Бог признал его правым и воздал ему по заслугам

Бог признал его правым и воздал ему по заслугам

Казнь Иисуса ставила под вопрос всю его проповедь и служение. Трагический финал пробуждал сомнения даже у самых преданных его последователей: была ли правда на стороне Иисуса или правыми оказались его палачи? С кем был Бог? На кресте убили не только Иисуса. С ним уничтожили также его послание, его замысел о Царстве Божьем и его жажду нового мира. Был ли прав Иисус или нет, ответить мог только Бог.

В дошедших до нас текстах и сейчас можно ощутить радость первых учеников, которую они испытали, узнав, что Бог не покинул Иисуса. Он вышел на его защиту. Он отождествил Себя с Иисусом, чтобы какая-либо двусмысленность исчезла навсегда. Для последователей Иисуса воскресение — это не только победа над смертью; это ответное действие Бога, Который утверждает Иисуса и развенчивает авторитет тех, кто его казнил. И это первое, что снова и снова произносят в окрестностях Храма и на улицах Иерусалима: «Сего… вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили; но Бог воскресил Его»; «Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли… Бог воскресил из мертвых»; «Бог отцов наших воскресил Иисуса, Которого вы умертвили, повесив на древе»[1090]. Своим воскрешающим действием Бог утвердил жизнь и послание Иисуса, его замысел о Царстве Божьем и все его служение. Все, что Иисус проповедовал в Галилее о нежности и милосердии Отца, правда: Бог таков, каким описывает его в своих притчах Иисус. Его способ бытия и манера действий совпадают с волей Отца. Солидарность Иисуса с теми, кто страдает, его защита бедных, прощение грешников — именно то, чего хочет Бог. Иисус прав, когда жаждет более достойной и счастливой жизни для всех. Это самое большое желание, которое Бог хранит в Своем сердце. Подобный стиль жизни радует Отца. Это та дорога, что ведет к жизни.

Бог не только признал Иисуса правым, но и воздал ему по заслугам. Он не остался пассивным и равнодушным к тому, что сделали с Иисусом. Он сполна вернул ему жизнь, отнятую у него насильственным путем. В воскресении Иисуса его последователи видят восхитительный ответ Бога на сотворенное против Иисуса беззаконие. Зло имеет большую силу, но только до наступления смерти. Иудейские и римские власти убили Иисуса, но не смогли уничтожить его. По ту сторону смерти власть принадлежит лишь бездонной любви Бога. Палачи не торжествуют над жертвами.

Но почему же Иисус должен был умереть? Если Бог так любит его, почему Он позволил ему умереть таким образом? К чему столько унижений и страданий? Что может быть хорошего в этом совершенном над ним преступлении? Христиане должны были пройти длинный путь, прежде чем найти какой-то ответ на нечто столь возмутительное и несправедливое. Около 40 или 42 года они, наконец, произносят эти странные слова: «Христос умер за грехи наши, по Писанию»[1091]; но какая связь между смертью одного человека и совокупностью грешников всех времен? Смерть знаменует конец жизни, так как же может смерть быть спасением для других?

Воскресение побудило первых верующих посмотреть на его смерть в новом свете. Они обнаружили, что умерев, Иисус вошел в «славу» Бога. Он умер, доверившись Отцу, и Отец радушно принял его в Свою бесконечную жизнь. То, что произошло с Иисусом, было «смертью-воскресением». Он умер не в пустоту, а в полное единение с Богом.

Отец спас его не от смерти, а в смерти. Можно сказать, что, воскресив его, он породил его как самого любимого сына. Христиане считают, что наиболее естественным будет отнести к воскресению Иисуса известный псалом: «Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя»[1092]. Иисус воскресает, рожденный Богом в жизнь.

Этот Бог, Который тепло принимает Иисуса внутри его смерти, никогда от него не уходил. Бог пребывал с ним в его агонии, поддерживая его Своей преданной любовью, страдая вместе с ним и в нем, полностью отождествляя Себя с ним, как это можно было видеть и в воскресении. Отец не хочет видеть Иисуса страдающим. Он никогда этого не хотел. Как Он может желать несправедливой расправы над невиновным? Как Он может желать такого трагического финала своему самому любимому сыну? Отец хочет только, чтобы Иисус был верен Ему до конца, чтобы он продолжал быть вместе с несчастными мира сего, чтобы продолжал поиски Царства Божьего и его справедливости для всех. Отец не желает Иисусу столь постыдной смерти, да и Иисус не жертвует Ему свою кровь в надежде Ему угодить. Первые христиане не говорили ни о чем подобном. На распятии Отец и Сын едины не в стремлении к крови и смерти, а в противостоянии злу до самого конца. Это страдание — зло; распятие — преступление. И этого желали только иудейские власти и представители империи, которые закрываются от Царства Божьего. Иисус не хочет, чтобы его убивали; он сопротивляется тому, чтобы пить «чашу» страданий: ведь это абсурдно и несправедливо. Но если понадобится, он пойдет до конца, сохранив верность Царству: все смогут увидеть, насколько сильна его вера в Отца и в Его любовь к людям. В свою очередь, Отец не хочет, чтобы убивали Его любимого сына: это самое болезненное оскорбление, которое Ему могут причинить. Но если это необходимо, Он позволит его распять и не вмешается, чтобы уничтожить его убийц, Он продолжит любить мир и явит всем, каких бесконечных пределов достигает «безумие Его любви» к людям.

Первые христиане в восхищении исповедуют: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную»[1093]. На кресте никто не просит Бога проявить к человечеству верх великодушия. Он добровольно отдает самое любимое: Своего собственного Сына. Всему предшествует Его любовь. У Павла нет никаких сомнений: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками»[1094]. Бог не мог яснее продемонстрировать Свою любовь. Он не остановился даже перед самым любимым. «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?»[1095] Эта любовь Бога ни на что не похожа. Пока Иисус мучается в агонии, Бог ничего не делает и не говорит. Он не вмешивается. Он переносит невероятные страдания, зная, что делают с Его сыном. Он не выполняет просьбу, с которой Иисус обратился к Нему в Гефсимании. Он тяжело переживает смерть Своего любимого Сына из любви к людям, которые пропали бы без него навсегда. Это «распятие-воскресение» в высшей степени являет нам любовь Бога. Такого никто не мог бы и предположить. В «распято-воскрешенном» Иисусе Бог с нами, Он думает только о нас, страдает как мы, умирает для нас[1096].

Молчание Бога не означало, что Он покинул распятого и вступил в заговор с распявшими. Бог был с Иисусом. Поэтому, умерев, Иисус обнаружил себя распятым в Его руках. Воскресение показало, что Бог действительно был с распинаемым, не выступая против его врагов, но обеспечивая его финальный триумф. И это самое великое в любви Бога: у Него есть власть низвергнуть зло, не уничтожая злодеев. Он воздает Иисусу по заслугам, не убивая тех, кто его распял. Павел замечательно об этом сказал: «Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения»[1097]. Все это кажется невероятным. «Проповедь о кресте — безумие». Павел это знает, он постоянно встречает отторжение. «Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков»[1098]. На кресте, кажущемся нам «сумасшествием», обнаруживается высшая «мудрость» Бога в поисках пути спасения мира. В распятом Христе мы видим «слабость» и бессилие, тогда как в нем сосредоточена спасительная «сила» Божья. Поэтому христиане говорят, что Христос умер за наши грехи, «как следует из Писания». На кресте воплотились замыслы Бога. «Нужно было», чтобы Христос пострадал. С Богом так и должно было произойти, ведь в Своем невероятном «безумии» Он любит своих детей до самозабвения.

Первые христиане прибегают к различным моделям, чтобы как-то объяснить «сумасшествие» распятия. Они представляют его как «жертву искупления», «новый завет» между Богом и людьми, запечатанный кровью Иисуса; им нравится описывать его смерть как гибель «страдающего Отрока», праведного и невинного человека, который, согласно Книге пророка Исайи, берет на себя вину и грехи других, чтобы стать для них спасением[1099]. Нужно хорошо понимать этот язык, поскольку он ни на минуту не аннулирует и не искажает даримую Богом любовь, о которой с такой страстной силой возвещал Иисус.

Бог не возникает как некто, требующий от Иисуса сначала пострадать и умереть, чтобы угодить Его чувству чести и справедливости, и тогда Он сможет «простить» людей. Иисус, в свою очередь, не пытается оказать на Бога влияние своими страданиями, чтобы добиться от Него более благосклонного отношения к миру. Никому из первых христиан и в голову не приходило рассуждать подобным образом. Если бы Бог был кем-то, кто предварительно требует крови невинного, чтобы спасти человечество, то описанный Иисусом образ Отца был бы полностью искажен. Бог был бы «осуждающим», не умеющим прощать просто так, беспощадным кредитором, не спасающим никого до тех пор, пока не будут выплачены долги. Если бы Бог был таким, кто бы мог любить Его всем сердцем, всей душою и всеми силами? Лучшее, что человек мог бы делать перед лицом такого сурового и грозного Бога, это вести себя осмотрительно и защищаться от него, ублажая его всевозможными ритуалами и жертвами.

Бог не вымещает на Иисусе Свой гнев. Отец никогда не перекладывает на него ответственность за грехи, которые он не совершал; Он не считает Своего Сына «заместителем» грешников. Каким образом Бог будет вменять в вину Иисусу те грехи, которые он не совершал?[1100] Иисус безвинен; грех не вошел в его сердце. И на кресте он не страдает от кары Божьей. Он мучается от отвержения тех, кто противостоит Его Царству. Он жертва не Отца, а Каиафы и Пилата. Иисус испытывает страдания, которые ему несправедливо причиняют люди, а Отец испытывает страдания оттого, что мучается Его любимый Сын. Вот как говорится об этом в тексте, приписываемом Петру: «Он не сделал никакого греха… Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному. Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо»[1101].

Крестные муки обретают спасительную силу благодаря любви, а не страданию. Человечество спасает не какая-то «таинственная» власть, заключенная в пролитой перед Богом крови. Само по себе страдание — зло, и оно не обладает никакой избавляющей силой. Богу неприятно видеть Иисуса страдающим. Единственное, что спасает на Голгофе, так это безмерная любовь Бога, воплощенная в страдании и смерти Его Сына. Нет больше никакой спасительной силы, кроме любви.

Страдание продолжает быть злом, но именно поэтому оно становится наиболее основательным и реальным опытом переживания и выражения любви. Поэтому первые христиане увидели в распятом Иисусе реальное, наиболее ощутимое и крайнее выражение безусловной любви Бога к человечеству, знак Его таинственного и непостижимого прощения, сострадания и спасительной нежности. Лишь невероятная любовь Бога может объяснить случившееся на кресте. Только в сияющей тени креста могло появиться это трансцендентное и восхитительное христианское утверждение: «Бог есть любовь»[1102]. Это то, что интуитивно ощущает Павел, когда вдохновенно пишет, потрясенный: «Живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня»[1103].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.