На Волге
На Волге
I
Выйдя на палубу бежавшего вверх парохода, Дмитрий Парфентьевич вздохнул полной грудью. День кончался, солнце висело над лесистой горой. Картина реки была величава и спокойна. Где-то далеко свистел пароход, беляна[122] расселась на стрежне[123] широко и грузно и, казалось, не движется, точно сонная купчиха. На плотах зажигались огоньки костров – плотовщики варили себе ужин. Две небольшие барки, сцепившись борт о борт и поставленные наискось к течению, шли сплавом, чуть-чуть покачиваясь над зеркальною гладью реки, и под ними, зыблясь и колыхаясь, повисло их отражение в синеющей глубине. Когда струя от парохода, широко разбежавшись, коснулась этого отражения, оно вдруг изломалось и разлетелось. Казалось, что зеркало разбилось внезапно, и долго шевелились и сверкали его осколки.
– Хорошо, Груня?.. – сказал Дмитрий Парфентьевич, садясь рядом с дочерью.
– Да, – коротко ответила она.
Девушка была одета в темное. Надвинутый на лоб скитский платок покрывал тенью бледное молодое лицо; большие глаза глядели мечтательно и задумчиво.
– Главное дело, благодать и спокой… – сказал опять Дмитрий Парфентьевич нравоучительно.
Его жизнь тоже склонялась к закату, и ему казалось, что ничего не может быть лучше спокойствия при угасающем дне…
Только спокойствие и молитва после грешной суеты и утомления… Не дай Бог новых желаний, храни Бог от нового искушения.
– А? Груня?.. – взглянул Дмитрий Парфентьевич на дочь, спрашивая о собственных мыслях.
– Да, – ответила девушка, но взор ее, мечтательно убегавший туда, где золотилась речная даль и горы тихо закутывались синеватою мглою, казалось, искал чего-то другого.
Публика на палубе была настроена так же тихо. Кое-где слышались отдельные разговоры, кое-кто собирался пить чай у столиков.
На корме виднелась кучка татар. Они ехали из Астрахани, возвращаясь домой. Это был старик-патриарх с тремя сыновьями. Четвертого, любимца, похоронили в чужом городе. Неведомо с чего захворал Ахметзян, похворал с неделю и помер.
«Все в воле Аллаха», – говорило суровое лицо старика, но ему предстояло еще сообщить матери о смерти любимого сына…
А кругом все дышало тишиной и миром, и горы правого берега уплывали одна за другой и, казалось, засыпали вдали, закутываясь синею дымкой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.