Листая страницы учебника

Листая страницы учебника

Рассмотрим, для примера, содержание двух российских учебников для 10–11 классов: под редакцией члена-корреспондента АН СССР Ю.И. Полянского за 1991 год и под редакцией академика Д.К. Беляева, профессора Г.М. Дымшица и профессора А.О. Рувинского за 1996 год.

На с. 43 учебника за 1991 год говорится об отсутствии принципиального различия между микроэволюцией (приспособительной изменчивостью организмов, позволяющей им выживать в меняющихся условиях среды обитания) и макроэволюцией (образованием новых биологических таксонов). В учебнике за 1996 год об этом же говорится на с. 167, когда описывается предполагаемый процесс видообразования, но при этом без употребления терминов макро– и микроэволюция. Возможно, опущение этих терминов в более позднем издании учебника связано с тем, что современная биология со всей определенностью указывает на то, что микроэволюция принципиально отличается от макроэволюции и никогда в нее не переходит. Часто встречающиеся в природе «горизонтальные», микроэволюционные изменения, как пишут биолог из Мюнхенского политехнического университета доктор Зигфрид Шерер и его коллега Райнхард Юнкер, являются следствием перегруппировки уже существующих генов, подобно тому как «в ходе карточной игры постоянное перемешивание и раздача карт создают все новые и новые их сочетания, что, однако, не приводит к появлению новых карт[47] – необходимой для макроэволюции генетической информации. Сам же генетический аппарат, по словам исследователя Фрэнсиса Хитчинга, является «мощным стабилизирующим механизмом, основной целью которого является предотвращение эволюционирования новых форм»[48].

Эту точку зрения разделяет сейчас большинство исследователей, занимающихся молекулярными механизмами наследственности. Так, на одном из совещаний ведущих мировых эволюционистов, проходящих во второй половине XX столетия, то есть когда уже были раскрыты молекулярные основы генетики, обсуждался вопрос: можно ли распространять механизмы, лежащие в основе микроэволюции, чтобы объяснить феномен макроэволюции. Ответ был категоричен: «определенно нет»[49]. Исследователь Даррел Кауц писал по этому же поводу следующее: «Людей вводят в заблуждение, заставляя верить, что поскольку микроэволюция – реальность, то макроэволюция – такая же реальность»[50]. Заслуженный профессор биологии в отставке из Университета Эндрюса Фрэнк Марш также утверждал со всей определенностью: «Микроэволюция – да. Макроэволюция – нет! Это факт… огромной важности, заслуживающий глубокого изучения»[51]. По словам доктора философии в области генетики Лейна Лестера и его коллеги Реймонда Болина, «биологические изменения имеют рамки и… эти рамки установлены структурой и функциями генетического механизма»[52].

Впервые об этих рамках было сказано в первой главе Книги Бытия, когда Творец, определяя законы существования сотворенных трав и деревьев, повелевает им сеять семя и приносить плоды по роду их (Быт. 1, 12). В настоящее время об этих же рамках свидетельствует и наука, со всей определенностью отвергающая эволюционный миф: «Предложенные эволюционной теорией механизмы эволюции могут изменить данный фенотип внутри определенных границ, но не настолько, чтобы можно было ожидать возникновения новых функций в плане развития от низших форм к высшим (с увеличением сложности)»[53]. Этот вывод был сделан на основании исследования молекулярного механизма наследования признаков и подкреплен конкретными математическими расчетами. Достаточно сказать, что вероятность конкретного изменения в генетическом аппарате, затрагивающего структуру только лишь пяти белков, составляет величину порядка 10^–275[54]. «Нет смысла обсуждать эти цифры. При такой вероятности требуемой мутации за все время существования жизни во вселенной не смог бы появиться ни один сложный признак»[55]. По словам исследователя И.Л. Коэна, «с математической точки зрения, основанной на законах вероятности, совершенно невозможно, чтобы эволюция была механизмом, создавшим примерно 6 млн. видов известных сегодня растений и животных»[56]. Поэтому, – утверждает Коэн, – «в тот момент, когда система ДНК-РНК стала понятной, полемика между эволюционистами и креационистами должна была сразу же прекратиться»[57].

Итак, Дарвин глубоко ошибался, ставя знак равенства между изменчивостью живых существ и эволюционным усложнением. Изменчивость имеет четко определенные границы, которые никогда и никем не переходятся. Сколько бы ни изменялись вьюрки на Галапагосских островах – они всегда останутся вьюрками и никогда не превратятся в аистов или же летучих мышей, поскольку законы природы запрещают подобные превращения. Из плавников рыбы также никогда не возникнет конечность наземных животных, а из чешуи динозавров никогда не образуются перья птиц. Невозможно эволюционное образование у млекопитающих тех принципиально новых признаков, которые отсутствуют у их предполагаемых предков, а именно – шерстяного покрова, постоянной температуры тела, вскармливания своих детенышей молоком. Казалось бы, все эти выводы экспериментально подтвердить невозможно из-за тех огромных сроков, которые, по мнению эволюционистов, требуются для прохождения макроэволюции. Однако это не совсем так. Данные, подтверждающие невозможность прохождения макроэволюционных процессов, не так давно были получены в экспериментах на бактериях.

Дело в том, что для прохождения предполагаемого эволюционного процесса нужно не абсолютное время, а количество поколений, каждое из которых подвержено небольшим изменениям, передающихся по наследству следующему поколению. Ученые-эволюционисты подсчитали, что около ста тысяч сменивших друг друга поколений было бы достаточно, чтобы из самого примитивного «первобытного человека», жившего, по их предположению, многие сотни тысяч лет назад, достичь уровня человека современного[58]. «Такое количество поколений может быть достигнуто у бактерий чуть больше, чем за один год. Бактерии нетребовательны в разведении и позволяют проводить опыты с огромным количеством особей (1 мг бактерий соответствует приблизительно 10 миллиардам особей). Поэтому они вполне подходят для экспериментальных проверок эволюционной модели»[59].

И такая экспериментальная проверка была проведена. Опыты проводились не один год и даже не одно десятилетие, что по количеству смененных поколений вполне сопоставимо с предполагаемыми сроками эволюционного процесса. Однако никаких существенных изменений, позволяющих говорить об эволюционном усложнении, у бактерий обнаружено не было. Полученные результаты «свидетельствуют о большой генетической стабильности бактерий»[60]. Изменения были такие же, как и при проведении селекционных работ с обычными сельскохозяйственными животными и растениями[61]. «Все результаты наблюдений относятся к области микроэволюции. Ни в одном из случаев не могло быть доказано возникновение качественно нового генетического материала»[62]. При всем этом «стабильность основных форм бактерий подтверждается результатами генного картирования… Можно доказать явления микроэволюции у бактерий, образовавших новые штаммы с измененными биохимическими и физиологическими свойствами, однако эти факты не дают экспериментальных подтверждений макроэволюции, того, что из известных ранее возникли новые основные формы или конструкции»[63].

Однако, вернемся к содержанию разбираемых нами учебников. Сразу же за темой мифического перехода микроэволюции в макроэволюцию в учебнике за 1991 год идет изложение не менее мифического «биогенетического закона», согласно которому человек в своем эмбриональном развитии последовательно проходит те стадии, которые ему якобы пришлось пройти ранее в развитии эволюционном. В учебнике за 1996 год этот же «закон» излагается на с. 149–150. Весьма примечательно то, что в свое время Дарвин объявил биогенетический «закон» главным доказательством своей теории эволюции[64]. А «открыл» его не кто иной, как Эрнст Геккель – тот самый Геккель, который нарисовал в свое время «питекантропа» задолго до того, как были предъявлены первые вещественные «доказательства» его существования. Нечто подобное произошло и с биогенетическим «законом».

В свое время Геккель предъявил ряд изображений зародыша человека, на которых в районе шеи действительно были видны какие-то образования, похожие на рыбьи жаберные щели, а задний конец его тела явно выступал, так что его Геккель объявил рудиментом хвоста. Однако профессиональные эмбриологи когда взглянули на изображения зародышей, сделанные Геккелем, то обвинили этого эмбриолога-самоучку в мошенничестве. Геккель был обвинен в подлоге пятью профессорами[65]. Он признал свою вину, но оправдывался тем, что, дескать, все так делают[66]. Тем не менее ученый совет университета города Йены, где работал Геккель, официально признал его идею несостоятельной, а самого автора виновным в научном мошенничестве. Геккель вынужден был уйти в отставку[67].

Что же на самом деле можно обнаружить в зародыше человека?

Слева от закладывающегося ротового отверстия имеются складки тканей. Из этих складок впоследствии развивается скелет нижней челюсти, подъязычной кости и гортани. И никакого отношения к жаберным дугам эти складки не имеют[68]. Что же касается «хвоста», обнаруженного Геккелем в зародыше человека, – то это просто задний конец тела, более тонкий по сравнению со всем зародышем, так как он несколько отстает от всего зародыша в развитии[69].

Итак, утверждения Геккеля «не выдерживают натиска многочисленных данных исследований эмбрионов человека. В научной литературе на эту тему сформулированный Геккелем основной закон биогенетики более уже не обсуждается. Но, несмотря на это, большинство биологов продолжает считать это основным биогенетическим правилом, имеющим множество исключений»[70]. В российских же учебниках он до сих пор излагается как нечто абсолютно достоверное. Кстати, принятие или отвержение человеком этого «закона» напрямую связано с его отношением к проблеме абортов. Ведь если зародыш имеет «жабры», то это, скорее, еще не закладывающаяся человеческая личность, а какая-то рыбка, которую не жалко и убить.

Еще одна серия антинаучных доводов приводится на с. 59–60 учебника за 1991 год и на с. 217–218 – за 1996 год, где говорится о так называемых рудиметарных органах и атавизмах.

Еще в начале XX столетия список рудиментарных органов – предполагаемых остатков некогда функционирующих систем – состоял приблизительно из 180 органов и анатомических структур[71]. К ним, в частности, относили такие жизненно важные органы, как тимус (вилочковая железа), эпифиз (шишковидная железа), миндалины, коленные мениски. По словам профессора Дэвида Ментона, если ученым «не удается определить функцию органа в организме, его считают рудиментом. Поэтому не удивительно, что с ростом научных знаний и исследований список таких органов становился все меньше и меньше»[72]. В настоящее время этот список приблизился к нулю. «Ученые обнаружили, что большинство из так называемых «рудиментов», выполняют даже не одну, а несколько важных функций. Некоторые из них вступают в работу только в определенные моменты жизни организма, например в критических ситуациях, некоторые работают только на определенных стадиях развития организма. Но информация об этом практически не поступает в справочники и учебники по биологии и в книги по происхождению жизни. Например, еще в двадцатых годах писали о том, какие важные функции выполняет так называемая мигательная перепонка, и все же некоторые авторы научных трудов относят ее к разряду рудиментов»[73].

Это же относится и к составителям разбираемых нами учебников: в учебнике за 1991 год о «рудименте мигательной перепонки» пишется на с. 60, а в учебнике за 1996 год – на с. 217. В то же время, как свидетельствуют исследования, это образование играет важную роль, и без нее «полноценная зрительная функция была бы сильно затруднена»[74]. В частности, «глазное яблоко человека способно поворачиваться на 180°-200°. Без полулунной складки угол поворота был бы гораздо меньше»[75]. Полулунная складка «является поддерживающей и направляющей структурой, увлажняет глаз, помогая двигаться более эффективно»[76]. «Еще одна функция полулунной складки – собирать инородный материал, который попадает на поверхность глазного яблока. Для этого складка выделяет клейкое вещество, которое собирает инородные частицы и формирует из них комок с целью легкого удаления без риска поцарапать или повредить поверхность глазного яблока»[77]. Это удаление происходит следующим образом: «Если глаз держать открытым, когда в него попадет инородное тело, глазное яблоко все время будет многократно поворачиваться внутри, пытаясь сбросить объект на полулунную складку и далее в область слезного мясца… После нескольких попыток ресница окончательно захватывается полулунной складкой и перемещается на кожу у внутреннего края глазной щели»[78].

Полулунную складку нельзя считать рудиментарными остатками мигательной перепонки, в частности, еще и по причине «обслуживания» этих структур разными нервами, что указывает на отсутствие исторической связи между этими структурами[79].

Нельзя считать рудиментами и другие примеры, приведенные в учебниках, например, аппендикс. Теперь уже известно, что аппендикс «играет немаловажную роль в работе иммунной системы человека»[80]. Впрочем, в учебнике за 1996 год (в отличие от учебника за 1991 год) про аппендикс уже ничего не говорится, что является иллюстрацией происходящего на наших глазах отступления мифологического околонаучного мышления под напором объективных научных данных.

Копчик, который называется в учебнике 1996 год «остатком редуцированного хвоста», служит важным местом прикрепления определенных тазовых мышц: «три – пять маленьких копчиковых косточек, без сомнения, являются частью большой опорной системы, состоящей из костей, связок, хрящей, мышц и сухожилий»[81].

Еще в учебнике за 1996 год говорится, что к рудиментам относится «особая мышца, позволяющая некоторым людям двигать ушами и кожей головы» (с. 217). На самом деле мышцы наружного уха, по свидетельству исследователей, «нужны для того, чтобы обеспечить органу усиленное кровообращение, уменьшая таким образом опасность обморожения… Мышцы – это не просто сократительный орган. Они служат хранилищем гликогена и активно участвуют в обмене веществ. Если бы в строении наружного уха отсутствовали мышцы, питание его было бы затруднено»[82]. Что же касается отдельных случаев сильного развития таких мышц, то это «всего лишь одно из тысяч мелких индивидуальных особенностей, которые делают каждого человека уникальным»[83]. При этом, говоря о таких случаях аномального развития подкожных мышц, следует помнить, что у обезьян – как считают эволюционисты, ближайших родственников человека – уши неподвижны[84].

Подводя итог разговору о «рудиментарных органах», авторы учебника за 1996 год пишут: «Все эти органы бесполезны для человека» (с. 217).

Эта железобетонная логика эволюционистов имеет большие практические следствия. При первом же удобном случае «рудиментарным» органам приписывалось удаление, и лишь со временем врачи разобрались, что подобные вмешательства в слаженную систему человеческого организма далеко не безобидны. В частности, это относится к копчику. «Удалите его, – писал один исследователь этой проблемы, – и пациенты начинают жаловаться; действительно, операции по удалению копчика неоднократно входили в моду и вновь подтверждали свою плохую репутацию; только наивные хирурги, которые верят в то, что им говорят о безполезном «рудименте» биологи, возрождают эту операцию»[85].

Это же можно повторить и относительно аппендикса и миндалин, которые эволюционисты также объявили «рудиментами». Эти органы в период особого увлечения дарвиновскими идеями были изъяты у весьма значительной части населения: американские авторы отмечают, что «в тридцатых годах миндалины и аденоиды были удалены более чем у половины детей»[86]. Однако со временем сотрудники Нью-Йоркской онкологической службы сделали вывод, что «те люди, у которых были удалены миндалины, почти в три раза чаще заболевают лимфограноломатозом, злокачественным новообразованием, исходящим из лимфатической ткани»[87]. Это же касается и аппендикса: выяснилось, что его удаление увеличивает риск злокачественных заболеваний[88].

Здесь уместно привести случай, происшедший с доктором Джерри Бергманом – одним из авторов книги о так называемых рудиментарных органах – когда ему было всего лишь пять лет. «Семейный доктор Бергманов, обратив внимание на привычку мальчика дышать ртом, предложил удалить ему и аденоиды, и гланды. Один из аргументов в пользу удаления звучал примерно так: «Лучше это сделать, пока он еще ребенок, когда он вырастет, это сделать будет труднее». На вопрос, зачем это вообще делать, доктор ответил: «Они совершенно бесполезны, поэтому от них нужно избавиться, и чем раньше, тем лучше». Пораженный Бергман задал вполне понятный в такой ситуации вопрос, как эти гланды и аденоиды попали в горло и для чего они там нужны. Доктор повторил: «Мы рождаемся с ними, но пользы они не приносят». Ответ был убийственным, и пятилетний Бергман так и не смог понять, зачем же человеку нужен орган, который не приносит никакой пользы»[89].

В этой ситуации произошло столкновение двух противоположных мироощущений: наивных представлений пятилетнего мальчика о целесообразности мироустроения, за которыми просматриваются контуры веры в Творца мира, и одураченного околонаучными мифами врача, поставившего на место представлений о целесообразности эволюционные измышления. Но объективные научные данные свидетельствуют против такой эволюционной логики: «Все органы человеческого тела работают в гармонии. Опровержение концепции рудиментарности позволит нам с научной точки зрения взглянуть на труд Создателя в области биологии и увидеть в них не эволюционные блуждания, или промахи, или случайный каприз, но свидетельство мощи Его разума и мастерства»[90].

Однако вернемся к содержанию учебника – к изложению представлений о так называемых атавизмах. В учебнике за 1996 год пишется: «Иногда у человека проявляются особенности, обычно у него не встречающиеся, но имеющиеся у животных. Такие особенности называются атавистическими. Например, хвост, с которым очень редко рождаются люди, обильный волосяной покров на теле, включая лицо, добавочные соски, сильно развитые клыки и некоторые другие» (с. 217). Что можно иметь в виду под словами «некоторые другие»? Можно ли, к примеру, отнести сюда случаи рождения людей с «заячьей губой», с шестью пальцами или же с двумя головами?

Очевидно, что нет, ведь тогда нам пришлось бы выводить родословную человека от шестипалого предка, которого в природе никогда не было, а то и от многоголового существа типа Змея Горыныча. Существуют и другие примеры уродств, которые невозможно объяснить как атавизмы, например, разветвление ребер и пятая нога у млекопитающих[91]. Однако составители учебника берут только те уродства, которые можно как-то втиснуть в их схему представлений, забывая о других, с которыми это проделать невозможно. В то же время те немногочисленные случаи, когда «атавистические органы» были детально исследованы специалистами, показывают, что информация о них для широкого читателя поступает в неполном и даже искаженном виде. Так, двое западных исследователей (РеМайн и его анонимный соавтор из Миннесотского университета) пишут об одном случае «хвостатого ребенка» следующее: «хвостовой отросток не соединялся с позвоночником, в отличие от хвостов других позвоночных. Более того, отросток находится даже не на одной линии с позвоночником, а в полутора сантиметрах справа от средней линии. Во-вторых, отросток не имеет костных структур в отличие от хвостов других позвоночных. Эти два довода говорят в пользу того, что данный отросток не является «настоящим хвостом». Скорее всего, это кожный (дермальный) остаток зародышевого слоя эктодермы плода, и он по воле случая расположен в хвостовом районе»[92].

Продолжим наш экскурс по страницам учебника. На с. 47 учебника за 1991 год и на с. 153 учебника за 1996 год приводится схема предполагаемой эволюции лошади. Однако в учебнике не говорится о том, что известно лишь специалистам. Так, профессор Гэри Паркер[93] утверждает[94]:

– все «промежуточные формы» между «первой» и современной лошадью погребены в одних и тех же геологических слоях, а значит – они жили в одно и то же время и не могли быть предками друг друга;

– самая «первая лошадь» – это вовсе не лошадь. Вместо нее был горный барсук или кролик – тот, которого ученые называют hyrax.

– в настоящее время живут так называемые шайрские лошади, у которых больше одного пальца на ногах.

В свое время Гэри Паркер вместе с другими профессорами преподавал историю с эволюцией лошади как факт. «Однако после детального изучения он полностью отверг эту теорию и никогда больше не возвращался к ней. Он и многие другие исследователи пришли к выводу, что музейные экспонаты и иллюстрации в учебниках, показывающие эволюцию лошади, выдуманы и вводят в заблуждение. Они не представляют настоящую науку»[95], но, судя по всему, относятся к околонаучному мифотворчеству.

Аналогичную позицию заняли и другие ученые. Так, американский палеонтолог, куратор Полевого музея естественной истории города Чикаго Дэвид Рауп высказывался по поводу эволюции лошади следующим образом: «Классические примеры дарвиновских изменений в летописи окаменелостей, такие, как эволюция лошади в Северной Америке, приходится отбрасывать или видоизменять по получении более детальной информации»[96]. Эта более детальная информация свидетельствует скорее о том, что большая часть «родословной» современной лошади, которую так любят выставлять многие музеи и о которой пишется почти во всех учебниках по биологии – это совокупность животных, живших одновременно и не связанных между собой кровным родством. Эту точку зрения в последнее время начинают отстаивать все больше и больше исследователей[97]. Можно сказать, что летопись окаменелостей всего лишь представляет свидетельство того, что некоторые типы лошадей к настоящему времени вымерли. В ней нет надежных доказательств макроэволюции[98].

Листаем дальше учебник за 1996 год. На с. 151–152 говорится о гомологичных, то есть сходных в своем строении, органах, «которые развиваются из одинаковых эмбриональных зачатков сходным образом» (с. 152). В качестве таких гомологичных органов в учебнике приводится строение костей передних конечностей различных групп животных.

Как пишется в учебнике, «некоторые кости в скелете конечностей могут отсутствовать, другие – срастаться, относительные размеры костей могут меняться, но их гомология, т. е. сходство, основанное на общности происхождения, совершенно очевидна» (с. 151–152). Здесь имеется в виду, что одни живые существа в ходе своего эволюционного развития постепенно превращались в другие, и одновременно с этим кости также претерпевали постепенное изменение в соответствии с запросами нового существа: одни из них исчезали, другие – срастались, третьи – меняли свое размеры.

Однако эта гипотетическая история стала выглядеть совсем неправдоподобно в свете проведенных по этому поводу эмбриологических и генетических исследований. «Профессор Гэвин де Бир, в прошлом директор Британского музея естественной истории, в своей Оксфордской монографии по биологии, озаглавленной «Гомология, нерешенная проблема», обсуждает многие свидетельства, противоречащие идее унаследования гомологичных структур от общего предка. Две важные области, которые он в этой связи рассматривает, это эмбриология и генетика. Если бы гомологичные структуры были в самом деле унаследованы от общего предка, то мы бы смогли обнаружить присутствие гомологичных генов и существование гомологичных моделей эмбрионального развития, которые дают начало гомологичным структурам. Однако на самом деле это не так…»[99]. Как подчеркивает доктор Майкл Дентон, «гомологичные структуры часто определяются негомологичными генетическими системами, а концепцию гомологии редко можно распространить на эмбриологию»[100].

Доктор Уолтер Рандалл, как бы подводя итог под дискуссией о гомологичных органах, пишет: «Более старые учебники эволюции много уделяли внимания идее гомологии, подчеркивая очевидное сходство скелетов конечностей различных животных. Таким образом, модель «пятипалой» конечности обнаруживалась в руке человека, крыле птицы, плавнике кита, и этого придерживались как указания на их общее происхождение. И вот, если бы эти различные структуры передавались одним и тем же комплексом генов, который подвержен изменениям под влиянием мутаций и на который воздействует естественный отбор, то эта теория была бы наделена здравым смыслом. К сожалению, это не так. Теперь известно, что гомологичные органы воспроизводятся абсолютно различными комплексами генов у различных видов. Концепция гомологии в условиях сходных генов, переданных от общего предка, была разрушена»[101].

Особое место в учебниках уделено пересказу басен о «промежуточных формах» между обезьяной и человеком. Это вполне понятно: согласно эволюционной логике, человек является последним звеном в длительной эволюционной цепочке, и поэтому его непосредственные предки должны были бы сохраниться по крайней мере не хуже, чем какие-либо «палеозойские трилобиты». Существует достаточно окаменевших останков обезьян и более чем достаточно – людей. В такой ситуации отсутствие окаменелостей «обезьяно-людей» с точки зрения эволюционистов выглядит просто неприличным. Однако таких окаменелостей нет. И приводимые по этому поводу в учебниках «факты» – не более чем очередная попытка выдать желаемое за действительное.

Так, на с. 69 учебника за 1991 год и на с. 225–227 за 1996 год говорится об останках «питекантропа». В учебнике за 1996 год даже рассказывается о том, как его «открыли», правда, опуская ряд деталей… История этого «открытия» следующая.

В 1891 году голландским врачом Эженом Дюбуа была найдена верхняя часть черепа, с более покатым, чем у современного человека, лбом. В 1892 году на расстоянии около 15 метров от первой находки Дюбуа откопал бедренную кость, близкую по своему строению к бедренной кости современного человека[102]. Еще неподалеку было найдено три зуба, один из которых позже был определен как человеческий, а два других – орангутанга[103]. Однако Дюбуа почему-то решил, что все эти костные останки непременно должны принадлежать одному и тому же существу, наделенному чертами как обезьяны, так и человека. Так родился «яванский питекантроп».

Конечно, далеко не все ученые разделили радость «первооткрывателя». Так, известный специалист в области анатомии Рудольф Вирхов, когда взглянул на черепную коробку, сказал следующее: «Это животное. Скорее всего, гигантский гиббон. Бедренная кость ни малейшего отношения к черепу не имеет»[104]. Вирхов отказался как возглавлять собрание, так и принимать дальнейшее участие в дебатах[105].

В дальнейшем же в науке стало преобладать мнение, что «яванский питекантроп» – это древняя форма человека, названная учеными «человеком прямоходящим». «Человек прямоходящий» имел в своем строении некоторые черты, которые в настоящее время встречаются у австралийских аборигенов. Его существование в прошлом свидетельствует о широком размахе изменчивости человеческого рода и никакого отношения к обезьянам не имеет.

Характерно, что найденная кость носила в себе следы серьезной костной болезни в запущенной форме. Учитывая преклонный возраст ее обладательницы – а это, судя по всему, была довольно грузная женщина, – можно предположить, что она жила в культурном обществе, где существовал уход за больными и престарелыми[106].

Но это еще не все. Дюбуа откопал за время своей экспедиции два настоящих человеческих черепа и ряд других окаменевших костей человека, которые находились в таких же геологических отложениях, что и кости «питекантропа»[107]. Если «питекантроп» действительно существовал, то он жил одновременно с современным человеком.

Но может ли наш обезьяноподобный предок жить одновременно с современным человеком?

«Вряд ли», – вероятно, подумал Дюбуа. И решил ничего не говорить об этих находках. Он рассказал о них только в 1920 году[108]. Еще лет через двадцать, незадолго перед своей смертью – он согласился с мнением Рудольфа Вирхова и сделал заявление, что «яванский питекантроп» – это всего лишь гигантский гиббон[109].

Причину долгого молчания Дюбуа по поводу найденных им останков настоящих людей можно понять из текста учебника за 1996 год: «увлеченный идеями Дарвина, Дюбуа поехал на Яву, чтобы попытаться найти там «связующее звено» между человеком и обезьяной» (с. 225).

Другие примеры «обезьяно-людей», о которых говорится в разбираемых нами учебниках (да и не только в них), имеют аналогичную степень достоверности. Так, на с. 223–224 учебника за 1996 год говорится о так называемом австралопитеке (в учебнике за 1991 год о нем говорится на с. 68). Художник, изображая австралопитека, попытался нарисовать что-то среднее между обезьяной и человеком. На самом же деле, как считают в настоящее время ряд исследователей, детально изучивших останки австралопитека, это существо – обычная вымершая обезьяна с объемом мозга около 500 куб. сантиметров и со всеми прочими обезьяньими чертами. К этому заключению ученые пришли после длительного изучения останков австралопитека и их сравнивнения с костями как людей, так и современных обезьян. Этой точки зрения придерживались такие исследователи, как сэр Солли Цукерман (профессор анатомии в Университете Бирмингема, главный советник по науке Британского правительства), Ричард Лики (директор национальных музеев Кении), Чарлз Окснард, профессор анатомии и биологии человека в университете Западной Австралии, и некоторые другие[110].

Солли Цукерман (в другой транскрипции – Закерман) руководил группой ученых, которая «долго и подробно сравнивала структуру скелета современных обезьян и окаменелостей гоминидов и гоминид со скелетом современного человека. Сначала они осуществляли тщательные трехмерные измерения, а затем проводили многосторонний статистический анализ всего, что имело к этому отношение. Никакие исследования ни до, ни после них не давали более детальной и точной информации о связи австралопитеков с другими приматами. Как уже цитировалось, исследователи сделали вывод, что австралопитеки не были по строению близки к человеку, не ходили прямо и напоминали больше орангутангов, чем других животных»[111]. Что же касается Чарлза Окснарда, то он сделал вывод, что по некоторым показателям австралопитеки отличаются и от человека, и от обезьян гораздо больше, чем те отличаются друг от друга[112]. По другим показателям, по мнению Окснарда, австралопитеки также ближе всего к орангутангам[113]. В целом же, даже в Большой Советской энциклопедии (3-е издание, тема «Австралопители») пишется, что «большинство исследователей не считает австралопитеков предками человека».

Еще одним случаем выдачи желаемого за действительное в длинной эпопеи поиска «предка» является история с пекинским человеком, или «синантропом». Этот кандидат в «предки» приводится на с. 70 учебника за 1991 год и на с. 226 учебника за 1996 год.

Останки этого «обезьяно-человека» были найдены в двадцатые годы недалеко от столицы Китая – Пекина. В учебниках говорится о мощном слое золы, обнаруженном на месте нахождения черепов «синантропа», на основании которого делается вывод о том, что синантроп пользовался огнем. Указываются и другие признаки присутствия в этом месте человека (каменные орудия), кроме самого главного признака – нахождения там останков самих людей вполне современного вида. Впрочем, такое замалчивание характерно не только для учебника. О нахождение одной части из этих человеческих останков долго нигде ничего не сообщалось[114]. О другой группе окаменелостей – десяти полных человеческих скелетах, найденных вскоре после начала раскопок, – информация в печать просочилась сразу же[115]. Но зато потом эти скелеты были таинственным образом «потеряны», и вокруг истории с ними воцарилось гробовое молчание.

Точное число найденных черепов «синантропа» определить было трудно, так как они в большинстве случаев представляли из себя либо фрагменты черепной коробки, либо кусочки челюстей[116]. Те кто видел наиболее сохранившийся череп «синантропа», подчеркивали его вполне «обезьяньий» вид и такой же «обезьяний» объем[117]. Как правило, фрагменты черепов находились вместе с костями животных, на которых охотятся из-за мяса[118]. Кроме этих разбитых черепов, в пещере были обнаружены следы добычи и обработки известняка[119], огромное количество каменных орудий труда, предполагавших определенный уровень ремесленного мастерства[120], и семиметровый слой спресованной золы, который, однако, некоторые исследователи позже определили как отложения ила. Но сами участники раскопок писали о том, что семиметровый пласт золы состоял из многочисленных тонких слоев разного цвета, образовавшихся при сгорании различного растительного материала. Внизу находился слой древесного угля, свидетельствующий о том, что «однажды зажженный огонь поддерживался длительное время»[121]. Температура, по утверждению участников раскопок, была настолько высокой, что соединения фосфора, входящие в состав костей, спеклись в желваки и пластины конкреций, а некоторые известковые фосфаты превратились в голубожелезистые. Были также обнаружены обгоревшие кости и осколки кварца, спекшиеся в единые конгломераты[122]. Один из исследователей (Вер) писал: «Существо, которое было найдено – или то, что так хотелось найти, – могло бы управиться со скромным костерком, но вряд ли ему был под силу такой огромный очаг, как там»[123].

Приехавший из Европы на место раскопок профессор Марселен Буль, когда узнал все обстоятельства «дела о синантропе», был очень рассержен за то, что его побеспокоили. Он высмеял вдохновителя раскопок – Тейяра де Шардена – и его идею о том, что существа, которым принадлежали найденные черепа, могли обладать столь развитой индустрией производства орудий труда[124]. Его мнение было следующим: черепа синантропов – это не более чем останки охотничьих трофеев, результат «обеденных перерывов» настоящих людей, которым принадлежала мастерская по обжигу известняка и изготовлению различных орудий труда. Охотники, судя по всему, приносили в пещеру только головы обезьян, которые разбивали в пещере для извлечения мозга, до сих пор считающегося у многих народов деликатесом. Ряд исследователей, познакомившихся позже со всеми обстоятельствами раскопок, поддержали точку зрения профессора Буля[125]. Впрочем, в настоящее время, как и в случае с «яванским питекантропом», большинство исследователей относят «синантропа» к «человеку прямоходящему», ничем существенным не отличавшимся от человека современного. Этот факт в очередной раз свидетельствует о том, как зыбки палеоантропологические построения. Ситуация усугубляется в данном случае тем обстоятельством, что все осколки черепов «синантропа», которые довелось рассматривать в свое время профессору Булю, как и ранее найденные на месте раскопок человеческие скелеты, так и найденные там же наиболее искусные орудия труда[126], были таинственным образом «потеряны»[127]. Их до сих пор так и не вернули.

Что касается еще одного приводимого в учебниках «промежуточного звена» – неандертальца, – то его сейчас принято считать просто вымершей формой древнего человека, подобной «человеку прямоходящему». Неандерталец был обыкновенным человеком и жил одновременно с человеком современного типа. О таком одновременном обитании свидетельствуют смешанные захоронения людей современного типа и неандертальцев[128]. Кроме того, ученые «находили черепа со смешанными чертами – и современными, и неандертальскими[129].

Особенности жизни неандертальского человека также не указывают на его «обезьяноподобие». Напротив, судя по всему, неандерталец был умелым мастером, охотником и художником[130]. Некоторые ученые предполагают, что неандерталец обладал зачатками письменности. Так, ученый из гарвардского музея А. Маршак объявил о своих недавних микроскопических исследованиях ребра быка, «которое было покрыто резьбой в виде символов… Эта кость, по мнению Маршака, косвенно указывает, что неандерталец, вероятнее всего, говорил и вполне мог общаться на достаточно интеллектуальном уровне»[131]. Кроме того, он был неплохим музыкантом – в одном из неандертальских поселений была найдена флейта из кости голени медведя, которая не отличалась по строю от современной и имела основной тон си-бемоль[132].

Еще неандертальцы с почестями хоронили умерших – их погребальные обряды сопровождались возложением цветов, о чем ученые смогли узнать по сохранившейся в захоронениях пыльце[133]. Характерно, что «среди захоронений нередко обнаруживают калек, получивших не дающие надежды на улучшение увечья за много лет до смерти. Такие соплеменники при жизни требовали заботы и ухода, а значит, в этом обществе существовали представления о милосердии и сострадании»[134].

Что же касается особенностей строения тела неандертальца, то некоторые антропологи утверждают, что современные жители северо-западной Европы по своему строению находятся ближе к неандертальцам, чем, к примеру, к американским индейцам или австралийским аборигенам[135].

Если посмотреть на неандертальцев, изображенных на рисунке учебника, и представить, что мы поехали в страны северо-западной Европы – к примеру, в Данию или Норвегию – то много ли бы мы встретили там людей, подобных изображеным на том рисунке?

Впрочем, история с неандертальцем, равно как с питекантропом, равно как и с синантропом – лишь рядовые звенья в длинной цепи околонаучных спекуляций защитников эволюционизма. Как сказал один известный американский физиолог, «ученые, которые учат, что эволюция есть факт жизни, – великие обманщики, а история, которую они рассказывают, – величайший обман»[136]. Впрочем, обман здесь, видимо, переплетается с самообманом, являясь следствием глубоких социально-психологических процессов мифологической направленности. История с поиском «обезьяно-человека» – лишь одно из звеньев этого обмана-самообмана. Еще одним не менее ярким его примером являются представления о возможности самозарождения жизни из неорганического вещества.

О возможности такого самозарождения пишется на с. 201 учебника за 1991 год и с. 182–183 учебника за 1996 год. В качестве экспериментального подтверждения этого гипотетического процесса приводятся данные эксперимента Стэнли Миллера, проведенного в 1955 году. В этом эксперименте были получены некоторые аминокислоты и другие простейшие органические вещества. Но могла ли из этих веществ образоваться живая клетка или хотя бы сложная биологически-активная молекула – белок или же нуклеиновая кислота?

Ответ может быть только один: однозначно нет.

Существует ряд принципиальных причин, делающих такой синтез невозможным.

– Во первых, в водной среде, то есть в гипотетическом «первичном бульоне», реакции синтеза молекул белка из аминокислот не проходят по причине гидролиза – разрушения таких молекул водой[137].

– Во вторых – существуют прямые геологические указания на то, что кислород присутствовал в атмосфере Земли (а значит и в воде) изначально, а это также исключает возможность синтеза высокомолекулярных соединений по причине их окисления[138].

– В третьих, если бы этих препятствий не было, то возник бы серьезнейший запрет вероятностного характера: вероятность случайного соединения в нужном порядке аминокислот для получения самого простого протеина равняется 10^-67, что ниже допустимого предела, принятого в 10^-50. Эта вероятность была просчитана доктором Уайтом – химиком из Уэльсского университета – для идеальной смеси химических веществ в условиях идеальной атмосферы и в течение 100 миллиардов лет – сроке, в 10–20 раз превышающем предполагаемый возраст Земли[139]. По расчетам профессора Массачусетского технологического института Марри Идена, вероятность случайного образования типичного белка равняется 10^–325 [140].

– В четвертых, если бы вопреки всем законам природы подобная самосборка произошла, то белок бы получился оптически не чистым, а значит – и биологически неактивным. Дело в том, что «биологически активные белки содержат исключительно асимметричные аминокислоты левого вращения. Это левовращение на 100 % оптически чисто… Молекулы белка (за весьма малым исключением, подтверждающим правило), не являющиеся оптически чистыми, т. е. содержащие рацематы или же смеси правых и левых форм в макромолекулярных цепях, показывают ослабленную способность или отсутствие способности взаимодействовать в метаболизме клетки… Поскольку химические законы природы могут давать только рацематы, то, будучи предоставлены самим себе, законы природы не могут самопроизвольно продуцировать жизнь. Потому что жизнь не может функционировать на рацематах, которые всегда «поставляет» химия без вмешательства извне. Аргумента против этого химически обоснованного рассуждения не существует»[141].

Известный химик, член научного совета Гарвардского университета доктор Чарлз Тэкстон и двое других исследователей – профессор Уолтер Брэдли и доктор Роджер Олсен – назвали гипотезу самозарождения жизни «мифом доисторического супа»[142].

Но откуда тогда могла появиться в учебнике за 1991 год фраза: «Американские химики С. Фокс и К. Дозе показали, что в условиях, существовавших на первобытной Земле, мог происходить абиогенный синтез даже таких веществ, как белки» (с. 201)?

Фоксу в совершенно особых условиях своих экспериментов удалось получить не белки, а протеноиды – полимер из аминокислот, «сшитый» в сетчатую структуру и не имеющий свойственной белку линейной структуры – основы биологически значимой пространственной организации белка[143]. Такие макромолекулы никакого отношения к живому веществу не имеют[144].

В то же время мысль о том, что химическим способом можно синтезировать биологические макромолекулы, является довольно распространенной в различных учебниках и даже более солидных изданиях. Так, «более двадцати лет исследователи утверждали, что ДНК удалось синтезировать в лаборатории в пребиотических условиях. Этот миф был развенчан Робертом Шапиро на встрече Международного Общества по изучению возникновения жизни, происходившей в Беркли в 1986 году. На ней присутствовало около трехсот самых известных исследователей возникновения жизни со всего мира. Шапиро проследил все ссылки на синтез РНК, начиная с одной сомнительной работы, опубликованной в 1967 году. На той же встрече Шапиро доказал, что синтез РНК в пробиотических условиях абсолютно невозможен. Никто из присутствующих не опроверг его доводов. Шапиро затем опубликовал свое опровержение в журнале «Origin of Life and Evolution of the Biosphere» – опровержение, неоспоримое до сего дня»[145].

Впрочем, получение биологической макромолекулы – это еще не получение живой клетки. Клетка, как известно, состоит из множества макромолекул, соединенных в определенном порядке. Известный астрофизик Фред Хойл совместно с исследователем Викрамасингом подсчитали вероятность случайного образования такого порядка, учитывая одни лишь ферменты, существующие в клетке. Получилась величина 10^{-40 000}[146]. Это число, по словам Хойла, «достаточно велико, чтобы похоронить Дарвина и всю теорию эволюции»[147]. Для сравнения скажем, что число элементарных частиц во Вселенной считается меньше чем 10⁸⁰[148]. Расстояние до Солнца составляет 10¹⁴ миллиметров, а до самых далеких космических объектов, свет от которых до Земли, как считается, идет около 10 миллиардов лет – 10³⁰ миллиметров. Как утверждает Хойл, мысль о том, что первая клетка возникла случайно, равнозначна тому, будто «пронесшийся над свалкой металлолома ураган может собрать из него Боинг 747»[149]. Но ферменты – это не все, что имеется в клетке, там есть еще более сложные образования – нуклеиновые кислоты и многое другое. Специалист в области молекулярной биофизики Харольд Морович подсчитал вероятность восстановления всех связей в живой клетке после ее разрушения при наличии идеальных условий. Получилась величина 10^{-100 000 000 000}[150]

Отчего же в современных учебниках все же остаются представления о возможности самозарождения жизни? Отчего в них остаются представления об «обезьяно-человеке» и многие другие несуразицы?

Профессор физики из Университета города Манчестера Г.С. Липсон как-то отметил, что «эволюция стала в определенном смысле научной религией, почти все ученые приняли ее, и многие готовы «согнуть» свои наблюдения, чтобы они соответствовали этой теории»[151].

Исследователь Джордж Кокан как бы развивал эту мысль в следующем заявлении: «К сожалению, многие ученые и непрофессионалы превратили эволюцию в религию, что-то, что необходимо защитить от неверных. По моему опыту, многие изучающие биологию, включая профессоров и авторов учебников, были настолько увлечены аргументами в пользу эволюции, что даже не усомнились в них. Они проповедовали ее… Высокие стандарты образования и обучения утрачены. Пропаганда и стремление к власти заменили стремление к знаниям. Образование стало обманом»[152].

Расспространение этого обмана, этой эволюционной лжерелигии во многом связано с иррациональным, архетипическим, овладевающим умом и волей человека. В первой главе было достаточно сказано о таинственных архетипах – «устойчивых предмыслях», угадывающихся за рациональными построениями деятелей науки. Что сокрыто под этим понятием? Что представляет из себя «коллективное бессознательное», порождающее эти «предмысли»?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.