Протестанты иерусалимские

Протестанты иерусалимские

Храм для членов англо-прусской епархии. – Александр и Гобат, англо-прусские епископы в Иерусалиме. – Обращение евреев и издание Библии. – Отношение к английскому консульству. – Успехи американской миссии. – Прусское консульство. – Протестантские секты в Иерусалиме. – Характер вечерних собраний протестантского общества. – Отношение Иерусалимской миссии к партии гай-чёрчменов.

Напротив так называемого «дома Давидова» или турецкой цитадели «Ель-Калаг» находятся протестантская церковь и английское консульство. Когда Англия и Пруссия предприняли мысль прислать в Иерусалим епископа, как бы общего представителя протестантизма, то получили позволение от Порты построить церковь для духовных нужд английского консульства. В силу этого разрешения воздвигнут храм большой и величественный, для которого все, даже и самая крыша, привезено из Англии с большими расходами. Этот храм, или лучше сказать молитвенный дом, заключает в себе ту особенность, что он не принадлежит исключительно ни одному из тех вероисповеданий, на которые разветвилось протестантство, но предназначен к помещению всех членов английско-прусской епархии. И в самом деле он так велик, что в нем могло бы поместиться в десять раз более народа, чем сколько протестантизм в Иерусалиме может доставить. Протестантский храм, на самом въезде в Иерусалим, обращает на себя внимание совершенно особенным образом: он стоит одиноко, отдельно, на малом Сионе; и тогда как все другие вероисповедания христианские стараются издревле сколько можно окружить Святое место, для этого храма, построенного как бы только вчера, выбрано место, которое предание, основываясь на свидетельстве историка Иосифа Флавия, уступает развалинам дворца Иродова, – дворца, откуда, по всей вероятности, вышел приказ избиения младенцев вифлеемских. Но зато храм стоит на открытом месте и на свежем воздухе, а английская миссия, школа и госпиталь, находящиеся за храмом, устроены весьма комфортабельно.

Реформация долго миновала Палестину. Прошло около четырех веков со времени появления Лютера (1483 г.), как наконец протестантизм вспомнил о жидах и отправился на взыскание их в Иерусалим, тогда как он имел их несравненно более под рукою у себя в Европе и даже в самом Лондоне и Берлине. Как бы то ни было, но верно то, что для протестантизма в этом случае шло дело не о Гробе Господнем, не о пещере Гефсиманской, не о яслях Вифлеемских, не о другом каком-либо памятнике жизни и смерти Богочеловека, ибо все это для него не более как поддельные камни без всякого значения и цены также и теперь, как в первое время реформации. Один из западных паломников (1831 года) Жеромб справедливо заметил на сей счет: «Поистине удивительная вещь! Греки, католики, армяне, копты, словом все христианские народы имеют в Иерусалиме своих представителей, голос которых возносится непрестанно к небесам в благодарных мольбах за Божественное послание на землю Искупителя; один только голос не соединяется там с ними в сладчайшем имени Христа, – голос протестанта»…

Первым англо-прусским епископом в Иерусалиме был некто Александр из обращенных евреев. Он положил основание еврейскому прозелитизму и, как говорит общая молва протестантов, был остановлен в своей деятельности иезуитами, которые будто бы отравили его. Успехи миссии остановились было совершенно с его смертью; но для политики протестантских держав нужна была во что бы то ни стало своеобразная почва в Иерусалиме: и вот в 1840 году по взаимному соглашению Англии и Пруссии отправлена туда новая протестантская миссия и во главе ее поставлен англиканский епископ г-н Гобат, родом швейцарец, бывший абиссинский миссионер. Деятельность этой пропаганды доселе ограничивается раздаванием Библии и обращением в христианство евреев. Лавочка, в которой продают Библии и другие издания лондонского Библейского Общества на всех европейских и восточных языках, находится между домами английского епископа и Латинского Патриарха, а площадка перед нею уже не раз служила ареною для ссор и драк между Иерусалимскими латинянами и протестантами, источником и началом которых были религиозные споры. На другие христианские вероисповедания протестантская пропаганда не имеет и вряд ли может иметь какое-либо влияние. Случается, может быть, иногда ей смутить бедную душу угнетенного бедностью феллаха-араба, но убедить не приходится никого. Большая часть православных богомольцев, оставляя Иерусалим, и не знают вовсе, что есть в нем англиканский епископ, да еще и женатый, а иные, слыша об этом, прямо принимают за плохую шутку. С мусульманами трудно иметь дело: пропаганда в отношении их запрещена под смертною казнью, и так на долю миссии остаются лишь изгнанники из древнего Сиона, то есть евреи. Но и здесь миссия г-на Гобата, ежели судить по тому, что рассказывает о ней в слухах сам английский консул г. Финн, пожинает очень бедные плоды. Правда, ежегодно посылает она рапорты лондонскому Библейскому Обществу о новообращенных евреях и отчет о числе розданных Библий. Книг она, без сомнения, раздает много, хотя нигде их не видать, ибо например Греческая Патриархия, отобрав от своих прихожан в разное время до 30 000 экз. греческих и арабских Библий лондонского перевода, предала их публичному сожжению как еретические (по доказанной неправильности перевода); так же поступают с этими изданиями латины и армяне. Что же касается до новообращенных евреев, число их пока еще невелико; а сверх того, по словам г. Финна, эти обращения почти без исключения чистая спекуляция: как только неофит получит прибыль, какую по его предварительному расчету должно ему принести Евангелие, он возвращается снова к Талмуду. Бывали примеры несколько раз повторявшегося обращения одного и того же лица; отступничество новообращенных имело место даже в самый час их смерти, даже в самом английском госпитале. Для того, чтобы иметь право поступить в него, жид делался протестантом, но видя, что смерть неизбежна, звал раввина, чтобы вынесли его оттуда жидом и похоронили в Иосафатовой долине. Да и нечему дивиться: в Иерусалиме можно сражаться верою, преданием, даже фанатизмом; но оружие, которое употребляет прозелитизм протестантский, взятое из арсенала философии, скептицизма и индифферентизма, – слишком слабо для Востока. Ко всему этому можно добавить, что посылка г. Гобата в Иерусалим и вся его миссия встретила весьма сильную оппозицию в известных английских сектах, которая отразилась даже в парламентских прениях. Спор об этом был употреблен как оружие против министров и еще не раз может повториться. Каждый шаг г. Гобата следят весьма внимательно, и это обстоятельство полагает строгие границы его миссионерской ревности. Он должен, как выразился один протестантский писатель, прежде чем начнет действовать, иметь в виду, как бы устранить «горячие уголья политической ответственности, которая лежит на нем». Несмотря на это надобно полагать, что г. Гобату легче бывает выходить из затруднений политических, нежели религиозных, ибо он по общему отзыву человек разумный, ученый, знает хорошо Восток и его обычаи, говорит на нескольких восточных языках. Он женат, имеет четырех дочерей, которые известны в Иерусалиме как отличные наездницы.

Отношения епископа с английским консулом весьма странны, чтобы не сказать более. Последний, очевидно, плохо верит в его епископские права, а чтобы показать ему свою власть, однажды арестовал его домашним арестом от имени английской королевы. В другой раз, когда г. Гобат не хотел венчать какой-то свадьбы, консул послал к нему своего драгомана напомнить ему, что он, г. Финн, сам доктор богословия, а это значило, что если г. Гобат не обвенчает, то он, г. Финн, сам обвенчает особ, о которых шло дело.

Гораздо успешнее, ибо независимее, действуют миссионеры – протестанты американские, в которых и православные и латины имеют сильных соперников, ибо эти действуют не столько силою убеждений религиозных, сколько силою денег, которые расточают щедро, помогая единично и целым селениям и городам. Большая часть этих миссионеров сами техники, доктора, учителя и т. п.

Прусский консул, г. Розен, особенно благоволит к евреям и показывает отеческую о них заботливость. Под его покровительством находится община диаконисс, содержимая на средства какой-то центральной немецкой миссии и помещающаяся вместе с школою в доме, устроенном за городом на юго-западном склоне Сиона; близ дома на обделанной нарочито для сего террасе помещается протестантское кладбище, на коем погребен предместник г. Гобата, первый протестантский епископ, упомянутый Александр. Над могилою его поставлен красивый памятник. В доме прусского консульства устроен небольшой приют для бедных немецких ремесленников, проживающих в Иерусалиме.

Несмотря на относительную малочисленность протестантов в Святом Граде, здесь можно встретить представителей едва не всех сект, на которые распался протестантизм с течением времени. Больше других – субботников, которые, числясь протестантами (дабы пользоваться имущественным покровительством англичан), втайне празднуют субботу и придерживаются других еврейских обрядов; между последователями этой секты, кроме прозелитов из евреев, есть и природные немцы. Перекрещиеанцы (анабаптисты) также имеют здесь своих последователей. Недавно появилась здесь новая секта так называемых аминщиков, которые считают особенно важным в Евангелии лишь то, что подтверждается повторением слова аминь. Основателем ее был некто г. Пик. Он прибыл в Иерусалим с мыслию основать для своих последователей колонию в древней Моавитской земле – за Иорданом (которая, по его толкованию одного места из пророческих книг, лишь одна спасется в наступающий день Страшного суда), но убедясь на месте, что это невозможно, пропал без вести; а меж тем увлеченные его бреднями несколько немецких семейств из нижнерейнских провинций прибыли в Иерусалим и за свое легковерие едва было не поплатились голодною смертью. Но немцы находчивы: поосмотревшись вокруг, они, простясь с своими религиозными мечтами, обратились к действительности и открыли в Иерусалиме кондитерскую. Один сумасшедший и вместе богатый англичанин, поселясь недалеко от англиканской церкви в совершенном одиночестве и считая себя посланным на созвание в Иерусалим евреев со всех четырех сторон света, – в знак своего посольства ежедневно выходит на крыльцо своего дома и трубит в трубу, а чтобы более уверить евреев в своей симпатии к ним и сблизиться с ними, этот господин обрезался по закону еврейскому.

Бывшие на вечерах г. Финна имели случай видеть иерусалимское протестантское общество. По их рассказам, на эти вечера сходится около сорока мужчин и женщин; собрание их разительно походит на английские собрания пиетистов, так что с первого взгляда можно даже забыть, что это в Иерусалиме. Каждый из лучших городов Англии имеет подобные собрания. На всех столиках разложены Библии разных изданий; беседы обращаются постоянно около предметов библейского содержания; рассуждения и диспуты следуют тому же самому направлению, о чем, впрочем, сердечно соболезнует, во-первых, сам хозяин дома, человек веселого характера, который всю цель миссии, как в отношении пришельцев, так в отношении евреев, трактует весьма легко и шутливо. Прибавьте к этому убийственную монотонность, отличающую английские общества, и вы будете иметь полное понятие о вечерних собраниях иерусалимских протестантов. Прусский консул г. Розен (из немецких евреев) несравненно более г. Финна занят евреями и нередко посещает Наплуз, древний Сихем, по поводу еврейских празднеств.

Протестантская церковь и дом епископа, по вышесказанному, занимают то самое место, где стоял прежде дворец Ирода и три башни, которые он же построил вблизи своего жилища в честь Гиппия, своего друга, Фазаэла, своего брата, и Марианны, из рода Маккавеев, своей жены, которую он впоследствии погубил. Тит по взятии Иерусалима приказал пощадить эти три башни, чтобы они свидетельствовали о могуществе еврейского народа; судя по этому они долженствовали быть величественными; но во исполнение пророчества, что не останется в Иерусалиме камня на камне, башни эти наравне с прочими городскими зданиями сделались добычею пламени, вопреки воле победителя, и теперь нет и следа их.

В заключение скажем еще несколько слов об отношениях нынешней иерусалимской англо-прусской протестантской миссии к партии гай-чёрчменов в Англии. В то время как отправлялась в Иерусалим новая англиканская миссия под начальством г-на Гобата (в 1842 году), глава партии гай-чёрчменов доктор Пюзей, профессор Оксфордского университета, питая подобно всем членам этой партии высокое уважение к Православной Церкви, в письме своем к архиепископу Кентерберийскому умолял своего примаса не давать этому епископу полномочия обращать православных в англиканство и даже не принимать тех, которые сами вздумали бы перейти в него. Весьма замечательны слова его по этому поводу, в которых он выражает свое горячее желание соединения с Православною Церковью. «Каждая попытка к обращению, – говорит он, – или всякое посягательство на принадлежащих к Православной Церкви, в которой они крещены, будет неизбежно расстраивать всякое намерение к соединению с этою Церковью. Мы знаем сами, как горька потеря наших детей, которых у нас похищает наша соперница (т. е. Римская Церковь). Можем ли мы думать, что другая мать, видя своих детей также похищаемыми, чувствует эту глубокую скорбь менее, чем наша? Между тем мы должны иметь в виду свои собственные цели. Наш епископ не может в одно и то же время содействовать и единению и расколу; мы не можем и желать приобрести матерь и похищать ее детей, не можем быть и друзьями и врагами. Нельзя считать в одно и то же время Православную Греческую Церковь и православною и инославною; одна только ересь могла бы объяснить отделение от нее чад ее. Возобновленное сношение с Востоком есть кризис в истории нашей Церкви; это волна, которая должна унести нас вперед или, если мы не сумеем воспользоваться ею, страшно отодвинуться назад. Если путь, предлагаемый нам Господом, будет пренебрежен, то долгое время мы тщетно станем усиливаться достичь собственными силами того, что так легко могло бы совершиться при Его помощи. Богатство милости, которая оказывается нам, должно возбуждать тревожное опасение, чтобы не потерять ее; сердце трепещет при мысли, что должно открыться такое событие, каково воссоединение нашей Церкви со здоровою ветвью Церкви Кафолической. Ах, если мы посмотрим, что мы такое в самом деле, то нельзя не опасаться за успех дела; ведь этот разрыв братского единения нельзя уврачевать при господствующем среди нас самодовольстве[51]; нет, он может быть исцелен только слезами – во вретище и пепле. „И открылся Иосиф братьям своим, и напад на выю Вениамина брата своего плакася над ним; Вениамин плакася на выи его. И облобызав всю братию свою, плакася над ним” (Быт 45, 15). Но во всяком случае для нас достаточно было бы увидеть это соединение когда-нибудь, лишь бы только не наши заблуждения были виною этой отсрочки. А препятствия и козни сатаны, нужно думать, будут тем сильнее, чем больше и выше самый дар»[52]. Заметим, что еще в 1844 году насчитывалось в Англии до 9000 одних духовных, усвоивших оксфордские начала, равно как и большая часть лиц из высших кругов общества. Но говоря собственно о иерусалимской англо-прусской протестантской миссии, справедливость требует заметить, что там начала эти еще не успели проникнуть, да и самая цель миссии «политически-религиозная», где политика занимает первое место, а религиозная цель служит щитом ее, – не представляет почвы для высшей, сердечной цели партии гай-чёрчменов. Но если суждено восторжествовать в английском обществе началам оксфордской школы, то можно ли искать лучшего места для осуществления этих целей, как Сятой Град, где находится мать Церквей – Православная Церковь Иерусалимская? И каких благоприятных результатов можно было бы ожидать для Православного Востока от такого счастливого события, как соединение Церкви Православной с Англиканскою, но соединение искреннее, на твердых канонических началах основанное, а не то, легкое и призрачное, которое предлагается нам ныне и которым легко могла бы воспользоваться английская политика для закрепления искусственно поддерживаемого ею доселе рабства и ига наших собратий – восточных христиан! До настоящего времени на Востоке еще не сделано ничего англичанами, чтобы расположить в свою пользу Православную Церковь и ее бедствующую паству; вероятно, потому-то и иерусалимская англо-прусская протестантская миссия преследует лишь одни политическо-религиозные цели и ищет своих си, чуждаясь не только соединения, но и братски христианского общения с представителями Православных Церквей Греческой и Русской, которые и в свою очередь не могут быть вполне мирны к ней ввиду тех ее действий, от которых своевременно предостерегал ее сердечный голос доктора Пюзея.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.