Архимандрит Таврион (Батозский): Огненный человек

Архимандрит Таврион (Батозский): Огненный человек

Несколько раз я приезжал в Преображенскую пустынь под Ригой[95], где духовником женской обители был отец Таврион[96], в свое время и он посидел в тюрьмах и лагерях.

Конечно, каждый старец обладает какими-то своими качествами. Отец Таврион был невероятно выносливый и трудолюбивый человек. Он собственными руками воздвигал кельи, дома, не гнушался никакой работы. С ним связан такой эпизод: глинские старцы[97] избрали его наместником. И он ввел строгий афонский устав, по которому монахи спали буквально несколько часов в день. Монахи не выдержали, и совет старцев снял с отца Тавриона обязанности наместника, потому что они видели, как его строгость к аскетической жизни непосильна другим.

Отец Таврион был ежедневным совершителем Божественной литургии и по нескольку раз за службу выходил к народу с проповедью. Обычно он закрывал глаза и начинал словами: «Чада мои! Какую любовь нам Господь явил!» Затем говорил краткую проповедь, преисполненную любви. Обычно здесь раскрывался его дар прозорливости, потому что каждый, кто стоял в храме, слышал ответ на свой вопрос.

Вспоминаю один замечательный случай – этот совершенно неоценимый опыт мне пригодился тогда и пригождается в моей священнической жизни. Обычно отец Таврион рано совершал Божественную литургию, часов в шесть он начинал службу и примерно в половине восьмого заканчивал. А я опоздал. Я проспал. Прихожу – уже «Отче наш» поется. Вдруг я почувствовал такую жажду причаститься, что мне показалось, что если я сейчас не причащусь (это было очень острое и ясное ощущение, может быть, надуманное), то умру. Когда отец Таврион вышел с Чашей, он передал ее диакону, подозвал меня, наложил на меня епитрахиль, прочел разрешительную молитву и причастил Святых Христовых Таин, невзирая на то, что я пришел к «Отче наш» и не простоял на богослужении. Вот это и есть любовь, которую он мне передал. Я тоже достаточно нестрого отношусь к людям, которые опаздывают в церковь. Я руководствуюсь такой мыслью, что вдруг, если я по строгости, по канону не допущу человека к причастию – «он опоздал, он пришел в конце службы», – то вдруг он выйдет из церкви и умрет? И на мне будет вина за то, что я не причастил человека и не напутствовал его в последний путь. Так опыт, вроде бы единственный раз яркой вспышкой прозвучавший в моей душе, стал руководством на всю жизнь.

Знаю, что отец Таврион тяжело болел, у него был рак. Он отказался от операции, мужественно переносил боли с благодарностью к Богу и таким образом подготовил себя к отшествию из сего мира.

Таким мне запомнился отец Таврион. Он был жертвенным человеком. Всегда, когда мы уезжали, он выносил деньги нам «на дорожку». Эти деньги поддерживали нас еще и по возвращении домой. Отец Таврион был человеком божественной любви, которая распространяется на весь мир, как по слову Христа: «Солнце светит и над добрыми, и над злыми». Это был огненный человек, растворяющийся в любви.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.