Папство в «век революций»

Папство в «век революций»

Традиционализм и ультрамонтанство

С торжеством Церкви во времена Наполеона пробил час Шатобриана. После 1815 г., когда вся монархическая Европа объединилась в Священном союзе против революции во имя реставрации «тронов и алтарей», пришло время графа Жозефа де Местра (1754–1821) и виконта Луи де Бональда, обедневших аристократов, напуганных революцией.

Де Местр, вначале бывший приверженцем Просвещения, начинает обвинять его во всех бедах Франции и говорит о том, что нужно было бы «убить дух XVIII века». Революцию он изображает как кровожадное чудовище и требует возвращения абсолютной власти монарха. Идея народного суверенитета казалась ему чудовищной. Но всякая высшая власть должна подчиняться верховному авторитету, то есть Богу и его викарию на земле папе римскому. В знаменитой книге «О папе» 1818 г. он развивает теократическую концепцию общества: папа должен стать непререкаемым главой, высшим арбитром и вождем всех народов, всех суверенов. Де Местр не жалеет титулов, чтобы увенчать папу: высший двигатель цивилизации, великий демиург всемирной цивилизации, создатель великой монархии, хранитель наук и искусств, защитник свободы, наконец, непогрешимый. Здесь де Местр выступил как пророк.

Современники называли концепцию де Местра средневековой, а его самого «пророком прошлого». В XX в. его стали хвалить за «внутреннюю контрреволюцию», за попытку омолодить христианство и противопоставить его религии «обезбоженного» человека, «религии Антихриста».

Соперник и соратник де Местра – Луи де Бональд (1754–1840) не интересовался «внутренней реформой» человеческих душ. «Человек существует только лишь для общества, и общество формирует его для себя», – писал де Бональд. Сильное правительство должно хорошо применять законы, запрещать все, что способно разрушить законный порядок, передать образование в руки иезуитов – и все пойдет прекрасно на земле. Де Бональда недаром называют родоначальником тоталитарных теорий. «Духу законов» Монтескье и «Общественному договору» Руссо он противопоставляет свою «Теорию политической и религиозной власти» (1796 г.), отрицая человеческое и демократическое происхождение власти, права человека и главное право – на свободу. Особенно чудовищной казалась ему демократия, «дочь философов». В обществе все должно быть основано на традиции и должно стремиться с помощью Церкви к сохранению того, что было. Революция же есть восстание человека против божественной традиции. Но де Бональд, в отличие от де Местра, не оставил в этой картине места для папы, поскольку был галликанцем.

Идеи де Местра и де Бональда не остались только достоянием контрреволюционной буржуазии и клерикалов XIX в.: они продолжают вдохновлять интегристов и традиционалистов в Католической церкви и в наши дни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.