Септуагинта и Масоретский текст

Септуагинта и Масоретский текст

В середине III в. до н. э. царь Птолемей II Филадельф, правитель эллинистического Египта и собиратель редких манускриптов для знаменитой

Александрийской библиотеки, пожелал иметь в своем распоряжении греческий перевод еврейского Священного Писания. Возможно, он нуждался в адекватной версии Закона, по которому жила немалая часть его подданных (а в Александрии в то время была многочисленная еврейская община), а может, просто был заинтригован древним текстом. Как бы то ни было, еврейская община отнеслась к его приказу с энтузиазмом, ведь к тому времени евреи, рассеянные по Восточному Средиземноморью, говорили уже в основном на греческом, и им тоже нужен был понятный текст Священного Писания.

Как именно осуществлялся этот перевод, мы знаем неточно, в основном по более поздним рассказам, в которых история тесно переплелась с легендой. Говорят, что перевод осуществляли семьдесят или семьдесят два старца, специально пришедших для этого из Палестины в Египет. Потому число 70, по-латыни «септуагинта», и стало названием самого перевода, который по-русски иногда называют «Переводом семидесяти толковников».

Этим переводом широко пользовались в свое время и грекоязычные иудеи, и христиане. Так, апостолы, писавшие на греческом языке, обращались не к древнееврейскому тексту, а именно к Септуагинте. Ссылаясь на Писание, они имели в виду именно ее, и в последующие века она оставалась для восточной части христианского мира основным, самым авторитетным текстом Ветхого Завета. С нее делались новые переводы, например славянский.

Вероятно, именно из-за этой популярности Септуагинты среди христиан иудеи вовсе отказались от ее использования и выбрали другой, более распространенный вариант древнееврейского текста, позднее названный Масоретским (от евр. «масорет» – «передача, предание»). В новое время, когда Библия начала активно переводиться на современные языки, именно к этому тексту обратились западные христиане, в особенности протестанты, в среде которых Септуагинта никогда не имела широкого распространения. Но в Православной Церкви она была и остается основным традиционным текстом Ветхого Завета. Впрочем, сегодня интерес к Септуагинте возрастает и на Западе. Она – не просто памятник древности, но и ценный источник, из которого мы узнаем об истории библейских текстов и о разных их толкованиях.

Впрочем, когда в середине XX в. около Мертвого моря были найдены свитки из собрания Кумранской общины, пролежавшие в пещерах 19 столетий, оказалось, что даже во времена Иисуса и апостолов единого варианта Писания у евреев просто не существовало. Одни рукописи легли в основу Септуагинты (до нас они не дошли), другие – в основу Масоретского текста, и таких было, надо отметить, намного больше. Существовали и другие варианты текста, например Самаритянское Пятикнижие – священный текст тех самых самаритян, о которых мы читаем в Новом Завете. Но он не получил большого распространения нигде за пределами этой общины.

Септуагинта несколько объемнее Масоретского текста: она включает книги, которые называют неканоническими или второканоническими. К тому же греческий текст книги Есфирь примерно на треть длиннее еврейского; кстати, в еврейском варианте Есфирь – единственная книга Библии, где отсутствует слово «Бог». Немало различий мы найдем и на уровне истолкования. Самый известный пример – пророчество Исайи (7:14): «се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил». Там, где мы видим слово «Дева», в еврейском тексте стоит слово альма, обозначающее просто молодую женщину, обычно незамужнюю. Но переводчики Септуагинты употребили здесь слово партенос, «дева», и потому евангелист Матфей (1:23) смог ссылаться на это пророчество, говоря о девственном рождении Христа (к этому мы вернемся в 30-й главе).

Древнее предание гласит, что переводчику, который поставил в текст это слово по внушению Святого Духа, было обещано, что он не умрет, пока не увидит своими глазами, как сбудется это пророчество, и что именно он и был старцем Симеоном, принявшим на руки младенца Иисуса (Лк 2: 25 и далее). Современный человек может скептически относиться к этому преданию, но несомненно, что еще задолго до написания Нового Завета слова пророка Исайи понимались как весть о грядущем чудесном рождении необыкновенного младенца.

Трудно сказать, насколько достоверно это предание. Но оно совершенно точно отражает тот факт, что уже в иудаизме ветхозаветные пророчества понимались как указание на особые события, которым только предстояло произойти, и это понимание нашло свое отражение в тексте Септуагинты. Сегодня иногда можно услышать, что иудеи «испортили» Масоретский текст в данном месте или, наоборот, что это сделали с Септуагинтой христиане. Такие упреки едва ли справедливы, но верно другое: разные религиозные традиции избирают для себя те из существующих вариантов текста, которые соответствуют их вероучению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.