Презрение

Презрение

Нет на Пути препятствия более трудного для преодоления, чем ложное самомнение и гордость. Поиски славы больше всего прочего удерживают человечество от поисков пути к Богу.

Презренные, секта тех, кто желает быть презираем, стараются сохранять равнодушие, что бы им ни сказали. Во имя своего собственного спасения, они должны совершать поступки, которые хотя и не являются грехами с точки зрения Закона, но вызывают у окружающих всеобщее неодобрение и отвращение.

Однажды я пробыл в обществе презренного из Трансоксианы[170] достаточно долго, чтобы подружиться с ним.

– Брат, – спросил я его однажды, – зачем ты делаешь такие гнусные веши?

– Чтобы приучить себя не обращать внимания на мнение посторонних людей, – ответил он.

Другие следуют дисциплине презрения из соображений аскетизма: они желают быть всенародно презираемыми ради смирения собственного эго. Чем больше они бывают унижены, тем большую радость они испытывают.

Однажды я обнаружил внутри себя проблему, с которой никак не мог справиться, и, увидев тщету всех моих усилий, решил посетить гробницу Баязида в Бистаме, что в Северной Персии, – раньше мне это всегда помогало. Три месяца я оставался в святом месте, совершая по три омовения и по тридцать очистительных обрядов ежедневно, в надежде, что мое беспокойство оставит меня. Но все было тщетно, и тогда, покинув гробницу, я отправился в Хорасан.

Суфийских шейхов в современном Хорасане слишком много, чтобы перечислять их всех. Я лично встречался там с тремя сотнями мистиков, настолько одаренными, что каждый из них мог бы обратить в праведников весь мир. Как мне кажется, объяснить этот факт можно лишь тем, что звезды в наши дни расположились таким образом, что данное место благоприятствует их духовному развитию.

Ночью я пришел в деревню, где находилась религиозная обитель, в которой жила группа учеников – суфиев. Одним из правил странника является почитание хозяев как старших, поскольку странники ходят по миру в поисках своего спасения, а хозяева уже утвердились в служении Богу; странники ищут; хозяева уже нашли. В то же время дервиши-хозяева также имеют правило, которое предписывает им считать странников своими господами, поскольку те уже отрешились от мира, а они все еще живут в нем. Но невежественные суфии – это самые отвратительные существа, каких только сотворил Аллах, тогда как мудрые суфии – самые благородные. Мудрые обладают Истиной и лишены Тщеславия; невежественные обладают Тщеславием и лишены Истины. Когда я пришел в обитель, на мне был обычный темно-синий плащ, но больше никаких отличительных признаков суфия, кроме посоха и кожаной фляги, у меня не было. Хозяева встретили меня сухо и смотрели на меня пренебрежительно. Я услышал, как они говорят друг другу: «Он не такой, как мы». Они были совершенно правы, я действительно был не такой, как они, тем не менее мне негде было ночевать, кроме как у них. Пища дервиша – то, что он сможет достать; его одежда – то, что подвернется под руку, чтобы прикрыть наготу; его ночлег – там, где его застанет ночь.

Они поселили меня на верхнем этаже, а сами расположились на крыше, надо мной. Передо мной поставили черствый хлеб, позеленевший от плесени, и оставили меня вдыхать соблазнительные ароматы их собственного пиршества наверху. Я служил им объектом шуток и насмешек в течение трапезы, потом они начали кидать в меня кожуру от дынь, выражая тем свое самодовольство и презрение.

«О Господи! – повторял я в своем сердце снова и снова. – О Господи! Они носят платье Твоих Друзей!» Если бы не это, я не смог бы вынести подобного обращения. Но фактически чем больше они поносили меня, тем больше росло внутри меня ощущение счастья. Унижения, преодоленные мною, оказались средством решения той проблемы, от которой я тщетно пытался избавиться другими средствами. Тогда я понял, почему старшие всегда терпят глупцов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.