VI

VI

Всем нам хорошо знакомы апостольские слова: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (I Ин. 4:8). Это та черта характера Христова, которая приводит в недоумение наш разум. Такая любовь человечеству не нужна. Неба на земле нам не нужно. И вот такую земную «нормальность» разрушил Господь. Произошло вторжение Вечности в пространство земного времени. Причем с одной единственной целью — спасти нас. Спасти — от черствости, равнодушия, от внутренней неудовлетворенности собой и окружающим миром. Спасти от разочарования в ближнем и в Боге. Наконец, спасти от смерти. «Христос принял образ простого служителя, — пишет Е. Уайт, — и принес Себя в жертву, будучи одновременно и священником и жертвой… Он принял нашу смерть, чтобы мы приняли Его жизнь… Своей жизнью и смертью Христос восстановил то, что было разрушено грехом. Приняв человеческую природу, Спаситель сочетался с человечеством вечными и неразрывными узами… Во Христе земная и небесная семьи породнились»[58].

В одном древнем церковном песнопении говорится о том, что ради нашего спасения «родился Младенец, Который есть Вечный Бог»[59]. Родился Бог… И теперь, по справедливому замечанию Е. Уайт: «Небо сокрыто в человечестве, а человечество заключено в недрах бесконечной Любви»[60]. Хотелось бы еще раз обратить ваше внимание на четвертый критерий адвентистской духовности — любовь. Именно любовь является той планкой, которая никогда не будет слишком низкой или чересчур высокой. Никогда зрелому христианину не будет «тесно» внутри духовного пространства Церкви, равно как и духовный младенец не ощутит себя задавленным огромностью Божией Любви. В одной из своих публичных лекций диакон Андрей Кураев сказал замечательную вещь: «Евангелие — это то, что дается на вырост». А расти нам предстоит до бесконечности Христовой. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), — вот планка для нашего духовного возрастания.

Однажды встретившись с Господом, человек навсегда оказывается раненным Его Любовью[61]. Кроме того, христианин свою любовь обращает не только на самого себя и Бога, но и учится по–настоящему любить ближнего. «Любовь, — замечает С. Сидорова, — это познание, радостное ощущение себя в другом, другого в себе»[62]. Если обратиться к происхождению слова «религия», то можно увидеть, что одна из этимологических версий данного слова производное от латинского re–ligio «обратная связь»[63]. Поэтому, по мнению диакона Андрея Кураева, «христианская религия есть обмен любовью»[64].

Более того в христианстве не существует любви «просто к Богу». Евангелие призывает нас любить Бога, в нашем ближнем (I Ин. 2:9–11). Слова Христовы о любви к Богу и ближнему неразрывны. «Отсюда очевидно, — заключает Джордан Омэнн, — что невозможна ни подлинная христианская духовность, ни подлинная христианская любовь, основанная исключительно на любви к Богу или исключительно на любви к человеку; в объятиях любви должны находиться оба эти объекта»[65]. «Возлюби Бога всем сердцем своим и ближнего как самого себя», — вот итог духовного пути каждого из нас. Потому что любовь это «одновременно и скрытый двигатель нашей жизни, и цель ее»[66].