Змея-Радуга

Змея-Радуга

Эти многочисленные несогласованности и отождествления образов могут отражать исторический контакт между различными культами и их скрещивание.[231] Но, с другой стороны, амбивалентность прародительницы соответствует более богатой и даже более сложной амбивалентности Змеи. Здесь мы имеем дело с типичным религиозным явлением: сверхъестественное существо становится «совокупностью», интегрируя набор полярных и даже противоречащих признаков и действий. Такой процесс поощряется и облегчается фундаментальной религиозной диалектикой единства противоположностей (coincidentia oppositorum), которую мы изучали во многих наших предыдущих работах.[232] Религиозная амбивалентность Змеи иллюстрируется на нескольких уровнях компетенции. Мы уже говорили о сексуальной двойственности Юрлунггура. Информаторы Станнера описывали Змею-Радугу, Ангамунгги: «знакомые представления об. Отце Всех: он отец людей, дарящий жизнь, создатель духов-детей и хранитель и защитник жизни» — и в то же время «они говорили, что у него есть матка».[233] В районе реки Ропер Змея-Радуга тоже считается существом двуполым.[234]

Еще более важны крайности, выраженные в космических воплощениях Змея и его деяниях. Анализируя верования унамбал и унгариньин, мы заметили, что Унгуд, первобытный Змей, представляет собой мифическое выражение союза противоположностей.[235] У многих других племен Змея-Радуга тесно ассоциируется, с одной стороны, с подземными водами, а с другой стороны — с дождем и, значит, с небом. Великий Питон северной Австралии — «это радуга, которая в своем доме или трубе, всеведущая в небесах и в подземных глубинах».[236] Относительно больших наскальных изображений Змеи-Радуги Элькин пишет, что они «выражают желание иметь связь с миром наверху, без которого не будет дождя и, следовательно, воды в „колодцах“ и источниках».[237] Как космическая фигура, связанная с мировым плодородием, Змея-Радуга имеет созидательные и деструктивные качества: она приносит дождь, но также и катастрофические наводнения и т. д.[238] А.Р.Радклифф-Браун считал, что Змею-Радугу можно рассматривать «как занимающую положение божества, и возможно, наиболее важного природного божества».[239] Но она больше, чем «природное божество». Змея-Радуга связана с женскими таинствами, сексом, кровью и опытом после смерти, и как мы увидим, она также играет центральную роль в инициации и мистическом опыте шаманов. Другими словами, она — важное божество, поскольку ее структура позволяет Змее-Радуге объединять противоположности и в конце концов становиться «единством». В разных контекстах она может актуализировать большое количество религиозных возможностей, которые скрыты в ее всеобъемлющем символизме. Мы видели, как сексуальный символизм Змеи-Радуги был очень явно выражен в культе Кунапипи, и мы увидим, как другие, отличные символы занимают первые места в мистическом опыте шаманов.

В общем поиски натуралистического генезиса, или «происхождения» божества бессмысленны. Любое религиозное творение имеет, очевидно, свой источник в жизни и, в конечном итоге, в природе; но идентификация источника не раскрывает нам значения этого конкретного создания. Змея-Радуга является радугой не больше, чем змеей. «Природные» метеорологические явления и «природные» виды рептилий религиозно ценны, поскольку они относятся к религиозной структуре, а именно — к Змее-Радуге.