Изучение ламаизма в СССР (1917–1976

Изучение ламаизма в СССР (1917–1976

(опубликовано: Народы Азии и Африки. 1977. № 2. С. 187–196)

Исследования по ламаизму можно рассматривать как одно из направлений буддологии – науки о буддизме, в формировании которой большую роль сыграли классическое востоковедение, искусствоведение и религиоведение; позднее к ним присоединились история, этнография, социология. Отечественная буддология сделала первые шаги во второй половине XIX в. (В. П. Васильев, И. П. Минаев, А. М. Позднеев), прославила себя крупнейшими работами в первой трети XX в. (Ф. И. Щербатской, Г. Ф. Ольденбург, О. О. Розенберг, Е. Е. Обермиллер), а затем, подготовив базу для исследований и кадры ученых, специалистов в разных отраслях ориенталистики, в последние два десятилетия совершила значительный качественный скачок. Основные тенденции в развитии советской буддологии, характер проводимых ею исследований и ее задачи на современном этапе уже нашли отражение в ряде публикаций³⁸⁰.

Изучение ламаизма в России имеет намного более длительную традицию, чем остальная буддология, ибо ламаизм исповедовали три народа, жившие на окраинах России: буряты, калмыки и тувинцы.

ИЗУЧЕНИЕ ЛАМАИЗМА В РОССИИ ИМЕЕТ НАМНОГО БОЛЕЕ ДЛИТЕЛЬНУЮ ТРАДИЦИЮ, ЧЕМ ОСТАЛЬНАЯ БУДДОЛОГИЯ, ИБО ЛАМАИЗМ ИСПОВЕДОВАЛИ ТРИ НАРОДА, ЖИВШИЕ НА ОКРАИНАХ РОССИИ: БУРЯТЫ, КАЛМЫКИ И ТУВИНЦЫ

Первые сведения о ламаизме появляются уже в XVII в. в донесениях царских «служилых» людей, в записках и сообщениях царских послов Н. Спафария, И. Избранта, Ф. Ланге. В XVIII в. о нем сообщают в своих трудах участники академических экспедиций С. Гмелин, П. Паллас, И. Георги. В XIX в. о ламаизме появляется настолько много публикаций, что их можно сгруппировать по трем основным направлениям, каждое из которых имело свою специфику и особую задачу.

Наибольшей тенденциозностью отличались труды представителей православного духовенства (архиепископов Нила и Вениамина, иеромонахов Гурия и Мефодия, протоиерея А. Виноградова, священников Д. Горохова, П. Шаврина, И. Чистохина и др.), изучавших буддизм лишь для доказательства истинности христианства и ложности любой религии в сравнении с ним.

Второе направление публикаций отражало официальную позицию правительства царской России по вопросу о ламаизме и ламаистском духовенстве и было основано на донесениях и записках чиновников различных министерств, губернаторов и лиц, наделенных особыми полномочиями по оценке религиозной ситуации на местах. Таковы публикации полковника Маслова и барона Бюлера, использовавших материалы губернатора Лавинского, чиновников Шиллинга и Успенского, отчет князя Ухтомского и т. д. Цель этих публикаций состояла в том, чтобы формировать общественное мнение страны и готовить его к восприятию намечаемых на национальных окраинах реформ в желательном для правительства духе.

ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ЛАМАИЗМУ НЕЛЬЗЯ РАССМАТРИВАТЬ В ОТРЫВЕ ОТ ЭТАПОВ ФОРМИРОВАНИЯ НАУЧНОГО АТЕИЗМА И МАРКСИСТСКОГО РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ В НАШЕЙ СТРАНЕ, ДЛЯ РАЗВИТИЯ КОТОРЫХ ХАРАКТЕРНЫ ОБЩИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ

Третье направление дореволюционных публикаций по ламаизму представлено трудами ученых и демократически настроенной интеллигенции, в которых содержится либо научное исследование специфики ламаизма как одной из форм буддизма, либо на фоне общей характеристики тяжелого положения народов, населяющих окраины России, вскрывается реакционная роль ламаизма. Это работы Н. А. Бестужева, О. М. Ковалевского, А. М. Позднеева, А. П. Баранникова по бурятскому ламаизму, Ф. Кона – по тувинскому, И. Житецкого и других – по калмыцкому.

Не задерживаясь более на дореволюционном периоде в изучении ламаизма, который по обилию материала и возникающих при его рассмотрении проблем заслуживает того, чтобы стать предметом самостоятельного исследования, перейдем непосредственно к советскому периоду³⁸¹.

Победа революции и строительство социалистического общества поставили новые задачи перед общественными науками, в том числе перед религиоведением. Исследования по ламаизму нельзя рассматривать в отрыве от этапов формирования научного атеизма и марксистского религиоведения в нашей стране, для развития которых характерны общие закономерности. Исходя из них в изучении ламаизма можно выделить два периода наиболее активной деятельности: первый период – 20-е – начало 30-х гг.; второй – с конца 50-х гг.³⁸²

Первый период совпал со временем массовой перестройки сознания людей, живущих в обществе, где победила революция. Это было время активного разоблачения религии и духовенства как сторонников свергнутого режима и политического врага – главная задача атеистической пропаганды тех лет. Одна за другой выходили острые публицистические статьи и брошюры, вскрывавшие пороки в среде духовенства, разоблачавшие реакционную классовую сущность любой религии, и в том числе лама изма. Таковы брошюры и статьи Б. Вампилова. А. Кочетова, А. Долотова, В. Мащенко, А. Оширова, А. Смирнова, Б. Тогмитова, X. Б. Канукова, С. Урсыновича³⁸³.

В конце 1920-х гг. одной из форм массовой атеистической работы были антирелигиозные диспуты с верующими и, главным образом, священнослужителями. Несколько таких диспутов на тему «Классовая сущность ламаизма», «О буддизме и коммунизме» провело бурятское отделение Союза воинствующих безбожников. В них участвовало обновленческое крыло ламаистского духовенства, активно защищавшее интересы церкви, проповедовавшее «общность идей буддизма и коммунизма». Бурятские газеты и журналы освещали подготовку и итоги диспутов, разоблачая перед верующими классовую и идейную иллюзорность такой «общности»³⁸⁴.

Однако в те годы атеистические статьи и брошюры были отнюдь не единственным видом работ по ламаизму. В 1919 г. в Петрограде вышла книга Г. Ц. Цыбикова «Буддист-паломник у святынь Тибета», изданная Русским географическим обществом. В силу ряда обстоятельств она вышла на много лет позднее, чем первоначально намечалось³⁸⁵, и по этой причине оказалась первой буддологической работой, изданной в молодой Советской России. Отмеченное в 1973 г. 100-летие со дня рождения Г. Ц. Цыбикова, отечественного ориенталиста и буддолога, породило большой поток литературы о нем и его путешествии в Тибет³⁸⁶. Тем не менее выход этой книги в тяжелые годы гражданской войны, когда, казалось бы, как отмечал С. Ф. Ольденбург в предисловии, было не до описаний паломничеств в далекие страны, был доказательством того, «что истинная Россия жива и работает в полном сознании своей духовной силы»³⁸⁷.

В том же 1919 г. в Петрограде открылась Первая буддийская выставка, на которой были представлены наиболее интересные коллекции из фондов петроградских музеев. Крупнейшие буддологи Советской России Ф. И. Щербатской, С. Ф. Ольденбург, Б. Я. Владимирцов, О. О. Розенберг прочли на ее открытии популярные лекции по истории и философии буддизма, изданные вскоре отдельными выпусками. Лекция-брошюра

Б. Я. Владимирцова³⁸⁸ посвящена распространению буддизма в Тибете, возникновению школ в тибетском буддизме, реформе Цзонхавы и появлению школы гелукпа и дальнейшей судьбе ее у тибетцев, монголов, бурят, калмыков.

В 1919 Г. В ПЕТРОГРАДЕ ВЫШЛА КНИГА Г. Ц. ЦЫБИКОВА «БУДДИСТ-ПАЛОМНИК У СВЯТЫНЬ ТИБЕТА», ИЗДАННАЯ РУССКИМ ГЕОГРАФИЧЕСКИМ ОБЩЕСТВОМ

В те же годы появились и другие, небольшие по объему, но ценные пo содержанию работы – описания ламаистского пантеона и отдельных его персонажей, сведения по истории создания дацанов, их административному и экономическому положению, описания обрядов и праздников ламаизма, основанные преимущественно на материале по ламаизму у бурят и тибетцев³⁸⁹.

Ламаизму у калмыков помимо работы X. Б. Канукова «Будда-ламаизм и его последствия» в довоенные годы были посвящены несколько статей того же автора и У. Д. Душана³⁹⁰. Авторы вскрывали социальные корни ламаизма и характеризовали бытовую подоплеку многих суеверий и пережитков, тормозящих строительство новой жизни в калмыцком улусе. Общие сведения о роли ламаизма в истории калмыков и некоторые статистические данные о численности

монастырей и духовенства приведены в книге Т. Борисова «Калмыкия» и его брошюре «Состояние Калмыцкой области»³⁹¹.

К концу 1930-х гг. атеизм стал массовой идеологией населения СССР. Война и первые послевоенные годы были временем затишья в религиоведении, но с конца 1950-х гг. наблюдается постепенное возрождение советской буддологии. Начинается второй период в изучении ламаизма. Приоритет в этой области принадлежал Бурятии и Бурят-Монгольскому научно-исследовательскому институту культуры. С 1958 г. он стал называться Бурятским комплексным научно-исследовательским институтом, а в 1966 г. с образованием Бурятского филиала Сибирского отделения АН СССР все гуманитарные дисциплины были объединены в рамках Бурятского института общественных наук БФ СО АН СССР.

ВОЙНА И ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ БЫЛИ ВРЕМЕНЕМ ЗАТИШЬЯ В РЕЛИГИОВЕДЕНИИ, НО С КОНЦА 1950-Х ГГ. НАБЛЮДАЕТСЯ ПОСТЕПЕННОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ СОВЕТСКОЙ БУДДОЛОГИИ

Продолжают выходить статьи и брошюры, разоблачающие реакционную сущность ламаизма³⁹². Однако теперь на повестке дня стали капитальные исследования по истории и идеологии ламаизма, экономическому положению монастырей и ламства. Если идеологическая база религии в целом была подорвана, в чем несомненная заслуга атеистической пропаганды предвоенных лет, то не столь просто обстояло дело с ламаистской обрядовой практикой, так называемым бытовым ламаизмом, обладавшим большой живучестью. Как правило, сохранившиеся в быту обряды были тесно связаны с шаманством – доламаистской религией бурят, а во многих из них прослеживались и более древние, дошаманистские пласты. Необходимо было вскрыть наслоения разных эпох в этих обрядах, выявить их связь с общественным бытом бурят в те эпохи, изучить этнографическую природу сохранности этих институтов и объяснить психологическую и социальную обусловленность сохранения именно этих проявлений религиозности в наши дни.

Наибольшая заслуга в решении этих вопросов на материале бурятского ламаизма принадлежит К. М. Герасимовой. Практически нет такой стороны ламаизма, которой она бы не коснулась в своих исследованиях. Среди них работы по истории этой религии, эволюции ее идеологических концепций (обновленчество), обрядовой сущности ламаизма, соотношению религиозных и общественных институтов у бурят, исследования по буддийскому канону и ламаистскому искусству и т. д.³⁹³

Интересные документы по истории ламаистской церкви в Бурятии во второй половине XVIII – первой половине XIX в., хранившиеся в архиве засак-ламы Галсана Гомбоева, опубликовал Г. Н. Румянцев³⁹⁴. Несколько работ посвятил истории взаимоотношений идеологов ламаизма с советской властью в первые послереволюционные годы и в наши дни В. С. Овчинников³⁹⁵. Ряд научных и научно-популярных статей, касающихся проблем формирования ламаистского пантеона и ритуалов у бурят и монголов, современного положения ламаизма в Бурятской АССР, опубликовал автор настоящей статьи³⁹⁶. Изобразительное искусство бурят-ламаистов (строительная и иконописная техника, вырезанная из дерева скульптура, изображающая персонажи ламаистского пантеона и их спутников-животных) тоже представлено в публикациях, подготовленных К. М. Герасимовой, Г. А. Ленхобоевым, И. И. Соктоевой, А. В. Тумахани³⁹⁷. Тематически к ним примыкают каталог выставки «Искусство Бурятии XVIII–XIX веков», состоявшейся в Москве осенью 1970 г. и имевшей в своей экспозиции большой раздел по буддийскому искусству и иконографии, и одноименный буклет открыток, выпущенный издательством «Изобразительное искусство» по материалам той же выставки³⁹⁸. Сравнительно недавно Л. Н. Гумилев издал альбом икон и религиозной скульптуры из бывшего Агинского дацана, ныне составляющих часть коллекции Музея антропологии и этнографии в Ленинграде³⁹⁹.

В 1967 Г. В БУРЯТСКОМ ИНСТИТУТЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК БЫЛ СОЗДАН СЕКТОР БУДДОЛОГИИ

Значительное место среди исследований, проводимых в Бурятии, занимают изучение истории буддийской философии, а также источниковедческий разбор трудов отдельных тибетских, монгольских и бурятских философов, внесших вклад в развитие философской мысли в ламаизме⁴⁰⁰.

В 1967 г. в Бурятском институте общественных наук был создан сектор буддологии. Одним из первых полезных его начинаний была работа по составлению терминологических словарей и справочников по буддизму. Несовершенство и неразработанность терминологического аппарата в буддизме вносят путаницу в исследования по буддологии, поэтому начинание нового сектора заслуживает всяческой поддержки. Уже опубликованы «Источник мудрецов. Тибето-монгольский терминологический словарь буддизма»⁴⁰¹ и «Тибетика (материалы тибетологического семинара)»⁴⁰².

В ОТЛИЧИЕ ОТ ВЕСЬМА РАЗНОПЛАНОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПО БУРЯТСКОМУ ЛАМАИЗМУ, РАБОТ ПО КАЛМЫЦКОМУ И ТУВИНСКОМУ ЛАМАИЗМУ МАЛО

Для ориентации в тибетской исторической и религиозной литературе были предприняты издания историографических обзоров, аннотированных каталогов рукописей, хранящихся в фондах различных научных учреждений: Института востоковедения АН СССР, Бурятского института общественных наук⁴⁰³. Издания же самих памятников тибето-монгольской буддийской мысли имеют, к сожалению, единичный характер⁴⁰⁴.

В последние годы появились работы по истории буддизма в Тибете, по взаимоотношениям буддизма и разных его школ (в том числе гелукпа) с местными тибетскими верованиями, а также работы по философии, искусству и иконографии тибетского буддизма⁴⁰⁵.

В отличие от весьма разноплановых исследований по бурятскому ламаизму, работ по калмыцкому и тувинскому ламаизму мало. Калмыцкому ламаизму посвящены две философские статьи К. А. Наднеевой, лишь в незначительной степени опирающиеся на собственно калмыцкий социологический материал, а в основном исходящие из общеламаистских данных, и историографический обзор дореволюционной литературы Г. Ш. Дорджиевой⁴⁰⁶. Культовое зодчество калмыков обстоятельно разобрано в книге Д. Б. Пюрвеева⁴⁰⁷. Тувинский ламаизм рассматривается в нескольких работах, относящихся к разным периодам его истории: археологические работы Л. Р. Кызласова, упоминающие первые буддийские памятники на территории Тувы (часовни, храмы XIII–XIV вв.), статья М. X. Маннай-оола о ламаизме XVIII–XX вв., популярная заметка А. Букина и несколько работ В. П. Дьяконовой, где материал по ламаизму тувинцев привлекается для решения более узкоспециальных этнографических задач⁴⁰⁸.

Гораздо более изучен монгольский ламаизм. Начало его исследования было положено капитальными работами А. М. Позднеева, посетившего Монголию по заданию Русского географического общества в 80-е гг. XIX в.⁴⁰⁹ Востоковедная традиция изучения Монголии, монголов и их религии в России практически не прерывалась. В 1921 г. вышла книга И. М. Майского «Современная Монголия», где был дан небольшой, но интересный очерк ламаизма и ламства, монастырской экономики, богослужения и праздников в канун Монгольской народной революции. В 1960 г. эта книга была переиздана⁴¹⁰.

В 1920-е гг. текстологическим анализом монгольских буддийских сочинений и надписей занимаются Б. Я. Владимирцов и В. Л. Котвич⁴¹¹. В те же годы злободневные публицистические статьи, разоблачающие паразитическую сущность ламаистского духовенства, пишут С. и Г. Д. Нацовы, И. Новокшенов⁴¹². В середине 1930-х гг. появилось несколько разных по жанру работ: небольшая историческая заметка и аннотированный каталог монгольских летописей XVII в. Ц. Ж. Жамцарано, сообщение о контрреволюционном заговоре лам и его разоблачении Л. Б. Кичикова, описания ламаистского праздника Круговращения Майдари и цама Н. П. Шастиной⁴¹³. В 1940-е – 50-е годы было опубликовано несколько работ А. Т. Якимова⁴¹⁴. С середины 1960-х гг. значительно расширяются рамки монголоведных исследований в СССР, охватывающие не только историю, экономику, источниковедение, но и археологию, этнографию, историю буддизма в Монголии. Последняя отрасль монголоведения представлена рядом разноплановых работ: Г. С. Гороховой – по экономике монастырей, Н. Л. Жуковской – по истории формирования пантеона и ритуала в ламаизме, ламаистско-шаман-ско-языческому синкретизму, И. Ломакиной – по искусству Монголии⁴¹⁵. Особо следует отметить публикацию исторических летописей и эпиграфических памятников, содержащих сведения по буддизму в Монголии⁴¹⁶. История изучения буддизма монголами в собственной стране нашла отражение в статьях П. И. Хадалова и Н. Л. Жуковской⁴¹⁷.

Общих очерков по ламаизму немного. Это преимущественно разделы о возникновении и распространении ламаизма в очерках по истории Бурятии, Калмыкии, Тувы, Монголии⁴¹⁸, несколько страниц главы «Буддизм» посвящено ламаизму в книге С. А. Токарева⁴¹⁹. Есть раздел о ламаизме в обзорной статье В. И. Корнева «Буддизм»⁴²⁰. Наиболее развернутым среди общих очерков является книга А. Н. Кочетова «Ламаизм»⁴²¹. Ей предшествовали другие публикации того же автора, посвященные критике буддизма и ламаизма, но самый активный период его деятельности в этой области падает на 1960–70-е гг.⁴²²

Научные центры, в которых сосредоточено изучение ламаизма, – это Бурятский институт общественных наук (Улан-Удэ), Институт востоковедения АН СССР (Москва, Ленинград), Институт научного атеизма АОН при ЦК КПСС (Москва), Институт этнографии АН СССР (Москва, Ленинград), Калмыцкий научно-исследовательский институт языка, литературы и истории (Элиста), Ленинградский государственный университет, Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина, Тувинский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории (Кызыл), Государственный Эрмитаж.

Особенно большую работу по изучению ламаизма ведет сектор буддологии Бурятского института общественных наук. Свои исследования он сосредоточил на нескольких основных направлениях:

1) изучение буддийской философии, ламаистской обрядности, истории буддизма в Индии, Тибете, Монголии;

2) структурный и социологический анализ исторических форм религии бурят (шаманизм, ламаизм);

3) современное положение ламаизма в СССР. Базой для работы коллектива буддологов института служат тибетские, монгольские и бурятские рукописи и ксилографы из фондов различных востоковедных учреждений СССР, материалы полевых исследований, собранные в 1962–1966 гг. бурятскими учеными на территории Бурятской АССР и Читинской области, данные социологического обследования состояния религиозности в наши дни, осуществляемого по специально разработанной анкете⁴²³.

На регулярно проводимых в последние годы конференциях по истории и культуре Индии, истории и культуре Китая, Рериховских чтениях и других симпозиумах, одно – два заседания посвящаются проблемам буддологии и в том числе ламаизму. Доклады участников этих конференций обычно появляются в печати, иногда в виде сборников докладов и сообщений их участников⁴²⁴.

Постоянные экспозиции по иконографии и культовой утвари ламаизма имеются в Эрмитаже, Музее истории религии и атеизма (Ленинград), Краеведческом музее им. М. Н. Хангалова (Улан-Удэ), в краеведческих музеях Кызыла и Элисты. Богатые коллекции по ламаизму хранятся в фондах Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Ленинград) и Музее искусств народов Востока (Москва).

Материалы этого обзора свидетельствуют о том, что только всесторонний подход к изучению ламаизма помогает, с одной стороны, уяснить специфику ламаизма, выделяющую его среди прочих направлений и течений буддизма, с другой – полнее охватить буддизм как систему в целом на определенном этапе ее эволюции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.