Западные и северные окрестности Иерусалима

Западные и северные окрестности Иерусалима

Долина Гигонская. – Нижний и верхний водоемы Гигонские и соединяющий их водопровод. – Никифория. – Подземная церковь Св. Георгия. – Мамилла, или место монастрыря Св. Вавилы, где погребены христиане, избитые при Хозрое. – Легенда из времен крестоносцев. – Городская таможня и карантин. – Мейдамская площадь и русские странноприимные здания. – Везефа. – Пещера пророка Иеремии. – Гробы царей и судей израильских. – Древние подземные каменоломни.

Спустясь с Сиона мимо дома протестантской миссии (занят школою; здесь же живут прусские диаконисы), выходим на западную сторону Иерусалима в довольно широкую, но не глубокую долину, которая называется долиною Рафаим, то есть долиною великанов, а иные называют ее долиною Гигонскою по имени двух сохранившихся здесь водохранилищ. Одно есть библейская водотечь нижняя, лежит у подножия Сиона, длиною в двести десять, а шириною во сто пять шагов на поверхности, ибо сходами, иссеченными по обеим сторонам в скале, она постепенно суживается и имеет весьма узкое дно; ступени эти служили для приближения к самой воде, когда она опадала или возвышалась; бока этого водоема перегорожены стеною из больших тесаных камней. Хотя в Иерусалиме нельзя не освоиться с этим кроением скал, однако вид этого водоема, как остатка еврейских времен, при мысли об исполинском труде, подъятом при его сооружении, невольно удивляет пришельца. На перекинутой через него плотине, по которой идет дорога в Вифлеем, устроен фонтан (ныне сухой, как и вся водотечь) с арабскою надписью. Арабы называют этот водоем Беркет-ель-султан. По мнению доктора Шульца, развалины водопровода, видные около этого водоема, принадлежат к водопроводу Пилатову, одному из самых длинных, который, проходя около горы Злого совещания, соединяется с подземными трубами, проводившими воду из так называемых прудов Соломона (близ Вифлеема), вплоть до этого водоема. Сколько подумаешь, трудов и издержек было употреблено на снабжение водою Святого Града! Нынешние владетели его держат в большом секрете направление водопровода, снабжающего подземные систерны горы Мории на дворе древнего храма Соломонова, где ныне высится мечеть Омара.

Противу Вифлеемских ворот внизу, по правую сторону дороги, ведущей к Крестному монастырю, на окраине турецкого кладбища находятся остатки верхнего водоема Гигонского, имеющего около 300 футов в длину и 150 в ширину; глубина была прежде значительнее. Источник Гигонский еще не иссяк, но он наполняется лишь от зимних дождей, а в остальное время года дно его покрыто грязью: полуразрушенный водопровод соединяет его с водоемом Езекии, находящимся внутри города за коптским ханом (гостиницею).

По другую сторону Гигонской долины против нижнего водоема находится дача банкира Монтефиоре, окруженная стеною; за нею выстроена ветряная мельница и начато построение еврейской больницы. Рядом с дачею Монтефиоре – Никифория, место, так называемое по имени своего владельца, греческого архимандрита Никифора. Это большой участок земли, насажденной тутовыми деревьями и виноградом, который щедростью владельца предоставлен общему пользованию. Средина участка прорезана широкою аллеею, обсаженною деревьями, ветви которых похожи на нашу рябину; греки называют это деревцо «Пасхалие», вероятно потому, что оно покрывается зеленью как раз к Пасхе. Место это, быстро разросшееся, составляет украшение Иерусалима и по близости своей к Яффским воротам, а следовательно к Христианскому кварталу, служит любимым местом вечерних прогулок туземцев и поклонников. За час или два до захождения солнца (т. е. до затворения ворот) толпы народа обоего пола спешат в Никифорию подышать чистым воздухом; летом в ней разбиваются палатки и некоторые живут в них постоянно от жара; но подобное кочевье не совсем безопасно от хищничества бедуинов. В саду кофейня, возле которой всегда можно застать неподвижных мусульман, наслаждающихся «благим кейфом». Позади Никифории есть еще несколько подобных дач и в том числе дача английского консула г. Финна. Одним словом, эта сторона обещает со временем сделаться загородным Иерусалимским парком. На южной оконечности Никифории между нею и дачею Монтефиоре скромно притаилась подземная церковь Св. Георгия, как сказывают, чудесно открытая в 30-х годах текущего столетия. Участок земли, на которой она находится, принадлежит одному из вифлеемских арабов. Церковь, по предположению, заключает в себе гробы святых иерусалимских мучеников; названа же она церковью Св. Георгия отчасти потому, что в числе найденных в ней образов был образ святого великомученика Георгия (на коне), а более потому, что это единственный из христианских святых, к которому мусульмане имеют почтение и потому принимают под свое покровительство храмы, посвященные его имени, что увидим ниже при описании загородного Георгиевского (беджальского) монастыря.

Араб сделался ктитором обретенной им в земле церкви и уже исходатайствовал разрешение правительства и благословение Патриарха на построение и верхней церкви. В пещерной же все бедно, но все дышит глубокою древностью, перенося мысли посетителя к тем временам, в которые христиане страха ради гонения вынуждены были собираться для славословия Божия в вертепах и пропастях земных, «лишени, скорбяще, озлоблени»… И ныне для наших восточных единоверцев еще не совсем миновалась эта необходимость, и убогие пещерные церкви гораздо безопаснее, нежели храмы открытые и богато украшенные. События сирийские показали, что турецкий фанатизм не исчез, а только притих до поры до времени. Ктитор-араб, провожая нас по своей церкви, обратил внимание наше на каменную лавицу в виде гроба, которая, по его словам, составляет верхний голубец гробовой пещеры, где погребены телеса неизвестных мучеников; но он пока боится проникнуть в эту пещеру, чтобы не навлечь на себя неприятности от подозрительности турок.

Подойдя к Яффским воротам, лощина Гигонская вдруг поворачивает налево и потом идет в том же северном направлении далее. Тут под горою вправо от верхнего водоема Гигонского и по всей лощине вокруг его разбросано турецкое кладбище. Место это называлось в библейские времена «полем белильным», что видно из IV книги Царств: «и приидоша, – пишется в ней о войске Сеннахариба, осаждавшого Иерусалим при Езекии, – и сташа у водотечи купели вышния, иже есть на пути села белильнаго» (4 Цар 18, 17), потому что здесь красильники растягивали и сушили свои сукна и материи; здесь же Исаия предсказывал рождение Мессии от Девы: «и рече Господь Исаии: изыди во сретение Ахазу, ты, и оставшийся Иасув сын твой, к купели горняго пути села белилнича». И по встрече Исаии с Ахазом на сем пути «рече Исаия: сего ради даст Господь сам вам знамение: се Дева во чреве зачнет и родит Сына, и наречеши ему имя Еммануил» (Ис 7, 4. 13). Здесь Соломон по приказанию Давида помазан на царство при громе труб и кликах народа: «да здравствует царь Соломон» (3 Цар 3, 34). Ныне все это пространство от городской стены до водоема Гигонского и далее на запад называется туземцами Мамилла, а самый водоем – Биркет-ель-Мамилла. Под этим именем место сие было известно и во времена нашего паломника игумена Даниила (XII века). Мамилла есть испорченное Вавила, потому что здесь по христианским преданиям был в древности монастырь во имя этого святого, в котором были погребены кости христиан, убитых в царство Ираклиево, во время пленения и разорения Святого Града Хозроем, царем Персидским. Нашествие Хозроя на Иерусалим случилось по летописям в июне 614 г. Тогда погибли многие тысячи клириков, иноков и инокинь под мечом персов; опустошены и сожжены были церкви и самый храм Святого Гроба; расхищены все священные сосуды, взято даже и Честное Древо Креста Господня, а по ненависти же к христианам иудеи откупили несколько тысяч христиан у персов, для того только чтобы их умертвить, так что число всех погибших простиралось до 90 000. Подобные бедствия не испытывал Иерусалим со времени разорения римского. Монастырь Св. Вавилы принял в свои тогда же разрушенные стены посмертные останки невинных страдальцев. Ныне один из участков этого места в 3000 кв. сажен достался покупкою сперва графу Кушелеву-Безбородко, а у него куплен правительством; при очистке места найдено здесь несколько древних систерн – несомненные признаки древнего посела; это и дает право предполагать, что упомянутый монастырь находился на этом самом месте; а зная священное значение места, нельзя не видеть в совершенно случайном, по-видимому, переходе этого места во владение русских, особого действия Промысла Божия, передавшего им оное для честного хранения. На этом отдельном участке прилично было бы устроить русское кладбище для отходящих во Святом Граде на вечный покой русских с часовнею во имя святой Вавилы.

История крестовых походов вспоминает о монастыре Св. Вавилы по поводу следующей легенды, которая также указывает на его место. В одной неудачной дл я крестоносцев битве между верхним водоемом Гигонским и городскими стенами полегло множество христиан. Крестоносцы не успели собрать трупов своих воинов и отступили в лагерь, находившийся при водоеме Гигонском. Усмотрев это, мусульмане сложили эти трупы тут же под стенами города, чтобы наутро обесчестить их и выставить на позор и страх христианам. Между тем ночью пришел лев и все трупы по одиночке переносил в древнюю усыпальницу, находившуюся в лагере христиан вблизи водоема. С тех пор усыпальница эта прозвалась львиною. Усыпальница эта, как упоминают те же хроники, принадлежала древнему монастырю Св. Вавилы, а указание на близость ее к водоему Гигонскому совпадает с настоящим положением русского участка, составляющего часть места, известного и поныне под именем Мамилла. На этом же месте мусульмане празднуют свои праздники Байрам и Рамазан; здесь же они приветствуют пилигримов, возвращающихся из Мекки. На покрывающем большую часть этого места турецком кладбище есть древний памятник, ныне мечеть, которую предание называет гробом Ирода Агриппы, того самого, который приказал посадить в темницу святого Петра и приказал убить святого Иакова. В самом же северо-западном углу городской стены видны развалины прежней башни, называвшейся замком Голиафа.

Вдоль стены, протягивающейся от Яффских ворот до этого угла, близ самых ворот построено здание городской таможни с открытою галереею и кофейною, в которой целый день сидят любители кейфа, слышится стук костей (шахматы), звон чашек и вьются клубы табачного дыма. Но ни таможни, ни досмотрщиков в настоящем смысле этого учреждения нет; все это отдано на откуп армянам, которые, не смея дотронуться до европейца, вымещают с лихвою свои права на бедных феллахах, останавливая у ворот несущих в город дрова, зелень, живность, и за неимением у них денег отбирают часть натурою. Не раз случалось быть свидетелем самых возмутительных сцен по поводу такого патриархального способа собирания пошлин… У самых Яффских же ворот на подъеме к ним Вифлеемской дороги стоит небольшой домик, огражденный стеною, – это городской карантин. Против него на холме сваливается всякая нечистота, которую от времени до времени сжигают, и эта мера составляет, кажется, единственный признак заботливости правительства о народном здравии. Поддержание чистоты внутри города предоставлено исключительно уличным псам.

Итак, на пространстве нескольких сот шагов, ибо вся западная сторона городских стен простирается лишь на 900 шагов, мы встретили новое кладбище, поле, посвященное библейским воспоминаниям, еврейский водоем, развалины водопровода и башни – коснулись события из Св. Писания и пророчеств, раскрыли кровавую страницу из иерусалимской летописи и рассказали легенду из времен крестоносцев, – словом, на пространстве нескольких сот шагов, занятых развалинами, пробежали листы из истории 3000 лет от Давида до нынешнего турецкого Байрама. Такие-то неисчерпаемые сокровища скрывают в своей суровой меланхолии окрестности Иерусалима!..

Нам остается теперь обозреть северную часть Иерусалима. Против северо-западного угла городских стен в недальнем от них расстоянии встречает нас обширная площадь, лежащая на высоком гребне полосы, разделяющей две караванные дороги, Яффскую и Наплузскую. На этой площади начато с 1860 (окончено в 1864 году) года возведение русских странноприимных заведений на земле, частью приобретенной покупкою от разных владельцев, частью подаренной турецким правительством. Последний участок называется Мейдамская площадь, так как на ней доселе производилось учение войскам турецкого иерусалимского гарнизона. Мейдамская площадь (15 709 кв. сажень) расположена замечательно счастливо и красиво: воздух и вид там превосходные, а картина, открывающаяся с возвышеннейшей ее точки, в полном смысле великолепна, ибо она обнимает обширный горизонт от Заиорданья и Аравийских гор до Вифлеема, имея весь Иерусалим у своего подножия. Площадь наполнена отличным для построек камнем и даже мрамором; она довольно ровна, без глубоких рытвин, так что не предстоит больших работ для уравнения местности; предпринятые постройки будут расположены удобно и весьма красиво уступами от гребня к северо-восточному скату, лицом к Иерусалиму, Елеонской горе и Заиорданью.

На этой площади и примыкающих к ней участках предположено возвести (и возведены) следующие постройки:

1) Соборный однопрестольный храм во имя Святыя Живоначальныя Троицы (предположено освятить в текущем 1871 году).

2) Дом для помещения русской духовной миссии и приходящих в Иерусалим на поклонение русских иноков, с домовою церковью во имя святой мученицы царицы Александры.

3) Странноприимный дом для 300 поклонников.

4) Странноприимный дом для 500 поклонниц.

5) Госпиталь на 60 кроватей.

6) Помещение для консула и драгомана.

7) Необходимые к сим зданиям службы.

8) Каменную оградную стену вокруг всего русского владения, на коем расположены вышеупомянутые здания.

Но как все эти постройки возникли уже после написания этих записок, то посему подробное описание оных и не входит в состав их. Нельзя не заметить, что они украсили собою вид Иерусалима, особенно мрачный доселе с севера.

От северо-западного угла, то есть от развалин замка Голиафа, новые стены (импратора Адриана, в обвод которых тогда вошла Голгофа и другие Святые места) обращаются почти под прямым углом на восток и составляют северную сторону городских стен. При каждом изгибе стены построены крепкие четвероугольные башни с бойницами и сверх того во многих местах полубашни. Высота стен неровная, потому что часто природные скалы входят в состав их, служа им подножием. Эта сторона, как самая открытая, постоянно подвергалась осаде и штурмам. На этой плоскости постепенно разбивали свои лагери ассирийцы, римляне, крестоносцы и мусульмане.

При обозрении города мы имели случай упомянуть, что северо-западный угол его, в котором помещается храм гроба Господня и почти весь Христианский квартал, во время римского владычества находился вне города; это была, по словам Иеремии, юдоль мертвых; тут же «вне врат» находилась и Голгофа, на которой попрана смертью смерть. В северо-восточной же части Иерусалима, начиная от Дамасских врат, городская стена во время римского владычества обнимала собою всю возвышенность – Везефу, которая ныне находится вне городских стен. При крестоносцах здесь было главное поле битвы.

Вообще же северная сторона Иерусалима представляет более предметов для любознания, нежели для благоговейного чествования поклонников Святого Града. Тут находятся: пещера Иеремии, гробницы царей и судей Израилевых и, наконец, древние каменоломни или подземные ходы под городом.

Недалеко от городских стен почти против Дамасских ворот находится скала и в ней большая пещера Иеремии. Ныне пещеру эту занимает турецкий дервиш, который, заградив вход в нее поперечной стеной, пускает туда любопытных не иначе как за плату (бакшиш), потчуя притом посетителей кофеем. Войдя внутрь через малую дверь, вы очутитесь на небольшом дворике, на котором разведен садик, и отсюда вид самой пещеры чрезвычайно живописен. Внутри пещера неправильной формы, в длину и ширину около 30 шагов, а вышиною около трех сажен; свод ее опирается на двух в той же скале грубо иссеченных столбах. При самом входе, который обращен лицом к городу, находится на левой стороне как бы лавица, засеченная в той же скале, которую называют «ложем Иеремии». Предание говорит, что здесь обыкновенно пророк почивал и оставил на скале отпечаток своего тела, и действительно что-то наподобие следа лежащего человека видно на скале. Здесь, по преданию, Иеремия оплакивал опустошение Святого Града и излил печаль своего сердца в трогательном плачевопльствии. Мрачный вид этой пещеры, высеченной в скале вроде жилища, весьма соответствует этому преданию, и невольно припоминаются слова плача, здесь написанного: «насыти мя горести, напои мя желчи, и изъя камением зубы моя, напита мя пепелом. И отрине от мира душу мою: забых благоты. И рех: погибе победа моя, и надежда моя от Господа. Помяня нищету мою и гонение мое. Горесть и желчь мою помяну, и стужит во мне душа моя. Сия положу в сердцы моем, сего ради потерплю» (Плач 3, 15–21).

В одной окружности с этою пещерою, в стене прилегающей к ней скалы видны две другие пещеры одна над другою, как бы дом о двух этажах. Верхняя пещера внутри носит знаки не рядового искусства: прекрасный свод верхней пещеры опирается на круглой колонне; в этой пещере высечен сход в нижнюю обширнейшую пещеру, дно которой покрыто дождевой водой, ибо пещера эта служит систерною дервишу; своды ее опираются на четырегранную колонну, которая у верха обращается в огиву или закругление свода и образует с ним одно целое. Предание называет эту пещеру «темницею Иеремии», или той самой систерной, в которую приказали опустить его князи израильские на веревках, а тогда систерна эта называлась кладезем Мельхииным, «в рове же не бяше воды, но тина» (Иер 38, 6, 7). Никифор говорит, что святая Елена украсила эту систерну чудной работой, следы которой приметны до сих пор. Читая в этой пещере Плач пророка, будто видишь сцены, им оплакиваемые; особенно же поражает «сбытие словес», которым не хотели внять своевременно «цари и князи людстии»!

За возвышением или скалою, в которой находятся вышеописанные пещеры, по левой стороне Дамасской дороги протягивается большое мусульманское кладбище Турбет-ель-Захара, а на несколько сот шагов далее по правой стороне дороги встречается возвышенность, называемая Сафа или Скопос по причине далеко открывающегося отсюда вида. Место это указано в Истории иерусалимских войн как отстоящее на семь стадий от города: на нем Цестий и Тит остановились с войском, когда пришли осаждать Иерусалим. Тут также, по преданию, сохраненному Иосифом, происходило свидание первосвященника Адуя с Александром Великим. Следуя далее вверх по Дамасской дороге, мы достигаем наконец Гробов царских, называемых у арабов «Кубур-ель-Мулук». Это без сомнения один из прекраснейших остатков еврейской древности в окрестностях Иерусалима. Гробы эти находятся в 250 сажень от стен Иерусалима. У подножия скалы иссечена арка, чрез которую вступаете на квадратный двор, окруженный со всех четырех сторон стенами, гладко высеченными в природной скале. Поверхность этого дворика по причине развалин не ровна, а с восточной стороны он имеет несколько футов возвышенности. На той же восточной стороне в отвесной скале находится иссеченная с большим искусством широкая галерея, которую прежде подпирали две колонны, высеченные в той же самой скале, так что эта галерея составляла одно целое с гробовой пещерою. Над галереею на лицевой стороне этой стены тянется длинный пояс (фриз), вырезанный с особенным и отличным вкусом. Средину этого фриза занимает виноградная ветвь – девиз Обетованной Земли. По правую и по левую сторону от нее представлены в симметричном порядке: тройная пальма прекрасного рисунка, венец, триглифы (орнаменты из трех выемок на плоском выступе) на перемену с круглым щитом. Под этим поясом высечены в той же скале богатые гирлянды из листьев и плодов, спадающие по обоим углам входа в галерею. Правая сторона этой резьбы сохранилась лучше. Над верхним поясом архитрав с нежною, но очень поврежденною резьбою, возвышающийся до самой вершины этой скалы. Широкая трещина, пересекающая наискось архитрав и фриз галереи, показывает ясно, что во время землетрясения были обрушены две колонны, поддерживавшие вход. В глубине этой скалы за галереей находятся на левой стороне низкие входные двери, чрез которые теперь можно лишь вползти внутрь подземелья: это вход в гробовые пещеры. Как эта наружная дверь, так и все внутренние двери гробовых покоев были искусно высечены из одной скалы со стенами; от толчка извне они отворялись легко, но предоставленные самим себе, затворялись так, что изнутри нельзя было отворить их. За первыми такими дверями находится квадратная зала; в этой зале трое дверей: одна в западной и две в южной стене. Эта зала, кажется, составляет лишь сени, ибо не заключает никаких гробов, а имеет в стенах три треугольных ниши для помещения гробовых ламп, следы которых ясно видны в копоти. Двери западной стены ведут в небольшой также квадратный покой, который имеет вокруг обширную каменную лавицу. Все три стены, кроме той, в которой входные двери, имеют по три полукруглых отверстия, из которых среднее больше боковых. Эти шесть меньших отверстий суть места для шести гробов, а три средние служат дверями для трех других покоев, устроенных следующим образом: по правой и левой стороне они имеют по каменному ложу под арками; в стене противоположной входу есть подобное же ложе, высеченное в дугообразном своде во всю его ширину. В нижнем покое, в который входят через один из трех вышеупомянутых, только одно гробовое ложе, что указывает на его особенное назначение. В этой комнате лежала крыша саркофага, украшенная чудесной резьбой, которая увезена во Францию и помещена в Лувре. Всех комнат семь, а гробов девятнадцать: в первых пятнадцати, по мнению Соси, погребены Иудейские цари, начиная от Давида до Иосии, в шестнадцатом, первосвященник Иодай, что г. Соси доказывает свидетельствами, выбранными из Библии, а три были только приготовлены, но не заняты. Важнейшее и первое место, по его мнению, принадлежало царю Давиду, который был погребен в самом дальнем отдельном покое. В шести гробах первого покоя, ближайшего к саркофагу Давида, и во втором покое погребены: Соломон, Ровоам, Авия, Аса, Иосафат, Охозия и другие иудейские цари.

Одни оспаривают название «гробов царских», другие считали их гробами династии Иродовой или Елены Адиабенской и ее сына, но г. Соси, опровергая все эти предположения, доказывает свидетельством Св. Писания, что именно в этой пещере погребены все цари израильские, начиная с Давида и Соломона. Возражения относительно места погребения последних он опровергает так: хотя и существует древнее предание, что гроб Давида должен быть на горе Сионской, но подтверждения сему мы не находим ни в Св. Писании, ни у Иосифа. Если Св. Писание и помещает этот гроб во «граде Давидовом», то через сие оно еще не означает Сиона, а Иосиф, который сам видел эти гробы, свидетельствует, что они были вне Иерусалима. Обычаи евреев не позволяли иметь гробов внутри города. Ирод, говорит Иосиф, желая приохотить евреев, чтобы они жили в Тивериаде, сам построил дома и раздавал земли даром, ибо знал, что против закона и обычая евреев жить в подобном месте, при построении коего уничтожено много гробов; а закон оглашает нечистыми в течение семи дней тех, которые бы заселили подобные места. Мы знаем, что Соломон держал жену свою, дочь фараона, за Сионом, чтобы не профанировать его. Как же бы мог он похоронить там своего отца? Мечеть Неби-Дауд, скажут мне, мнится обладать гробом Давида; но известно, что мечеть эта была прежде христианским храмом построенным на месте дома Тайной Вечери; а где показывают теперь мнимый гроб Давидов, там был приготовлен Пасхальный агнец. Ученый Кварезмий свидетельствует, что латинские монахи, которые прежде занимали это место, нигде не видали там никаких гробов. Мусульманские же предания не заслуживают особой веры, как видно из того, что они гроб Моисея указывают в окрестностях Иерусалима – в развалинах лавры Св. Евфимия – Неби-Муса.

Резьба, украшающая Гробы царские полна вкуса и для многих казалась делом греческого искусства; но знатоки архитектуры вовсе не приписывают грекам изобретение дорического и ионического орденов. Начальные предания самих греков показывают, что они заняли искусство и науки у египтян и финикийцев. Евреи, далеко прежде их воспитавшие свой вкус среди памятников Египта и живя в соседстве с финикиянами, легко могли позаимствоваться от этих народов в зодчестве и резьбе. Украшения фриза (пояса) гробов царских, как-то: ветви пальм, листья и овощи, упоминаются в Библии в числе резных украшений зданий Соломоновых.

Вениамин Тудельский слышал, что двое работников открыли случайно вход ко гробу Давидову, где нашли покой, выложенный золотом и серебром, а также стол с короною и скипетром Давида. Рабочие донесли об этом главному раввину, и тот приказал снова закрыть вход в подземелье. Нет надобности опровергать эту очевидную басню, тем более, что раввин уже издавна, а тем более во времена сарацинов, не мог властно распоряжаться в Иерусалиме. Таким образом все убеждает, заключает г. Соси, что предание недаром назвало упомянутое подземелье «Гробами царскими», ибо это действительно гробы царей иудейских от Давида до Иосии. Соси насчитал пятнадцать гробниц, которые по всем признакам были заняты мертвецами. Наш известный паломник А. С. Норов, соглашаясь отчасти с мнением г. Соси, указывает в подтверждение оного на сказанное в Библии: «и успе Озия со отцы своими, и погребоша его со отцы его в поли царских гробов». Иосиф Флавий также помещает гробницы царей возле стен Ирода Агриппы на севере от них.

Гораздо далее за час езды от Иерусалима, более к западу, находятся так называемые Гробы Судей Израильских. Однако это предание очевидно не может относиться к тем, которые назывались по преимуществу Судьями Израилевыми, то есть: Гедеон, Самуил и другие, ибо в книге Судей и Паралипоменон ясно сказано, что из тринадцати Судей Израилевых восемь погребены в их собственных уделах; место же погребения семи остальных хотя неизвестно, но трудно допустить, чтобы было отступлено от однажды принятого в сем отношении обычая. Многие утверждают, что позже назывались судьями члены Синедриона и что это были их гробы. Во всяком случае они относятся к отдаленной древности. При виде скал, выглаженных извне и обсеченных отвесно, невольно изумишься. Особенно величествен вход в гробы судей, ибо в гладкой скале высечены большие ворота, которые сверху украшены треугольником, средина коего занята прекрасной резьбы цветами. Во всем этом видна простота, соединенная с истинным искусством и смелостью гения. За этими воротами следует довольно обширный двор, иссеченный с исполинским трудом; далее видна галерея, также иссеченная в скале; в ней двери, над которыми опять треугольник с резьбою внутри. Со свечою входят в четвероугольный большой покой, через гладкие вытесанные долотом двери с плоскою крышею; вокруг идут катакомбы, весьма похожие на наши киевские пещеры. Двое дверей ведут в два четвероугольные покоя с такими же нишами, а из этих покоев есть покатые сходы в два других покоя, помещающиеся под первыми, и таким способом образуется двухэтажный дом в скале. Жиды почитают эти гробы, хотя, как мы уже упомянули, известно положительно, что ни один из судей Израилевых не опочивает здесь. Надобно полагать, что в этой стороне вообще были гробы богатых сынов Иуды, ибо кроме так называемых «Гробов Судей» видно здесь много других, с равным трудом и искусством иссеченных в скале (одна пещера носит название «школы сынов пророческих») и обыкновенно состояих из передней квадратной залы, в которой с трех сторон три двери ведущие в три меньшие покоя, и везде видите те же гладкие стены, одни и те же украшения и исполинские труды, так что достаточно видеть одну, чтобы иметь точное понятие обо всех других. По местам еще уцелели еврейские надписи. Принимая в соображение длину гробовых нишей, как в этих, так и в других пещерах, убеждаешься, что от самых древнейших времен евреи не сжигали трупов, но бальзамировали и клали их в катакомбах. Теперь здесь нет никаких остатков после мертвых, только сор и нечистота наполняют эти гробовые покои в скалах. Гробы эти находятся на большом поле, пересекаемом небольшими скалами, между которыми слабо зеленеют виноградные леторосли, растущие по местам маслины и дикие яблони (китра), да видны древние иссеченные в каменистой почве систерны. Жители утверждают, что прежде здесь были виноградники и сады, и очень вероятно, ибо Св. Писание подтверждает, что прежде часто хоронили мертвых среди садов.

Невдалеке отсюда идет долина (которою оканчивается та единственная плоскость, которая прикасается к иерусалимским стенам с севера) и видны новые каменоломни, – одна из них послужила для добывания камня австрийцам, при построении недавно оконченного по внешней отделке их странноприимного дома. Они подвозили камень отсюда в город частью на верблюдах, а частью на особо устроенных двухколесных тележках, в которые впрягали лошадей. Эта каменоломня доставляет камень для русской постройки к которой она ближе, чем к австрийскому зданию.

Могущим и желающим остается для довершения обозрения иерусалимских окрестностей с северной стороны осмотреть древние каменоломни, находящиеся под городом, в которые единственный вход с этой же северной стороны на пространстве между северо-западным углом и Дамасскими воротами, недалеко от того места, где находится нынешняя бойня (содержимая евреями), по левую сторону Дамасских ворот. Но без опытного и надежного проводника нельзя пускаться в этот путь, как по затруднительности его, так и по опасности заблудиться, быть ограбленным или погибнуть в этих мрачных лабиринтах, которые несомненно принадлежат к первым временам Иерусалима. Ходы эти, по слухам, простираются преимущественно под Мусульманский квартал, где соединяются с подземельем бывшего Соломонова храма; просачивающаяся по местам сверху вода доказывает, что выше их находятся водохранилища, которые владельцы Ель-Кодса (Иерусалима) держат в большом секрете. Вода в них проходит из Соломоновых прудов по водопроводу, направление которого, впрочем, известно, до самой горы Злого совещания. Несмотря на все современные усовершенствования в области механики, нельзя не удивляться при виде следов исполинских трудов, понесенных при кроении этих огромных каменных глыб, и особенно тому, как они извлекались отсюда и доставлялись на место построек, – это остается и, может быть, еще долго останется неизвестным! Часть этих каменоломен уже обрушилась, другие нависли так грозно, что кажутся с минуты на минуту готовы подавить своею тяжестью смелое любопытство. В этих-то подземельях, вероятно, скрылась во время осады Иерусалима римлянами, часть иерусалимского гарнизона принужденная впоследствии голодом отдаться в руки победителей для того, чтобы, избегнув смерти одного рода, подвергнуться другой более мучительной, или влачить в рабстве жалкие дни свои. Но кто постоит и какое место скроет от гнева Господня? Поистине если люди умолкнут, сии камни возопиют о страшных событиях, свидетелем которых был Иерусалим в течение своей тысячелетней жизни…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.