II. Взгляд епископа Игнатия на земную жизнь человека как на приготовление к жизни вечной

II. Взгляд епископа Игнатия на земную жизнь человека как на приготовление к жизни вечной

Епископ Игнатий своим богопросвещенным духом в течение всей жизни реально ощущал суетность и краткость земной жизни. {стр. 560} Человек создан Богом для вечности; это ощущение вечности осталось в душе каждого человека и после грехопадения прародителей. Но оно извращено грехом: человек, несмотря на то что почти ежедневно видит, как умирают окружающие его люди, обыкновенно считает себя вечным жителем на земле. Он как бы не осознает: бессмертна его душа, а не тело. И только люди, очищающие свою душу от греховной скверны и деятельно исполняющие в своей жизни евангельские заповеди, со временем умудряются смотреть на все с духовной точки зрения. Духовным разумом они постигают кратковременность своей жизни и истинное назначение человека на земле.

Сам епископ Игнатий весьма рано понял суетность всего земного. В годы учения в Петербурге непрестанный молитвенный подвиг его и чтение творений святых Отцов открыли ему духовные очи, и он увидел, что «все земные занятия, наслаждения, почести, преимущества — пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети… Не стоит видимый мир, чтоб служить ему и им заниматься! Чем он награждает слуг своих? Сперва игрушками, потом гробом, тлением, темною неизвестностью будущего…» [1698]. Когда юноша понял все это, он решил всю свою земную жизнь посвятить познанию и усвоению Христа, дарующего человеку вечное счастье.

Вся последующая подвижническая жизнь владыки Игнатия утвердила в мысли, что краткая земная жизнь дана человеку, чтобы приготовить себя к вечной небесной жизни. Человек должен жить на земле для неба. Особенно часто об этом Святитель писал в своих письмах.

Касаясь вопроса о земной жизни человека, Владыка часто прибегал к сравнениям из видимой природы. Земную жизнь епископ Игнатий любил сравнивать с морем [1699]. Ведь море изредка бывает спокойно и чисто, как зеркало, но часто оно встревожено бурею, покрыто мутными волнами и седою пеною, напоминая, что и в жизни человека тишина внезапно сменяется бурею. Опытный мореплаватель умеет в безбрежном море направлять свой корабль по звездам и {стр. 561} достигает пристани. Пловец житейского моря будет блажен, если устремит свой взор к небу и «по светилам небесным… направит путь свой, не унывая при бурях, не доверяя и тишине моря: оно так изменчиво» [1700]. Духовным небом для христианина, по словам Владыки, является учение Христово; взору, которого доступно это небо — вера. Писания святых Отцов на небе духовно сияют подобно звездам, и, руководствуясь ими, христианин достигает желанной пристани вечного блаженства.

Основными свойствами земной жизни, по мнению Преосвященного, являются краткость, постоянная изменчивость и суетность. На склоне лет Святитель писал своему другу схимонаху Михаилу: «Не начинаем жить, а оканчиваем земную жизнь. Довольно нагляделись на все земное: кажется, надо бы научиться и твердо знать, что все земное превратно, что всякая горесть и радость — земные минуты, яко сон обманчивый, проходят и не возвращаются» [1701].

Однажды Владыка размышляя о краткости земной жизни человека, пришел к выводу, что не только прожитая, но и предстоящая жизнь уже прошла; сколько еще ни проживи на земле — ничего нового не увидишь. Те же добродетели и те же пороки будут являться в мире. «Точно так же добродетель будет тихо пробираться между людьми, неприметная, гонимая ими; точно так же порок, прикрываясь бесчисленными личинами, будет обманывать людей и господствовать в среде их» [1702]. Два года жизни и сто лет одинаково ничтожны в сравнении с вечностью. Если коротка прошедшая жизнь, коротка и будущая, то для чего же тогда жизнь? Поставив этот вопрос, сам Святитель отвечает на него, что земная жизнь — путь к вечности, которым надо воспользоваться, на котором не надо заглядываться в стороны. Этот путь надо совершать умом и сердцем — не числом дней и годов.

О суетности земной жизни инок-затворник писал в 1847 году из Николо-Бабаевского монастыря своей сестре, Елизавете Александровне: «Путь земной жизни скорбен; когда человек совершит значительную часть его и оглянется назад, то как кажется суетным все приятное земное, {стр. 562} к которому он стремился с такою жадностью в юности своей! Не потеряем, по крайней мере, остальной жизни нашей принесением оной в жертву суете…» [1703].

Земную жизнь Преосвященный Игнатий нередко сравнивал с длинным и дальним путем, а человека со странником, который шествует по этому пути. «Земная жизнь наша — путь, — писал он, — только измеряется путь этот не расстоянием, а временем. Как на обыкновенном пути переменяются предметы, беспрестанно заменяются одни другими, так на пути земной жизни сменяют друг друга события. И неизвестно человеку, какое событие ожидает его в каждый наступающий новый день» [1704].

Путник, идущий в далекий, но дорогой для него город, старается нигде не задерживаться на пути. Если необходимость заставляет его остановиться в гостинице, то ничто в ней не привлекает его внимания. Остановившись в ней на краткое время и уплатив гостиннику, что требовалось за ночлег, путник опять спешит к своей намеченной цели. Ни к чему на пути не прилепляется он душой, потому что знает: что любая привязанность может отвлечь от цели пути или, по крайней мере, задержит его и увеличит время его разлуки с родным городом.

Христианин подобен этому благоразумному путнику. Его земное шествие должно иметь одну цель — достижение вечного Небесного Града, и ничто земное не должно отвлекать его от этой цели. В Небесный Град ведет путь узкий и тесный. Много в жизни широких путей, и большинство людей идет ими, но они не приводят к небесным обителям. «Уклонитесь от пути широкого, — взывает ко всем христианам богомудрый Святитель, — по которому почти все шествуют! Изберите для себя путь узкий и прискорбный, ведущий в Царство Небесное! Возлюбите скорби, посылаемые вам Промыслом Божиим! Возлюбите теснины, по которым премудрый Промысл, спасающий вас… проложил стезю для земного вашего странствования!» [1705]

Хочет или не хочет земной странник, а путь его жизни непрестанно сокращается, приближая его к вратам вечности — смерти. Человек, прилепившийся всей своей душой {стр. 563} к земле, не замечает своего приближения к гробу и обольщает себя долгой жизнью. Ему кажется, что он как бы остановился на своем жизненном пути. «Случается, — пишет епископ Игнатий, — человеку во время этого странствования заглядеться на предметы, представляющиеся взорам; ему кажется: шествие его к вечности остановилось. Это обман очей души. Мы идем и идем — не останавливаемся ни на минуту» [1706].

Подобно мореплавателю, путник, странствующий в продолжительной тьме ночной, может легко заблудиться; на пути у него могут встретиться многие неожиданности. У каждого земного странника неожиданностями, скорбями и искушениями исполнена вся жизнь. Чтобы жизненные трудности не отвратили шествие христианина к Горнему Граду, он должен иметь твердую веру в Бога, Который руководит каждым человеком, очищает, приготовляет его скорбями к вечной жизни и дает силы для несения их. Вера — это светильник, освещающий весь путь человеческой жизни. Имея этот светильник, человек уверенно пройдет все поприще земной жизни и перейдет в вечность к бесконечному Свету — Христу.

Своей сестре, Александре Александровне, находившейся в очень трудных жизненных обстоятельствах (вдовство, тяжелая болезнь, одиночество), Владыка писал: «Что человек на земле? Путник. Что такое смерть? — Эпоха, с которой начинается наша действительная жизнь. — Продолжительно странствуя… посреди слабостей и искушений, руководимые светом истинной веры мы достигаем, наконец, до той грани, которою отделяется свет от тьмы» [1707].

Вся земная жизнь христианина, по справедливому мнению епископа Игнатия, должна быть школой приготовления к вечности. Для преуспеяния в любой науке нужно хорошо изучить ее, в противном случае наука останется для каждого человека недоступной. Вечность видимо отдаляется для каждого человека в бесконечную даль, если он не рассматривает, не изучает ее, не готовится к ней. «Как верно то, что мы все должны умереть! Что эта жизнь в {стр. 564} сравнении с вечностью — ничего не значащее мгновение! Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем, живем, как бы бессмертные, мысль о смерти вечно ускользает от нас, делается совершенно чуждою» [1708], — свидетельствует епископ Игнатий.

Чтобы человек мог правильно взглянуть на свою земную жизнь и отдать предпочтение высшей, вечной, ему нужно хотя бы на время оставить земную суету, прийти в себя и, если можно, уединиться и в уединении отдаться молитве и чтению Слова Божия. В уединении «ухо безмолвника услышит дивное», а Слово Божие возвестит ему о вечном Отечестве. «Если мы не будем внимать Слову Божию, — предостерегал Владыка, — то легко можем обмануться, счесть землю своим вечным жилищем и употребить единственно для земли все силы души и тела, потом внезапно и неожиданно предстать в вечность по призыву Всесильного Бога, между тем как занятые исключительно временным, мы ничего не сделали для вечности, т. е. для вечного блаженства» [1709]. Епископ Игнатий считал, что пустыня, безмолвие, монастырь, душеназидательная беседа, духовный совет, чтение Священного Писания и святых Отцов, и молитва, — всё это ведет человека к познанию вечности и приготовляет его к ней.

Люди, всецело погрузившиеся в суету повседневной жизни и только сохранившие одно христианское имя, совершенно не помышляют и не готовят себя к вечной жизни, иные же и вообще не верят в загробное бытие.

Рассуждая о земной и будущей жизни, владыка Игнатий приводит слова святого мученика Тивуртия, в которых прекрасно отображен взгляд плотского и духовного разума на временную и вечную жизнь. О земной жизни мученик сказал: «Мнится быти и несть». «Точно! — пишет Святитель, — она будто и пред глазами и в руках, а все ускользает». О будущей жизни мученик Тивуртий сказал: «Мнится не быти и есть». «Точно, — продолжает Владыка, — когда здесь живем, то представляется, что и всегда здесь останемся жить, будущая жизнь представляется несуществующей. Но нет! Не видать, как наступит, и наступит непременно. {стр. 565} Блаженны те, которых Бог приготовляет к вечности болезнями и другими скорбями…» [1710].

Своим друзьям заботливый Архипастырь часто напоминал, что земная жизнь не имеет цены по сравнению с вечной; она дана человеку для приготовления к переходу в вечность. Христианин не должен терять времени, потому что смерть может подкрасться неприметно и восхитить душу не подготовленной к суду Божию [1711]. Неоднократно Владыка в письмах к друзьям, находившимся на одре болезни, от всей души молитвенно желал им выздоровления, для того, чтобы еще пожив на земле, они могли лучше приготовиться к вечности. Художнику К. П. Брюллову архимандрит Игнатий писал: «Поправляйтесь, дорогой мой Карл Павлович! Желаю по приезде моем увидеть вас здоровым, укрепившимся. Еще надо бы вам пожить, пожить для того, чтоб ближе ознакомиться с вечностью, чтоб пред вступлением в нее стяжать для души вашей красоту небесную…» [1712].

Оканчивая путь своей земной жизни, тяжело болея, старец-страдалец просил своего брата Петра Александровича передать усердный поклон болящей С. И. При этом он писал: «Уповаю на милость Божию, что она выздоровеет. Жизнь ей нужна по той же причине, по которой нужна и мне, — для приготовления к вечности» [1713]. То, чего желал Владыка другим, к тому же и сам стремился всегда — к приготовлению к вечной жизни.

В чем должно заключаться приготовление христианина к вечности?

Приготовление к вечности есть, по мнению епископа Игнатия, целожизненный подвиг познания Христа и следования за Ним. Из Николо-Бабаевского монастыря архимандрит Игнатий писал в 1847 году: «Гляжу из уединения моего на шумящий и мятущийся мир; говорю сам себе и друзьям моим: одно занятие может быть признано занятием истинно-полезным во время кратковременной земной жизни — доколе наша чреда зеленеет — познание Христа, Который и податель вечной, блаженной жизни, и путь к этой жизни» [1714]. К одному из своих знакомых, исцелевшему {стр. 566} от смертной болезни [1715], епископ Игнатий писал, что, оставаясь жить на земле, он должен жить не для себя, а для Бога. Кто живет для Бога, тот исполняет Его святую волю; живущий же для себя исполняет в этой жизни лишь свои пожелания. Живущий для Бога, по словам Владыки, «не умирает». Телесная смерть для него есть переход к настоящей жизни. «Блюди! — предостерегает Святитель исцелевшего, — чтоб не ожить для себя! Жизнию о Господе умерщвляй жизнь свою, греховную, плотскую и душевную, и тем сохрани себя в живот вечный» [1716].

Жизнь христианина, путника в Небесный Иерусалим, должна быть теснейшим образом соединена со Христом. Единство со Христом во всей полноте может ощущать лишь тот, кто принадлежит к Телу Христову — Его Святой Церкви, исполняет Его святые заповеди и всецело предает свою жизнь в волю Божию. Такой человек, живя на земле, мужественно переносит все ее трудности, ибо он сораспинается Христу, спогребается с Ним и совоскресает с Господом для жизни вечной. «Нам должно странствовать со Христом, страдать с Ним, претерпеть распятие, вкусить смерть, быть погребенным, воскреснуть и вознестись. Сего желаю и вам и себе, почему произношу вместе с вами сию истинную, духовного разума утешительную молитву: Господи! Совершай над нами волю Твою и нам даруй мыслить, чувствовать, действовать по Твоей воле. Сего единого у Тебя просим, в сем едином заключаем все наши желания и моления» [1717].

Каждый христианин знает, что если он с терпением и без ропота переносит все испытания в своей земной жизни, то в будущей его ждет вечная радость, вечное блаженство. Но не только в будущей жизни истинный христианин будет блаженствовать, он уже здесь на земле нередко ощущает в душе своей радость, покой и несказанную тишину — эти дивные предначатки райского блаженства.

Добродетельная жизнь, основанная на евангельских заповедях, делает христианина уже на земле причастником неба. Только тот, кто в земной жизни сделал себя способным жизнью во Христе к восприятию начатков небесной {стр. 567} радости, будет сопричтен к ней в бесконечной большей степени на небе. «Земля — страна плача; небо — страна веселия, — пишет епископ Игнатий, — но небесное веселие вырастает из семян, посеянных на земле» [1718]. Семена эти: молитва, слезы, покаяние и прочие христианские добродетели.

Из опыта своей жизни Владыка знал, какое обильное утешение ниспосылает по временам Господь в души, обуреваемые многими скорбями, но неуклонно стремящимися к небу. Побуждая одного из своих знакомых готовиться к вечности, он писал: «Быстро, быстро промчится время, и наступит для Вас час преселения в вечность. Употребите земные дни Ваши на приготовление к ней. Вы видели в супруге Вашей, как хорошо приготовиться к вечности. Сие приготовление растворяет даже здешние скорби утешением и тем доказывается, что это приготовление есть приготовление к блаженству» [1719].

Не только радость и утешение переживает истинный христианин в своей земной жизни, но он становится и подлинно счастливым. Все земные радости, как скоропреходящие, не могут сделать человека подлинно счастливым, и только жизнь для Бога и в Боге дарует человеку счастье, которое имеет начало на земле, а конец его растворяется в блаженной вечности. «Искренне говорю тебе, — писал Владыка своей сестре, избравшей в удел свой Бога, — потому что идешь путем спасения, потому что ты познала, что человек должен искать свое счастье не во временном и земном, а в Божественном и вечном» [1720].

Земная жизнь христианина преисполнена духовного утешения даже среди многих искушений и скорбей. Когда же приближается час его разлучения с телом и преселения в вечность, он полон надежды на милосердие Божие. Христианин хотя и ощущает страх смерти, но это чувство умаляется в нем верой во Христа, сказавшего: «Где Я, там и слуга Мой будет» (Ин. 12. 26) — в блаженных селениях рая.

Человек же, который не познал Христа и не жил на земле для вечности, ощущает в час смерти трепет и ужас. Он видит, что все земное поневоле оставляется им, а к не{стр. 568}бесному блаженству он не предуготовил свою душу. У него нет ни веры, ни надежды на Бога — источника вечного блаженства, и поэтому уже в час смерти уделом его становятся отчаяние и мука, которые в полноте вкусит он после смерти в пропастях ада. «К концу земной жизни, пред вступлением в вечность, служитель мира и впереди и позади себя видит пустоту, а служитель Божий впереди видит благонадежное пристанище вечного блаженства, а обращая взор на проведенную им жизнь земную, видит поприще служения Богу, поприще, на котором он потрудился не напрасно, но благовременно усвоился Богу» [1721].

Только человек, усвоивший правильный взгляд на земную и вечную жизнь, сможет стать истинным христианином — наследником вечных благ. Свою земную жизнь он не промотает в поисках призрачного земного счастья, но на пути следования в вечность употребит свои силы на благоугождение Богу, совершение дел любви к ближним и на искоренение греха и порока из своего сердца.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.