Часть первая. Становление Церкви

Часть первая. Становление Церкви

I. Начало Церкви

Литература: Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Walker; Болотов; Meyendorf, The Orthodox Church.

1. Начальные события жизни Церкви изложены в книге Деяний Апостольских. Тема книги – Церковь как завершение Нового Завета – дела, совершенного Христом, – его исполнение в мире, т.е. в человеческом обществе, в истории. Не просто история Церкви, а прежде всего – она сама, ее живой образ.

Это первое учение о Церкви, показанное в фактах ее жизни, а потому из фактов избраны лишь те, которые служат этой цели, которые существенны для понимания этого учения. Все последующие поколения христиан видели в иерусалимской общине, в апостольской проповеди, в жизни и учении Павла образец и мерило церковной жизни на все времена, вдохновляющее начало.

Начало истории Церкви – Вознесение и Пятидесятница. В сошествии Святого Духа произошло таинственное перерождение малого стада. Бедные рыбаки превратились в бесстрашных проповедников, несущих благую весть всему миру. Сам Иисус стал их силой, и Он Сам начал действовать в Своих последователях и в них пребывать в мире.

Проповедь апостолов началась со свидетельства Царствия Божия. Пришествие Спасителя и есть начало Царства: Сын Божий пришел открыть и дать его людям.

Люди, оторванные от Бога грехом, подчинившиеся злу и смерти, потерявшие подлинную жизнь, могут снова, через веру во Христа, познать Бога и в соединении с Ним получить новую – праведную, истинную и вечную – жизнь, для которой они созданы. Мир не принимает Царства Божия, так как он во зле лежит и возлюбил тьму более света. Сын Божий принес людям не только истинное учение, не только знание о Царстве, но и спасение. Зло и грех, властвовавшие над людьми, Он победил Собой, явив совершенный пример послушания и любви.

Царство Божие явлено в Нем Самом в силе Любви, Жертве Богу и людям. И в этой самоотдаче была Его победа над злом, грехом и смертью: Любовь восторжествовала над ненавистью, Истина над ложью, Жизнь над смертью: Бог воскресил Его из мертвых.

В Одном Человеке в царство греха и смерти вошло Царство Бога – Царство Любви, Добра и Вечной Жизни. Но эту победу Он одержал не для Себя, а для других, для всех, чтобы всех спасти и ввести в осуществленное Им Царство.

И поэтому Христос с самого начала избрал 12 свидетелей, чтобы они были с Ним, слышали Его Учение, видели Его дела, Его смерть, воскресение и прославление. И в ночь, когда Он входил в Свою Славу, Он им заповедал Царство – по прославлении Своем дал им Силу не только поведать о Нем людям, но и приводить их к Нему, делать участниками Его Царства.

В Пятидесятницу, "малое стадо" стало Церковью. Чрезвычайно важно, что Церковь родилась в Иерусалиме, хотя апостолы были галилеянами. Пророчества, данные Господом Израилю, были исполнены. Столь долго ожидаемый Мессия пришел, и мессианское Царство наступает в Иерусалиме. Слава Господня, обещанная Иерусалиму, опустилась на него, и в Церкви нашла свое завершение ветхозаветная история спасения. Основа для христиан – вера в божественное начало Церкви, вне которой вряд ли можно понять все дальнейшее ее развитие.

2. В начале своего существования христианство виделось маленькой сектой внутри иудейства. Иудаизм тогда не был единым монолитным блоком: как уже говорилось выше, в то время для него было характерным широкое разнообразие религиозных форм. Возникло новое движение на фоне религиозно-политического возбуждения, обострения надежд и ожиданий, связанных с национальной судьбой Израиля.

"Не в это ли время, Господи, восстановляешь Ты Царство Израилю?" (Деян.1:6) – спрашивали ученики Господа перед самым Его вознесением. Для христиан сама вера была ответом на этот вопрос. Первая, самоочевидная цель, поставленная перед ними, – это привести к Мессии своих братьев по крови, ибо Он пришел "к погибшим овцам дома Израилева".

Петр начинает свою проповедь к Израилю словами: "Вам принадлежит обетование и детям вашим" (Деян.2:39).

Для первого христианского поколения, почти целиком еврейского по крови, обращение Израиля, которому принадлежит "усыновление и слава, и заветы и законоположение, и богослужение, и обетования" (Рим.9:4), представляется естественным завершением евангельской истории, исполнением прямого завета Христа, поручившего ученикам начать проповедь о Нем с Иерусалима и Иудеи.

С самого начала Церковь очень глубоко ощущала свою солидарность с Израилем и преемственность действий Бога в прошлом с Его действиями в настоящем в Иисусе из Назарета и Его учениках. В Евангелии от Матфея Христос – это новый Моисей. Рождение Моисея было в какой-то степени прообразом трагических событий, связанных с Рождеством Христа. В Своем учении Христос выдвигает этические принципы, являющиеся продолжением лучших традиций ветхозаветной веры. Господь пришел не нарушить, но исполнить, и миссия христиан – это убедить своих братьев по крови признать Помазанником Божиим (т.е. Мессией) Того, кого ослепленные невежеством и злостью власти предали на неправедное судилище и позорное убийство с санкции прокуратора Понтия Пилата. Воскресив Его из мертвых, Бог открыто явил Его "Господом и Христом", Мессией, так долго ожидавшимся Израилем. На возражения, что пророки ожидали пришествия Мессии в силе и славе, а не в слабости висящего на древе, апостолы отвечали, что страдания Иисуса были искупительными, как и было предсказано пророком Исайей, когда он говорил о страдающем Отроке (Ис.50,53). Его смерть, говорили ученики, положила начало новому завету между Богом и Его народом, о чем и говорил пророк Иеремия (31:31-34).

Первоначальное воздействие христианства на еврейский народ, по всей видимости, было весьма значительным: на апостольскую проповедь откликнулись очень многие. По некоторым данным, за первое столетие существования христианства в него обратилось до трети всего еврейского народа.

Насколько мы можем судить, в Церковь вступали представители практически всех слоев весьма пестрого иудейского общества первого века по Р.X., правда, за исключением саддукеев. Христианское благовестие находило отклик и среди фарисеев, ощущавших, что к откровенной воле Божией следует относиться с максимальной серьезностью, и среди простого народа, сердцем ощущавшего, что абсолютная приверженность фарисеев каждой букве Закона привела к увлечению внешними формами и забвению главного смысла религии. Вскоре и в Иерусалиме, и в пригородных районах Иудеи сложились уже заметные общины евреев-христиан. Скорее всего, активные христианские группы существовали и в Галилее, но об их отношениях с иудейскими церквами и об их дальнейшей истории мы можем только гадать. Они были сельскими общинами в далекой провинции и исчезли из истории без следа.

Мы знаем, однако, что новая вера быстро достигла не только Дамаска, но и Антиохии, столицы Сирии и третьего города Римской империи, где язычники прозвали ее приверженцев "христианами", а те с радостью сами стали называть себя этой презрительной кличкой. (Иудеи до сих пор называют христиан одним из их первых самоназваний – назаряне.)

Даже некоторые из самых строгих последователей Моисеева Закона и его самых традиционных интерпретаций, т.е. фарисеи, примкнули к ученикам. Тем не менее ни иудейские власти, ни весь народ не последовали по "Пути" (еще одно из ранних самоназваний христиан; в русском синодальном переводе – "Путь Господень"). С одной стороны, христианство не обещало поддержки националистам-зилотам, ожидавшим удобного часа для восстания против Рима, а с другой стороны, оно было слишком радикальным для еврейского истеблишмента, проводившего компромиссную политику коллаборации с оккупационными властями в секулярных вопросах при условии поддержки римлянами религиозного консерватизма. И, помимо этого, все более насущным становился вопрос отношения христиан к язычникам. Это был принципиальный вопрос, вызвавший глубокие расхождения во мнениях внутри самой Церкви. Самое начало этих расхождений зафиксировано Лукой, описавшим историю с "эллинистами", избранием диаконов и судьбой первомученика Стефана (Деян.6-7).

Верой в возможность обращения Израиля и объясняется факт, что первая иерусалимская община не отделяет себя от иудейства, но в своей жизни всецело сохраняет еврейский религиозный уклад. Первохристиане соблюдают часы молитвы, диетарные правила, пребывают в Храме, исполняют закон Моисеев.

По свидетельству церковного историка II в. Игисиппа, Иаков, брат Господень, обладал настолько высоким авторитетом, что даже имел право заходить в Святая Святых, где он молился за весь народ. Вначале споры о христианстве выглядели как богословские стычки двух партий внутри иудаизма (см. Деян.4-5).

Христиане пребывали "в любви у всего народа" (Деян.2:47). Даже сам Павел соглашался пройти ритуальное очищение, чтобы "узнали все, что он продолжает соблюдать закон" (Деян.21:24).

Этот период развития Церкви "под покровом иудейства" имеет громадное значение для всей дальнейшей церковной истории: до сих пор христианское богослужение в первооснове своей почти целиком определено Храмом и синагогой.

В сохранении ветхозаветной традиции первохристиане видели свидетельство истинности своей веры. Христос тоже возвещал Свое дело как исполнение Писаний. Вера в Ветхий Завет как пророчество и учение о Христе выражена прежде всего в Евангелии от Матфея, написанном в иудео-христианской среде.

Но пророчество сбылось, и Церковь есть завершение Ветхого Завета. Отсюда новое, что открылось во Христе.

Новое – это прежде всего общество, которое составляют христиане. Это общество называлось Церковь – ЕкклзуЯб (от клЮуп – созывать, призывать). В общественно-политической жизни греко-римского мира так называлось официальное правомочное собрание граждан, созванных для решения общественных дел, для суверенного волеизъявления. В Септуагинте этот термин означал Собрание народа Божия, народа избранного и призванного для служения Самим Богом.

Это словоупотребление показывает, что христианская община с самого начала осознала себя как Божественное установление, призванное к особому служению.

Экклесия виделась как новый народ Божий. Христиане называют себя "призванными", или "святыми". Святость понималась в первоначальном смысле: избрание, выделение и посвящение.

"Но вы – род избранный, царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы" (1Пет.2:9-10).

И такова была новизна и святость этого общества, что уже в Евангелии вступление в него уподобляется новому рождению и совершается через литургическое погружение нового христианина в воду – символическое уподобление смерти и воскресению Самого Христа – через крещение.

Ранняя Церковь живет опытом Крещения, который вводит в новую жизнь, в Царство Божие. И поэтому в книге Деяний Апостольских на вопрос: "Что делать мне, чтобы спастись?" – ученики всегда дают один ответ: "Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, и получите дар Святого Духа".

Крещение вводит в новую жизнь, которая пока еще сокрыта со Христом в Боге, – в Царство Божие, которое в этом мире пока еще только Царство будущего века. Христос уже царствует, но пока это царство постигается верой, оно ведомо лишь тому, кто уже покаялся и переродился внутренне. Когда Христос вернется во славе, чтобы судить живых и мертвых, тогда Царство его станет очевидным для всех. "Маранафа!" – "Ей, гряди, Господи!" – этим торжественным литургическим возгласом выражают христиане и свое ожидание пришествия Христова во славе, и свою веру в Его присутствие среди них уже здесь и теперь.

Если в крещении начинается новая жизнь, то центральным актом общины, в котором она исповедует свою сущность, как Царство Христа, является "преломление хлеба", заповеданное ей Самим Христом в ночь Его страстей.

"Преломление хлеба" имеет форму общей трапезы, по примеру Тайной Вечери, на которой приносится "евхаристия", т.е. благодарение Богу за жертву Христа, после чего все присутствующие разделяют между собой вино и хлеб.

В Первоцеркви евхаристия совершалась "по домам", т.е. в собрании общины, а не в Храме, куда христиане ходили для общих молитв. Для совершения евхаристии был выделен особый день – "первый день", в который, по свидетельству апостолов, воскрес Христос.

Это был "День Господень", выводящий христиан за рамки традиционной религии, делающий их, по слову Апостола, "странниками и пришельцами" в любом отечестве. В общепринятой неделе было всего семь дней. Бог сотворил мир за семь дней. Мир жил в седьмом дне. Он был последним. За ним следовал первый день новой недели. Восьмого дня в принципе не могло быть. Но тем не менее он был. Он был первым днем Нового Творения, днем Царствия Божия. Именно в него воскрес Христос, предвозвещая конец всего ветхого порядка вещей и приход нового. Христиане чтили восьмой день. Поэтому и сейчас число восемь играет столь важную роль в христианском богослужении.

3. Маленькая иудейская секта была солью земли и светом миру. Как мы уже говорили, сущность Церкви выражалась в собрании. В книге Деяний мы часто сталкиваемся с кратким словосочетанием: "езй фп бхфь". Буквально оно переводится как "на то же самое". В синодальном переводе оно часто передается словами "в одно место" (Деян.2:1;44;47, etc). На самом деле это вполне конкретный термин. Обозначает он евхаристическое собрание. И им определяется сущность Церкви, как собрания верных, экклесии.

Эту общину часто противопоставляют поздней, "организованной" Церкви, Церкви иерархии и авторитета. Особенно любят это делать сектанты и харизматики всех сортов, которые видят в ранней Церкви, не имеющей якобы никакого авторитета, кроме "дыхания Духа", образец для своих радений и глоссолалий. Но уже в самом понятии "Церковь" заключена была идея организованного общества, и нет ничего более чуждого раннехристианскому сознанию, чем какое бы то ни было противопоставление духа форме или свободы – организации.

Смысл Церкви, по свидетельству Нового Завета, как раз в том и состоит, что Дух Божий наполняет человеческое общество, делая его носителем Божественной жизни, так что все человеческое отныне становится в нем проводником божественного и все духовное воплощается в человеческом. Человеческое общество становится духовным организмом. А организм подразумевает иерархичность всех членов и служений…

И действительно, уже в самых первых описаниях Церкви мы видим в ней возглавление, облеченное властью и авторитетом. Это двенадцать – группа, которую изначально избрал Сам Господь. "Не вы Меня избрали, но Я вас избрал" (Ин.15:16) – в этих словах Господа основа их единственного, ни с чем не сравнимого авторитета. Через них осуществляется в Церкви власть Самого Христа. Они свидетели Его земной жизни, чудес, смерти и воскресения, и когда они проповедуют о Нем, то возвещают то, что сами слышали, что видели и что осязали. Их свидетельство в Пятидесятнице восполнено Духом Святым – даром истинного толкования Писания и его исполнения в мире. Им дана власть вязать и решить, власть учить, власть созидать Церковь. Вступить в Церковь – значит поверить в их свидетельство, принять их учение: сама община постоянно "пребывает в учении апостолов" (Деян.2:42).

Двенадцать апостолов – это фундамент и средоточие Церкви, поэтому первое деяние Церкви после вознесения Господа – восполнение числа апостолов, которое опять мыслится как совершенное Самим Господом.

В книге Деяний выделяется особая роль Петра. Он – "первоверховный Апостол". Но это не значит, что он обладает особой властью над Апостолами и Церковью. Ему был дан дар быть выразителем или глашатаем апостольского единогласия, "устами" двенадцати и Церкви. (Следует подчеркнуть, что мы сейчас говорим о роли Петра, как она отмечена в книге Деяний. В других частях Нового Завета можно найти свидетельства, что в ранней Церкви были и иные мнения на этот счет. Но очевидно, что ко времени написания Деяний мнение о первоверховенстве Петра возобладало.)

Апостолы возглавляют Церковь и управляют ею. Но их первое и основное служение – "служение слова", проповедь о Христе, поэтому вместе с ростом общины появилась необходимость избрания семи диаконов.

"В эти дни, когда умножились ученики, произошел у еллинистов ропот на евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости; их поставим на эту службу. А мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святого, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников; их поставили перед Апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки" (Деян.6:1-6).

В самом механизме избрания мы видим основной принцип будущего развития Церкви. Новые служители избираются всей Церковью, но по инициативе Апостолов и с их санкции; за избранием следует возложение рук. Очень важно, что апостолы не определяют условий избрания. Церковь избирает своих служителей, но Сам Бог руками Апостолов поставляет их, т.е. дает им особый дар Духа для исполнения своего служения.

Служение Апостолов не ограничивается одной иерусалимской общиной, потому что в их проповеди и учении – основа всякой общины, фундамент Церкви в каждом месте. Христианство выходит за пределы Иерусалима, и мы видим апостолов, регулярно обходящих все созданные ими общины для их утверждения. Утверждение это состоит прежде всего в низведении Святого Духа – будущем таинстве миропомазания, которым крещенные вводятся в единство церковной жизни. Так, когда христианская проповедь начинает давать свои плоды в Самарии, апостолы посылают туда Петра и Иоанна, "которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святого" (Деян.8:15-17).

Служение Апостолов связано со всеми Церквами, всех их соединяет между собой в единстве веры и Духа. В лице своей местной, постоянной иерархии, состоящей из епископа (этимология – над-смотрящий) и пресвитеров, каждая Церковь получает полноту апостольских даров и учения. (Например, в Иерусалиме епископом стал Иаков, брат Господень.) Апостолы уйдут, местная иерархия останется, чтобы хранить их свидетельство, продолжать их дело, передавать их дары и в согласии со всеми другими общинами осуществлять единство Церкви как народа Божия, собранного повсюду для возвещения новой жизни.

Положительный идеал жизни этой общины – идеал единства в любви. Церковь есть восстановление единства, разрушенного, разорванного грехом. В единстве этом крещенные, т.е. соединенные со Христом и живущие участием в Его жизни через преломление Хлеба, воссоединяются с Богом, а в Боге вновь обретают единство друг с другом. Оно проявляется в деятельной любви, которая требует общественной жизни. Самое распространенное слово в раннехристианской письменности – братья.

Мы знаем о взаимной поддержке и заботе о всех, равно материальной и духовной. В иерусалимской общине вся собственность была общей. "Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого… Никто ничего из имения своего не называл своим… Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду" (Деян.2:44-45; 4:32-35). Это не "первохристианский коммунизм", как любят утверждать, например, представители "теологии освобождения", а деятельное проявление любви. В других общинах этого не было. В конце концов этот опыт не удался – он привел к экономическому краху: община не могла прокормить себя. Косвенным свидетельством этого может послужить тот факт, что апостол Павел все время собирал деньги на иерусалимскую общину. Но максимализм первой христианской общины – этого "братства нищих", по выражению апостола Павла, – навсегда останется в памяти Церкви. И в каждую эпоху, в каждом поколении христиан будут находиться люди, которые вновь и вновь будут пытаться воплотить этот первоначальный идеал в жизнь.

Самосознание ранней Церкви, при всей напряженности ожидания второго пришествия Господа, нельзя сводить к одному только эсхатологизму. Грядущее Царство, о котором молятся христиане, неотделимо для них от суда, суд же относится как раз к мере воплощения ими своей веры в жизни, т.е. в мире.

Конфликт с иудейскими религиозными властями составляет следующую тему Деяний. Он назревает с самого начала: два раза, по свидетельству Деяний, члены Синедриона приказывали арестовать возглавителей Церкви, но оба раза после допроса отпускали их. В Синедрионе не знали, как поступить с христианами, и тут решающую роль сыграло известное мнение Гамалиила: "…Говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится; а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками" (Деян.5:38-39). Автор Деяний – св. Лука – все время проводит ту основоположную для него мысль, что иудеям нечего возразить христианам. Христианская проповедь не только не противоречит Ветхому Завету, но и сама основана на Писании – она и есть исполнение закона и пророков. Только через лжесвидетельство можно было осудить Христа, только через лжесвидетельство враги Церкви могут добиться осуждения Его последователей. В христианском понимании Закон ведет ко Христу, а отвержение Христа есть "беззаконие", отрывающее евреев от их Спасителя.

Это динамичное понимание истории и стало темой речи, которую св. Стефан произнес на суде Синедриона. После его убийства началось гонение и рассеяние Церкви. "В те дни произошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме; и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии… рассеявшиеся же ходили и благовествовали Слово" (Деян.8:1,4).

В Деяниях гонение в Иерусалиме показано как некое провиденциальное указание для христиан – оставить Иерусалим, выйти за пределы иудейства и нести проповедь о Христе всему миру. Указание это было не сразу понято и не всеми принято. Как определенную "болезнь роста" переживала Церковь вопрос о приеме язычников, то есть вопрос о сверхиудейском, всемирном назначении христианства. Но проповедь за пределами иудейского мира уже началась. Автор Деяний приводит нам самые первые ее примеры: проповедь апостолов самарянам, обращение римского сотника Корнилия, крещение эфиопского вельможи. Тут очень важно богословское обоснование этой миссии – видение апостола Петра и веление Самого Бога не считать нечистым то, что Он Сам очистил.

Итак, сама жизнь поставила перед первыми христианами вопрос: еврейская община или вселенская Церковь? Спасение Израиля или спасение мира? Ответ на этот вопрос будет дан прежде всего в служении того, кто был назван апостолом язычников. Это был св. Павел – главное действующее лицо второй половины Деяний и автор почти половины новозаветных текстов. О нем мы знаем больше, чем о каком-либо другом апостоле.

4. Распространение христианства на север в Сирию и Киликию вызвало такую острую озабоченность в синагогах, что началось "обратная волна" – сформировалось активное движение для подавления нового учения. Это движение было облечено властью из высших кругов Иерусалима и возглавлялось родившимся в рассеянии киликийским евреем, получившим образование "у ног Гамалиила" – Савлом Тарсянином. Савл был фарисеем, убежденным в завершенности и совершенстве Закона Моисея, и это делало его яростным гонителем Церкви. Во время путешествия Савла в Дамаск, куда он направлялся, чтобы расширить гонение на христиан, ему неожиданно явился воскресший Христос. С тех пор он стал настолько же убежденным христианином, насколько он был убежденным гонителем нового учения. Павел начал свою проповедь в Антиохии, где он почти сразу же прославился как пророк.

Проповеди – "служению слова" – Павел посвятил всю свою жизнь, в ней он видит главное, почти исключительное свое призвание, а в плодах ее – печать своего апостольства, оспаривавшегося некоторыми. Церковь, однако, признала это призвание и провозгласила его равным двенадцати "самоочевидцам". Главную свою задачу Павел видит в проповеди христианской миссии для нееврейского мира. Безусловно, апостол Павел не был первым христианином, понявшим необходимость проповеди для язычников. Но без сомнения, с самого начала именно он был главной фигурой в этой работе. Плодом его деятельности стала целая сеть церквей по всей Империи. Павел очень серьезно относился к своему особому призванию "апостола языков", обладающего особой властью в церквах обращенных язычников. Это его отношение ярчайшим образом выразилось в письмах Павла к основанным им церквам (сам он считал свои письма куда более эффективными, чем свою же устную речь) и проявилось в том, как он посещал эти церкви и как представлял их интересы в переговорах с матерью-Церковью в Иерусалиме.

5. Из посланий апостола Павла и Деяний Апостольских мы знаем довольно много о развитии общин из новообращенных язычников. Однако уже вторая половина книги Деяний Апостольских нам почти ничего не сообщает о матери-Церкви в Иудее; практически никаких сведений о ней не доносит нам период, непосредственно следовавший за новозаветной письменностью. Большинство из двенадцати апостолов также на время исчезают в тумане истории. В книге Деяний и в посланиях апостола Павла мы находим лишь самые краткие сведения о Петре, Иоанне и Иакове, брате Господнем. Остальные апостолы остаются лишь списком имен. В третьем веке начали появляться отчасти легендарные предания о миссионерских поездках двенадцати: Фомы – в Персию и Индию, Андрея – к скифам на северные берега Черного моря, Иуды – в Армению, Варфоломея – в Эфиопию и т.д. Впрочем, эти предания имеют под собой определенное историческое обоснование; во всяком случае, их, как минимум, вероятность не подвергается сомнению. Как правило, эти предания происходят из апокрифических повествований об апостолах, которые в конце II в. приобрели широкую популярность и стали любимым чтением в христианских кругах. С распространением христианства развивалось и народное мифотворчество, продуктом которого явились уже совсем малодостоверные с исторической точки зрения средневековые легенды, согласно которым св. апостол Иаков оказался в Компостелле на севере Испании, св. Дионисий Ареопагит – под Парижем, св. Иосиф Аримафейский – в Гластонбери в Англии, а св. Андрей – в Шотландии и в Новгороде. Возникновению каждой из этих легенд способствовали вполне конкретные исторические обстоятельства.

Из более достоверных преданий II в. мы узнаем, что св. Иоанн Зеведеев в старости жил в Эфесе, а диакон Филипп со своими четырьмя дочерями-пророчицами (Деян.21:9) скончался во Фригии. Этот исход Иерусалимской Церкви в Малую Азию, возможно, был вызван Иудейской войной 66-70 гг. Четвертое Евангелие написано для эфесской иудео-христианской среды, к которой апостол Иоанн обращался на склоне своих лет. Согласно источникам, около 200 г. малоазийские церкви повсеместно считали св. Иоанна своим основателем и почитали своей главной святыней его гробницу в Эфесе.

Эфесяне также верили, что Богородица жила и скончалась в доме св. Иоанна Богослова в их городе (ср. Ин.19:27). Первый храм христианского мира, посвященный Богородице, был открыт в V в. в Эфесе. Однако, согласно иному мнению, которое мы впервые находим у св. Епифания Кипрского в 375 г., Богородица никогда не была в Эфесе, но провела последние годы своей земной жизни в Иерусалиме.

Иаков Праведный, брат Господа, был епископом Иерусалимской Церкви до своей мученической кончины в 62 г. Его убийство ощущалось как нечто постыдное даже многими иудеями, не принявшими христианства. Преемником Иакова стал Симеон, сын Клеопы, которого считали двоюродным братом Господа. Мы не знаем, как разделялись обязанности между Иаковом и Петром. В посланиях св. Павла и в апокрифических "Деяниях святого семейства" они всегда появляются бок о бок, как высокие авторитеты. Книга Деяний обходит этот вопрос стороной.

В отношениях двух первоверховных апостолов Петра и Павла есть и весьма сложные моменты. Очевидно, что противоречия, возникшие между ними в Антиохии, были чрезвычайно серьезными, иначе апостол Павел, скорее всего, не упомянул бы их в своем послании к Галатам. "Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергся нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?" (Гал.2:11-14).

Тем не менее, как сообщают более поздние источники, впоследствии апостолы примирились. В конце концов мученическая смерть объединила их – оба погибли в Риме во время гонения Нерона.

О мученичестве Петра дважды иносказательно говорится в Евангелии от Иоанна (Ин.13:36; 21:18). Мы можем с полным доверием относиться к преданию, гласящему, что Петр действительно погиб в Риме: об этом говорится в послании св. Климента к Коринфянам (конец I в.) и в послании св. Игнатия Богоносца к Римлянам (начало II в.). Буквально все христианские писатели II в., говоря о кончине св. Петра, относят ее в Рим. И, наконец, около 160-170 гг. на кладбище на Ватиканском холме в Риме был возведен памятник апостолу Петру.

Несомненно, присутствие св. Петра в Риме в шестидесятые годы означает его пастырскую заботу об обращенных из язычников. Однако у нас совершенно нет никакой достоверной информации о его деятельности в Риме или о долготе его пребывания там. Сведения о том, что он провел в столице Империи 25 лет, – это легенда III в.

6. Еще до проповеди Павла христианство утвердилось во многих центрах Империи – в Антиохии, Дамаске, Риме. Но это были иудео-христианские общины. Первые миссионеры, чьи имена в истории не сохранились, проповедовали Христа для своих братьев по крови. Первые группы обращенных из язычества появились, по всей видимости, в Антиохии – крупном космополитическом центре, где встречались три культуры – греческая, сирийская (сирская) и еврейская. И именно Антиохия стала центром для дальнейшего направления развития Церкви. После обращения в христианство первых язычников в Антиохии поднялся вопрос об отношении этих учеников к иудейскому закону и об их месте в Церкви.

В древнем мире любой человек знал, по меньшей мере, четыре вещи об иудеях: что они ни за что не согласятся прямо или косвенно принять участие в каком-либо языческом культе (что казалось антисоциальным), что они ничего не делали в субботу (что казалось неудобным), что они ни за что не будут есть не только идоложертвенное мясо, но и любую свинину (что казалось глупым), и что они обрезывали своих младенцев мужского пола (что казалось отвратительным). Но это были лишь внешние, всем заметные правила. Было еще множество не столь заметных для внешних, но не менее обязательных для иудеев правил и запретов.

Если Церковь должна была начать миссию к язычникам, то необходимо было решить принципиальный вопрос: обязательны ли эти запреты для новообращенных христиан из язычников? Консерваторы считали, что бывшие язычники не только должны воздерживаться от пищи, оскверненной близостью к языческим жертвенникам, но также должны и подвергнуться обряду обрезания, как знаку завета, вводящему их в народ Божий. Другие иудео-христиане, убежденные в том, что Евангелие должно быть проповедано всему миру, абсолютно отвергали этот консервативный взгляд. По их мнению, обрезание, вкупе с соблюдением всего остального корпуса закона, данного в Пятикнижии, было обязательным лишь для еврейского народа. Но действия Бога во Христе были направлены на примирение человечества, на то, чтобы разрушить преграды не только между греховным человеком и его Создателем, но и между самими людьми.

Поставленный вопрос был весьма принципиальным. Если признать эти правила обязательными для язычников, то христианство сделалось бы внутрииудейской сектой. Если же освободить язычников от закона, то христианство может стать вселенской религией, но за счет реальной утери симпатий иудеев и, следовательно, возможности их обращения. То, что этот неизбежный конфликт был решен в пользу универсализма, – во многом заслуга апостола Павла.

Итак, Павел стал, по собственным словам, апостолом язычников. То, что мы знаем о нем и о чем мы можем предполагать, показывает нам, что он гораздо более, чем кто-либо из апостолов, был готов для этой миссии. В нем соединились три мира – эллинистическая культура, римское гражданство и иудейское воспитание. Его родной Тарс – провинциальная столица Римской империи – в то время был крупным центром образования, известным своим стоическим университетом, гимназиумом, театром, школой изящных искусств и стадионом. Павел происходил из строгого иудейского дома, и у нас нет данных о том, что он когда-либо получил формальное эллинистическое образование. Но мы можем с большой долей вероятности предположить, что его отец, будучи римским гражданином, имел хотя бы косвенное отношение к римско-эллинистическому миру. Во всяком случае, греческий язык Савл знал с раннего детства. Конечно, он никогда не был эллинистом типа Филона Александрийского. Однако человек с таким пытливым умом, как будущий апостол Павел, не мог, живя в подобном городе, не впитать в себя многих эллинистических идей и не получить знаний из первых рук о политической и религиозной атмосфере в большом мире вне своего ортодоксального иудейского дома. Но основное образование Павел, фарисей и сын фарисея, получил раввинистическое. Думается, что он был одним из лучших учеников Гамалиила; во всяком случае, мы можем судить об интенсивности изучения им Писания хотя бы по тому, что в его посланиях содержится более двухсот цитат из Ветхого Завета. Из его собственных слов мы знаем, что он чрезвычайно серьезно относился к соблюдению Закона. Он сам говорит о себе, что "по правде законной он был непорочным" (Флп.3:6), и можно быть уверенным, что он прилагал к себе самые высокие стандарты. Св. Павел всегда был человеком высокого духовного горения. Даже будучи фарисеем, он испытывал глубокое внутреннее неудовлетворение состоянием собственного духовного развития. Закон не мог предоставить подлинной внутренней праведности. И вот в таком состоянии начала глубокого внутреннего кризиса он впервые столкнулся с христианством. Савл был во всех отношениях выдающимся человеком. Даже во вражде к христианству сказались значительные черты его личности: целостность, максимализм в применении к жизни своего религиозного идеала. Ибо если Иисус не был Мессией, то Его страдания и смерть были вполне заслуженными, а Его учеников нужно было преследовать со всей строгостью закона. В каком-то смысле он был похож на Фому – он жаждал доказательств, он всем сердцем желал личного опыта, личной встречи с Богом. И если бы ему было доказано, что Иисус – Помазанник Божий, то Он стал бы для Павла главным в жизни и предметом беззаветной верности. Более того, Спаситель был убит за противостояние Закону в его интерпретации фарисеями. Павел не знал другого закона, кроме фарисейского. Значит, если Иисус был действительно Мессией, то тогда закон был отменен Божественным вмешательством – то есть единственным источником, имевшим на это право. Ибо Давший закон имеет право и отменить его, предложив нечто большее.

Наша хронология истории св. Павла – лишь самая приблизительная. По всей видимости, его обращение произошло около 35 г. [2]. Сразу же после своего крещения он направился в Аравию – что было довольно растяжимым географическим понятием в то время. Собственно, Аравия начиналась сразу же у южных ворот Дамаска, где св. Павел проповедовал по возвращении. Через три года после своего обращения он нанес краткий визит в Иерусалим и несколько раз встречался с Петром и Иаковом. Следующие несколько лет он проповедовал в Сирии и в родной Киликии. Мы почти ничего не знаем об этих годах его служения. Скорее всего, он уже тогда начал свою проповедь язычникам. Именно поэтому Варнава, посланный в Антиохию из Иерусалима, чтобы разобраться в вопросе, что делать с обращенными из язычества, отыскал его в Тарсе и вновь привел в Антиохию. Отсюда и пошел отсчет знаменитых миссионерских путешествий св. Павла.

Павел начал свою проповедь в Малой Азии с евреев. Он никогда не сомневался, что евреям "первым надлежало быть проповедану слову Божию" (Деян.13:46). Отвержение ими Христа будет его "непрестанным мучением" (Рим.9:2). Но ясно для него и то, что Евангелие теперь обращено ко всему миру "во спасение до края земли" (Деян.13:47; Ис.49:6). Отвергнутый евреями, он осознает свое призвание быть апостолом язычников: "…но как вы отвергаете его (Слово Божие. – А.Д.) и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот мы обращаемся к язычникам" (Деян.13:46).

В конце концов деятельность Павла привела к конфликту с консерваторами. Вопрос, уже давно назревавший, был поставлен весьма остро. Ответ на него должен был быть дан всей Церковью. В этом контексте и состоялся Иерусалимский апостольский собор (Деян.15). В высшей степени промыслительно, что Церковь, будучи еще в младенчестве, сразу же нашла именно соборную форму для решения главных, основополагающих вопросов и определения дальнейшего пути. Именно пути, потому что собор – по-гречески уэнпдпт – буквально значит "сопутствие", т.е. путь, по которому вместе приходят к общей цели. Собор стал прототипом всех грядущих соборов. В нем приняли участие не только апостолы, но и пресвитеры, а через них вся Церковь во главе с Иаковом, братом Господним. Очень важна также эта дерзновенная формула – "Изволилось Святому Духу и нам", то есть признание действия Святого Духа в единстве, о котором повелел Христос Своим ученикам.

Соборность, объединявшая "множество учеников" (Деян.6:2), созываемых "двенадцатью", уже практиковалась, когда надо было принять важное решение, такое, например, как избрание "семи". Этот образец корпоративных решений в каждой поместной церкви был формой соборности, оставшейся неизменной в раннем христианстве. Она впоследствии найдет выражение в избрании епископов "всем народом" (Ипполит, "Апост. пред." 1,2).

Тот момент, когда этот образец соборности, существовавший в иерусалимской матери-Церкви, приняли и христианские общины вне Иерусалима, был очень важным переходным пунктом в истории раннего христианства. Когда Евангелие благодаря служению св. Павла начало распространяться среди язычников, по всему римскому миру были основаны новые общины. Каждая из этих общин должна была стать тою же самой Церковью. В каждой из них совершалась та же самая евхаристическая трапеза, преображая общину в Тело Христово. В писаниях мужей апостольских, особенно св. Игнатия Антиохийского, каждая из этих общин рассматривалась как кафолическая церковь, т.е. всякий раз, когда "двое или трое собраны" во имя Христа, Он пребывает с ними вполне, "собрание" – это не "часть" Тела, но Самое Тело, caput et corpus.

Собрание апостольского собора ознаменовало переход от первоначального положения дел, когда Церковь существовала только в Иерусалиме, к новой ситуации, когда Церкви суждено было стать той же самой и в Антиохии, и в Коринфе, и в Риме. Это собрание не только приняло важнейшее решение, провозвестив вселенский характер христианского Евангелия, но и молчаливо признало радикальное изменение в структуре – а следовательно, и в значении – самой Иерусалимской Церкви. С тех пор как Петр "пошел в другое место" (Деян.12:17), руководство Матерью-Церковью перестало быть исключительно руководством первоначальных "свидетелей". Личное свидетельство Воскресения Христа фактически на этом собрании "двенадцати" уже больше не упоминается, и руководство принадлежит "апостолам и пресвитерам" (Деян.15:6), а позднее оно определено еще более точно, как руководство "Иакова и пресвитеров" (Деян.21:18).

Эти детали хорошо иллюстрируют две различные экклезиологические ситуации. Первоначально собрание, или собор "двенадцати" в Иерусалиме, был высшим и верховным свидетельством истины Воскресения Христова – совместным возвещением Евангелия самими очевидцами. Позднее, однако, когда очевидцы рассеиваются, "апостольская" вера, ими возвещенная, должна была сохраняться церквами, поэтому возникла нужда поддерживать консенсус, единство, тесную связь между поместными церквами. Эта задача и будет осуществляться соборами.

Что же касается самого решения Апостольского собора, то оно было в некотором роде компромиссом между позициями "консерваторов" и "универсалистов", но компромиссом с явным преимуществом последних. Иерусалимская мать-Церковь признала, что обращенные из язычества действительно состоят в завете с Господом, даже если они не прошли через обряд обрезания. Единственные ограничения, которые вводились для них, – это совет воздерживаться от участия в языческих ритуальных трапезах (в эллинистическом мире был обычай проводить банкеты в храмах, где бог считался одним из гостей) и не вступать во внебрачные половые связи (в этом иудейские этические нормы были намного более строгими, чем языческие). Послания св. Павла к Коринфянам представляют нам довольно яркую картину относительно социального фона, на котором были выдвинуты эти условия.

Спор перешел на вопрос о том, обязателен ли по-прежнему Закон Моисеев или он уже отменен. Для Павла смысл этого вопроса заключался в том, может ли человек спастись лишь собственными силами, просто соблюдая все заповеди Божии. Апостол язычников противопоставляет этой концепции Закона идею Божественного милосердия и прощения, предлагаемых человеку Христом без каких-либо заслуг с его стороны. В крещении человек объединяется с Христом и получает оправдание – он начинает новые отношения с Богом на новой почве, на которой он творит добрые дела и возрастает в святости. Поэтому христиане свободны от закона Моисеева, ибо закон затем и дан, что он делает необходимым свое собственное преодоление. Закон дает лишь знание нормы, но он не дает силы освободиться от греха: иначе не было бы нужды во Христе. Закон был дан иудеям, но его статус не постоянный, а временный – он играл роль "детоводителя" (Гал.3:24), чтобы привести нас ко Христу.

Спасение Богом совершится во Христе. Сын Божий стал человеком и, будучи безгрешным, взял на Себя все бремя грехов, все осуждение закона и Своей смертью искупил нас от этого осуждения. Но тем самым в Нем умер закон и воцарилась благодать – через веру во Христа, через соединение с Ним в крещальном уподоблении Его смерти человек получил Его жизнь, перестал быть рабом, чтобы стать сыном Божиим.

Спасение это даровано не только иудеям, но и всем людям. Ибо и язычники имеют в себе закон совести, осуждающий зло, и поэтому находятся под тем же осуждением, что и иудеи. В спасении нуждаются все в равной степени – как иудеи, так и язычники.

Превосходство иудеев в том, что им вверено Слово Божие, т.е. через них подготовляется пришествие Христово, но Христос приходит, чтобы спасти всех. И для вошедших в Его тело нет более никаких различий, ни иудея, ни эллина, ибо "древнее прошло, теперь все новое" (2Кор.5:17).

В том, что обращенные из язычества обрели в Церкви свободу и равный статус с обращенными из иудейства, – почти всецело заслуга св. Павла, сумевшего доказать свою точку зрения иерусалимским лидерам и добиться признания всех, обращенных им, полноправными членами Церкви. Он принял это признание как свидетельство и подтверждение собственного положения как апостола язычников. В тех весьма напряженных спорах, которые продолжались почти всю его жизнь, самым мощным его аргументом был конкретный факт существования многочисленных обращенных из язычества, от которых Павел не требовал ничего, кроме веры во Христа, т.е. сознательного, целостного обращения к Нему и новой жизни во Христе.

Возможно, главной причиной такого миссионерского успеха апостола Павла была его необыкновенная гибкость и способность подстроить себя под ситуацию и под аудиторию: он смог перевести палестинское Евангелие на язык, понятный греческому миру. Таким образом, он стал первым христианским апологетом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.