1. Украина

1. Украина

Основоположником украинского неоязычества был Лев Силенко, когда-то эмигрировавший из СССР в Канаду. Там он усиленно изучал религии Востока и, прежде всего, индуизм и с 1964 г. начал проповедовать в украинских эмигрантских общинах США и Канады учение, которое он назвал «украинской родной верой». Тогда же он основал нативистскую (неоязыческую) церковь РУНВiра (Рiдна Украiнська Народна Вiра). В настоящее время эта организация имеет отделения не только в Канаде, но и в США, Великобритании, Австралии, а в 1992 г. была официально зарегистрирована на Украине в качестве особой конгрегации[234]. Силенко скомбинировал свое религиозное учение на основе фрагментов, сохранившихся от славянского язычества, соединив их с наследием индоарийской ведической традиции. Прокламируя восстановление дохристианских верований, Силенко называет свое учение монотеистическим, тем самым порывая с языческой традицией политеизма. Содержание этого учения впервые было им кратко изложено в поэме «Мага Врата», а в 1979 г. опубликовано полностью в объемистом фолианте «Мага Вира» (Великая вера), представляющем собой скорее историософское, чем религиозное произведение[235].

Шумеров и древних украинцев, наряду с киммерийцами, митаннийцами, касситами, персами, гуттиями, Силенко с гордостью причисляет к «орианам», прямым наследникам трипольской культуры. А в отдельных местах своей книги он безоговорочно отождествляет древних украинцев с трипольцами, создателями культуры эпохи позднего неолита – энеолита второй половины V–IV тыс. до н. э. на территории Украины, и утверждает, что уже в период трипольской культуры земледельцы-украинцы назывались «русью».

Автор подчеркивает, что еще за 3500 лет до вторжения персидского царя Дария на земле Орианы (Украины-Руси) уже существовали самостоятельные царства с городами и храмами, а Киев был наидревнейшим городом людей белой расы. По словам Силенко, уже в I тыс. до н. э. существовала Украинская (Орианская) империя, которую не мог покорить никто – ни Дарий, ни Александр Македонский, ни римский император Траян. Летописное сказание о призвании варягов автор объявляет выдумкой христианских монахов. Он склонен больше верить фальсифицированной «Влесовой книге», чем историческим источникам.

Автор всеми способами пытается доказать, что Украина и украинцы (ориане) имели славную и богатую дохристианскую «ведическую» культуру и историю, и неверно связывать «украинскую духовность» с византийским наследием. Напротив, навязав Украине чуждое ей христианство, вначале Византия, а затем Москва стремились закабалить украинский народ, превратить украинцев в духовных рабов. Ни одному народу мира христианизация не принесла столько опустошения, как «украинцам (русичам)»: погибли украинская дохристианская литература, украинское мировоззрение, история, сам способ существования. Непобедимые воины эпохи язычества, украинцы начали терпеть поражения от врагов, став христианами. А позднее Москва узурпировала украинское наследие, противоправно присвоив себе и имя Руси. На самом деле население московских земель слагалось из прибывших с Украины колонистов и местных финских и тюркских обитателей. У Московской Руси, – замечает автор, – нет ни политических, ни моральных прав связывать себя с историей Украины (Руси). Ведь она сложилась на основе татаро-монгольской орды, и русские Москвы – это «православные татары». Автор не упускает случая подчеркнуть, что «украинцы (русичи) и москали (русские) – это две разные человеческие общности», которых православное единоверие ничуть не сближает[236]. Он даже гордится тем, что украинцам удалось якобы сохранить свою расу в чистоте.

Тем самым, обращение к язычеству означало для Силенко восстановление чисто национального культа, «национального духа», что способствовало бы сплочению нации в ее стремлении к свободе. Космополитическое христианство, оттесняющее национальный фактор на вторые роли и уравнивающее всех перед богом, независимо от происхождения, размывало национальное единство и не позволяло сконцентрировать национальную волю. А это лишало борьбу с могущественной Россией каких-либо шансов на успех, тем более, что именно Россия представлялась оплотом православия. Иными словами, украинские националисты-неоязычники ассоциируют христианство прежде всего с Россией. Еврейский фактор в изложенной версии присутствует, но в явно ослабленном виде. Он нужен лишь для того, чтобы продемонстрировать вторичный, неоригинальный характер христианства, лишить его ореола всечеловеческой ценности. Вместе с тем эта версия не лишена привкуса расизма. Ведь она причисляет к белой расе только индоевропейцев и делает акцент на космический смысл их будто бы вечной борьбы с семитами.

Эта версия была популярна в украинской диаспоре, где считалось аксиомой, что украинцы – прямые потомки трипольцев. С начала 1980-х гг. неоязыческое учение Силенко начало пробивать себе дорогу и на Украину, где его последователи все чаще апеллировали к «славной» эпохе самобытного язычества и отрицали христианские ценности как чужеродные, а значит, и вредоносные[237]. Одной из первых об этом заявила основанная в 1990 г. в Киеве националистическая газета «Слово», поместившая в одном из своих первых номеров[238] интригующую рекламу книги Силенко «Мага Вира». В том же номере была опубликована статья украинского поэта-националиста В. Рубана, который прямо связывал распространение христианской религии с деятельностью евреев и обвинял их в стремлении вытравить у украинцев «этнографическую память»[239]. Любопытно, что языческие мотивы, включая мечты о единстве ариев, начали звучать в его поэзии именно в 1980-е гг.[240]. Антихристианские представления разделяют даже некоторые из нынешних украинских академиков[241].

Мало того, на это неоязыческое учение опирается по крайней мере одна из вновь возникших политических партий – Украинская крестьянско-демократическая партия[242], один из лидеров которой писатель С. Плачинда стал его рьяным поклонником. В арсенале его политических аргументов – те псевдоисторические доводы, которые любят приводить все украинские неоязычники: о корнях украинцев в V тыс. до н. э., об их расселении от Центральной Европы и Швеции до Палестины и Индии, о тождестве мифических амазонок с «древними украинками» и о происхождении от них казаков, об этрусках, венедах (включая «Великое украинское государство Венедию»), пелазгах и гиксосах, якобы древних украинских племенах, о всечеловеческой ценности «украинского матриархата» и «украинской мифологии», от которой будто бы берет начало мифология индоевропейцев, об украинском происхождении Заратуштры и Будды, о великой дохристианской культуре и духовности, в том числе о докириллической «трипольской» письменности, о злодейской политике князя Владимира, погубившего древнюю культуру и письменность во имя чуждой украинцам веры. Многое в этих построениях идет от концепции Силенко. В то же время Плачинда избегает прямых нападок на христианство, наивно полагая, что до правления Владимира оно могло у «украинцев» гармонично уживаться с язычеством. Тем самым, в своем отношении к христианству он как будто бы близок к умеренным русским неоязычникам. На тех же позициях начиная с конца 1980-х гг. стоял и ряд других украинских литераторов.

Определенную популярность на Украине получила и поддельная «Влесова книга», которая столь же почитается украинскими неоязычниками и некоторыми группами политических экстремистов, как и их русскими собратьями. На Украине ведущим «специалистом» по «Влесовой книге» и ее переводчиком стал Б. Яценко, сотрудник историко-филологического отделения Ужгородского филиала Института проблем регистрации информации. В 1995 г. с помощью одного из нынешних создателей «украинской идеи» филолога В. Довгича ему удалось издать «Влесову книгу» в виде специального выпуска журнала «Индо-Европа». В этом издании оба совершенно серьезно утверждают, что украинцы происходят от древних «укров», которые еще в глубокой первобытности расселялись от Эльбы до Днепра и Дуная[243]. Яценко отвергает аргументы ученых, доказывавших поддельный характер «Влесовой книги». Он самонадеянно заявляет, что все предыдущие переводы этого «памятника» (в том числе, сделанные московским любителем «Влесовой книги» А. Асовым) страдали дефектами и лишь его перевод является идеальным[244]. Сам Яценко по сути дела использовал «Влесову книгу» для подтверждения своей давней гипотезы о том, что украинский народ сложился из трех разных племен – двух славянских (анты-поляне и древляне) и одного ираноязычного (роксоланы-сарматы), причем последние будто бы и передали новому образованию свое название «рокс/рос». Отсюда Яценко выводит и название «земля Троянь», которая будто бы символизировала тройственный союз указанных племен. Несомненно, Яценко и «переводил» «Влесову книгу» таким образом, чтобы ее текст соответствовал его концепции[245].

В последние годы подобного рода фантазии, в частности о происхождении украинцев от трипольцев, весьма популярны на Украине. Они активно поддерживаются, например, газетой западноукраинских националистов «За вiльну Украiну», неоязыческими журналами «Сварог» и «Индо-Европа». Последний, в частности, опубликовал воззвание основанной Силенко в Канаде нативистской украинской церкви. В нем объявляется, что христианская религия чужда украинцам, ничего, кроме несчастья, им принести не может. Путь же украинцев к возрождению лежит якобы только через украинскую национальную, т. е. языческую, веру. Поэтому украинцам следует вернуться к вере своих предков[246]. В одной из своих публикаций Довгич как бы комментирует этот призыв. Он повествует о катастрофе, которая произошла тысячелетие назад, когда местные боги и волхвы потерпели поражение от чужестранных «жрецов», оторвавших украинцев от родного язычества и с тех пор навязывающих им «чужую идеологию». Автор скорбит по тем колоссальным людским потерям, которых уже потребовал и еще может потребовать «христианский Молох». Он утверждает, что потеря исконной языческой основы расколола украинский народ, разрушила его национальный характер, сделала добычей чужеродцев. Это якобы и повлекло распад индоевропейского единства, упадок национальной идеи. Он видит лишь один способ избежать катастрофы – вернуться к пантеистической вере, уходящей корнями в почву Индо-Европы и разрушенной тысячу лет назад. Он взывает к великому примеру предков, которым именно обожествление природы позволило создать одну из первых цивилизаций на Земле. При этом, рисуя фантастическую предысторию предков, он не забывает черпать аргументы из «Влесовой книги».

Все это делается для того, чтобы подвести основу под украинскую мессианскую идею. Ведь если Украина достигла высот цивилизации в дохристианскую эпоху, а христианство довело ее до полного разорения, то для возрождения следует отбросить обветшавшее христианство и создавать новую идеологию, новых богов, новую Украину и… новую Индо-Европу. Парадоксальным образом, достичь этого оказывается возможным, только вернувшись назад в седую древность, «к мировоззрению наших пращуров». Автор считает, что только на такой основе можно разрабатывать «украинскую идею»[247].

В 1993 г. все рассматриваемые темы вызывали живейший интерес на Украине, особенно среди писателей. В феврале 1993 г. в Доме ученых в Киеве вполне серьезно обсуждались такие проблемы, как происхождение украинцев напрямую от местного «украинского питекантропа», о размещении на Украине главного и древнейшего центра мировой цивилизации (многие связывали его с трипольской культурой, которую представляли не иначе, как «великой державой Украиной-Орианой»), о расселении украинцев-русов по всему миру и происхождении от них многих древних народов (этрусков, троянцев и пр.), о «трипольской письменности» как первооснове всех письменных систем мира и т. д. Особой активностью в этом отношении отличался известный С. Плачинда, идеи которого подозрительно совпадали с сочинениями Л. Силенко. Мало того, фантазии о происхождении украинцев от трипольцев и скифов рекомендуются Министерством образования Украины как добротный материал для обучения старшеклассников[248]. Вряд ли стоит упоминать, что все это весьма далеко от тех представлений, на которых основывается современная мировая наука. Тем не менее многие из упомянутых выше построений пропагандировались в 1993–1994 гг. журналом «Основа», органом писательской организации Украины. Публикации этих неоязыческих идей вовсе не помешало то, что журнал открыто демонстрирует свою связь с христианской церковью.

Цель такого рода фантазий весьма далека от научной. У них – иная миссия, ибо они призваны наделить Украину и украинцев особыми качествами, найти им особое место в мире и противопоставить русским. Так, орган западноукраинских националистов журнал «Националист» (УНА-УНСО) в первом же номере попытался выхватить из рук русских националистов идею евразийства, «украинизировать» ее и связать с неоязычеством. Украина XXI в. была провозглашена «великой культурой и цивилизацией», основанной на неоязыческих «арийских» идеях, органично сплавленных с христианством. Был выдвинут лозунг создания людей нового типа, исповедующих «героический стиль жизни» в традициях УНА-УНСО[249].

Поиск этнических корней, основанный на поддельной «Влесовой книге», на которую любят ссылаться многие из упомянутых авторов, тесно связан с крайним украинским национализмом и сплошь и рядом приводит к антихристианству[250]. Антихристианство – принципиальная позиция неоязыческого движения, которое возникло на Украине в начале 1990-х гг.

С 1995 г. в Киеве действует неоязыческая община Православие. Ее возглавляет Г. Лозко, которая в 1996 г. защитила кандидатскую диссертацию по философии, посвященную украинскому язычеству, она же – главный редактор журнала «Сварог», выпускаемого общиной. Журнал ставит своей задачей пропаганду языческих обычаев и верований и одновременно обличает христианство в двуличии и аморальности – в призывах к разладу в семье, к отречению от родственников и друзей, к убийству инакомыслящих и даже к «людоедству».

Неоязыческие общины имеются в Харькове (Община этнической веры во главе с Б. Фиком), Ананьеве (Одесская область, община Орияне во главе с Б. Гарачуком), Тальне (Черкасская область, выпускают газету «Световид») и т. д. Характерно, что украинские язычники, подобно их русским единомышленникам, опираются на крайние политические силы. Так, их активно поддерживает один из наиболее ярких ультранационалистов Роман Коваль, председатель националистического движения «Державна самостийность Украины», учредитель газеты «Незборима нация» и, по совместительству, президент исторического клуба «Холодный Яр». Любопытно, что, когда 19 марта 1996 г. в Союзе писателей Украины происходила презентация книги Коваля «Философия украинства», вел вечер и представлял книгу уже известный нам пропагандист украинского язычества писатель С. Плачинда.

В 1994 г. Лозко опубликовала книгу об «украинском язычестве», в которой сделала попытку систематизировать древнеславянские мифы и верования (она выдает их за «украинские»), описать обряды и показать, как эти исконные духовные ценности были вытравлены христианством. Лозко попыталась выказать себя рьяной сторонницей самобытной народной культуры, не поддающейся ни влиянию «имперского центра», ни соблазнам зарубежных духовных веяний. В язычестве она видит исконную этническую религию украинского народа, которую тот будто бы пронес через всю свою историю, несмотря на попытки враждебных сил искоренить ее. Иными словами, она убеждена в том, что украинцы как единая этническая общность существовали задолго до появления в Восточной Европе христианства. Тем самым, все, что ей известно о древнем славянском язычестве, она приписывает именно украинцам[251]. Иными словами, и здесь мы встречаемся с конструированием новой религии из фрагментов древних верований и ритуалов, что так характерно для неоязычества вообще.

Между тем, Лозко утверждает, что христианство не пустило глубоких корней в украинском народе, – оно было воспринято лишь знатной верхушкой, тогда как простые люди из поколения в поколение передавали языческие обычаи и верования, сохраняли языческое отношение к миру. Якобы отсюда – жизнерадостность и свободолюбие украинцев, стремление к прижизненной воинской славе, ненависть к любым формам угнетения и полное отсутствие стремления к захватническим войнам. Именно эти качества, якобы противопоставляющие язычество христианству, дороги Лозко, и она объявляет начало возрождения «этнической религии» закономерным процессом, связанным с «экологизацией общества». Она верит, что украинцы смогут преодолеть предрассудки, связанные с верой в «чужого бога», и вернутся к своей исконной родной вере, как это уже делают некоторые другие народы[252]. В качестве одного из первых шагов Лозко предлагает возвращаться к славянским дохристианским именам и заканчивает свою книгу именословом, который призван этому способствовать[253].

Каковы же основные черты этой «этнической религии» украинцев, как они представляются Г. Лозко? Во-первых, она связывает истоки этой религии с древним земледельческо-скотоводческим образом жизни. В доземледельческую эпоху Лозко не углубляется, более ранние «предки украинцев» ее не интересуют[254]. Во-вторых, подобно другим неоязычникам, Лозко развивает миф о том, что в дохристианские времена люди жили в полной гармонии с природой и что эти идиллические взаимоотношения были грубо нарушены христианством[255]. В-третьих, исконную украинскую религию Лозко прямо связывет с пантеизмом и политеизмом. Поэтому она отмежевывается от учения Силенко, которое призывает украинцев к единобожию – вере в Дажбога[256]. Впрочем, это не мешает ей поддерживать самые тесные контакты с основанной Силенко в Гамильтоне (Канада) общиной «Родная вера» и получать оттуда финансовую поддержку[257]. Мало того, Лозко подхватывает лозунг «Влесовой книги» о «Дажбоге и всех украинских богах, единых в Свароге»[258], который самым странным образом пытается совместить политеизм с монотеизмом.

Лозко восхищается «гуманизмом» ведической религии, несмотря на то, что последняя воспевала жестокие войны и кровавые жертвоприношения. Но ей важно не это, а жизнелюбие языческой религии, ее жизнерадостный настрой, стремление содержать тело в чистоте, ощущение единства с космосом и своей общиной, приоритет земных ценностей, умение жить в гармонии с природой[259].

Свою идею о том, что язычество является «этнической религией» украинцев, Лозко в последние годы регулярно развивает на научных конференциях и симпозиумах (например, в июле 1997 г. и в апреле 1998 г. в Киеве). При этом она всячески дистанцируется от «новых религиозных движений», настаивая на том, что ее собственная вера является самобытной и одной из древнейших. Себя и своих соратников она объявляет «правопреемниками этнической Церкви, которая была запрещена в 988 г.»[260]. Она призывает поклоняться природе, а не «богочеловеку» и настаивает на том, что спасение природной среды связано с культивацией «высокого уровня этнической энергии» у коренных этносов. Ибо только последним дано сохранить естественную природу от уничтожения. При этом под этносом Лозко понимает «кровнородственную общность людей», которая обладает самобытными культурой, языком и религией, имеет общие исторические воспоминания и занимает единую территорию. Лозко утверждает, что «этнические религии» возникают естественным образом. Иными словами, она выступает сторонником примордиалистских взглядов, причем и таких крайних, которые биологизируют этнос. Не случайно она пытается поправлять Л. Н. Гумилева и утверждает, что этносы отличаются друг от друга не только ментально, но и генетически. Это якобы и создает различия в их поведении, о которых так много писал Гумилев.

Для обоснования своих взглядов Лозко обращается к никем еще не доказанной гипотезе биополя и делает из нее вполне расистский вывод о гибельности межэтнических браков. «Чем меньше в этносе иноэтничных генов, тем выше уровень его этничности. Чем сильнее энергия этноса, тем лучше живет и процветает каждый его представитель и народ в целом». При этом Лозко самым странным образом утверждает, что для консолидации этносу нужна своя религия[261]. Но если этнос – сугубо биологическая общность, то зачем ему дополнительные рычаги консолидации? Нет, чего-то кандидат философских наук все же недодумала.

Любопытно, что Лозко не скрывает от читателя источники своих идей, которые восходят напрямую к идеологии германских националистов и антисемитов второй половины XIX – первой половины XX вв., которые также призывали к отказу от чужеродного христианства в пользу древней народной языческой веры. Мало того, она отчетливо сознает, что этими идеями питался и германский нацизм[262]. Рассказывая читателю о мире языческих божеств, обрядов и ритуалов, Лозко постоянно пользуется данными из поддельной «Влесовой книги»[263]. Последняя служит украинским неоязычникам подлинным символом веры – при общине украинских язычников «Православие» имеется Музей Влесовой книги. Недавно в одном из своих выпусков журнал «Сварог» опубликовал статью украинского эмигранта с подробным изложением истории «Влесовой книги» и ее изучения в эмигрантской среде. Отдавая должное самоотверженным попыткам эмигрантов-дилетантов спасти ее тексты и сделать их полноценным историческим источником по «предыстории Руси-Украины», автор перекладывает вину за неудачу этих попыток на «московских шовинистов» и подпевающих им украинских ученых, которые якобы не желают признавать очевидное. В то же время он ставит под сомнение историческую ценность такого важнейшего документа, как «Повесть временных лет», и фактически призывает сделать патриотизм критерием «научной истины»[264].

В полном соответствии с советской атеистической традицией «Сварог» объявляет христианство фактически «опиумом для народа» и идеологией порабощения, и в то же время – важнейшей предпосылкой «кровавого и людоедского коммунистического режима» – «без христианства не было бы коммунизма»[265]. Г. Лозко объясняет читателю причину одного из поражений князя Святослава тем, что многие его дружинники были варягами-христианами и русские боги будто бы отвернулись от войска. В этом она полностью следует мнению волхва, чьи слова приводил в свое время В. Татищев[266].

Впрочем, Лозко придерживается мягкой версии антихристианства. Она всячески подчеркивает тот факт, что на Украине христианство впитало в себя массу языческих традиций, которые его облагородили. По сути, истинного христианства здесь никогда и не было, а процветало двоеверие. Этому, по словам Лозко, способствовало то, что накануне принятия христианства Русь уже имела богатые культурные традиции и свою «древнюю интеллигенцию» – волхвов. Христианские священники лишь разрушали созданное не ими и не принесли ничего позитивного. Поэтому они не смогли устоять перед тысячелетними традициями древней местной культуры и рано или поздно поддались ее очарованию. Так украинское православие обрело свой самобытный характер[267].

В антихристианской риторике украинских неоязычников звучат и антисемитские мотивы. Подобно русским неоязычникам, украинские настаивают на том, что Ветхий Завет «чужероден и враждебен украинской национальной идее»[268]. В этом контексте украинское неоязычество смыкается с местным национал-экстремизмом, которым прочно владеет параноидная идея мирового еврейского заговора, важнейшим элементом которого изображается якобы выдуманное евреями христианство[269]. Эту идею, в частности, разделяет и идеолог неоязычества писатель С. Плачинда[270]. А популярная в Киеве газета «Вечерний Киев» тиражирует неоязыческое представление о том, что иудеохристианство проникло в Киев стараниями князя Владимира, который тем самым предательски обратил украинский народ в рабство[271].

Исходя из подобных представлений, украинские неоязычники обнаруживают в Ветхом Завете программу «истребления всех неиудейских народов»[272] и высказывают предположение, что в нем содержались сценарии будущих катастроф на Украине, включая чернобыльскую аварию и голод начала 1920-х, начала 1930-х и конца 1940-х гг. В доказательство приводится деятельность Иосифа в Древнем Египте, население которого он якобы намеренно морил голодом[273]. Неоязычники настаивают на том, что «человеконенавистнические» установки Торы без изменений вошли в Конституцию государства Израиль и в Новый Завет. Тем самым, все преступления коммунистического и нацистского режимов соответственно в СССР и Германии напрямую возводятся к «диктатуре иудейского христианства»[274].

В наиболее радикальных неоязыческих выступлениях антисемитизм сочетается с откровенным расизмом. Один из украинских неоязычников, сотрудничающий с петербургскими венедами, «ужасается» теми «непотребными деяниями», которые были якобы свойственны евреям еще в римскую эпоху, причем равным образом как «юдам-христианам», так и «юдам-фарисеям». Он делает акцент на том, что эти «злодеяния» изумили «цивилизацию белых людей». В частности, реабилитируя императора Нерона, он утверждает, что террористический поджог Рима в 64 г. был делом рук «юд-христиан». Христианство же, по его мнению, было выдумано евреями, чтобы внедриться в здоровое тело чужой нации и выпить из нее кровь. Христианство парализует способность к сопротивлению инородцам, парализует «расовый нерв», и в этом – его опасность и вредность. Автор не видит ничего зазорного в том, чтобы считать евреев «низшей расой». Он заканчивает свои глубокомысленные рассуждения тем, что отождествляет Бога (будь то Яхве или Иисус Христос) с Сатаной, отвергает его и призывает искать истину в природе, как и подобает добропорядочному земледельцу-венеду[275].

Киевские неоязычники пользуются поддержкой Союза писателей Украины. В частности, в 1996 г. последний организовал совместный с ними вечер, посвященный историко-культурному значению украинского язычества. На этом вечере говорилось об огромном значении язычества в духовной культуре украинцев, раздавались призывы к возрождению язычества под лозунгом «Украинцы! Вперед к язычеству!» В то же время украинцев убеждали отказаться от духовного рабства, в которое их ввергает «чуждое им христианство»[276].

Украинские неоязычники живут по своему, языческому, календарю, регулярно устраивают собственные празднества и обряды и имеют свое вероучение «Волховник»[277]. Символ веры украинских неоязычников требует беспрекословной веры в «украинских богов, единых в Свароге», в триединство Прави, Яви и Нави, в божественное происхождение украинцев от Дажбога и, наконец, в переселение душ[278]. Нетрудно заметить, что все эти идеи либо заимствованы (из христианства или индуизма), либо плод фантазии авторов XX века. Что же касается семи языческих заповедей, содержащихся в «Волховнике», то шесть из них посвящены защите своего народа, его языка и культуры как от прямых вражеских посягательств, так и от чужеродного культурного влияния, т. е. имеют выраженную изоляционистскую ориентацию. И лишь одна из заповедей говорит о защите природной среды. Никаких других моральных норм украинские неоязычники, похоже, не знают[279].

Публичная активность украинских язычников в последние годы нарастает. Недавно Священная Рада РУНвиры открыто выразила недовольство тем, что президент Украины Л. Кучма симпатизирует православному христианству и не уделяет должного внимания другим конфессиям[280]. Особенно недовольство язычников вызвали действия киевских муниципальных властей, по распоряжению которых при реконструкции Софийской площади в мае 1998 г. была снесена копия статуи Световида. Эта статуя, воспроизводящая облик известного археологам Збручского идола, с 1970-х гг. стояла в сквере, где привлекала внимание туристов. С возникновением в Киеве неоязычества его поклонники начали проводить около нее различные ритуалы. Когда для статуи возникла угроза, неоязычники потребовали перенести ее поближе к Музею истории Украины. Однако здесь их интересы вошли в противоречие с православной церковью. Им было заявлено, что Старокиевская гора с конца X в. была средоточием христианских культовых сооружений и установление здесь языческого идола было бы неэтичным по отношению к христианским святыням[281]. В ответ неоязычники написали гневное письмо украинскому президенту, потребовав немедленно восстановить памятник и наказать виновных в его сносе. В противном случае они пригрозили обратиться в международные правозащитные организации[282].

Украинская Православная церковь не жалует язычников. В феврале 1998 г. в своем выступлении на конференции, посвященной приближению 2000-летия Рождества Христова, патриарх Киевский и всея Руси-Украины Филарет заявил, что главным врагом христианства в период его нарождения было язычество. Он посетовал на то, что многие бывшие атеисты в поисках веры обращаются не к православию, а к «языческому способу мышления». «Новые религии» движения New Age его мало устраивают, равно как возвращение оккультизма, астрологии, магии и прочие «псевдорелигии». Все это – пути, уводящие от Бога. Среди них он числит и язычество, выразив сожаление по поводу того, что его до сих пор не удалось искоренить[283]. Язычников, осмелившихся устроить в фойе конференции выставку своей литературы, выпроводили оттуда силой. В связи с этим Г. Лозко, бывшая одной из участниц конференции, в знак протеста отказалась от приглашения на прием к патриарху и от выступления с докладом на конференции[284]. Взаимное недовольство православных и неоязычников на Украине нарастает.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.