на трагичность реальной ситуации, в которой оказался народ. Римляне — это злые силы, захватившие народ и отбирающие у него его самобытность[851]. Внутри каждого зрел вопрос: продолжает ли Бог Израиля контролировать ход истории? Почему они живут подчиненные богам Рима? Где их Бог? В контексте всего этого осуществляемые Иисусом изгнания злых духов приобретали неожиданную силу. Если, как он думает, Бог побеждает сатану, значит, дни Рима уже сочтены. Изгнание злых духов свидетельствует о его поражении. Бог уже действует. Его Империя уже дает о себе знать. Об этом говорит и сам Иисус: «Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие»[852]. Возможно, за этой религиозной интерпретацией изгнаний Иисусом злых духов простые жители Галилеи видели скорый разгром римлян, однако маловероятно, что последние ощущали в его странном поведении угрозу Империи[853].

Еще больше противников Иисуса могла смутить его двусмысленная позиция в отношении взимаемых Римом податей, если до них дошел слух и об этом. Подобный вопрос был крайне злободневным. Совсем немного лет прошло с тех пор, как эта тема вызвала настоящий взрыв. Это произошло в 6 году, когда Иисусу было десять или двенадцать лет. Архелая сместили с должности тетрарха Иудеи, и Рим стал властвовать в регионе напрямую. Впредь подати будут платить непосредственно римскому префекту, а не иудейским властям, ставленникам Рима. Новое положение вещей вызвало сильное возмущение и породило протестное движение, возглавляемое Иудой, выходцем из Галилеи, и фарисеем по имени Садок. Вопрос касался самого основного: Бог «единственный Господь и Правитель Израиля»; выплата дани Цезарю попросту означала отрицание господства Бога Завета над Израилем. В действительности, так думали все, а Иуда и Садок лишь сделали категоричное заявление: иудеи должны принять единственную Империю Яхве на израильской земле и отказаться платить подать кесарю[854].

Рим покончил с тем движением, однако прения не прекращались. В определенный момент и Иисусу задают этот же вопрос: «Позволительно ли давать подать кесарю или нет? Давать ли нам или не давать?»[855]. Не было более каверзного вопроса для Иисуса. Если Иисус даст отрицательный ответ, его обвинят в мятеже против Рима. Если же он выступит в защиту податей, его авторитет упадет в глазах тех задушенных налогами деревенских жителей, которых он так любит и оберегает. Иисус просит тех, кто его спрашивает, показать ему «взимаемую монету». У него самого ее нет, поскольку он ведет бродячий образ жизни, не имея ни земель, ни постоянной работы; у него давно уже не возникает проблем со сборщиками налогов. Затем он спрашивает их об изображении, отчеканенном на том серебряном динарии. На монете изображен Тиберий, а надпись на ней гласит: Tiberius Caesar, Divi Augusti Filius Augustus; на обратной стороне можно прочесть: Pontifex Maximus. Ответ Иисуса становится ясен. Его противники — рабы системы, и, используя монету с вычеканенными на ней политическими и религиозными символами, они признают верховную власть императора. Но к Иисусу это не относится — он живет в бедности, но обладает свободой и посвящает себя служению нищим и отверженным Империей. Иисус не подвластен империи кесаря, он вошел в Царство Бога.

Являясь свободным, он высказывает свое мнение: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу»[856]. Он предлагает платить подать, чтобы избежать новых массовых истреблений? Он призывает не ставить никакого кесаря выше Бога? Совпадает ли его позиция с тем, что защищали Иуда и Садок?[857] Похоже, что в афоризме Иисуса скрывается конфликт преданности кесарю и Богу. Но может ли для Иисуса существовать что-либо, не принадлежащее Богу? Что может быть только кесарево? Его деньги, больше ничего. Говорит ли Иисус о людях, пользующихся этими серебряными динариями? Смысл его послания, возможно, вполне прост: «Если вы задействованы в системе и сотрудничаете с Римом, исполняйте ваши обязательства перед сборщиками налогов и «отдавайте» кесарю то, что от него исходит. Но пусть никто не оставляет в руках кесаря то, что принадлежит Богу». Иисус много раз повторял: бедняки принадлежат Богу, и самые меньшие — его любимые дети. Царство Бога принадлежит им. И никто не должен обижать их. Даже кесарь.

Безусловно, Иисус занял хитроумную позицию, ловко избежав расставленную для него ловушку, но его сопротивление римскому гнету и абсолютное признание Бога бедных было очевидно. Впоследствии Лука отмечает, что Иисус был обвинен перед Пилатом в том, что он приводит народ в волнение и «запрещает давать подать кесарю»[858]. Мы не знаем, было ли так на самом деле. Однако пророк Царства Божьего вызывает беспокойство у тех, кто живет за счет Римской империи: храмовой аристократии, семей иродиан и группы представителей кесаря.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.