Первые службы и первые искушения

Первые службы и первые искушения

Первые службы – это всегда страшно. Ты стоишь у престола, смотришь в служебник и пытаешься разобраться, что же там написано. Ты не знаешь никаких возгласов, читаешь молитвы с ошибками, заходишь не в те двери, кадишь потухшим углем…

Я был диаконом совсем недолго – одну неделю. Это и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что у меня нет вокальных данных. Плохо – потому что у меня нет и уже не будет опыта диаконского служения. Мне пришлось гораздо труднее: диакон не служит сам, рядом с ним всегда священник, у которого можно узнать о порядке службы, попросить совета. Став священником, мне сразу пришлось служить одному.

Гораздо легче, если у тебя есть опыт клиросного послушания: ты знаешь порядок того или иного богослужения, его особенности. Я же, будучи много лет иподиаконом, знал досконально, когда нужно подать трикирии, вынести жезл, забрать мантию, подать кадило, но эти знания для меня оказались практически бесполезны на приходе. Так случилось, что сразу после рукоположения в священники я, отслужив одну-единственную службу вместе с настоятелем, был вынужден подменить заболевшего священника. Мне нужно было самому возглавить всенощную и литургию.

Первую свою самостоятельную службу я не забуду никогда. Это было похоже на кошмар. Я позвонил своему другу по семинарии и под его чутким руководством превратил служебник в тетрадь первоклассника. На каждой странице – на полях, между строчек и везде, где еще нашлось свободное место, – были расписаны мои подробные действия. Но все равно прокола избежать не удалось. Выйдя на полиелей, я с ужасом вспомнил, что не заложил евангелие. На решение проблемы было несколько секунд. Идти в алтарь, чтобы посмотреть календарь и попытаться заложить евангелие, потратив время и затянув богослужение? Или открыть Священную Книгу наугад и прочитать первый попавшийся отрывок?.. Я выбрал последнее.

Литургия прошла более чинно, хотя и длилась гораздо дольше. Потом была проповедь. На службе присутствовало около пятнадцати человек, но мое волнение все равно было колоссальным – гораздо большим, чем во время университетских лекций перед аудиторией в несколько сотен человек. Разговаривая со студентами, ты привыкаешь к вольному стилю беседы, можешь пройтись по аудитории, облокотиться на кафедру, пошутить, вступить в дискуссию. А на амвоне ты вынужден стоять на одном месте и произносить не просто слова теоретических выкладок, но слова, которые должны быть подкреплены церковной, духовной практикой. И прежде всего – твоей жизнью. Нельзя призывать прихожан к тому, чего ты сам не выполняешь и не собираешься выполнять.

А еще мне вспоминается одно искушение. Первые недели меня неотступно терзали мысли, действительно ли я совершил Божественную литургию, все ли правильно сделал? Пресуществились ли просфора и вино в тело и Кровь Христовы?..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.