Глава XV О полководце

Глава XV

О полководце

Существует три концепции главнокомандующего.

Концепция Льва Толстого– главнокомандующий, обсасывающий куриную косточку и присутствующий лишь посторонним зрителем драмы, разыгрывающейся совершенно помимо него. Концепция обоих Мольтке – главнокомандующий, руководящий операциями, сидя за сотни верст от фронта у себя в кабинете. Концепции Жоффра– главнокомандующий, направляющий операции лично на месте.

Теории Толстого окончательно изжиты и не представляют интереса. Его отрицание «так называемой стратегии» – это отрицание дикарем письмен, в которых он не в состоянии разобраться. «Войну и мир» пишет крупный художник, имевший, однако, в военном деле кругозор севастопольского артиллерии поручика. Он видел кучи мокрой земли и пирамидки ядер на Четвертом бастионе, ощущал холодную слякоть ложементов, слышал визг неприятельских брандскугелей²⁶⁷ и заунывные возгласы махального: «Пушка!», «Маркела» – все мелочи, с таким мастерством описанные в «Севастопольских рассказах». Будучи– в чисто военном смысле– заурядным обер-офицером, он видел отдельные деревья, но не мог охватить всего леса, видел отдельные эпизоды великой севастопольской драмы, но не мог уяснить всего ее хода. Лишенный интуиции, он чувствовал присутствие зримого и ощутимого батарейного командира, но не мог чувствовать незримой воли на этих бастионах сутулого «Павла Степаныча». Вот с этим кругозором он и приступил пятнадцать лет спустя к изображению Наполеона и Кутузова. Для уяснения «Войны и мира» надо сначала прочесть и перечесть «Севастопольские рассказы».

Концепция «главнокомандующего, руководящего операциями за сотни верст из своего кабинета» – концепция рационалистическая. Она считается со средствами связи, но совершенно упускает из виду свойства человеческой природы, в первую очередь свойства ближайших сотрудников главнокомандующего – командующих армиями. Отдавая из своего кабинета за сотни верст директивы далеким армиям, Мольтке-младший созерцал в Кобленце закат солнца на Рейне в то время, как «план Шлиффена» терпел крушение на Самборе, а две недели спустя меланхолически прогуливался по террасам Люксембургского дворца в то время, как его армия на далекой Марне переживала самую большую драму германского оружия. Его директивы, запаздывая в общем на два дня от истинного положения, обратились в мертвую букву. С ними мало-помалу перестали считаться. Командовавшие армиями забыли, что у них где-то в далеком тылу есть главнокомандующий – и, перейдя к Марне, сражались каждый на свой счет.

Совершенно иначе посмотрел на свою должность Жоффр. Он отдал себе отчет в том, что донесения и радиограммы дают лишь бледное и неясное представление о ходе дел на местах, оценил как следует значение «хозяйского глаза».

В решительные дни последней августовской недели 1914 г. Жоффр предпринял объезд своих командовавших армиями, знакомясь на месте с обстановкой и состоянием духа ближайших своих помощников. Он овладел положением и крепко взял в руки начавший было давать перебои механизм. В момент решительного единоборства на Марне все французские армии были пронизаны единой волей своего главнокомандовавшего.

Концепция двух Мольтке – система управления армиями путем отдачи «директив» из глубокого тыла – соответствует условиям XIX в., тогдашним средством связи – железной дороги и телеграфу.

Система Жоффра – личный контакт с главными исполнителями, «хозяйский глаз», пресекающий разнобой – это система XX в. с его совершенно новыми техническими возможностями – автомобилем, самолетом и телефоном.

Пагубная система «директив» способствует стратегической инициативе – то есть анархии. Наоборот, вождение армии «на коротком поводу» – путем отдачи ясных, точных и чеканных приказаний – дает возможность главнокомандующему в любую минуту чувствовать пульс операций и владеть положением.

В битве на Марне полководчество XIX в. с его порождающим анархию директивами было побеждено полководчеством «на коротком поводу».

Румянцов со своим «стой, ребята!» в критическую минуту более жизнен и более современен, чем Мольтке в тиши своего удаленного на сотни верст от поля сражения кабинета.

* * *

Идеальный тип полководца– это, конечно, монарх, с верховной властью сочетающий полководческие дарования. Примеры Петра Великого, Наполеона, Густава Адольфа и Фридриха II показывают нам как огромную выгоду подобного сочетания, так и чрезвычайную его редкость.

Коль скоро монарх не является военным гением или просто талантом – его долг предоставить всю полноту власти облеченному его доверием главнокомандующему. Вмешательство монарха в ведение операций связывает руки главнокомандующему и умаляет его авторитет, рискуя при таких обстоятельствах пагубно отразиться на ходе кампании. Мы можем видеть это на примере Александра I, стеснившего Кутузова в Аустерлицкую кампанию 1805 г., и Николая I, сведшего на нет Витгенштейна в Болгарии в 1828 г. Оба эти государя, впрочем, сознали вред подобного рода вмешательства. Беннигсен в 1807 г., Дибич в Забалканском походе 1829 г. действовали совершенно самостоятельно.

Однако передав необходимую полноту власти главнокомандующему, монарх обязан лично вмешиваться в его распоряжения всякий раз, как высшие интересы государства – интересы политики– того требуют. Политика никогда не должна терять контроля над стратегией.

Решение Императора Александра! на совете в Сомпюи идти на Париж – вопреки Шварценбергу и союзным кабинетам – блестяще закончило в шесть дней рисковавший иначе затянуться на долгие месяцы поход 1814 г. Александр II личным своим вмешательством после «Третьей Плевны»²⁶⁸ воспрепятствовал отступлению за Дунай и настоял на продолжении кампании. Наконец, император Николай II, видя летом 1915 г. неизбежную катастрофу и полную растерянность Ставки, лично стал во главе действовавшей армии.

Условия ведения войны в XX столетии: миллионные армии и напряжение всего государственного организма– заставляют монарха возглавлять вооруженные силы страны лишь в критическую минуту– и только на очень короткое время. В русских условиях – не свыше двух-трех месяцев. Венценосец должен считать свое пребывание на посту Верховного лишь временным и притом – кратковременным. У него есть другие дела – значительно более важные, чем возглавление действующей армии. Кроме того, опыт 1917 г. трагически доказал необходимость для монарха находиться все время в столице – у рычага правительственной власти. Нельзя делать два дела одновременно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.