22. Ни шагу назад!

22. Ни шагу назад!

Советское Верховное главнокомандование и Генштаб были уверены, что летом 1942 г. Германия повторит наступление на Москву. Ведь немцы на центральном участке все еще располагались в 200–250 км от столицы. Они успели здесь разведать местность и дороги, а взятие Москвы сулило победу во всей войне. Наша Ставка тоже стягивала побольше сил на центральный участок. Но и Гитлер знал об этом. Он очередной раз перехитрил. В Баку и Грозном находились основные советские нефтепромыслы (месторождения в Сибири и Башкирии еще не были разведаны). Фюрер решил наступать на юге: русские, оставшись без горючего, не смогут воевать. А к немцам при прорыве в Закавказье наверняка присоединится Турция.

По плану «Блау» группа армий «Юг» разделялась на две, «А» и «В». Главная задача возлагалась на группу армий «А» – двигаться на Кавказ. Группа «В» должна была прикрыть ее с фланга – выйти к Сталинграду, откуда на Кавказ вели железные и шоссейные дороги. А заодно пресечь сообщение по Волге – в Советском Союзе она оставалась важнейшей транспортной артерией. На взятии Сталинграда сперва внимание не заострялось. Предписывалось разрушить его бомбежками и артиллерией, «чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций». Разгром под Харьковом Южного и Юго-Западного фронтов создал для плана «Блау» такие предпосылки, что лучше не придумаешь. Дыры в линии фронта латались наспех. Чтобы восстановить Юго-Западный фронт, перебрасывали соединения с соседнего, Брянского.

Но на этом участке готовилась к удару 4-я танковая армия фон Гота. Советская разведка вовремя обнаружила ее, и на Брянский фронт также были направлены сильные резервы, 4 механизированных корпуса, несколько бригад. Однако наша Ставка оценивала опасность в рамках собственных построений: дескать, немцы намерены прорвать фронт, чтобы повернуть на Москву. Резервы расположили в глубине, перекрыли дороги на север. 28 июня армия Гота пришла в движение. Под грохот орудий и лязг стали проутюжила советские траншеи, ослабленные перебросками к соседям. Но повернула не на Москву, а на юго-восток, на Воронеж. Мало того, в коридор, пробитый танковой армией, хлынули еще две – 2-я германская и 2-я венгерская.

Впрочем, здесь необходимо сделать некоторые уточнения. Фальсификаторы истории Великой Отечественной очень лихо манипулируют цифрами – сколько советских дивизий сражалось против одной германской, сколько армий против германской армии. А выводы делают однозначные: Советский Союз воевать не умел и брал верх только численным превосходством, «закидывал головами». Хотя на самом-то деле механическое сопоставление цифр имело смысл только в июне 1941 г. В данное время советские дивизии по своей боевой мощи примерно соответствовали германским, а советские фронты являлись аналогами групп армий.

К 1942 г. соотношение стало иным. Войсковые объединения дробились, соединения уменьшались. Теперь немецкая дивизия по численности примерно соответствовала русскому корпусу, а армия – фронту. В первые дни войны в советских механизированных корпусах насчитывалось по 400–500 танков. В 1942 г. действовали уже другие штатные расписания – в корпусе по 183 танка. А реальное число всегда было меньше. Для сравнения – в германской танковой дивизии насчитывалось 209 боевых машин. В 4-й танковой армии Гота таких дивизий было 5, около тысячи танков. А рядом, в 6-й германской армии, наступал 40-й танковый корпус – еще две танковых дивизии.

Четыре советских мехкорпуса, вместе взятых, тоже представляли внушительный кулак. Когда обозначился поворот немцев на Воронеж, командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант Голиков получил приказ снять этот кулак с московского направления и нанести контрудар. Но при прорыве неприятеля оказались порушены командные пункты, линии связи. Штаб фронта не сумел грамотно сорганизовать контрудар. Получив приказ, корпуса двинулись сами по себе. Выбирали одни и те же дороги, забивая их пробками и мешая друг другу И по очереди, по одному сталкивались с многократно превосходящей стальной лавиной немцев. Ко всему прочему, неприятель применил новые самоходные орудия и весьма эффективные новые снаряды, сочетающие бронебойную болванку и зажигательное вещество. Поля и дороги покрывались сотнями догорающих советских танков.

Этот разгром потряс советскую Ставку. В ее резерве, прикрывая Москву, стояла 5-я танковая армия Лизюкова. Несмотря на номер, это была первая укомплектованная танковая армия в нашей стране, пять сотен боевых машин. Ее спешным порядком выдвинули к Ельцу. Нацелили грамотно, не на бронированный таран немцев, а под основание прорыва. Раздавить пехотные части, следующие за танковой массой, перерезать коммуникации, и группировка, вклинившаяся в наше расположение, попадет в ловушку. Но в общем развале план поехал наперекосяк. Штаб Брянского фронта где-то выбирался по дорогам отступлений, потерял связь с войсками. Армия Лизюкова застряла под Ельцом, не получая приказов, не зная обстановки. Руководить ею начали непосредственно из Москвы. Но взаимодействие с фронтом так и не наладилось, армия осталась без поддержки артиллерии. Не было и авиации, она перебазировалась от немцев на другие аэродромы.

А замыслы врага наше командование до сих пор не представляло. Казалось бы, теперь неприятель однозначно рвется на восток, на Воронеж. Но для гитлеровцев это направление было вспомогательным. Под Воронежем армию Гота должна была сменить пехота, а ударная группировка поворачивала резко на юг, в тылы советского Юго-Западного фронта. Осуществляя эту рокировку, Гот остановил свои дивизии, некоторые даже отводил назад, и в результате армия Лизюкова налетела не на тылы, не на пехоту, а прямо на основное танковое ядро врага. Дралась она ярко, отважно, но советские командиры не имели никакого опыта действовать массами боевой техники. Снова атаковали по очереди, корпусами и бригадами, а их перемалывали. Через неделю боев танковую армию из трех корпусов пришлось свести в один. Но и его немцы разорвали на части. Командарм Лизюков сам сел в танк, как командир роты или батальона. Повел группу машин выручать окруженные подразделения. Танк подбили, генерал погиб.

Беспорядочное сражение 5-й танковой помогло лишь выиграть время. Из отступавших и резервных войск Ставка успела сформировать новый, Воронежский фронт, его возглавил генерал Ватутин. Немцы и венгры возобновили наступление, ворвались в Воронеж. Но в упорнейших боях наши войска удержали восточную половину города, за речкой Воронеж. Впрочем, неприятельское командование не придавало этому большого значения. Под Воронежем требовалось только прикрыть фланг основных операций.

Советский Юго-Западный фронт маршала Тимошенко и без того пятился под натиском 6-й вражеской армии. А сейчас танковая армия Гота повернула на юг и выплеснулась ему в тыл. От такого удара Юго-Западный фронт вообще развалился. Командование и штаб потеряли связь со своими армиями, они перемешались между собой. В сложившейся ситуации Сталин и Генеральный штаб приняли решение расформировать этот фронт. В излучине Дона создавался новый, Сталинградский. Сюда откатывались остатки двух армий Юго-Западного фронта. Три свежих армии Ставка выдвигала из своего стратегического резерва. Командование новым фронтом принял тот же Тимошенко.

Но три других армии Юго-Западного фронта оказались отрезаны от своих, германский прорыв отбросил их не на восток, а на юг. Их передали в состав Южного фронта генерал-лейтенанта Малиновского. Но и с Южным фронтом соединиться этим армиям не удалось. Гитлер дополнительно усилил армию Гота, передал ей 40-й танковый корпус из состава 6-й армии. 7 бронированных дивизий катились неудержимо, возле Миллерово встретились с авангардами 1-й танковой армии Клейста, и 14 советских дивизий попали в котел. Правда, окружение было неплотным. По степям выбралась к своим россыпь полков, батальонов, рот, из них удалось воссоздать 9 дивизий. 5 дивизий погибли полностью.

А у немцев теперь действовали вместе сразу две танковых армии! Им даже передышки не потребовалось. Предоставив пехоте добивать Юго-Западный фронт, они врезались в боевые порядки Южного. Малиновский силился вытащить подчиненных из смертоносных клещей, отводил их с Дона на юго-восток. Намечал закрепиться по рубежам рек Кагальник и Сал, но немцы наседали следом, не позволяли оторваться. Наши солдаты истекали потом, откапывая позиции. Но лязгали гусеницами и разворачивались к атакам полчища танков, обтекали, прорывали. Окопы приходилось бросать, снова и снова отходить. А в воздухе висел воздушный флот Рихтгофена, 1200 самолетов. Отступающие части в степях были великолепными мишенями! По дорогам громоздились разбитые обозы, горящие автомашины.

В сражениях на Дону и Кубани получили боевое крещение кавалерийские корпуса, сформированные из казаков-добровольцев. В донесениях командиров отмечалось: «Рвение казаков в бой неумолимо высоко… оставление территории без боя отражается крайне болезненно на состоянии казаков, которые желают до последней капли крови отстаивать свою донскую и кубанскую землю». Ветеран трех войн К. К. Недорубов в схватках на Кагальнике лично уничтожил более 70 гитлеровцев, стал Героем Советского Союза – звезду Героя он носил рядом с четырьмя Георгиевскими крестами.

Под Кущевской кавалеристам придали танковую бригаду, они нанесли контрудар. Советские танки погибли почти все, но казаки продолжали отстреливаться из противотанковых ружей и пушек, бросались к вражеским танкам на конях с бутылками горючей смеси в руках – пока тебя не сразят, успеть доскакать и разбить. Отходили только по приказу, да и то неохотно. Героизм в этих боях стал обыденным явлением. Например, военфельдшер Маруся, которую казаки звали Малышкой, вывозила тяжелораненых. Уложила сколько могла в кузов полуторки, в кабину, а сама 100 км ехала на крыле. На разбитых ухабах машину кидало, и, чтобы не завыть от нестерпимой боли, да еще и при женщине, раненые затянули песню: «Скакал казак через долину…».

Однако и теперь сказывались такие же особенности, как в начале войны. Некоторые части дрались жестоко, упорно. А другие обращались вспять, открывая дорогу противнику. В итоге солдаты, державшиеся до конца, оказывались в ловушках. Южный фронт постигла та же судьба, что Юго-Западный. Вдребезги растерзанный, он был расформирован. Поредевшие остатки войск Ставка передала в Северо-Кавказский фронт. Его командующий, маршал Буденный, намечал восстановить прочную оборону по рубежу полноводной Кубани. Не тут-то было! Немцы взялись ломать и этот фронт вслед за Южным. А наши деморализованные части приучались отступать уже по инерции. Останавливались только до тех пор, пока не появится противник. Атак не дожидались, сразу катились дальше.

На Сталинградском фронте события развивались иначе. Три свежих армии, 62-я, 63-я и 64-я, заняли оборону в излучине Дона, по речкам Чир и Иловля. Через их позиции выходили в тылы ошметки разгромленных частей. А 17 июля выскочили германские авангарды. Этот день принято считать началом Сталинградской битвы. Передовые отряды отшвырнули, за ними стали подтягиваться основные силы 6-й армии фон Паулюса. Но танковая армада Гота удалилась на кавказское направление, и немцы лишились своего главного тарана. Три дня кипели бои только за первую полосу обороны, а за ней лежала вторая, основная. Паулюс перегруппировал свои войска, навалился на флангах. Ценой больших потерь ему все-таки удалось продавить вторую полосу, отсечь от своих и окружить три советских дивизии. Остальные соединения Сталинградского фронта стали уходить за Дон, закрепляться по восточному берегу.

В такой обстановке 28 июля вышел приказ Сталина № 227 – «Ни шагу назад!» Приказ, подвергшийся дружному охаиванию послевоенных западных историков и отечественных «правозащитников». Хотя имеет ли смысл воспринимать всерьез заказные оценки? В катастрофических ситуациях суровые меры бывают не только оправданными, но и единственно возможными. Такими мерами спасали положение на фронтах французский маршал Жоффр в 1914 г., Клемансо и Фош в 1917 г. Никто и никогда не относил их действия к преступным – в отличие от Сталина. Наоборот, их чествовали как спасителей отечества.

Если же поинтересоваться мнениями не чуждых критиков, а самих воинов Великой Отечественной, то они восприняли приказ № 227 как крик боли, крик правды, крик откровения [41, 115, 147]. В первый раз без обиняков им указывали – оставив врагу Украину, Белоруссию, Прибалтику, западные области России, мы потеряли 70 млн человек населения! Потеряли сотни миллионов пудов хлеба в год, 10 миллионов пудов стали. Отдали все это в распоряжение гитлеровцев. А продолжающееся отступление еще больше ослабляет Советский Союз и усиливает неприятеля. Наступил предел, страна балансирует на краю пропасти. Отсюда и следовал вывод – инерцию бегства пора пресечь. Ни шагу назад!

Как этого достичь, было ясно. В первую очередь – подтянуть порядок и дисциплину. Командиры и комиссары, отступившие без приказа, приравнивались к предателям. На каждом фронте предписывалось создавать штрафной батальон, в каждой армии – штрафную роту. Туда направляли солдат и офицеров, бросивших позиции из трусости или паники. А из самых надежных подразделений в каждой армии создавалось по 2–3 заградотряда численностью около 200 человек. Им ставилась задача останавливать бегущих, пресекать панику. Меры предписывались самые решительные, вплоть до расстрелов на месте. Кстати, настоящие фронтовики восприняли это с удовлетворением. Кинорежиссер Г. Чухрай, автор «Баллады о солдате», а в войну боевой офицер, писал: «А заградительные отряды… Мы о них и не думали. Мы знали, что от паники наши потери были большими, чем в боях. Мы были заинтересованы в заградотрядах» [139]. Потому что фронтовикам, сражавшимся честно и самоотверженно, надоело, когда кто-то по соседству удирал и из-за этого приходилось отступать или выбираться из окружений.

Ну а либеральные байки о свирепости «сталинских» отрядов являются всего лишь пропагандистской ложью. В этих подразделениях служили такие же солдаты, как на передовой. Чаще всего пойманные ошалелые беглецы отделывались вообще без наказаний – их заставляли прийти в себя, предупреждали об ответственности и возвращали обратно в строй. Известна статистика по Сталинградскому фронту. С 1 августа по 15 сентября заградотряды задержали 140 755 человек! Этого хватило бы на три армии! Из них 131 094 было возвращено в свои части, 2961 направлен в штрафбаты, 3980 арестовано и 1180 расстреляно.

Впрочем, ни штрафбаты, ни заградотряды, ни пронзительный трагизм приказа «Ни шагу назад!» не смогли сразу переломить ситуацию. В ставке Гитлера обратили внимание, что 6-я армия Паулюса застопорилась у Дона. Но на Кавказе советские войска продолжали отступать, оторвались от соседей. В калмыцких степях между Сталинградским и Северо-Кавказским фронтами образовалась дыра в сотню километров. Фюрер и его генштабисты загорелись воспользоваться эдаким подарком судьбы. 4-ю танковую армию Гота повернули с кавказского направления на сталинградское, прямо в возникшую дыру. Приказали ускоренным маршем выскочить в русские тылы, встретиться с Паулюсом, и Сталинградский фронт попадет в очередной мешок. 31 июля колонны Гота запылили по степям выполнять новую задачу.

Но и советское командование уже осознавало, откуда угрожает беда. На огромную брешь во фронте указывали начальник Генштаба Василевский, командующий бронетанковых войск Федоренко [18]. Сюда было решено выдвинуть три стрелковых дивизии, танковую бригаду. Прикрытие в общем-то получалось слабеньким, но… немцы разохотились катиться вообще беспрепятственно! Головные части 14-й танковой дивизии гордо доносили, что поставили рекорд. За день промчались по русской территории 150 км. Однако при этом танки и мотоциклы израсходовали бензин. А возле крошечной станции Абганерово они столкнулись с советской танковой бригадой – 44 новеньких машины Т-34.

Наши танкисты первыми заметили врага, встретили меткими снарядами. Вражеские танки и автомобили заполыхали. Другие подались назад, просили подкрепить их и подвезти топливо. Потом попытались обойти советскую бригаду. Но теперь-то угроза нарисовалась явно, советское командование тоже выдвигало сюда подмогу. Линия фронта под Абганерово задергалась туда-сюда. Прибывали свежие части гитлеровцев, меняли направление ударов и продвигались на несколько километров. Но подходили и наши части, отгоняли неприятеля контратаками. Гитлеровцев задержали на три недели.

В последующих мемуарах германских военачальников одновременное наступление на Сталинград и Кавказ попало в разряд «роковых ошибок» Гитлера. В перечень «роковых» вошли и манипуляции 4-й танковой армией – сперва на Кавказское направление, потом обратно. Но достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть бессмысленность подобных обвинений. При прорыве только на Сталинград немцы получили бы фланговый удар всей советской группировки, скопившейся на Кавказе. А при прорыве только на Кавказ левый фланг оказывался очень уязвимым со стороны Сталинграда. Двойное направление было неизбежным. В данном случае следовало бы ставить вопрос по-другому – начинать ли вообще масштабное наступление на Юге. Однако такого вопроса никто не поднимал. Генералы, как и фюрер, были уверены в успехе.

Что касается маневрирования армией Гота, то и оно при внимательном анализе оказывается толковым и грамотным. Ее поворот на юг, к Кавказу, позволил немцам переломать три советских фронта подряд! Но и обратный поворот был вполне оправдан. Бронированная лавина была наиболее эффективной в степях, а в горах танки теряли свои преимущества, становились весьма уязвимыми. Ну а германские генералы за разборами «роковых ошибок» почему-то умалчивают о главной. Они снова недооценили доблесть советских людей, внутреннюю силу России. Снова все головы, от фюрера до рядовых, сладко кружились в эйфории успехов…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.