От пришествия Тохтамыша и церковной смуты до учреждения патриаршества

От пришествия Тохтамыша и церковной смуты до учреждения патриаршества

1. Предмет этого раздела – история России в XV и XVI вв. Это, прежде всего, история освобождения государства и Церкви от различного рода внешних давлений: в XV в. – от татаро-монгольского ига, а также установление фактической независимости Русской Церкви от патриархата Константинопольского; в XVI в. – учреждение патриархата, что означало юридическую самостоятельность Русской Церкви; кроме того, в этом веке были завоеваны и присоедины к России остатки прежней Орды, приволжские ханства Казанское и Астраханское. Все это вызвало в русском обществе мощный прилив энтузиазма и новых сил, что позволило на весь мир горделиво заявить: «Москва – третий Рим».

Вскоре после разорения Москвы ханом Тохтамышем в 1382 г. Русь подверглась нападению еще более грозного врага, чем приволжские татары, готового, подобно Батыю, превратить ее земли в пепелище. Несметные полчища монголов, легко разбив войско Тохтамыша, в 1385 г. перешли границу Руси и двинулись на север. Их предводитель – великий полководец Тамерлан (что значит «хромой Тимур») сумел в короткое время создать державу со столицей в Самарканде, которая простиралась от восточных берегов Каспийского моря до Маньчжурии. Тамерлан разрушил Елец, смерчем прошел по землям рязанским, но внезапно, по-видимому, не пожелав воевать дождливой осенью и суровой русской зимой, повернул назад в Среднюю Азию. В это время русские войска под командой великого князя Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского, стояли на берегу Оки близ Коломны. А церкви Москвы и окрестных городов были переполнены молящимися, взывавшими к Богородице, прося у нее защиты: «Матерь Божия! Спаси землю русскую!» Уезжая на битву, великий князь просил митрополита Киприана послать во Владимир группу священнослужителей за знаменитой чудотворной иконой Владимирской Божьей Матери, написанной, согласно преданию, самим апостолом Лукой. Толпа москвичей во главе с митрополитом, епископами и другими церковными иерархами в торжественном облачении встретили икону на Кучковом поле, где вскоре был основан Сретенский монастырь, икону установили в Успенском соборе Кремля. Как пишут летописцы, в этот самый час войско Тамерлана внезапно остановилось у берегов Дона и поспешно ушло в свои земли, разрушая все на своем пути. «Не наши воеводы изгнали врага, – продолжают они, – не наши рати устрашили его; войска его были неисчислимыми. Сила невидимая послала на него страх, и он бежал, Богом гонимый». В честь этого события Русская Церковь установила праздник Сретения Богоматери. После этих страшных тревог на Руси воцарилось спокойствие, правда ненадолго.

В 1402 г. блаженный Киприан получил от великого князя Василия Дмитриевича важную грамоту (в то время митрополиты уже не ездили в Орду за ярлыками), в которой подтверждались древние уставы Владимира и Ярослава о церковных судах, а также положение о правах Церкви на земельные угодья и расположенные на них строения. Для себя Киприан выбрал село Голенищево близ Москвы, где проводил много времени, «перелагая святые книги с греческого языка на русский», составил ряд житийных произведений, написал много посланий и духовное завещание. Вот две выдержки из его сочинений: «Горе нам, что мы оставили путь правый. Все хотим повелевать, все быть учителями, не побывав прежде учениками. Особенно скорблю и плачу о лжи, господствующей между людьми. Ни Бога не боясь, ни людей не стыдясь, сплетаем мы ложь на ближнего, увлекаемые завистью. Лютый недуг – зависть: много убийств совершено в мире, много стран опустошено ею… Самого Господа распяли по зависти… Приобретем братолюбие и сострадание. Нет иного пути ко спасению, кроме любви, хотя бы кто измождал тело свое подвигами, – так говорит великий учитель Павел. Кто достиг любви, достиг Бога и в нем почивает». И еще – горький плач по гибнущему человечеству: «Род людей земнородных! Оплачем общую нашу долю. Как унизилось высокое создание Божие, образ и подобие Творца! Как пропала мудрость, замолкло слово, распалось двойственное естество!.. Земля – состав наш, земля – покров, хотя земля же и восстанет. Нагим младенцем вышел я для плача, нагим и отхожу. К чему же трубы? К чему заботы, когда знаем такой конец свой? Выходили из тьмы в свет и отходим из света во тьму. С плачем выходим из чрева материнского в этот мир, с плачем и отходим из мира печального во гроб. И начало и конец – слезы. Что же в середине? Сон, мечты, тени – таковы блага жизни! Жизнь исчезает, как цвет, как прах, как тень». Кроме этих литературных трудов святитель начал составлять Степенную книгу, описал деяния русских соборов и принялся за летопись, которую, к сожалению, не успел закончить. Возвратясь в 1406 г. из поездки в западные епархии, которые ему удалось воссоединить с московской митрополией, св. Киприан скончался в своем любимом Голенищево.

Восстановление единства русской митрополии, длившееся, правда, недолго, после присоединения к ней Волыни и Галичины произошло при сменившем Киприана митрополите Фотии, греке, поставленном на русский престол в 1409 г. патриархом Матфеем. Уроженец г. Мопемвасии на юге Греции, св. Фотий с юности подвизался в пустыне под руководством известного старца Акакия, был горячим приверженцем священнобезмолвия и «умной молитвы» исихастов, поэтому неохотно отправился в далекую страну, чуждую ему по языку и климату. В письме Фотию от его друга, монаха Иосифа, говорится об учености и аскетических подвигах преподобного, а также есть слова о достоинствах митрополии, которую получил Фотий: «Все мы радуемся величию твоего сана и изобилию богатства и широте власти и многочисленности народа, предстоятельство над которым тебе вверено; ты получил изобильное средство показать свою человеколюбивую настроенность. Приветствуем блаженного и властительнейшего митрополита России, священнейшего Фотия».

Перед приездом в Моску Фотий более полугода провел в юго-западных епархиях, живя преимущественно в Киеве. Там он наладил неплохие отношения с литовским князем Витовтом, который в то время враждовал с великим князем Василием Дмитриевичем. Начало церковного правления Фотия в Москве было для митрополита тяжелым: в 1408 г. на Москву напал хан Едигей, и хотя саму Москву ему взять даже после долгой осады так и не удалось, окрестные города и земли были опустошены и сожжены. Во время этого нашествия великий князь с семейством бежал в Кострому, надеясь там собрать войско против татар, а в Москве в это время воцарилась анархия. Первым делом были разграблены церковные богатства, в грабежах участвовали бояре и прочие светские власти, и прибывшему в конце 1409 г. в Москву Фотию с помощью князя пришлось возвращать церковное имущество силой. «Митрополит Фотий, – говорит летопись, – начал обновлять церковное богатство и доходы, а что исчезло, начал разыскивать, у князей и бояр или от иных лихоимцев отбирать похищенные села, власти и доходы и пошлины Христову дому и Пречистой Богородице и св. великим чудотворцам Петру и Алексею». В делах возвращения Церкви ее исконного богатства Фотий вел себя жестко. Неудивительно, что действия нового митрополита вызвали со стороны святотатцев поток злобной клеветы. Клеветникам удалось испортить отношения между церковными и светскими властями, а Фотия рассорили с князем Витовтом. Собрав в 1414 г. литовских епископов, Витовт предложил им выступить перед патриархом с ходатайством дать для Литвы своего митрополита. Ставленником князя на этом престоле был некий Григорий Цамблак, болгарин родом из Тырново. Но послов литовских в Константинополь опередили послы Фотия, и предложение Витовта не было принято патриархом, а Григория предали отлучению за устроенную им церковную смуту. Литовские епископы были вынуждены в свое оправдание отправить патриарху покаянную грамоту, а Фотий вскоре отправился в Киев и пробыл там более года, чтобы восстановить полное единство Русской Церкви. В это время епископы юго-западных епархий по наущению Витовта позволили себе отправить недопустимый по своей резкости акт отречения Фотия: «Бывшему до сих пор митрополиту Киевскому и всея Руси Фотию мы, епископы Киевской митрополии, пишем по благодати Св. Духа: с тех пор, как ты пришел, видели мы, что многое делаешь ты не по правилам апостольским и греческим, а мы терпим тебя как своего митрополита и ждали от тебя исправления». Дальше следует грязная клевета, которая заставила оскорбленного митрополита в ответном послании использовать по отношению к клеветникам бранные эпитеты вроде «гнусные, скверные, смрадные, окаянные, безбожные» и т. п. В прекращении мятежа юго-западных епископов Фотию помогали патриархи – в 1415 г. патриарх Ефимий предал извержению и проклятию самочинно поставленного и не желающего уходить Цамблака. Сменивший Евфимия патриарх Иосиф повторил проклятие, и Цамблак вынужден был покинуть кафедру. К этому времени вражда Витовта с Москвой улеглась, а отношения с Польшей обострились, так что литовский князь решил подчиниться решениям патриархата и передать Фотию литовские епархии.

Внутренняя деятельность св. Фотия была многообразна и плодотворна, так, в значительной мере его трудами была прекращена ересь стригольников. Его грамоты к псковичам по поводу разгоревшейся в их городе ереси содержат такие слова: «Если же они не обратятся на путь истинный, то отжените их от своей православной веры, да не будут посреди вас, как плевелы среди пшеницы». И в следующем послании: «Благословляю вас, детей моих, не сообщайтесь с ними ни в пище, ни в житии, да не осквернитесь, пока не покаются. А я, руководствуясь правилами Божественными, сотворю над ними суд и осуждение». Псковичам удалось к 1427 г. полностью искоренить ересь.

Богоматерь Белозерская. Икона XIII в.

В 1431 г. св. Фотий скончался, сумев объединить Русскую Церковь под властью единого митрополита. В завещательной грамоте он с тоской вспоминает о любезной ему монашеской жизни в Греции и о внезапном избрании на престол митрополита всея Руси, о церковных мятежах, которые он тяжело переживал, испрашивает себе прощение у всех и всех прощает, благодарит тех, кто содействовал воссоединению Церквей, поручает молиться о своей душе и благословляет истинно верующих.

В 1425 г. скончался великий князь Василий Дмитриевич, оставив свой престол десятилетнему сыну Василию, хотя по праву старшинства его должен был занять брат почившего, князь Звенигородский и Галичский Юрий Дмитриевич. Москва требовала от Юрия полного отречения от своих претензий, а когда тот не пожелал подчиняться, послала в Галич митрополита Фотия с грамотами. Переговоры не дали результата, и рассерженный Фотий лишил князя и жителей его княжества благословения. Тут, по рассказу летописца, в ход вступили явления сверхъестественные: в Галиче начался страшный мор, и галичане, обещая покорность Москве, умолили Фотия вернуться и помолиться за них. Молитва святителя прекратила мор, и договор на условиях Москвы был заключен. В 1432 г., уже после смерти Фотия, Василий Васильевич отправился в Орду для своего утверждения на великокняжеском престоле. По его возвращении стал вопрос о преемнике Фотия. Москва в это время уже была достаточно сильна, чтобы диктовать свои условия стремительно движущемуся к своей гибели Константинополю.

В 1432 г. литовский князь Свидригайло послал к патриарху Константинопольскому смоленского епископа Герасима на предмет утверждения его митрополитом Киевским и всея Руси. Правда, уже в 1435 г. Свидригайло умертвил своего ставленника по подозрению в измене. Борьба великого князя Василия Васильевича со своим дядей Юрием Дмитриевичем продолжалась до смерти последнего в 1434 г., поэтому своего претендента на пост главы Русской Церкви, рязанского епископа Иону, ему удалось отправить лишь в начале 1436 г.: русское посольство опоздало – на русскую митрополию уже был поставлен грек Исидор. Патриарх торопился отдать кафедру своему человеку, поскольку готовился принять участие в готовящемся соборе в Ферраре, посвященном объединению Церквей. Император Иоанн Палеолог торопил церковных иерархов, надеясь, что положительное решение собора, касающееся унии, поможет Византии получить военную помощь Запада против турков-сельджуков, одолевающих слабую империю. Новый митрополит Исидор и епископ Иона одновременно прибыли в Москву весной 1437 г. Раздосадованный решением патриарха, великий князь отправил в Константинополь послание, в котором говорил о своей готовности на этот раз покориться, но недвусмысленно давал понять, что больше такого не повторится, и следующие митрополиты будут избираться из русских претендентов. Милостиво принятый великим князем, Исидор тут же должен был собираться в Феррару на Вселенский Собор, работа которого началась в 1438 г. Очень скоро стало понятно, что догматические споры между католиками и православными зашли в тупик. А тут в Ферраре вспыхнула эпидемия чумы, и собор пришлось перенести во Флоренцию, где наиболее податливых греков приглашали для разговоров с папой, откуда они обычно возвращались поборниками соединения. Как говорят, в ход были пущены даже подкупы. Отступление греков от принципов своего вероучения началось с никейского митрополита Виссариона и нашего Исидора. Они склонили на уступки императора и умирающего патриарха, в результате все иерархи поставили свои подписи, кроме стойкого Марка Ефесского, под документом о принятии унии – «со стенанием и плачем в глубине сердца». Правда, Исидор, в отличие от остальных, к своей подписи добавил слова «подписываюсь с любовью и одобрением», т. е. роль его в этом насильственном акте была самой неблаговидной. Авраамий Суздальский, сопровождавший Исидора, сперва отказался подписывать это, по словам многих, предательство, но после недельного заключения в темнице смирился. Первая уступка со стороны православных иерархов, участвовавших в работе собора, заключалась в признании, что «Дух Святой исходит от Отца через Сына», т. е. в принятии смягченной редакции filiogue. Далее было принято учение о чистилище, о том, что евхаристия может совершаться как на квасном хлебе, так и на опресноках, и наконец, главная уступка, ради которой Рим затеял униатские дела, – в признании папы верховным первосвященником, а места же четырех восточных патриархов шли непосредственно после папы. После долгого пребывания в Литве митрополит Исидор появился в Москве, где с латинским крестом проследовал в Успенский собор для богослужения, во время которого на первом месте – перед патриархом – упомянул папу Евгения IV. После литургии митрополит дал своему дьякону прочесть с амвона соборный акт от 5 июля 1439 г. об унии. Напор, с которым Исидор все это совершил, обескуражил князя, бояр и епископов. Как пишет летописец: «Смолчали бояре и многие другие, смолчали и все епископы русские». На четвертый день, придя в себя, Василий Васильевич после короткого совещания объявил Исидора еретиком и приказал арестовать его. Тогда «все русские епископы возбудились, и князья, и вельможи, и бояре, и множество христиан, вспомнив прежние греческие законы, начали звать Исидора еретиком». Митрополита-униата поместили в Чудов монастырь, оттуда ему удалось бежать, к радости великого князя, который не знал, что ему делать в подобном случае. Из Москвы Исидор через Тверь и Литву добрался до Рима. Из Рима изгнанный митрополит вернулся в Константинополь, где император и патриарх были униатами, и искал способа вернуть свою власть над Русской Церковью, а если не удастся, то хотя бы над ее юго-западной частью, таким образом, вновь возникала опасность раскола. Поэтому, пренебрегая мнением патриарха Митрофана, собор русских епископов, состоявшийся в конце 1448 г., постановил назначить «митрополитом на всю Русь» рязанского епископа Иону, которого еще до Исидора прочили в митрополиты. На полноценную автократию Русской Церкви собор в то время еще не решился, но первый шаг к этому был сделан.

Св. митрополит Иона родился возле Солигалича и уже в двенадцатилетнем возрасте был пострижен в одном из галичских монастырей. Затем перешел в знаменитую московскую Симоновскую обитель, которая славилась строгостью жизни и аскетическими подвигами своих насельников. В 1430 г. Иона был посвящен в сан рязанского епископа, а после кончины митрополита Фотия назначен управляющим делами митрополии. Во время деятельности Ионы на посту митрополита – 1448–1461 гг. – в мире и на Руси произошли важнейшие для Русской Церкви события: во-первых, в 1453 г. от московской митрополии отделились юго-западные, литовские епархии; в Москве шла кровавая борьба за великокняжеский престол между двоюродными братьями – Василием Васильевичем и сыновьями умершего князя Юрия Дмитриевича, Василием Косым и Дмитрием Шемякой; третий сын Юрия в междоусобицах участия не принимал. Еще в 1445 г. Дмитрий Шемяка вероломно захватил великокняжеский престол, захватив и ослепив великого князя Василия Васильевича в Угличе. В 1447 г. Василий Васильевич Темный, при существенной поддержке св. Ионы, вновь занял великокняжеский стол, заключив мирный договор с Шемякой. Однако Шемяка продолжал организовывать в государстве новые смуты, и тогда собор русских епископов обратился к нему с обличительным посланием: «Враг рода человеческого возбудил тебя на междоусобную войну. Презирая святость крестных обетов, ты, второй Каин и Святополк в братоубийстве, разбоем схватил своего старшего брата, великого князя, и злодейски его истерзал. Искал ты большего, но сгубил свое меньшее. Великий князь вновь на престоле, ибо данного Богом никто отнять не может.

Илья Пророк с житием. Клейма. Икона псковской школы. Конец XIII – начало XIV в.

Одно милосердие государя спасло тебя – он поверил клятве твоей и опять видит измену. Принеси покаяние перед Богом и примирись с великим князем, а он готов, по нашему ходатайству, жаловать тебя и держать как брата. Если же не раскаешься, то чужд будешь Богу и Церкви Божией и православной вере, не будет тебе чести с верными, не будет на тебе милости Божей и силы животворящего креста, который ты клятвенно целовал. Ты будешь проклят и погибнешь навеки». Однако Шемяка вновь стал готовить междоусобие, за что потерял свой Галичский удел, бежал в Новгород, а там, отлученный от Церкви, был отравлен.

В те времена ислам отличался относительной веротерпимостью, во всяком случае к «людям Книги», т. е. к христианам и иудеям. Поэтому после падения Константинополя православный патриархат продолжал существовать, хотя, конечно, в другом качестве, чем раньше. Поэтому, учитывая это обстоятельство и униатскую приверженность патриарха, Русская Церковь решила стать фактически независимой от Константинополя, не оформляя акт автокефалии юридически. Независимость, пусть даже не оформленная формально, Русской Церкви от патриархата константинопольского позволила Литве отделить принадлежавшие ей юго-западные епархии от России, подчинив их исключительно Константинополю. Так в 1458 г. произошел окончательный раскол Русской Церкви, длившийся два века и заметно преобразивший характер Православия в юго-западных епархиях по сравнению с русским Православием. Церковь Украины и ее народ до сих пор ощущают последствия этого длительного раскола.

В 1461 г. произошло важное для жизни Русской Церкви событие: на 40-й день после кончины митрополита Ионы, последовавшей 31 марта 1461 г., собор русских епископов посвятил в митрополиты Феодосия, не испросив благословения и утверждения нового предстоятеля у Константинопольского патриарха. Этот дерзкий поступок явился началом фактической независимости Русской Церкви, хотя формально она еще долго продолжала числиться за Константинополем. Важнейшим основанием для этого события послужило падение Константинополя и отсутствие отныне у Византии императора. В подтверждение значимости проведенной процедуры было представлено письмо патриарха Антония IV великому князю Василию Дмитриевичу, направленное в Москву в 1393 г.: «Невозможно христианам, – писал патриарх, – иметь Церковь, но не иметь царя, ибо царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении между собою и невозможно отделить их друг от друга… Светлый царь занимает в Церкви высокое место, что иные поместные князья. Цари с самого начала упрочили и утвердили благочестие во вселенной: цари собирали Вселенские Соборы, они же своими законами повелели соблюдать святые догматы и правила жизни христианской, боролись с ересями».

Укором византийского патриарха воспользовались потомки Василия Дмитриевича: они согласились с тем, что нужен «единый царь во вселенной», и этим царем после падения Константинополя должен стать повелитель московский. Кроме прочих аргументов в пользу такой точки зрения имелся следующий: после Ивана III, женившегося на Софье Палеолог, московские цари сделались также законными наследниками византийского престола, потомками императоров. Уже Иван III именовал себя державным великим князем, его сын, Василий, был государем, а Иван IV Грозный венчался на царство. Таким образом наступило время, когда начали активно формироваться первые два члена печально известной триады: «Православие – самодержавие – народность».

Тем не менее такой резкий разрыв с патриархатом кажется странным. Митрополит Макарий в своей «Истории русской Церкви» пишет, что вроде бы существовала патриаршия грамота, посланная в Москву после падения Константинополя, в которой дается право русским епископам отныне ставить у себя митрополита без каких-либо согласований с патриархом. Правда, эту грамоту и даже следов ее никто из исследователей не видел.

До своего вступления на кафедру митрополит Феодосий был сперва архимандритом Чудова монастыря в Москве, а с 1454 г. – архиепископом Ростовским. Избрание Феодосия было необычным не только потому, что патриарх и Византия даже не упоминались во время обсуждений, епископам, приехавшим на собор, были выданы копии грамоты, написанной перед смертью св. Ионой на имя Феодосия, в которой митрополит благословляет его как своего преемника. Этот документ, скрепленный печатью и подписью, был положен на престол Успенского собора, о чем приближавшийся к смерти Иона оповестил великого князя и нескольких епископов. Замысел блаженного святителя достиг поставленной цели – грамота предотвратила возможные жестокие споры по поводу кандидатуры нового митрополита.

За время своего недолгого правления Феодосий попытался, правда без большого успеха, навести порядок в епархиях, где многие священники не были подготовлены к священному званию, некоторые открыто содержали любовниц. Необразованных священников митрополит заставил учиться, а вдовых постригал в монахи. Это вызвало поток клеветы со стороны тех, кто считал себя обиженным, и митрополит, не имевший сил бороться с клеветниками, оставив престол в 1464 г., удалился в келью Чудова монастыря и скончался через одиннадцать лет в Троице-Сергиевой лавре, куда перешел в конце жизни. Ко времени деятельности Феодосия на престоле относится интересный документ, предвосхитивший известные сочинения на тему «Москва – третий Рим». Составлен он иноком суздальского монастыря Симоном с целью оправдать возникавший в России новый церковный порядок, его название «Слово, составленное из священных Писаний, о восьмом латинском соборе и о постановлении в русской земле митрополитов, а также содержащее похвалу благоверному великому князю Василию Васильевичу всея Руси». Основанием для написания «Слова» послужили, как указывает Карташев, «следующие, пока еще не разно выраженные идеи: а) русское Православие есть большее и высшее, чем греческое; б) русский народ призван занять первенствующее положение в православном мире вместо греков; в) русский государь должен заступить в православной Церкви место византийского императора».

После смерти в 1462 г. Василия Темного на великокняжеский престол был возведен его старший сын Иван, с долгим правлением которого связан важнейший этап российской государственности. Иван III Васильевич с юных лет был соправителем лишенного зрения отца и поэтому в двадцать два года, получив престол, был уже достаточно зрелым политиком. Во время его правления территория московского государства расширилась почти вдвое – к Москве были присоединены Новгород, Ярославль, Тверь, Вятка, Пермь, Чернигов и другие менее значительные княжества. При его участии Церковь вела успешную борьбу с распространившейся в конце XV в. ересью жидовствующих, при нем в 1497 г. составлен обширный Судебник, а в больших городах, особенно в Москве, было начато интенсивное строительство светских и церковных сооружений. Своим правлением Иван III значительно поднял международный авторитет России, а после его женитьбе на Софье Палеолог у него появилось много влиятельных родственников по всей Европе. Но об одном важнейшем событии, произошедшем во время правления Ивана III, – окончательном избавлении России от татаро-монгольского ига, – следует рассказать подробнее.

Памятник Святому Даниилу Московскому (1261–1303)

Хан Золотой Орды Ахмат отправил в Москву посольство с требованием новой дани. Иван взял у них так называемую басму, на которой был изображен хан, разломал ее и долго топтал ногами, затем приказал умертвить всех послов, кроме одного, которого отправил назад, велев передать хану следующее: «Скажи царю виденное тобою, и то, что я сделал с басмой и послами, то будет с ним, если он не оставит меня в покое». Ахмат был в ярости от поступка, как он считал, своего раба, князя Московского, и стал собирать войско. Время, казалось бы, благоприятствовало татарам – у Ивана III началась распря с братьями. Прежде всего, великий князь отправил своего верного союзника Менгли-Гирея с войском в Литву, чтобы не дать возможность Казимиру соединиться с Ахматом, затем сам с большим войском, готовым к битве, подошел к Оке, а сыну и брату велел стать на берегу Угры у Калуги. Во время краткого посещения Москвы, вызвавшего у жителей столицы панику, Иван получил благословение Церкви. «Иди смело на врага!» – единодушно сказали ему духовенство и бояре. В Москве он помирился с братьями, обещал им новые волости и льготы за помощь в битве. Услышав о том, что силы неприятельские велики, осторожный Иван решил уклониться от войны с Ахматом и послал к нему послов в дарами. Но хан дары отверг, сказав, что пришел наказать непокорного раба, который уже девять лет не платит дани. На предложение хана явиться к нему на поклон Иван ответил отказом, зная коварство татар. Этим мирные переговоры закончились. Всеми почитаемый старец Вассиан писал великому князю: «Наше дело говорить царям истину: что я прежде сказал тебе на словах, главнейшему из владык земных, о том ныне пишу, желая утвердить твою душу и державу… Ахмат губит христианство, грозит тебе и отечеству, а ты уклоняешься, молишь о мире и шлешь к нему послов, а нечестивый дышит гневом и презирает твои моления. Каким советам внимаешь? Людей, недостойных имени христианского. И что советуют? Повергнуть щиты и обратиться в бегство? Предать землю русскую огню и мечу, церкви – разорению, тьмы людей – гибели. Куда бежать? Где воцариться, погубив данное тебе Богом стадо? Смертным ли бояться смерти? Судьбы Божии неизбежны. Отложи страх и возмогай о Господе в державе крепости Его. Не забудь слова Евангельского: претерпевший до конца спасен будет. Благословение нашего смирения на тебе, на твоем сыне, на всех боярах и воеводах, на всем христианском воинстве… Аминь». Прочитав это письмо, Иван, по словам летописца, «исполнился веселия, мужества и крепости». Вскоре прибыли к нему братья с дружинами. Две недели россияне и татары смотрели друг на друга через Угру, не предпринимая никаких действий. Наконец, когда наступили морозы и река стала покрываться льдом, Иван решил отступить к удобным для боя Боровским полям на случай, если конница татар перейдет Угру. Но тут произошло чудо: татары стали уходить, решив, что великий князь заманивает их в ловушку. Хан, объятый непонятным страхом, бежал в степи, ограбив предварительно несколько литовских городов, чтобы отомстить Казимиру, так и не пришедшему ему на помощь. Так без жертв со стороны россиян закончилось последнее нашествие Золотой Орды на Русь, так в 1480 г. был положен конец татаро-монгольскому игу, длившемуся два с половиной столетия. Одновременно с этим событием Иван III уничтожил княжеские уделы и водворил в России самодержавие. Как уже говорилось, рано овдовевший Иван III женился вторым браком на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога.

Свято-Данилов мужской монастырь. Основан в 1282 г. Москва.

Воспитывалась царевна в Риме при дворе папы Павла II, который выбрал ей женихом великого князя Московского, надеясь тем самым возобновить действия, связанные с унией. Однако надеждам папы не суждено было сбыться – царевна после переезда в Россию строго придерживалась всех предписаний православной веры. Она родила Ивану несколько дочерей, а после горячих молитв в Троице-Сергиевской обители – сына, будущего российского государя Василия Ивановича.

Для решения важных церковных дел Иван III после совещания с митрополитом созывал соборы епископов и высшего духовенства, такие соборы при нем собирались чаще, чем когда-либо в другое время. Иногда во время обсуждения поднятых на соборе вопросов возникали более глубокие проблемы богословского толка. Так было, например, на соборе 1503 г., где речь шла о церковных вотчинах, отобранных у новгородской епархии после покорения города. Иван предложил отобрать в казну часть имущества прочих монастырей государства. Его поддержали «нестяжатели» во главе с преп. Нилом Сорским и заволжскими старцами. Против был ученик Пафнутия Боровского и основатель Волоколамского монастыря преп. Иосиф Волоцкий, который, скопив значительные богатства, занимался широкой благотворительностью. Святители рассудили, что ни в Византии, ни в Киевской Руси не было для церквей и монастырей запретов на владение имуществом, даже ханы признавали собственность Церкви, поэтому собор решил так: «Не смеем отдать церковного стяжания – оно принадлежит Богу и неприкосновенно». Государь вынужден был подчиниться, хотя остался недоволен результатами обсуждения. В действительности спор между «нестяжателями» и «осифлянами», как называли приверженцев Иосифа Волоцкого, имеет очень глубокие корни в христианском вероучении. Как пишет преп. Флоровский, здесь столкнулись две правды: христианство социально направленное и христианство, проповедующее бегство от мира. Обе точки зрения в рассматриваемое время остро переживались: создание единого государства требовало от христианства поддержки социальной политики или, как сказано у Флоровского, религиозно-земской службы, в то же время священнобезмолвие, исихазм, был весьма распространенной идеологией монастырского большинства. Желательным в такой ситуации было бы «неслиянное и нераздельное» объединение этих направлений в Православии, но задачу подобного рода, как известно, решить чрезвычайно трудно, а до конца и невозможно. Если «нестяжательство» имеет основу в афонском монашестве, то позиция Иосифа Волоцкого имеет много новых черт, не укладывающихся в идеологию византизма.

После короткого теоретического отступления вернемся к делам историческим. Упоминавшегося выше митрополита Феодосия сменил в 1464 г. Филипп I, личность бесцветная, о котором, несмотря на почти десятилетнее правление Русской Церковью, сказать нечего, разве что при нем началось строительство всероссийской святыни – грандиозного каменного Успенского собора, возведенного при Филиппе примерно до половины. Вскоре после кончины митрополита в 1473 г. постройка рухнула, и собор был построен в его нынешнем виде уже во время правления его преемника Геронтия, поставленного на престол из епископов коломенских. Приглашенный из Италии архитектор закончил строительство к 1479 г. При освящении собора произошла одна из многочисленных стычек митрополита Геронтия с великим князем, которому доложили недоброжелатели Геронтия, что крестный ход был совершен неверно – «не по солнечному всходу». Спор по этому поводу в конце концов закончился в пользу святителя, но перед тем Геронтий в знак протеста против вмешательства князя в детали церковных дел удалился в Симонов монастырь, и Ивану III пришлось ехать с просьбой простить его и с обещанием сыновьего послушания в дальнейшем. Геронтий вместе с преп. Вассианом укорял великого князя за нерешительность в войне с Ахматом и благословил его на поход против татар. Митрополит Геронтий скончался в 1489 г.; преемника ему выбирали в течение целого года. Им стал архимандрит Симоновского монастыря Зосима. Такая проволочка была в значительной степени связана с распространившейся на Руси в те годы ересью жидовствующих, тайным последователем которой был сам Зосима. Правда, на соборе, его избравшем, он был вынужден произнести осуждение в адрес еретиков. Однако вскоре стала известна его склонность к этой серьезной ереси, и Зосима в 1494 г. был низложен и отправлен в монастырь. На его место в 1495 г. собор поставил игумена Троице-Сергиевской лавры Симона. При его активной поддержке Иван III первым из русских князей стал именовать себя самодержцем, а в грамотах начинает использовать формулу «Божиею милостью царь всея Руси» или «государь, великий царь всея Руси», это соответствует титулу византийских императоров. Вообще, идея Москвы как третьего Рима после падения Константинополя приобретает все более определенные черты. Даже государственным гербом России становится двуглавый орел – герб Восточной Римской империи. По сути, о Москве как третьем Риме писал еще митрополит Зосима в пасхалии на 1492 г. – 7000 год со дня сотворения мира (1492 + 5508): «Прославь нынче, Боже, в Православии просиявшего, благоверного и христолюбивого великого князя Ивана Васильевича, государя и самодержца всея Руси, нового царя Константина новому граду Константинову – Москве». В то же время в «Повести о белом клобуке» посольский переводчик и книжник Дмитрий Герасимов писал: «Ветхий Рим отпал от славы и от веры Христовой гордостью и своеволием, в новом Риме, Константинополе, христианская вера также погибнет насилием агарян. В третьем же Риме, который стоит на русской земле, воссияет благодать Св. Духа». Так что послания старца Филофея Василию III, где идея третьего Рима сформулирована четко и пространно, возникли не на пустом месте.

Как уже говорилось, Иван III часто устраивал церковные соборы для обсуждения важных текущих дел. Через год после собора 1403 г. – о церковных вотчинах и имуществе – был созван собор, который в очередной раз сурово осудил ересь жидовствующих и принял меры для ее пресечения, не уступавшие по жестокости расправам инквизиции. Об этой ереси следует рассказать подробнее.

Ересь жидовствующих впервые объявилась в Новгороде, который после присоединения юго-западных территорий России к Литве и Польше стал основным и, по сути, единственным для России «окном в Европу». В рассматриваемое время наиболее образованные новгородцы не были чужды гуманистическим веяниям европейского Возрождения с его склонностью к критическому осмыслению основ религии. Во второй половине XV в. в Европе начались интенсивные религиозные брожения, предшествовавшие Реформации. В 1470 г. в правление митрополита Филиппа в Новгород был приглашен православный киевский князь Александр Михайлович Олелькович. В свите князя были люди, знакомые с последними модными идеями Запада, среди них был лейб-медик князя еврей Схария. Он и еще два или три приехавших с ним еврея, по-видимому, принадлежали к одному из распространившихся тогда модернистских течений в иудаизме, близких к христианству. Как пишет Карташев, «историческая случайность подсунула застоявшимся в монотонности русским книжникам проблемы свободомыслия под еврейским соусом». Вокруг Схарии собрался небольшой кружок, состоявший в основном из новгородских священников и членов их семей. По словам Иосифа Волоцкого, главного, вместе с архиепископом новгородским Геннадием, обвинителя жидовствующих, написавшего об этом движении трактат под названием «Просветитель»: «Схария был научен всякому изобретению злодейства, чародейству и чернокнижию, звездозаконию и астрологии. Сначала он прельстил попа Дионисия, а Дионисий привел к нему попа Алексия». Надо иметь в виду, что в пылу борьбы Иосиф, а он был настоящим бойцом, для большей убедительности своих обвинений сильно сгущал краски, описывая сущность ереси и поведение еретиков. Собрания кружка держались в строгой тайне, подобно собраниям масонов, что придавало им дополнительную привлекательность. Когда принявшие ересь решили совершить обряд обрезания, Схария сказал: «Держите жидовство в тайне, а явно будьте христианами». Вскоре ересь распространилась за пределы Новгорода: приехавший в Новгород великий князь Иван III прельстился рассказами Дионисия и Алексия и взял их с собой в Москву: Алексия протопопом в Успенский собор, а Дионисия – священником в Архангельский. Отсюда ересь начала распространяться по Москве и другим городам. Среди московских слушателей были Федор Курицын с братом Иваном Волком, имевшие свободный вход к Ивану III.

Первым с ересью начал активно бороться архиепископ новгородский Геннадий. Он был одним из инициаторов созыва первого собора, осудившего ересь. Собор состоялся в Москве в 1490 г. – еретики были преданы церковному проклятию, одних заточили, других сослали, «иные устремились в Литву, иные в немцы и в другие грады». Приговор, по мнению Геннадия, был слишком мягким, его самого на собор не пригласили, поскольку организацией занимался будущий митрополит Зосима, тайно сочувствующий жидовствующим. Несмотря на решение собора, ересь продолжала распространяться. Тогда за дело ее искоренения взялся пламенный ревнитель Православия Иосиф Волоцкий. Он и Геннадий добились открытия в 1503 г. нового собора по этому важному вопросу. Главным соборным обвинителем выступил Иосиф Волоцкий – он потребовал для еретиков смертной казни. Влиятельные заволжские старцы во главе с Нилом Сорским были противниками жестоких казней. Но собор поддержал Иосифа. Летопись называет немногие имена казненных, но, по-видимому, их было много: «Той же зимой великий князь Иван Васильевич и его сын Василий Иванович с Симоном митрополитом и с епископами и со всем собором велели лихих еретиков смертной казнью казнить.

Троице-Сергиева лавра. Основана в 1337 г. Сергиев Посад

И сожгли в клетке дьяка Волка Курицына, и Митю Коноплева, и Иванку Максимова, а Некрасу Руковову повелели язык урезать, а в Новгороде сожгли его. Той же зимы архимандрита Кассиана Юрьевского сожгли и брата его Иванку Черного и иных многих еретиков сожгли, а иных в заточение послали, а иных по монастырям». Большинство еретиков начали слезно каяться, и некоторые были прощены, хотя Иосиф утверждал, что покаяние это притворно и вина кающихся тяжелее вины тех, кто каяться отказался. Саму ересь жидовствующих Иосиф справедливо квалифицировал не как ересь, а как полное отступничество от христианской веры, переход в иудаизм под прикрытием христианства. Идеология ереси жидовствующих эклектична – в ней намешаны разнородные элементы древних христианских ересей, таких как маркианство и мессалианство, ересь богомолов и, наконец, ряд утверждений в силе иудаизма. Выделение иудаизма как основы ереси связано, скорее всего, с желанием упростить ситуацию и использовать популярную во все времена и среди достаточно широких, к сожалению, слоев населения формулу: «Во всем виноваты евреи». По словам Иосифа Волоцкого, жидовствующие утверждали прежде всего абсолютное единство Бога, у которого нет единосущных и сопрестольных Ему Сына и Св. Духа. Поэтому Христос – обычный праведный человек, который был казнен, но не воскрес, так что Матерь Христа не есть Богородица. Жидовствующие отрицали почитание икон, крестов, а вино и хлеб в евхаристии, по их мнению, являются лишь символами крови и тела; они считали вредным институт монашества, соблюдение поста, праздников и других ритуальных установлений христианства.

Хотя ересь жидовствующих была жестоко подавлена и в дальнейшем о ней почти не вспоминали, она стимулировала появление новых ересей и новых споров, важнейшим из которых стал спор «нестяжателей» и «осифлян».

Иван III, сделавший за время своего правления очень много для государства, которое он значительно расширил и укрепил, и для Церкви, с кончался осенью 1505 г. и был похоронен в церкви Архистратига Михаила. Можно сказать, что время его правления было переломным для русского государства – Ивану III удалось дать мощный толчок для дальнейшего развития России, завершив при этом важные направления деятельности предыдущих поколений. Кармазин пишет, что европейские историки XVI в. дали ему имя Великий, а в XVIII в. сравнивали с его деятельностью дела Петра I. Правда, характер и методы реализации реформ, проводимых этими правителями, различны: Иван III старался сделать так, чтобы новшества, полезные для государства и Церкви, были предложены другими – такой видимой приверженностью к старине он сохранял любовь народа; а как грубо и бесцеремонно ломал обычаи и нравы Петр, общеизвестно. Судебник Ивана III – одно из важных его достижений – во многом повторяет и развивает Судебник Ярослава Мудрого. При этом Ивана III первого в России назвали Грозным, и он действительно вел себя жестоко, если видел в делах подчиненных непослушание и противодействие его самодержавной власти. Описывая последние годы царствования Ивана III, Костомаров заметил, что великий князь, «привыкший так долго повелевать и приучивший так долго и многообразно всех повиноваться себе, превратился окончательно в восточного властелина: одно его появление наводило трепет. Женщины, говорят современники, падали в обморок от его гневного взгляда; придворные, со страхом за свою жизнь, должны были в часы досуга забавлять его». Хладнокровие и расчет сочетались в нем с нерешительностью и даже трусостью – если Иван чувствовал, что враг сильнее его, он поспешно покидал поле боя.

Сын Ивана III Василий Иванович воцарился на престоле в 1505 г. без пышных церемоний, которые могли бы народу напомнить происходившее за семь лет до того венчание внука Ивана III по линии первого брака, Дмитрия, который вскоре после того впал в немилость у деда и был заточен в тюрьму, где умер в 1509 г., а похороны его, устроенные Василием в храме св. Михаила возле гроба родителей, были пышными. Прежде чем переходить к описанию княжения Василия III, коротко расскажем эту поучительную историю. Против Софьи Палеолог, игравшей заметную роль в государственных делах, в начале 90-х годов XV в. сформировалась сильная партия, во главе которой стояли князья Патрикеев и Раполовский, доверенные и любимые в то время Иваном III люди. Они стремились сделать наследником престола пятнадцатилетнего Дмитрия, внука великого князя и сына его первой невестки Елены и рано умершего старшего сына Ивана. Сторонники Софьи стали пугать Василия, в результате чего был составлен заговор. В 1497 г. заговор раскрылся и рассвирепевший Иван отказался видеться с женой, взял под стражу Василия и велел жестоко казнить заговорщиков. Затем он в 1498 г. в Успенском соборе торжественно венчал на царство Дмитрия, возложив на него шапку Мономаха, – это было первое коронование на Руси. Однако через год Иван помирился с Софьей и Василием, сменив гнев на милость, примирение сопровождалось новыми казнями, на этот раз сторонников Елены и нового наследника. Кроме всего прочего выяснилось, что Елена сочувствовала и помогала еретикам – жидовствующим, о чем Ивану доложили духовные лица. Елена умерла в тюрьме через четыре года, а ее сын Дмитрий по воле своего деда Василия еще некоторое время томился в заключении. Об этих событиях Костомаров писал так: «События с Дмитрием и Василием были проявлением самого крайнего, небывалого еще на Руси самовластия; семейный произвол соединялся вместе с произволом правительственным. Ничем не стеснялся тот, кто был в данное время государем; не существовало право наследия; кого государь захочет, того и облечет властью, тому и передаст свой сан; венчанный сегодня преемник завтра томился в тюрьме, другой, сидевший в заключении, возводился в сан государя; подвластные земли делились и соединялись по произволу властелина».

Вот в такой обстановке пришел к власти Василий III Иванович, который всячески старался продолжить дела и стиль правления своего отца. Самовластие при нем приняло еще более гипертрофированный характер, чем при Иване III, причем это касалось и церковной политики – после скончавшегося в 1511 г. митрополита Симона на престол волей Василия, даже не собравшего для этого собор, был поставлен архимандрит Симонова монастыря Варлаам. Об этом говорит Герберштейн, неоднократно посещавший Москву при Василии III: «Митрополиты, а также архиепископы и епископы избирались некогда собором всех архиепископов, епископов, архимандритов и игуменов монастырей; изыскивали по монастырям и пустыням мужа наиболее светлой жизни и избирали; но о нынешнем государе говорят, что он имеет обычай призывать к себе некоторых и из их числа назначает одного по своему усмотрению». Хотя Варлаам был избран митрополитом по воле Василия, он в конце концов оказался неугодным государю. В церковных вопросах Варлаам содействовал движению «нестяжателей» и выражал определенные симпатии бывшему в опале изложенному Вассиану Патрикееву, а также поддерживал открыто критиковавшего власть Максима Грека, о котором речь пойдет дольше.

Суздаль. Спасо-Ефимьевский монастырь. Основан в 1352 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.