Глава III СЕКТАНТЫ

Глава III

СЕКТАНТЫ

Мы уже говорили, что одной из черт, характеризующей современное христианское сектантство, является изменение религиозного сознания верующих под влиянием социалистической действительности, социального и научно-технического прогресса, тех огромных перемен, которые произошли за 60 лет Советской власти в жизни нашего народа. Каковы же конкретно эти изменения в религиозном сознании? Есть ли какие-то четкие критерии для их определения?

Представление о них дают конкретные социологические исследования, ставшие в последние годы неотъемлемой частью теории и практики научного атеизма. Задачей этих исследований является «изучение религиозности во всей совокупности взглядов, интересов, вкусов, привычек верующего»[79]. Полученные же данные позволяют воссоздать портрет современного верующего — последователя объединений, которые принято относить к сектантским.

При этом необходимо сделать оговорку, что, конечно же, цельный портрет «сектанта вообще» воссоздать невозможно. Ведь к сектантам относятся и последователи протестантских объединений, проявляющие достаточную активность, и приверженцы старых русских сект, быстро идущих к своему закату, и члены локальных групп верующих, которые, сохраняя названия прежних сект, являются их остатками, ибо порой насчитывают всего лишь несколько десятков или сотен последователей, фанатично цепляющихся за свою уже умершую веру.

Предпринимая попытку раскрыть облик современного верующего, мы будем иметь в виду в первую очередь приверженцев наиболее распространенных сектантских объединений в нашей стране, ибо прежде всего именно они требуют пристального к себе внимания в процессе воспитательной работы.

Конкретные социологические исследования свидетельствуют о том, что большинство членов религиозных объединений сектантского типа составляют женщины. Так, белорусские исследователи установили, что в общинах евангельских христиан-баптистов в Минской области около 70 % женщин[80]. В двух общинах евангельских христиан-баптистов в Алма-Ате женщин соответственно 77 % и 67 %[81].

Примерно такую же картину с некоторыми отклонениями можно наблюдать и в других объединениях сектантского типа, равно как и вообще в других христианских течениях. Собственно, это не является какой-то неожиданностью. Давно известно, что основной контингент религиозных общин составляют женщины. Но вот что обращает на себя внимание: в баптистских общинах Минской области 45 % всех женщин — одинокие люди. Среди верующих старше 40 лет около 54 % — вдовы, а 14 % среди женщин 30—40 лет — незамужние. Примерно такую же картину мы наблюдаем в московской общине адвентистов седьмого дня, да и в других общинах протестантских объединений.

Все это, естественно, наталкивает на мысль, что очень часто в сектантские общины приводит людей одиночество, потребность в общении, в котором так нуждается человек. И то, что некоторые люди ищут возможность удовлетворить эту потребность в религиозных, прежде всего в сектантских общинах, во многом наша вина, ибо данной категории людей мы уделяем явно недостаточное внимание (чем умело пользуются религиозные «ловцы душ»).

Данные, которые получены в результате проведенных исследований, свидетельствуют и о том, что в сектантских общинах большинство верующих — это люди, не связанные с общественно полезным трудом на предприятиях, в учреждениях, в колхозах и совхозах. Чаще всего среди них встречаются пенсионеры, домохозяйки, кустари. Их объединяет то, что они оторваны от коллектива, и этим тоже пользуются сектантские миссионеры для того, чтобы оказывать свое влияние на лиц, у которых нарушены социальные связи.

Белорусские исследователи приводят следующие данные. Среди верующих в общинах евангельских христиан-баптистов 39,2 % пенсионеров, 5,2 % инвалидов, 12,4 % домохозяек, 2,4 % временно не работающих. К этим последним, в частности, относятся многодетные женщины[82]. Примерно такие же данные получены воронежскими исследователями. Среди членов сектантских общин в Воронежской области на производстве не работают 69 %[83].

То, что с религией чаще всего связывают свою судьбу люди, у которых нарушены социальные связи, известно давно. Проведенные исследования лишь подтверждают это, неизбежно приводя к выводу о том, что именно среди этой категории верующих нужно вести постоянную воспитательную работу, уделяя особое внимание научно-атеистической пропаганде по месту жительства, включая в ее орбиту тех, кто в силу различных причин оказывается оторванным от трудового коллектива.

Обращает на себя внимание и то, что большая часть сектантских общин находится в сельской местности, а большинство их членов связаны с сельскохозяйственным трудом. Собственно сектантство всегда имело меньше влияния в городе, чем на селе, а среди рабочих сектантская проповедь вообще не достигала успеха. Да и в целом религиозность среди рабочего класса была ниже, чем среди крестьянства.

Все это не является специфическим только для христианского сектантства. Повышенная религиозность жителей села по сравнению с городским населением характерна и для других религиозных направлений. В данном случае надо иметь в виду, что наряду с общими факторами религиозности есть и специфические, но и те и другие должны учитываться в комплексе, чтобы иметь возможность выявить общую картину, комплекс всех факторов, влияющих на мировоззренческие позиции людей.

Здесь, видимо, следует учитывать бо?льшую разобщенность жителей села, бо?льшую их изоляцию друг от друга, обусловленную и тем, что проживают они, как правило, на собственных участках, отгороженных заборами, и тем, что характер сельскохозяйственного труда на значительной по размерам территории отличается от заводского, фабричного, где люди постоянно в силу самих условий промышленного производства общаются в процессе работы, испытывают нужду во взаимопомощи, взаимной поддержке. Разобщенность людей в сельской местности создает благоприятную почву для индивидуальной работы с ними, которую ведут сектантские миссионеры.

Факты свидетельствуют о том, что среди верующих в сектантских общинах чаще всего встречаются лица, связанные с малоквалифицированным трудом. Выполняемая ими работа не требует расширения кругозора, повышения квалификации. Известно, что уровень механизации и автоматизации в сельскохозяйственном производстве пока ниже, чем на промышленных предприятиях. И это тоже нельзя не учитывать. Конечно же сектантским проповедникам и миссионерам легче вести работу по «улавливанию душ» среди тех людей, кругозор которых ограничен, которых жизнь не толкает к постоянному расширению знаний, совершенствованию своих трудовых навыков.

Можно уверенно говорить о том, что в недалеком будущем, по мере механизации и автоматизации сельскохозяйственного производства, будет все меньше и меньше малоквалифицированных работников, а следовательно, и условий для успешной миссионерской деятельности сектантов. Но это отнюдь не снимает в настоящее время с повестки дня вопроса об особом внимании в процессе атеистической работы к этой категории тружеников. Необходимо сделать все возможное, чтобы усилить их связь с коллективом, убедить их в необходимости профессионального совершенствования, участия в общественной работе. Трудовой коллектив может сыграть решающую роль в нейтрализации влияния сектантских миссионеров на эту группу людей, в выработке у них стойкого иммунитета против религии.

Констатируя, что сектантство более успешно прививается в сельской местности, многие советские исследователи отмечают, что в последние годы наблюдается процесс выравнивания распространения сектантской веры на селе и в городе. Это объясняется постепенным стиранием различий между деревней и городом в экономическом, культурном и бытовом отношениях, а также миграцией населения в город. Сельские сектанты, прежде всего молодое поколение, устремляются вместе с другими жителями села на крупные стройки, заводы и фабрики, вливаются в существующие в городах общины, которые более организованны, проявляют значительную активность.

В данном случае выявляется двусторонний процесс. С одной стороны, в городских общинах имеется больше возможностей для укрепления религиозности верующих, с другой же — в условиях города, состоя в крупных трудовых коллективах, верующие не могут не испытывать влияния среды, влияния секуляризациоиных процессов. Здесь создаются гораздо более благоприятные условия для преодоления их религиозных взглядов.

Подавляющее большинство членов сектантских общин, как показывают исследования, — это люди с невысоким общеобразовательным уровнем. Характеризуя данные исследований, проведенных в Закарпатской, Черновицкой, Ивано-Франковской областях, Н. А. Сафронова отмечает, что из 741 опрошенного члена сектантских общин 64 оказались неграмотными, 155 малограмотными, 339 имели начальное образование, 172 — семилетнее и только 11 — среднее[84].

Среди белорусских последователей евангельского христианства-баптизма неграмотные, малограмотные и имеющие начальное образование составляют 76,4 %, с образованием 5—7 классов — 11,6 %, окончившие 8—9 классов средней школы — 4,8 % и только 7,2 % имеют среднее и высшее образование[85]. Нужно отметить, что данные об уровне образования совпадают и при исследованиях, проведенных среди баптистов и среди православных; но при этом лиц со средним и высшим образованием в сектантских общинах гораздо больше.

Нельзя не обратить внимания на то, что у большинства членов сектантских общин нет никакого стремления к продолжению образования, повышению своего теоретического и профессионального уровня. Ведь с точки зрения идеологов любого религиозного течения, это не так уж нужно. Свободное время верующие должны посвящать молитвам, чтению «священных» книг, практически замыкаясь в сфере сугубо религиозных вопросов. И нет ничего удивительного в том, что из общего количества опрошенных членов общин евангельских христиан-баптистов только 4,1 % учатся[86].

Как уже отмечалось, в большинстве случаев верующие в нашей стране честно исполняют свои гражданские обязанности, за исключением наиболее фанатичных, прямолинейно толкующих тексты «священного писания» и делающих из них для себя крайние выводы. Отсюда возникает настоятельная потребность в типологическом разделении лиц, в той или иной мере участвующих в жизни сектантских общин, по уровню религиозности. Нам представляется наиболее приемлемым деление, предложенное М. К. Тепляковым. Он выделяет следующие группы:

1. Колеблющиеся между религией и атеизмом. К ним принадлежат люди, выражающие сомнения относительно существования бога, но допускающие наличие каких-то сверхъестественных сил. Для этих верующих характерно соблюдение религиозных обрядов, но они пассивны в распространении религиозных взглядов. Относятся они одинаково и к верующим и к неверующим, стремятся к самообразованию, прислушиваются к общественному мнению.

2. Убежденные верующие, для которых вера в бога стала сознательным убеждением. Однако эта группа верующих в большинстве случаев проявляет безразличие к догматическим тонкостям религиозного вероучения, часть из них стремится воспитывать детей в религиозном духе, но настойчивости не проявляет. Многие лояльно относятся к неверующим, принимают участие в общественной работе.

3. Фанатики представляют собой сравнительно небольшую группу верующих, отличающуюся слепой, безрассудной верой в бога. Они проявляют активность в распространении религиозных взглядов, религиозную нетерпимость, стремятся насильно навязывать близким, особенно детям, свою веру. В то же время они отгораживаются от общественной и культурной жизни, от коллектива[87].

Заслуживающее внимания деление верующих на типологические группы по степени их религиозности предлагает В. Г. Пивоваров в своей работе «На этапах социологического исследования» (Грозный, 1974), но это деление, как и предложенное М. К. Тепляковым, охватывает всех верующих, принадлежащих к различным религиозным направлениям. Между тем члены сектантских общин имеют свои особенности. Характерным признаком сектантства является принцип строгого членства. Поэтому проводить типологическое деление лиц, участвующих в богослужениях, в данном случае нельзя. Если в церквах можно встретить и верующих, и любопытствующих, и колеблющихся, то в богослужениях, совершаемых в молитвенных домах, как правило, принимают участие только члены секты.

Видимо, здесь типологическая группа, которая именуется «колеблющиеся между религией и атеизмом», не совсем приемлема. Можно говорить о большей или меньшей степени религиозной убежденности. И в рядах сектантов есть люди, испытывающие колебания между верой и неверием, что приводит их зачастую в конечном счете к разрыву с сектой. Но до поры до времени они своих сомнений не высказывают в отличие, например, от православных верующих. Поэтому выделить такую группу среди сектантов практически затруднительно. Однако в процессе исследования по некоторым косвенным данным можно уловить отдельные сомнения, возникающие у членов тех или иных общин. Но в применении к сектантству, думается, применимо условное понятие «умеренно верующие» вместо понятия «колеблющиеся между религией и атеизмом». Кстати, характеризуя эту группу, нельзя брать признак пассивности в распространении религиозных идей, ибо принцип «всеобщего священства», существующий в сектах, обязывает каждого верующего вести миссионерскую работу.

Думается, нуждается в дальнейшей разработке и типология, предложенная белорусскими исследователями, где в основу положена социальная активность верующих. На этой основе в упоминавшейся коллективной монографии «Баптизм и баптисты» выдвигаются следующие типы сектантов: антисоциальные, равнодушные, симпатизирующие и активные. На наш взгляд, при таком делении признак социальной активности становится доминирующим, вытесняя все другие признаки, а это может привести к далеко не точным выводам, ибо, хотя и имеется прямая связь между уровнем религиозности и социальной активностью, нельзя не учитывать и ряда других факторов, которые влияют на активность верующего, факторов сугубо психологических, связанных с определенными чертами характера того или иного верующего, и т. п. В силу этого и далеко не убежденные верующие могут по-разному проявлять социальную активность. Здесь, быть может, более приемлемой будет разработка типологии по уровню религиозной активности верующих, что в большей степени связано с уровнем религиозности верующих в целом.

Видимо, в сектантстве целесообразно выделить три группы верующих. К первой принадлежат члены общин, исполняющие предписания духовных пастырей, следующие уставу секты, но не проявляющие большой религиозной активности. Эти люди — их условно назовем умеренно верующие — во многом сомневаются, хотя далеко не всегда выражают свои сомнения, пытаются сами дойти до «истины». Они против крайностей, например, против самоизоляции верующих, против насильственного религиозного воспитания детей и подростков. Оставаясь под влиянием религиозной идеологии, они пытаются совместить религиозные принципы с «мирскими», зачастую руководствуются последними в своем поведении. Эта категория верующих в известной степени как бы находится на распутье. Атеистическую работу среди данной группы последователей религиозного сектантства можно проводить наиболее успешно.

Ко второй группе мы относим так называемых убежденных верующих. Вряд ли можно согласиться с утверждениями, что эти верующие, как правило, проявляют безразличие к догматическим тонкостям религиозного вероучения. Есть, конечно, и такие, но чаще всего убежденные сектанты хорошо знают и „священное писание“ и религиозную догматику. Ведь они следуют принципу ежедневно обращаться к Библии, присутствовать на всех проповедях, которые почти всегда основываются на библейских текстах. Естественно, они усваивают общие положения вероучения. Другое дело, что в тонкостях разобраться они могут не всегда, но „священное писание“ и прежде всего Новый завет знают.

Верующие третьей группы, так называемые фанатики, действительно, отличаются слепой, безрассудной верой в бога, проявляют религиозную нетерпимость, готовы делать крайние выводы из библейских текстов, стремясь к самоизоляции, к разрыву с «миром».

Само собой разумеется, что такого рода деление условно. Оно не может отразить всего многообразия проявлений религиозности, ибо религиозность человека всегда сугубо индивидуальна. Но все же это деление помогает, хотя и с некоторыми оговорками, выявить три категории верующих сектантов, что необходимо при дифференцированном подходе в процессе атеистического воспитания.

Конкретные социологические исследования дают возможность увидеть, что основную массу членов сектантских общин составляют люди, которых мы относим к группе убежденных верующих. Гораздо меньшую часть представляют люди, которых относят к сомневающимся, или умеренным, верующим. Самая маленькая группа — это фанатики. При этом следует иметь в виду, что фанатично верующих больше среди «Свидетелей Иеговы» и гораздо меньше среди евангельских христиан-баптистов (исключая последователей Совета церквей ЕХБ) и адвентистов седьмого дня.

По результатам исследований, проведенных отделом научного атеизма Института философии АН УССР, из общего числа опрошенных членов сектантских общин фанатики составляют: из 168 евангельских христиан-баптистов — 10, из 315 адвентистов — 55, из 174 иеговистов — 68, из 84 пятидесятников — 6. Убежденных верующих выявлено: из 168 последователей ЕХБ — 113 человек, из 315 адвентистов — 165, из 174 иеговистов — 81, из 84 пятидесятников — 57. К третьей группе верующих из того же количества опрошенных относятся 45 приверженцев евангельского христианства-баптизма, 45 адвентистов седьмого дня, 25 иеговистов и 11 пятидесятников[88].

По данным белорусских исследователей, религиозный фанатизм отчетливо выражается примерно лишь у 3,7 % последователей ЕХБ[89]. Примерно такой же процент фанатично верующих в сектантских общинах называют и другие исследователи, хотя он может в отдельных конкретных случаях и колебаться.

Мы уже говорили о том, что показательным для современного верующего является изменение его религиозного сознания под влиянием окружающей действительности, советского образа жизни, социального и научно-технического прогресса наших дней. Религиозное сознание вообще склонно к изменениям под влиянием окружающих условий. Но в данном случае речь идет о принципиальных изменениях качественного порядка, о размывании традиционных представлений, преобразовании, трансформации укоренившихся взглядов, совмещении их с противоположными зачастую взглядами. Нельзя не учитывать, что на религиозное сознание верующих оказывают влияние попытки религиозных идеологов модернизировать вероучение, приспособить его к новым социальным условиям, хотя бы внешне согласовать с научными данными. Здесь никак не обойтись без издержек, что в известной степени влияет на обыденное сознание верующих.

Исследования показывают, что изменениям подвергаются представления отнюдь не второстепенные, а занимающие центральное место в комплексе представлений, из которых складывается религиозное миропонимание. Это представления о бессмертии души, о боге, это и социально-нравственные взгляды. Авторы книги «Особенности современного религиозного сознания» Н. Андрианов, Р. Лопаткин и В. Павлюк, отмечая сложность и противоречивость мировоззрения современного верующего, пишут: «Оно включает в себя наряду с религиозными представлениями и представления рационалистические, материалистические. В нем причудливо переплелись, подвергаются взаимовлиянию и находятся в борьбе вера в сверхъестественное, иллюзорные представления, различные суеверия, с одной стороны, и достоверные знания, основанные на общественном и собственном опыте, известный запас сведений о достижениях современной науки — с другой. От того, какие элементы в этой пестрой мозаике занимают ключевые позиции, зависит характер мировоззрения человека»[90].

Необходимо заметить, что в сознании сравнительно молодых членов сект, имеющих более или менее основательную общеобразовательную подготовку (незаконченное среднее, среднее образование), рационалистические элементы занимают все большее и большее место, вытесняя традиционные религиозные представления. Гораздо сложнее рационализм пробивает себе дорогу в сознании верующих старшего поколения, как правило, малограмотных и неграмотных, стремящихся к замкнутости, самоизоляции от «мира». Они привыкли некритически воспринимать все, с чем сталкиваются в повседневной жизни, слепо принимать на веру религиозные догмы без попыток их осмысления. Их жизненный стереотип препятствует проникновению в их сознание материалистических элементов, хотя последние не без труда, но все-таки входят в сознание, приходя в противоречие со сложившимися взглядами.

В исследованиях украинских атеистов констатируется, что в среде сектантов значительной трансформации подверглось христианское традиционное антропоморфное представление о божестве. Сафронова отмечает, что из 741 опрошенных членов сектантских объединений только 89 представляют бога как сверхъестественную личность. Преобладающими же являются пантеистические представления, «тенденция к обезличиванию сверхъестественного, отождествление его с „вездесущим духом“, какой-то безликой силой, существующей в природе, или растворение его в природе»[91].

На наш взгляд, подобное утверждение нуждается в уточнении. Дело в том, что антропоморфное представление о боге никогда не было характерным для подавляющего большинства последователей христианских сект, и делать вывод о том, что это представление в сознании сектантов в последнее время видоизменилось, нет никаких оснований. Проводимое Сафроновой типичное высказывание сектанта «Бог — это невидимый, всепонимающий дух, дух всесильный, который не имеет места и человеческого подобия», характерно для приверженцев сектантских течений, в первую очередь протестантского типа, не только в настоящем, но и в прошлом. А вот переход к пантеистическим представлениям о божестве — это уже новое, свидетельствующее об изменении религиозного сознания верующих. Однако пантеизм — не просто признание бога духовным, безликим существом. Это признание того, что бог растворен в природе, сливается с нею.

Количество последователей христианского сектантства, именно так представляющих себе бога, сравнительно невелико. По данным, которые приводит Сафронова, из общего числа опрошенных членов сектантских объединений (евангельские христиане-баптисты, адвентисты седьмого дня, «Свидетели Иеговы», пятидесятники) пантеистическое представление о божестве имеют примерно 10,4 % верующих. Но это уже симптом размывания традиционных для сектантов взглядов на бога. И хотя здесь явно проступает не атеистическая, а религиозно-мистическая форма пантеизма, сам по себе симптом весьма показателен.

Характерно наличие в сектантской среде деистических представлений о боге, который-де является творцом вселенной, но в дальнейшем не вмешивается в ход событий на нашей планете. Исследователи отмечают, что в большинстве случаев деистические взгляды имеют отчетливо выраженный этический оттенок. Бог представляется как моральное первоначало. Сафронова приводит в своем исследовании высказывания сектантов, которые видят бога в «добрых делах», в «счастливом стечении обстоятельств в жизни людей». Среди опрошенных членов сектантских объединений лиц, представляющих бога как безликую моральную силу, примерно 10 %. Это не столь много, но тоже симптоматично. Показательно, что меньше всего верующих с такого рода представлениями в пятидесятничестве и иеговизме. Из 168 опрошенных последователей евангельских христиан-баптистов деистические представления выявлены у 20 человек, из 315 адвентистов седьмого дня — у 69, из 174 иеговистов — у 8 и всего лишь у 2 пятидесятников из 84[92].

Белорусские исследователи отмечают, что среди последователей евангельских христиан-баптистов есть значительная группа верующих, для которых характерна попытка отказаться от примитивных представлений о божестве, увязать их с научными представлениями. Высказывания верующих, относящихся к этой группе, весьма примечательны: «Существует какая-то сила, которая управляет миром. У меня никогда не возникало сомнений, что бог действительно существует. Это проявляется абсолютно во всем, что окружает нас. Я представляю бога могущественным, всезнающим. Вы спрашиваете, как понять, что бог в 3-х лицах, так ведь можно привести пример с солнцем: оно одно, но оно и греет, и светит, и имеет различные химические элементы. Оно одно, но проявляется по-разному. Или взять воду: она может быть и паром, и льдом, и просто водой. Так и бог. Для бога нет границ и преград, он всемогущ и всеведущ»[93].

В исследовании «Баптизм и баптисты» приводятся высказывания верующих, свидетельствующие об эволюции идеи бога в массовом религиозном сознании евангельских христиан-баптистов, стихийных рационалистических, пантеистических и деистических элементах, подрывающих саму эту идею. «Человек, мир, все произошло от бога, как написано в Библии… а человек уже творит из готового». «Ничто не может совершиться без первопричины, должна быть первопричина, это какая-то сила, мыслящая, разумная, мудрость… Где бог? Он повсюду: природа, все, что создано на земле и на небе, бог вечен. Пусть и материя вечна, но она сама по себе не в состоянии ничего дать, нужен разум… Разве законы исходят из материи? Под законами природы мы подразумеваем бога… В основу природы законы были заложены богом. Первый толчок все равно дал бог. Можно сказать, что природа — это бог»[94].

Среди верующих никогда не было единого представления о божестве. Каждый из них привносил в идею бога, навязываемую верующим богословами и проповедниками, что-то свое, сугубо индивидуальное, специфическое. Однако вместе с тем в существовавших представлениях, естественно, были и общие черты. Но представления о боге, с которыми приходится встречаться в наши дни, разительно отличаются от тех, которые имели место еще несколько десятилетий назад. И это дает право говорить о серьезных изменениях в одном из главных представлений членов сектантских объединений.

Претерпели изменение и взгляды на бессмертие, загробную жизнь. Исследователи отмечают, что у значительной части членов сектантских общин нет четкого представления о загробной жизни. Да и современные проповедники, обещающие своим пасомым личное бессмертие, стараются не детализировать общую картину того, что ожидает верующих за гробом. Это приводит к очень туманным, расплывчатым представлениям, которые верующие выражают следующим образом: «Верю в загробную жизнь и бессмертие души. Душа есть, без нее человек не может существовать, что собой представляет душа, не знаю. В ад и рай верю, но не представляю себе хорошо, что это такое. Просто знаю, что в раю будет хорошо, в аду — плохо. Верующие попадут в рай, а неверующие — не знаю»[95]. Наряду с такими высказываниями есть другие, свидетельствующие о значительной трансформации представлений о загробной жизни: «Есть ад, но это не реально существующий ад со смолой, а душевный, душевные муки, это образ».

Подобные высказывания достаточно убедительно говорят о размывании традиционных христианских представлений, о том, что современный верующий обладает новым стереотипом мышления. Там, где он не может совместить явно анахронические взгляды со здравым смыслом, он предпочитает не вникать в детали, а представлять то, чему учат его духовные пастыри в общей форме.

Как уже говорилось, «Свидетели Иеговы», адвентисты седьмого дня отрицают бессмертие души. На страницах иеговистской «Сторожевой башни» можно прочитать следующее: «Что же встанет к жизни вновь в воскресении? Человек, личность, то же самое лицо, которое умерло, а не восстановленное тело, в которое была бы воплощена „нематериальная душа“, пребывающая в небе или где-нибудь, к примеру, на полке. Потому что умирает, не только тело, но личность, душа, живой, дышащий, обладающий умом человек. Если умирает какая-то личность, умирает душа».

Иеговисты учат: воскресение умерших вовсе не означает, что вновь соединяются их тела с «нематериальной душой»; бог оживляет умерших, вселяя в них «дух», под которым понимается некая жизненная сила или, как ее называют иеговисты, «корень жизни».

Нетрудно видеть, что, признавая возможность воскресения мертвых, иеговисты не уходят далеко от приверженцев тех христианских течений, которые сохраняют традиционную веру в бессмертную душу. Ведь в конечном счете они разделяют эту веру, своеобразно интерпретируя лишь представление о «нематериальной душе».

Об изменении взглядов членов сектантских объединений на загробную жизнь свидетельствует тот факт, что значительная часть сектантов, опрошенных украинскими исследователями, признала, что в религии их привлекает отнюдь не идея личного бессмертия и обещание загробной жизни. Так, из 199 последователей евангельского христианства-баптизма лишь 39 человек заявили, что связали с баптизмом свою судьбу ради вечной жизни за гробом. В то же время 70 человек признали, что в религии их привлекает прежде всего «добродетельная» мораль[96].

Гораздо больше верующих, признающих возможность загробного существования, в иеговизме. Из 114 «Свидетелей Иеговы» 96 на вопрос «что привлекает вас в религии?» ответили, что главным образом их привлекает обещание вечной загробной жизни. Объяснить это можно лишь тем, что в иеговистских общинах акцентируется особое внимание на эсхатологии, иеговистская проповедь, как правило, в первую очередь, связана с идеей «страшного суда», грядущего царства божьего. Ну, а кроме того, отказ от примитивных представлений об «отлете души» от смертного тела, признание смертности души делает учение иеговистов в глазах последователей этого религиозного течения «научно обоснованным», согласующимся якобы с данными современной науки.

О сдвиге в сознании и психологии приверженцев сектантских течений говорит и тот факт, что бо?льшая часть сектантов в наши дни проявляет терпимость к последователям других христианских церквей и даже других религий. Исследования, проведенные кафедрой научного атеизма Киевского педагогического института им. Горького, показали, что 80 % опрошенных терпимо относятся к другим религиям. А ведь именно сектанты с их верой в исключительность своего вероучения всегда проявляли религиозную нетерпимость. Сейчас положение изменилось.

Иными стали и социальные установки сектантов. Как уже отмечалось, изменились их взгляды на труд, их отношение к науке, научно-техническому прогрессу, культуре. Эсхатологические и хилиастические представления уживаются в их сознании с верой в возможность построения «самого прекрасного и справедливого» коммунистического общества. Это, естественно, порождает противоречия в сознании верующих, которым постоянно внушается, что земная жизнь — лишь подготовка к жизни загробной, вечной, что люди не могут и помышлять о том, чтобы своими силами добиться счастья в жизни земной. Верующие настойчиво пытаются преодолеть для себя это противоречие, убедить себя в том, что коммунистическое учение не противоречит религиозному.

Когда в процессе конкретных социологических исследований в Черновицкой области верующим был задан вопрос, что общего они находят между коммунистическим и христианским учением, 18,5 % членов сектантских общин ответили, что, по их мнению, коммунизм и христианство — одно и то же, 13,5 % заявили, что коммунизм и христианство независимы, существуют самостоятельно, и только 9,7 % выразили мнение, что между коммунистическим и христианским учением нет ничего общего[97].

Изменение отношения верующих в нашей стране к коммунистическому учению вполне понятно. Сектанты, как и другие верующие, участвуют в общем труде советского народа в построении коммунистического общества, вносят посильный вклад в дело строительства коммунизма. Это накладывает отпечаток на их представление о значении той исторической миссии, которую выполняют советские люди, а вместе с тем и на представление о том, что дает человеку коммунистическое общество.

Однако нельзя не учитывать и того, что некоторые сектантские проповедники, главным образом те, кто видит единственный выход из кризиса на путях экстремизма, пытаются в своей проповеднической деятельности привить верующим антиобщественные взгляды, толкнуть их на путь неприятия «мира».

В целом же можно говорить о радикальных изменениях социальных взглядов у многих приверженцев религиозного сектантства, и, как следствие этого, об изменении отношения к реальным земным ценностям, ко всему тому, к чему они относились еще сравнительно недавно отрицательно, а подчас даже враждебно.

Любопытны данные опроса членов общин евангельских христиан-баптистов, проведенного в Белорусской ССР[98]. Они свидетельствуют о том, что 62,7 % верующих читают газеты, 53,6 % слушают радио. Гораздо меньше людей регулярно смотрят телевизионные передачи (19,4 %), читают художественную литературу, журналы (15,1 %), посещают кино, театры, музеи, концерты (9,3 %), но и это — серьезные сдвиги по сравнению с недавним прошлым. То, что незначительное число сектантов посещают кино, театры, концерты, музеи, тоже в известной степени объясняется отсутствием возможностей. Как правило, эти сектанты живут в сельской местности, вдалеке от города, зачастую обременены большой семьей и практически не могут посещать зрелищные мероприятия.

Хотя и медленно, но растет социальная активность сектантов, прежде всего устранявшихся от какого бы то ни было проявления активности в «мирской» жизни. Недавно проведенное анкетирование в Омской области показало, что в настоящее время каждый третий верующий участвует в социалистическом соревновании, а 17 % баптистов выполняют различные общественные поручения[99].

Конечно, не следует переоценивать изменений, происходящих в сознании членов сектантских объединений. Их сознание остается религиозным, а сами они по-прежнему руководствуются уставом общины, предписаниями и наставлениями своих духовных пастырей. Но тем не менее налицо определенные сдвиги и в их взглядах на жизнь, на окружающую действительность, на свое место в обществе.

Нужно иметь в виду, что христианское вероучение исходит из того, что смысл человеческого существования состоит в стремлении к достижению личного спасения. Это обусловливало то, что при опросе членов церкви евангельских христиан-баптистов на вопрос, что в конечном счете определяет поведение человека, 23 % верующих ответили — «личные интересы», 66,4 % — «воля сверхъестественного существа» и лишь 9,1 % — «общественные интересы».

Но показательно то, что более трети последователей ЕХБ не считают волю божью определяющей поведение человека, а 9,1 % верующих общественные интересы рассматривают в качестве фактора, определяющего поведение людей. А ведь это расходится с христианской концепцией, свидетельствует о том, что часть верующих отходит от богословских поучений, по-своему понимая мотивы поведения человека.

Ведя разговор о современном верующем-сектанте, мы в основном касаемся последователей протестантских течений, ибо в них легче выявить общие черты, которые дают возможность воссоздать обобщенный портрет верующего человека. Сложнее обстоит дело с приверженцами сект русского происхождения, исторические судьбы которых во многом отличаются от сект протестантского типа. Естественно, это наложило свой отпечаток и на верующих.

Мы отмечали, что такие течения, как духоборчество и молоканство, гораздо быстрее подошли к своему закату, чем секты протестантские, в гораздо большей степени изменилось и сознание их последователей. Исследователи констатируют, что в настоящее время они, отдавая дань некоторым традициям, как правило, проявляют равнодушие к религии, что духоборчество ныне носит не столько религиозный, сколько этнический характер. Среди жителей духоборческих сел немало людей, отличившихся в годы Великой Отечественной войны. Есть среди них и такие, которые награждены орденами за свой труд в мирные послевоенные годы. И если религиозные пережитки пока сохраняются, они гнездятся в самых дальних тайниках сознания людей. Хотя, как говорилось, ряд общин последователей молоканства, переживающего в целом глубочайший кризис, продолжают проявлять активность, стремиться к сохранению любой ценой устоев своей веры, но это скорее следует рассматривать как частные случаи на общем фоне затухания молоканства.

Немалые перемены произошли и в религиозном сознании последователей истинно-православного христианства. В интересном исследовании А. Демьянова «К вопросу о современном состоянии религиозного течения „истинно-православных христиан“» отмечается упадок секты в последнее время, отсутствие воспроизводства идеологии ИПХ в молодых поколениях. Как справедливо подчеркивает автор указанной работы, «значительная часть верующих молодого возраста, разочаровавшись в несостоятельности традиционных установок „истинно-православных христиан“, в последние годы вернулась к общественной жизни и вышла из ИПХ.

Кроме того, молодежь, воспитывавшаяся в условиях социалистического общества, оказалась мало восприимчивой к антисоветским проповедям руководителей групп ИПХ. Ей чужда антиобщественная и антигуманная мораль как называемых истинно-православных христиан»[100].

Сегодня в состав ИПХ входят преимущественно верующие пожилого возраста (их более 70 %) и среднего возраста (от 30 до 49 лет), ставшие членами секты в 50-х годах. Уровень образования, их низок. Из общего числа приверженцев ИПХ в Тамбовской, Воронежской, Липецкой, Рязанской областях 28,8 % верующих неграмотны, 40,3 % малограмотны, 26,4 % имеют образование 4 класса, 3,4 % — 7—8 классов и только 1,1 % окончили десятилетку[101].

Исследователи отмечают, что в последнее время изменилось отношение приверженцев ИПХ к обучению и воспитанию детей. Демьянов пишет, что при проведении исследования не обнаружено ни одного случая, «когда бы истинно-православные христиане по религиозным мотивам не разрешили своим детям посещать школу». «Все их дети в настоящее время не только заканчивают начальную школу, но и учатся в 8—10-х классах, а некоторые — в техникумах и профессионально-технических училищах»[102].

Характерно и то, что меняется степень религиозной убежденности членов секты. Если еще десять лет назад исследователи сталкивались в основном с фанатиками, то сейчас, изучая жизнь общин ИПХ, они подчеркивают, что среди приверженцев ИПХ встречается все больше колеблющихся и отходящих от традиционных установок секты. Показательны данные, которые приводятся в исследовании Демьянова. Из общего количества опрошенных членов секты ИПХ выявлено 26,3 % фанатиков, 20,8 % убежденных верующих, около 40 % верующих по традиции и 12 % колеблющихся[103].

Обращает на себя внимание специально выделенная группа так называемых верующих по традиции. Само это словосочетание говорит о том, что вера людей, отнесенных к данной группе, держится не на их внутренней убежденности, а на превратно понимаемой традиции и является весьма непрочной.

Демьянов отмечает, что с середины 60-х годов, когда большинство рядовых верующих, входивших в состав ИПХ, утратило веру в предсказания о близком «конце света» и страшном суде, процесс разложения секты приобрел новые черты. «Если на предыдущем этапе распад происходил на почве усиления фанатизма и мракобесия, отрицания „мира“, то на новом этапе обособление групп происходит на почве приспособления к окружающей действительности, осторожного приобщения к „миру“. Среди части приверженцев ИПХ наблюдается тенденция к возврату в лоно русской православной церкви. Некоторые группы перестали считать греховным участие в общественно-полезном труде, вступление в брак, обучение детей в школе»[104].

Все эти перемены в сознании и поведении последователей ИПХ означают крах той экстремистской доктрины, которая была положена в основу вероучения секты. Разложение истинно-православного христианства в настоящее время — факт, не вызывающий сомнений. И неизбежные спутники этого процесса — новая жизненная ориентация членов секты, изменения в сознании и поведении верующих под влиянием нашей советской действительности, социального, культурного и научно-технического прогресса.

Мы попытались в той мере, в какой это возможно, выявить характерные черты современного верующего, последователя тех христианских течений которые принято именовать сектантскими. Данные, которыми мы располагаем, позволяют обнаружить в сектантстве своеобразно протекающие процессы, присущие всем религиозным направлениям. Своеобразие этих процессов в сектантстве обусловлено самой его спецификой — замкнутостью, корпоративностью, претензией на исключительность своей доктрины, а следовательно, на особую роль ее носителей. Немалое значение имеет и то, на какой путь стала та или иная секта — на путь изоляции верующих от «мира», неприятия окружающей действительности или на путь приспособления к ней. В конечном счете ни тот ни другой путь не могут помочь преодолению кризиса религии, выхода из тупиков которого настойчиво ищут сектантские идеологи. Но сами процессы разложения сектантских объединений в том и другом случае протекают по-разному.

Однако, как бы ни протекали они, быстрее или медленнее, не вызывает сомнения то, что изменение религиозного сознания и поведения верующих в современных условиях — явление объективное, которое нельзя остановить. По мере повышения материального и культурного уровня народа, улучшения условий труда и отдыха, дальнейшего развития социалистической демократии, углубления научно-технического прогресса религиозность тех, кто находится еще во власти несбыточных иллюзий, будет неизбежно ослабевать. В сознании верующих все в большей степени будут находить место рационалистические, материалистические элементы, а чисто религиозные — размываться, трансформироваться, практически сходить на нет.

Современный верующий, входящий в состав сектантских объединений, имеет мало общего с тем сектантом, которого можно было встретить еще несколько десятилетий назад, а тем более в дореволюционные годы. Сегодня — это человек, который, хотя и не освободился от религиозных предрассудков, чаще всего честно выполняет свои гражданские обязанности, участвует в общем созидательном труде всего народа. Он чувствует себя гражданином первого в мире социалистического государства, гордится его успехами, проявляет чувство патриотизма. Ослабевает стремление верующих к самоизоляции, к замкнутости. И примечательно то, что это в настоящее время характерно не только для таких объединений, как церкви евангельских христиан-баптистов или адвентистов седьмого дня, но и для «Свидетелей Иеговы», пятидесятников, истинно-православных христиан, всегда отличавшихся религиозной нетерпимостью, крайне непримиримым отношением к «миру». А это — убедительное свидетельство переориентации верующих, переосмысления их жизненных позиций, поведения, взглядов на общество, на окружающих людей.

Однако было бы неверным полагать, будто указанные объективные процессы сами по себе приведут к стихийному отмиранию религии. Для преодоления религии необходима активная и целеустремленная воспитательная работа. Уместно вспомнить слова К. Маркса, который писал: «Наше мнение таково: религия будет исчезать в той мере, в какой будет развиваться социализм. Ее исчезновение должно произойти в результате общественного развития, в котором крупная роль принадлежит воспитанию»[105].

Свои особенности имеет работа по атеистическому воспитанию среди сектантов. Здесь немало сложностей. Ведь, несмотря на ослабление стремления последователей сектантских течений к самоизоляции, во многих случаях верующие ведут замкнутый образ жизни, следуют советам своих духовных наставников настороженно относиться к «миру», избегают контактов с неверующими, особенно если последние пытаются завести разговор о религии. Нельзя забывать и о том, что руководители сектантских общин постоянно держат в поле зрения своих пасомых, от их внимания не ускользают даже малейшие перемены в поведении верующих. И тут же духовные пастыри принимают все меры для того, чтобы рассеять сомнения верующего, если таковые возникли, чтобы не дать им вылиться в неверие. Делается все возможное, чтобы погасить желание человека самостоятельно мыслить, преступая границы тех стереотипных схем, которые навязывают верующим сектантские проповедники.

Есть немало сложностей и другого рода: нежелание сектантов посещать атеистические мероприятия, лекции, оторванность многих верующих от трудового коллектива и т. п. Но практика показывает, что все трудности преодолимы при умело поставленной целенаправленной атеистической работе с дифференцированным подходом к последователям различных сектантских объединений, с учетом их особенностей и специфики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.