Полемика вокруг автокефалии

Полемика вокруг автокефалии

Многие отнеслись к автокефалии Митрополии весьма отрицательно. Понятно, Зарубежная Церковь была в их числе.

Патриарх Вселенский Константинопольский Афинагор осудил Церковь Русскую за незаконное присвоение права даровать автокефалию одной из своих епархий, находящейся на новой для Вселенского Православия территории по соседству с другими православными епархиями, продолжающими подчиняться своим поместным церквам. Святейший Патриарх Афинагор считал, что право канонического устроения православных общин разного этнического происхождения в Америке, как и в других новых для православия местах, принадлежит всей полноте Вселенского Православия. Читаем в послании Афинагора Митрополиту Крутицкому Пимену, местоблюстителю Московского Патриаршего Престола:

«…объявление автокефалии принадлежит компетенции всей Церкви; оно отнюдь не может быть рассматриваемо как право «каждой автокефальной Церкви», как это значится в письме почившего Патриарха Алексия.

Полное и окончательное объявление автокефалии входит в компетенцию общего Собора, представляющего полноту поместных Православных Церквей, а именно Вселенского Собора»[114].

Древние восточные патриархи сразу же высказали своё полное согласие со Святейшим Афинагором. Вот мнение Патриарха Иерусалимского Бенедикта:

«Мы принимаем и признаём положение, ранее существовавшее в Америке, впредь до того, как, согласно всеправославному обычаю, весь вопрос о Православной Диаспоре, в частности о Диаспоре в Америке, будет рассмотрен и окончательно решён Великим Святейшим Собором нашей Восточной Православной Церкви, созыв которого в настоящее время подготовляется»[115].

В том же духе выразили свою солидарность и Патриарх Александрийский, и Патриарх Антиохийский.

Автокефалию Американской Митрополии признали поместные Православные Церкви Грузии, Польши и Чехословакии.

Собор епископов в новосозданной Православной Церкви в Америке так комментировал акт получения автокефалии в своём окружном послании к верующим:

«…получив свободу и независимость от всех влияний извне, наша церковная жизнь больше не будет основываться на принципе временного самоуправления, а будет развиваться в соответствии с её ныне постоянным «автокефальным» положением, согласно священным канонам Православной Церкви и нашим Всеамериканским Собором епископов, духовенства и мирян.

Сознавая себя Поместной Американской Церковью, наша Митрополия неоднократно публично заявляла своё убеждение, что Православие в Америке никак не может развиваться иначе, как в единении и независимости, согласно предложению Патриарха Тихона…

Если некоторые Автокефальные Церкви предпочтут сохранить свои юрисдикции на Американском континенте под своим непосредственным контролем, Автокефальная Церковь в Америке будет всегда готова к полному сотрудничеству, молитвенному общению и христианской работе с ними в ожидании того дня, когда необходимость полного единства станет очевидной для всех…»[116].

Но пока приходится признать факт, что из двух поставленных инициаторами автокефалии целей:

1) восстановление канонического порядка в Америке (прекращение существования различных этнических юрисдикций) и

2) восстановление евхаристического общения Митрополии с Матерью-Русской Церковью – первая ещё не осуществилась, а вторая – слава Богу, действует.

Большинство православных в диаспоре не готовы уйти из своей поместной церкви и вступить по месту жительства в новую, неоднородную церковь. Например, православный серб за границей своего отечества, даже если он американизирован, хочет быть под омофором Сербского Патриарха. Православный грек в диаспоре не представляет для себя церкви вне греческой традиции, а Истамбул в его духовном сознании продолжает быть византийским Константинополем. Да и священноначалия поместных церквей пока не поощряют своих соотечественников в диаспоре уходить от них.

Расширение же своих заморских епархий за счёт местного населения они лишь приветствуют. Так, Архиепископия Антиохийской (арабской) Патриархии в Америке, почти полностью перешедшая на английский язык, получила недавно широкое самоуправление и новые архиерейские кафедры от своего священноначалия в Сирии (теперь в архиепископии 9 епархий). Коренных американцев, принявших православие, у неё не меньше, чем в ПЦА. И, тем не менее, Антиохийская Архиепископия в Америке крепко держится за свою Антиохийскую Патриархию и через неё – за свою независимость от других церквей[117]. И Сербская епархия вышла из юрисдикции ПЦА и вернулась в юрисдикцию своей матери-церкви. А ведь существование параллельных юрисдикций в одном городе, в одной стране чуждо православной экклезиологии – в одной географической области – один правящий архиерей (первоиерарх) и одна, возглавляемая им епархия (митрополия или поместная церковь), объединяющая всех там проживающих православных людей вне зависимости от их национальности.

«Когда проводятся попытки оправдать «юрисдикции», это зачастую сводится к сокрытию экклезиологической бессмыслицы под одеждами таких понятий, как единство в вере и в таинствах. Именно единство в вере и в таинствах требует единства архипастырской соборности и надзирания, конкретного единства и координации в свидетельстве и миссии Церкви!»[118].

В сознании большинства традиционно православных людей вселенскость Церкви воспринимается весьма отвлечённо. Поэтому и слово «православный» обычно сочетается с обозначением национальности – «русский православный», «греческий православный», и т. д. В этом отношении католикам легче ощущать вселенскость. У них в лице и положении епископа Рима – Папы Римского – осуществляется видимое единство Церкви в мировом масштабе. А также до недавнего времени у них был один для всех литургический язык – латынь. Да и теперь, хотя после Второго Ватиканского Собора 1962 года богослужения у них совершаются на местных языках, латынь остаётся священным культурным символом разнородных поместных католических церквей.

У православных нет одного правящего епископа, стоящего над всеми другими епископами Вселенской Церкви, и нет общего литургического языка.

О трудностях, связанных с языком, возникших в автокефальной Церкви в Америке, находим следующую запись в дневнике прот. Александра Шмемана:

«… это печальный факт неудачи, и, я думаю, неудачи окончательной, всех попыток соединить в одной жизни, тем паче же – в одной молитве, в одном богослужении – «русское» и «американское», или вернее – русских и американцев. Ни те ни другие «не приемлют». В семинарии (некоторые студенты) впадают в истерику от одного песнопения по-русски, в Монреале, здесь, повсюду – русские с ещё большим раздражением реагируют на любое слово по-английски. И тут оказываются бесильными любые призывы, увещания, объяснения. Не желаем, и баста! Глубина, утробность понимания Церкви как «своей», «нашей», непонимания её как любви, готовности не только «уступить», но и пострадать во имя и для другого. Эгоизм религии, эмоциональность и узость церковности.…»[119].

И в Англии, в епархии Московского Патриархата, созданной приснопамятным Митрополитом Антонием Сурожским, тоже произошёл конфликт на почве языка.

С развитием духовной культуры, богословия и более глубокого понимания Церкви, канонический порядок в православном мире будет установлен. Пока же надо поддерживать евхаристическое общение и как можно больше сотрудничества между всеми православными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.