Глава 12.  (После удаления от зла ублажается познание добра, а также толкование псалмов 47:48)

Глава 12. (После удаления от зла ублажается познание добра, а также толкование псалмов 47:48)

Но как кончился первый отдел восхождения посредством псалмов; в сороковом псалме снова делается повторение о блаженстве, и псаломское слово иначе, нежели в начале, определяет нам блаженство. Ибо в начале блаженным признано удаляться от зла; а здесь ублажается познание добра. Но естество добра, или если можно найти какое высшее сего речение или понятие, есть сей единородный Бог, Который «нас ради обнища богат сый» (2 Кор. 8:9). Его–то нищету во плоти, показанную нам в евангельском сказании, предвозвещает здесь слово, ублажая с разумением познавшего оную нищету Того, Кто нищ по образу раба, но благословен по естеству Божества. Ибо слово, в начале псалмопения наименовав Его «убогим и нищим» (Пс. 40:2), в конце отдела говорит: «благословен Господь Бог Израилев от века и до века: буди, буди» (14).

Итак, достигший сей высоты начинает новое восхождение. Ибо, оставив отца Корея, который по гордости вознесся против священства, и за сие попален огнем, поглощен разверзшеюся землею, и за грех соделался преисподним, верою усыновляет себя истинному Отцу, уразумев, сколько разности в этом — соделаться чадом Божиим, или называться сыном отступника Корея. Посему, улучив конец победы, познав, сколько разности между сим Отцем и отцем лукавым, поглотив и истребив в себе всякую зверскую и ядовитую мысль, подобно тому, как естеству еленей существенно принадлежит сила истреблять пресмыкающихся, уподобляется еленям и жаждою, и жаждет Божественных источников (а это — само Божественное естество, единое в существе и созерцаемое в Троице). Ибо говорит: «имже образом желает елень на источники водныя: сице желает душа моя к Тебе Боже» (Пс. 41:1). Потом утоляет жажду, соединенную с пожеланием, и поспешая улучить желаемое, даже непродолжительное замедление в приобщении благ вменяя в бедствие, в средине и в конце псалмопения говорит: «вскую прискорбна еси душе моя?» и: «уповай на Бога» (6:12), потому что действительно нам обещано благое услаждение Божественным упованием.

И таким образом Пророк переходит к следующему псалму, в котором от жертвенника Божия делается юным (Пс. 42:4); а в следующем снова ведущих род от Корея делает победителями, показывая, что худородством отцов не ослабляется добрая слава пред Богом. Причину же истребления врагов приписав в сем псалмопении Богу, когда говорит: «спасл бо еси нас от стужающих нам, и ненавидящих нас посрамил еси» (Пс. 43:8), переходит к песни о возлюбленном, чтобы бывшие сперва сынами отступника, а потом соделавшиеся победителями лукавого, пришедши в разум, достигли конца победы. Ибо сказано: «в конец, в разум, песнь о возлюбленнем» (Пс. 44:1). Из сей песни узнаем, кто Тот, Которого престол от вечности превыше всех существ, и кто та дева, которая уневещивается Ему для сожительста, не иначе удостоенная сей чести, как уже по забвении отца своего (11).

И сию песнь посвятив возлюбленному, снова слагает Пророк победную песнь о «сынех Кореовых» (Пс. 45:1), продолжая речь о предметах таинственных. Ибо наименование псалмопению: «о тайных», и под сим именем описывается в слове и шум вод, и движение народов, и призвание царей, и колебание земли, и сказано, что «Господь» всякой силы «с нами» (8:12). А всем этим Пророк предвозвещает пришествие Господне во плоти, когда и все естество издает глас, и с места на место переходят горы, — эти земные мудрования порока, о которых древле думали, что они неподвижны и непреложны; и река веселья «веселит град Божий, и селение Свое освящаете Вышний» (5), и все, что следует в том же порядке, и в чем слово сими загадками предвозвещает тайны.

И еще к новой победе переходит слово; ей рукоплещут и радуются все народы, потому что «взыде Бог в воскликновении» (Пс. 46:6). Конечно же, ясно для тебя слово: «восхождение», по толкованию Павла, который говорит, что невозможно взойти, если не предшествовало нисхождение (Ефес. 4:9). Повелев же всем петь разумно (Пс. 46:8), Пророк переходит словом к более возвышенному состоянию, предметом песни соделав «вторый» день «субботы» (Пс. 47:1). А день сей, если смотреть на него по первоначальному устроению мера, есть приуготовление неба и тверди и отделение пренебесных вод от наземных. Если же обратишь взоры к Евангелию, то подлинно он уготовал нам небо; потому что небо называет Бог твердью; а Павел представляет себе утверждением веру во Христа. Ибо тогда подлинно созидается для нас по вере небо, когда прошла печаль субботы, и соделалась для нас верною тайна «нареченного Сына Божия в силе, по Духу святыни, из воскресения от мертвых, Иисуса Господа нашего» (Рим. 1:4), Который подлинно «велий Господь и хвален зело» (Псал. 47:2), и что еще по порядку содержит в себе псалом, и этот Божественный град, который именуется у Пророка «горою благокоренною, радованием всея земли — горами сионскими» (2.3), о котором наипаче повествуется всего более чудное, что бывший некогда «ребрами северовыми» ныне стал «градом Царя великого», и что «Бог в тяжестех его знаем есть» (3:4), чем ясно указуется в слове на то чудо, какое видим в Церкви. Ибо северный край земли мрачен и холоден, всегда остается не освещенным и лишенным солнечных лучей. Посему–то сопротивная сила разумеется под именем севера.

Итак, тот же город, который некогда находился на севере и был ребром его, переведенный из жизни темной и холодной, соделался градом Божиим и местопребыванием царского жилища. «В тяжестех его знаем есть Бог. Тяжестями» же Пророк называет объем зданий, построенных в виде четвероугольников, которыми гадательно означаются твердые и высокие столпоздания добродетелей, усматриваемые в душах святых, так как только в держащихся такого образа жизни познается Бог. С предложенным прежде согласно и следующее: «яко царие собрашася в нем» (5); потому что собрание не рабствующих, но царствующих обитает в Божественном оном граде: «тии», сказано, «видевше тако, удивишася» (6).

Пророк объявляет и причину сего удивления; те которые недостойно населяли прежде сей град, когда был он ребрами северовыми, «смятошася, подвигошася: трепет прият я». И не трепет только, но и «болезни яко раждающия» (7). Все сие, говорит Пророк, произведено в них духом бурным, сокрушившим корабли отступления, худо плавающее по морю житейскому. Ибо сказано: «духом бурным сокрушиши корабли варсийския» (8). Но кто содержит в памяти историю Деяний, тому не неизвестно «дыхание бурно» (Деян. 2:21), какое ученики познали «в горнице» (1:13); и кто внимательнее читал пророчество Ионы, конечно знает, что отступившей от Бога ищет корабля, плывущего в Фарсис. Потом псаломское слово, как бы разделившись на два лица, в первых речениях принимает на себя лице начинающего речь, а в последующих произносит сказанное принявшими слово. Ибо, говорит Пророк, соглашаясь в истине прежде произнесенного, как бы узнав сказанное кем либо другим: «якоже слышахом, тако и видехом во граде Господа сил во граде Бога нашего» (Пс. 47:9), Потому с наслаждением увидевших, что слышали, представил подающими совет друг другу. А совет был таков: «обыдите Сион, и обымите его, поведите в столпех его: положите сердца ваша в силу его и разделите в силу его, домы его» (13:14), и что еще содержит в себе псалом.

После сего проповедь, слова распространяется по порядку по всей земле, и как до смешения языков у всех были «устне едине и глас един» (Быт. 11:1): так и теперь все народы, вся вселенная, все люди делаются единый слух и единое сердце, потому что всех оглашает единое слово. Ибо, совокупив в одно собрание весь человеческий род, и целый мир претворив в одно зрелище, всем вообще возглашает слово, говоря: «услышите еси языцы, внушите еси живущии по вселенней, земнороднии же и сынове человечестии», богат ли кто в вас, или убог (Пс. 48:2–3). Сими тремя сочетаниями Пророк объемлет вообще всякое различие в жизни человеческой. В первом сочетание сказует: «еси языцы и живущии по вселенней», чтобы именем языков означить местные ограничения, а следующим выражением — обитателей сих мест. Сказав же: «земнороднии и сынове человечестии», людей плотских, перстных и менее разумных, отличает от спасаемых и имеющих в себе некую отличительную черту естества человеческого; а собственно отличительная черта человека — подобие Божеству. Неравенство же житейское по бедности и богатству есть самая общая причина различного и многообразного несходства в делах человеческих.

Но кто этот, вещающий слово в таком многочисленном и разнородном собрании слушателей? Кто иной, кроме свидетельствующего о Себе, что «возглаголет премудрость и разум» (4)? А глаголет это, кто имеет духа премудрости и разума, эту великую благодать, в которой человек преуспевает внимательностью и размышлением; ибо Пророк, сказав, что не отверзет уст, пока, не приклонит слух к предлагаемому слову, говорит: «уста моя возглаголют премудрость, и поучение сердца моего разум» (4).

И сперва «приклоню в притчу ухо мое», а тогда уже «отверзу во Псалтири ганание мое» (5). Посему какой же это разум и какое это «ганание»? Тварь Божия, говорит Пророк, не видела приготовления какого либо лукавого дня, как свидетельствует слово миробытия, но грех день радования соделал днем страха и наказания, которого могли бы мы не бояться, если бы блюдущий нашу пяту змий, которому имя беззаконие, не кружился на жизненном нашем пути и, пресмыкаясь по оному, не соделал его негладким и страшно колючим, усыпав повсюду разными чешуями страстей. Потом, все псалмопение разделив на две части, Пророк в первой части предлагает совет не иметь в виду никакого другого Избавителя. Ибо говорит, что «не избавит ни брат» ни другой какой «человек», но каждый будет сам о себе умолять, если «даст Богу измену за ся, и цену избавления души своея» (8:9). Имеет же Пророк в виду ту заботливость, с. какою в этой жизни гоняемся за суетным, обратить для нас в совет к презрению того, о чем заботимся. Почему люди проводят жизнь в безрассудных трудах, как будто надеются жить всегда? Почему не чают себе смерти и тления те, которые видят пред собою умирающих? Подлинно неразумны и безрассудны те, которые видят, что после этой жизни другим оставят свое богатство, а сами навсегда поселятся в гробах, если имен своих возвышенною жизнью не вписали на небесах, но, возжелав быть именитыми на земле, соделали себя безъименными в горнем граде. А всему этому причиной то, что человек не разумеет собственной своей чести, но добровольно вовлекается в скотские удовольствия, будучи предан гортани и чреву, а по чреве и скверне. Это составляет часть первого отдела в псалме. Остальная же часть содержит в себе обвинение в ином; но опять тем же изречением оканчивается слово. И сим, думаю, пророчество дает нам видеть любомудренное свое учение о первой причине доступа к нам зол, — а именно, что человек уподобился скотам страстями, свойственными бессловесным.

Да и по уврачевании нашем от такого зла, совершенном благодатью Призревшего милосердо на род человеческий, люди, снова оставив доброго Пастыря, пасутся смертью, уклоняясь не на небесную, но на адскую пажить и делаясь овцами ада. Ибо сказано:»яко овцы во аде положени суть, смерть упасет я» (15). Так грехом снова производится в нас нечувствительность к чести, даруемой нам благодатью, и стремление к бессловесной жизни. Ибо все, совершающееся вне истинного разума, есть бессловесие; а бессловесие и бессмысленность свойственны скотам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.