Пастор А.Ф. Бюшинг и Петришуле

Пастор А.Ф. Бюшинг и Петришуле

Заняв место пастора при церкви Св. Петра, А.Ф. Бюшинг взял на себя обязанность заведовать училищем, состоявшим при этой церкви. В 1760–1762 гг. для Петришуле построили новое здание. После возвращения Миниха из ссылки в 1762 г. усилия общины Св. Петра сосредоточились на расширении и устройстве школьного учебного заведения при общине. Активное участие в сборе средств для этих целей принял сам патрон общины, в жертвователи Миниху удалось «заполучить» даже императрицу, она выделила 3000 руб.[537]

Здание школы возвели за церковью по проекту архитектора М.Л. Гофмана. Финансировал строительство и практически руководил им петербургский банкир Г.Х. Штегельман, староста церковной общины[538]. «Чрез неусыпную деятельность славного доктора Бишинга, тогдашнего проповедника, выстроили знатное здание для училища, – пишет И.Г. Георги. – Церковь с башнею стоила 46 289, а помянутый дом 58 000 рублей. Сии суммы собраны были даяниями двора, сборами и складчинами благотворительных сочленов сего прихода»[539].

В 1762 г. в Петербурге опубликовано «Известие о новоучреждаемой школе при Санкт-Петербургской немецкой церкви святого Петра Апостола, которая 1 октября сего года начаться имеет» (СПб., 1762). В этом «Известии» отмечалось, что занятия начнутся в новом здании школы, «в пользу которыя при немецкой церкви святого Петра апостола пространной дом построен»[540]. Учредители немецкой школы во главе с пастором Бюшингом объявляли о задачах реорганизованного учебного заведения: «Намерение наше сие есть, чтоб основать школу, которая бы не токмо с наилучшими иностранными сравниться, но в совершенстве оныя еще превзойти могла»[541].

Непосредственную организацию «Школы языков, художеств и наук», как стали называть школу Св. Петра, взял на себя пастор А.Ф. Бюшинг (1761–1765 гг.). Для него, учившегося в Галле, образцом во многих отношениях стало Воспитательное заведение, некогда устроенное в этом городе А.Г. Франке. Интересно, что большинство пасторов церкви Св. Петра в XVIII в. сохраняло духовную связь с Галле как центром немецкого пиетизма, начиная с пастора Назиуса (1710–1751), присланного в Санкт-Петербург самим А.Г. Франке[542].

С самого начала своей деятельности немецкая школа оставалась таковой только по названию; в ней могли учиться дети из семей лютеран, православных «и других христианских вер»: «А особливо российской нации, в пользу служить имеет, потому что определение учинено будет такое, что в те часы, когда обоего пола дети лютерского закона обучаться будут догматам своея Церкви, то дети других исповеданий, а особливо российские, по соизволению могут учиться другим полезным наукам»[543], – таковы были принципы веротерпимости, на которых основывалось обучение в Петришуле. Однако основной «контингент» учащихся по-прежнему состоял из лютеран; в этом устроители Петришуле видели залог процветания: «когда имеющие детей прихожане церкви нашея отдадут оных в нашу школу»[544].

Перед зачислением в школу пастор Бюшинг проводил собеседование с будущими учениками; в обращении к родителям предлагалось, чтобы до 1 октября 1762 г. они со своими детьми «являлись у д-ра и пастора Бишинга, дабы о нужном испытании и разделении детей по понятности их и по потребности учения заблаговременно иметь старание… (поскольку) обучающиеся по ныне дети у учителей церкви нашия перейдут с оными в новоучреждаемую школу»[545].

О том, как шла подготовка к началу 1762/63 учебного года, можно узнать из публикации, озаглавленной «Продолжаемое известие о новом школьном учреждении немецкой церкви святого Петра Апостола в Санкт-Петербурге» (СПб., 1762). Это «известие <…> сочинено в церковном конвенте при немецкой церкви святого Петра Апостола августа 22 дня 1762 года»[546]. Отметив, что начало занятий состоится 1 октября 1762 г. «…в начале десятого часа поутру»[547], устроители Петришуле заявляли о серьезности своих намерений: «Такое начатие оныя (школа) не будет зависеть от способности нового нашего строения; ибо если с начала в оном не достает столько сухих покоев, сколько для учеников потребно, то мы начнем школу в одном из старых наших церковных домов»[548].

Обучение в школе было платное, однако в Петришуле принимали также детей из бедных семей, за которых платил приход. При этом лишь ставилось условие, «чтоб родители ходящих в школу нашу детей своих снабдевали довольною одеждою и содержали их добропорядочно, потому что мы не можем в школу нашу принимать детей в гнусном, разодранном и неуборном одеянии»[549]. Большинство учеников – приходящие, однако несколько человек предполагалось содержать на полном пансионе – «пенсионеры возъимеют место в том доме, в котором живет нынешний нашей школы господин ректор Лутер»[550].

Приступая к занятиям, ученики должны были выдержать 4-недельный испытательный срок. Объявив о том, что «мы не будем держать резвых и нашей школе вредных молодых людей», школьная администрация оставляла за собой право отчислять тех, «кто из учеников окажет себя резвым и неукротимым – тот не может быть участником нашего учреждения»[551]. Считалось, что православные и «иных вер» ученики по воскресным дням будут посещать богослужения в своих приходах. Что же касается учеников-лютеран, то «в воскресные и праздничные дни до обеда и по полудни будет учитель в церковь водить учеников Лютерского закона для благоговейного и внимательного отправления Божией службы»[552].

Вернувшись из Москвы после коронации, императрица Екатерина II узнала об успешной деятельности немецкой школы при церкви Св. Петра. Ее поразило то обстоятельство, что Петришуле не располагала большими капиталами. Императрица поручила Ивану Ивановичу Бецкому (1704–1795), помощнику императрицы по школам и просвещению, узнать подробнее о ходе этого дела. Бецкой пригласил к себе пастора Бюшинга и беседовал с ним. Руководимое пастором Бюшингом учебное заведение «вскоре после того пожаловано было всемилостивейшею привилегией от Ея императорского величества»[553]. Заметим: не без помощи Миниха.

22 января 1764 г. Екатерина II пожаловала Совету церкви Св. Петра и его школе императорскую привилегию, гарантировавшую на вечные времена право самоуправления в вопросах школьной и хозяйственной политики, а также освобождение школы от ряда налогов[554]. 31 января 1764 г. Екатерина II взяла школу под свое покровительство.

В том же 1764 г. напечатали очередное «Краткое известие о находящемся в Санкт-Петербурге при немецкой евангелической церкви святого апостола Петра училище» (СПб., 1764). Это по существу – учебная программа, где была представлена «Роспись ежедневным классам в сем училище»[555]. Одной из основных задач школы ставилось обучение питомцев иностранному языку, поэтому в перечень дисциплин включили «Класс немецкого языка для россиян» и «Российской словесной и племенной класс для немцев и протчих иностранных»[556].

Предусматривалось также раздельное обучение закону Божию; в школе был «Класс христианского учения для россиян» и просто «Класс христианского учения» (для лютеран). Питомцы Петришуле собирались и на общую молитву: «По субботам в сей час (с 10 до 11 утра) бывает поучение к исправлению сердца и нравов для всех учеников»[557].

Петришуле являлась школой «смешанного типа», но «с немецким уклоном», и это особо оговаривалось при зачислении питомцев: «Хотя принимаются дети всех наций, но все те, кои не немцы, должны сперва учиться немецкому языку, а потом наукам, для того, что сим обучают немецкие учители и на немецком языке»[558].

Отечественный литератор немецкого происхождения Н.И. Греч в своих «Записках» вспоминал: «Отец мой лет тринадцати отдан был в единственную тогда порядочную школу в С.-Петербурге, Петровскую, учрежденную в 1762 году знаменитым географом Бюшингом, в то время пастором лютеранской церкви св. Петра»[559].

Пастор Бюшинг ввел в Петришуле преподавание естественных наук, физики, географии, русского языка для всех учеников. С 1 января 1765 г. в Училище при немецкой евангелической церкви Св. Петра был введен новый порядок. В Петришуле, куда стали охотно отдавать своих детей не только иностранцы, но и русские, были введены обязательные экзамены по полугодиям. Кроме вольноприходящих по-прежнему брали в училище и на полный пансион[560].

Утвердившись у власти в результате переворота, Екатерина II воздержалась от «тотальной чистки» ближайшего окружения своего супруга. Так, воспитателя великого князя Петра Феодоровича Якоба Штелина (1709–1785) не только не удалили из России, но он дослужился здесь до звания академика. Перу Штелина принадлежат интересные зарисовки говеющего Петербурга, где в великопостное время запрещались светские развлечения. В записи, относящейся к 1764 г., Якоб Штелин сообщает: «Постом, когда музыка обычно отдыхает, в Петербурге в этом году возник род немецких духовных концертов, которые доктор теологии и пастор немецкой St. Petri-Kirche устраивал в тамошнем школьном здании»[561].

Здесь речь идет о лютеранском храме Св. Петра на Невском проспекте, при котором в 1762 г. возобновили Петришуле. В «Известии» об открытии этой школы, помещенном в «Ежемесячных сочинениях», сказано: «Дети мужеского пола будут учиться читать, писать, истории по познанию Бога между людьми, всеобщей и самой легкой части натуральной истории, начальному основанию геометрии, рисованию, французскому языку… Обучение в пении будут двояко, ибо дети должны сперва токмо понаслышке учиться гласам духовных стихов, а потом и ноты и музыкальные знаки разуметь и по оным петь учиться… Не забавы и прохаживания расположены ученикам часы. В оные часы будут они играть на клавикордах либо учиться у танцмейстера пристойным движениям тела»[562].

Продолжая свое повествование о великопостных духовных концертах, Якоб Штелин пишет: «Для этого было предназначено послеобеденное время в субботу, и для входа на эти духовные концерты, где иногда исполнялись и другие соло, симфонии и концерты, каждое лицо платило по 1 рублю. В городских слушателях не было недостатка – они зачастую являлись даже в таком количестве, что довольно большой зал казался слишком тесен, и музыкантов можно было щедро оплачивать. Последние были в большинстве немцы из придворной камер– и бал-музыки, но для ripienno или пополнения, а также для собственного упражнения использовались школьные учителя и лучшие из учеников, обучаемые в этой школе также пению и инструментальной музыке»[563]. Концертам в этой зале давали название «музыкальные заседания».

В репертуар великопостных духовных концертов включались «страсти» – страдания, пассии (лат. patior – терпеть, страдать). Пассия, или Пассион-оратория, – это музыкальное оформление евангельского рассказа о распятии и смерти Иисуса Христа, состоящее из вокальных соло, речитативов, ансамблей, хоров, инструментальных эпизодов в концертном исполнении[564]. Об одном таком произведении упоминается в записках Штелина. «Духовный концерт, а именно „Рassion-Oratorium“ Телемана исполнен в Вербное воскресенье в послеобеденное время вместо обычной послеобеденной проповеди в упомянутой церкви бесплатно, – пишет немецкий автор. – При этом немаленькая церковь ломилась от слушателей – русских, католиков, лютеран и реформатов – настолько, что весьма многие опоздавшие должны были уйти ни с чем»[565].

Произведения известного немецкого композитора Георга Филиппа Телемана (1681–1767) были весьма популярны в санкт-петербургской лютеранской общине при Петрикирхе. Он написал много сочинений, как церковных, так и светских: кантат, опер, ораторий, а также различной музыки «на случай», инструментальных сонат, сюит и концертов. Это сообщение Якоба Штелина относится к первым годам царствования Екатерины II. Но свои записки немецкий автор составлял в более поздний период, и в примечании к своему повествованию он сообщил о дальнейшей судьбе настоятеля Петрикирхе. «После ухода, по собственному желанию, этого ревностного пастора и школьного директора из St. Petri-кирхи и школы, эти духовные концерты в последней прекратились, – с сожалением свидетельствует Якоб Штелин. – Он сам находится сейчас в Берлине, в чине советника королевской консистории и в должности директора гимназии»[566].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.