Бунайя

Бунайя

Жил на свете шейх. Он был богат, возглавлял племя, родственное шаммари. У него было несколько жен, но ни одна из них не родила ему сына, который бы выжил, хотя семь дочерей из всех родившихся детей выжили. С течением времени одна из жен шейха забеременела и родила сына, названного Бунайя[63], что означает «младенец-девочка», которому не должно повредить «дуновение».

Мальчик отличался здоровьем и вырос сильным юношей. Шейх ценил его больше других детей. Еще в юном возрасте он послал сына в Константинополь, чтобы тот лучше узнал жизнь. Каждый месяц мулла писал под его диктовку письмо сыну (сам шейх не умел ни читать, ни писать), посылал ему деньги, а мальчик жил в Стамбуле. Там он приобрел французские манеры, одевался как француз и прочел много книг. Юноша был сообразительным, хотел учиться.

Когда он достиг восемнадцатилетнего возраста, отец написал ему письмо с повелением вернуться домой. Юноша расстроился и ответил, что предпочитает остаться там, где находится. Отца же растревожило письмо сына, потому что он решил, что юноша должен стать после его смерти шейхом. Глава племени не хотел, чтобы его наследник забыл обычаи своего народа, и, кроме того, он тосковал по сыну. Поэтому шейх послал юноше новое письмо с настоятельной просьбой приехать домой. Он обещал, что в дальнейшем сын сможет время от времени посещать Стамбул.

Бунайя был вынужден уступить желанию отца и, поскольку отец позволил ему приехать с друзьями, пригласил в гости пятерых юношей его возраста. С ними поехали их слуги, которые должны были ухаживать за ними, готовить и подавать им привычную пищу. Они захватили с собой из Стамбула походные постели, мясные и фруктовые консервы, французское белье, стулья и другие вещи.

Когда отец узнал через своего агента о прибытии гостей в ближайший город, откуда они собирались на следующий день отправиться в расположение племени, он с группой всадников выехал встречать их. Заметив гостей, они начали скакать галопом взад и вперед, стрелять из ружей в воздух и демонстрировать выездку. Потом гости и кочевники вместе отправились туда, где стояли волосяные шатры племени. Ночью в палатках для гостей был устроен большой пир. Для этого забили и целиком зажарили овец, подавали блюда из риса, кишка[64] и киршы[65], а также много лабана[66] и шенины.[67]

Шейх участвовал в трапезе вместе с сыном и гостями. Для Бунайи и его друзей положили приборы – ложки и вилки, поскольку они не привыкли есть руками в бедуинской манере. Прием доставил большое удовольствие друзьям Бунайи: ведь они впервые знакомились с жизнью обитателей пустыни. Они ездили верхом, участвовали в соколиной охоте, гонялись за дрофами и газелями, а по вечерам играли на лютне, слушали пение арабов под игру на рубобе, развлекались, хохотали и пели. Юноши с восторгом отзывались о жизни в пустыне, однако через десять дней уехали, попрощавшись с Бунайей и его отцом.

Пока друзья находились рядом, Бунайя был весел и доволен. Но как он мог себя чувствовать, когда они уехали? Некоторое время занимало чтение книг. Езда верхом и охота его не увлекали. Не было кинотеатров, кафе, интересных собеседников. Он оказался в окружении необразованных кочевников, которые ничего не знали из того, чему его научили книги. Бунайя видел в них животных – диких и неотесанных. Мать и другие женщины воспринимались и того хуже. Они были еще более невежественны, чем мужчины, отличались неопрятностью и тупостью. Обстановка удручала юношу все больше и больше, он рвался в Стамбул.

Отец чувствовал настроения сына, и они печалили его. Он думал над тем, что можно сделать, чтобы удержать сына возле себя. Однажды позвал его и сказал:

– Сынок, я стар и хотел бы, чтобы ты женился. Хотел бы я увидеть твоего собственного сына.

– Я еще молод, – ответил Бунайя, – и не хочу жениться.

– Но боюсь, я умру и не увижу моего внука. Женись, порадуй мою душу!

– Кого я могу здесь взять в жены? – задал вопрос Бунайя. – Позволь мне вернуться в Стамбул, там я найду подходящую девушку.

– Это невозможно, пока ты одной с нами крови, – возразил отец. – Сначала возьми в жены соплеменницу, которая родит тебе сына. Потом можешь жениться на турчанке, француженке и на ком угодно.

Они продолжили разговор, юноша сердился, но в конце концов принял доводы отца. Бунайя согласился жениться при условии, что сможет посетить Стамбул в следующем году.

Его отец, шейх, стал наводить справки среди соплеменников относительно невесты. Он хотел найти девушку, отличавшуюся от других красотой и умом, с тем, чтобы сын влюбился в нее и ради нее остался бы в племени. На запросы ему ответили:

– У вашего кузена Ибрагима Бени имеется дочь и семь сыновей. Он очень любит ее, она для него – свет очей. Отец любит ее больше жизни. Девушка красива, и по уму ей нет равных. Она грамотна, читает Коран и может играть на лютне.

Отца Бунайи обрадовало то, что он услышал. Он послал за кузеном, попросил для сына руки его дочери, и тот согласился выдать ее замуж.

В назначенный день привезли невесту. Ее сопровождала большая кавалькада из родственников и слуг. Сама же невеста восседала в балдахине[68] на верблюде. С радостными возгласами ее отвели в шатер невесты, который, по обычаю, располагается в стороне от других шатров. Невесту выкупали, помыли ей волосы и смазали их прокипяченным, процеженным маслом. Далее в волосы втерли рашуш[69]. Ее руки и ноги покрыли хной, на голову надели вышитый золотом убор, в косы вплели бусы и ленты с золотым орнаментом, девушку украсили драгоценными камнями, жемчугом, на шею ей повесили ожерелье и цепочки из литого золота, ниспадающие на грудь. Пальцы ног невесты унизали ножными кольцами, одежду окропили душистым розовым и жасминным маслами. Аба невесты была украшена вышитыми узорами, верхнее платье сделано из шелка, а сорочка – из прекрасного полотна. Словом, невеста была прекрасна, и было ей всего двенадцать лет.

Но Бунайя оставался печальным и хмурым.

– Эти бедуинские женщины, – говорил он, – животные! Они грязные, вшивые, берут руками рис, который застревает в их кольцах…

Только из-за того, что отец настаивал, Бунайя согласился жениться. Когда же его привели к невесте, юноша даже не взглянул на нее.

– Он стесняется нас, – решили шафера и оставили его с невестой наедине, поскольку он потребовал от них этого.

Невеста сидела на одной подстилке, он сел на другую, не проронив ни слова и дымя сигаретой. Юноша был одет во французский костюм, но на голове его была феска. Притом что он надел пиджак и брюки, рубашку и галстук, его заставили нацепить красивый кинжал[70] с рукояткой, украшенной бирюзой, для отпугивания джиннов. Так они и сидели один возле другого, не проронив ни слова. Наконец, он погасил фонарь и лег спать на подстилке, на которой сидел. Невеста, которую звали Май, полюбила юношу с первого взгляда. Она дождалась, когда жених заснет, а затем позвала старуху из своего семейства, которая стояла у входа в шатер. Они поговорил друг с другом, и старуха посоветовала невесте намазать платок[71] голубиной кровью. Девушка согласилась со старухой, что так будет лучше. Меньше будет разговоров. А в способности старухи хранить тайну она была уверена.

Бунайя поднялся с постели рано утром и ушел. Потом к Май пришли родственники мужа и спросили:

– Получили взаимное удовольствие?

Она ответила:

– Получили. – Перед ними девушка старалась казаться счастливой, но в ее душе жила тревога. «Может, все случится сегодня вечером?» – подумала она.

Но и вечером произошло то же самое. Юноша пришел, закурил, почитал немного книгу и лег спать. На несчастную Май он даже не взглянул! «Если отец и братья узнают, что он пренебрегает мной, они очень рассердятся и потребуют развода, – подумала она. – Лучше я им ничего не скажу. Может, со временем он меня полюбит».

Сестры Бунайи часто общались с Май. Она вела себя так, будто счастлива, лишь бы они не догадались о подлинной ситуации. Она смеялась и давала утвердительные ответы на вопросы: «Ты находишь его милым? Ты его любишь?» Об их реальных отношениях не знал никто. Когда же видели, что Бунайя не подходит к девушке при посторонних и не смотрит на нее, то думали: «Возможно, в Стамбуле считается неприличным для жениха смотреть на невесту или говорить с ней в присутствии других людей».

Так продолжалось три месяца. Затем юноша сказал отцу:

– Я хочу съездить в Стамбул и скоро вернусь обратно.

– А Май? – спросил отец.

– Пусть она на это время вернется в свою семью, – пожелал Бунайя.

Отец опечалился:

– Твоя жена еще даже не забеременела, как ты можешь ее покинуть?

– Она еще очень юная, – ответил он, – а я скоро вернусь.

Бунайя отправился в Стамбул и остался там на два года. Отец посылал ему каждый месяц деньги и диктовал мулле письма для сына с просьбой вернуться. Но Бунайя не хотел уезжать из Стамбула. Однако, по истечении двух лет, в начале весны он уступил просьбам отца и отправился домой, захватив с собой десять друзей. Как и раньше, они повезли с собой свои палатки, ковры, походные кровати, консервы, повара и слуг. Отец Бунайи был богат и не ограничивал сына в деньгах.

Как и в первый раз, кочевники поехали встречать гостей. Они демонстрировали искусство выездки и верховой езды, стреляли в воздух. Наступила весна, зацвели цветы пустыни, травяной покров значительно подрос, воздух был свежим и ароматным. Друзья говорили Бунайе:

– Как прекрасна пустыня! Как хорошо живут бедуины! Как чист и свеж здешний воздух!

Шейх устроил для них большой пир, оказал гостеприимный прием. День за днем они занимались охотой и верховой ездой.

Здесь история возвращается к Май. Несчастная девушка, вернувшись к родственникам, которые встретили ее с большой радостью и стреляли в ее честь в воздух, была вынуждена улыбаться и отвечать на вопросы любопытных: «Я счастлива! Муж не чает во мне души! Я люблю его!»

– Ты уже беременна? – спрашивали ее.

– Нет, – отвечала она, – еще не беременна.

Старший брат Май, по имени Аун, женился на девушке по имени Латифа, когда Май была еще маленькой. Латифа любила Май как свою сестру, и Май постоянно жила с ней в шатре Ауна. Вечером, в день возвращения Май в семью, Латифа пришла поговорить с Май, когда все ушли спать. Она попросила:

– Не надо скрывать, Май, скажи мне, ты счастлива с Бунайей?

Май опустила глаза и разрыдалась.

– Май, – спросила Латифа, – ты любишь его?

– Я люблю его, – ответила Май, – но он меня не любит. Он так и не овладел мною.

И она рассказала Латифе все, что с ней случилось, от свадебного вечера до возвращения в семью.

– Ты должна во всем признаться отцу, – посоветовала Латифа. – Кто такой этот Бунайя, что может чернить дочь твоего отца?! Мы – одного племени: кровь Пророка течет в жилах твоего отца!

– Ради Аллаха, – всполошилась Май, – не рассказывай этого никому! Если отец узнает, он разгневается и заставит меня развестись с Бунайей. А я люблю его.

Один взгляд на него для меня многое значит, хотя он на меня не смотрит. Отец и братья не должны этого знать. Они убьют Бунайю. Не говори никому!

Латифа хранила молчание. Она ничего не рассказала даже своему мужу Ауну, хотя ее сердце разрывалось от горя из-за Май. Когда члены семьи иногда замечали Май в печали, они говорили:

– Бедняжка! Она так любит мужа, а он вынужден покидать ее!

Но вот прошло два года разлуки Май с Бунайей.

Когда он вернулся, его отец спросил:

– Ты поедешь забрать из семьи Май?

– Я не могу взять ее, пока мои друзья здесь, – ответил Бунайя.

Отец промолчал, не желая спорить с сыном сразу по его прибытии. Дни шли своей чередой, и наступила середина апреля, когда травяной покров пустыни достиг предельной высоты, когда благоухало многообразие цветов. Молодые люди решили съездить на день или два в местечко Тас, где было много дичи и где они могли поохотиться лучше, чем в месте расположения лагеря кочевников. Они захватили с собой военные палатки для себя и волосяные шатры для слуг, пожелавших сопровождать их, лошадей, персидских гончих собак, а также все необходимые принадлежности. Наконец молодые люди и их сопровождение уехали, однако шейх воздержался от поездки с ними.

Местечко Тас находилось недалеко от шатров клана, к которому принадлежала Май. Ей стало известно о поездке Бунайи и его чужеземных гостей на охоту. Узнал об этом и ее отец.

– Возможно, – предположил он, – твой муж навестит тебя.

– Нет, – сказала Май, – он сейчас с друзьями и не сможет приехать. – Латифе же она поведала: – Он – совсем рядом! Я должна увидеть его! Давай переоденемся в мужскую одежду и проедем мимо их лагеря.

В другое время Латифа не согласилась бы, но не весной. В конце концов она уступила уговорам Май при условии, что они поедут на несколько дней, станут лагерем со слугами и другими девушками. Ведь иногда весной – в это лучшее время года – дочери шейха совершают такого рода прогулки.

На следующий день Май и жена Ауна переоделись молодыми людьми и поехали верхом в сопровождении нескольких девушек племени и их служанок. Когда они приблизились к месту, где разбили лагерь Бунайя и его друзья, слуги Бунайи заметили кавалькаду незнакомцев. Опасаясь налета, они попросили его выслать дозорного, который установил бы, что это за арабские всадники. Один слуга поскакал к незнакомцам и спросил у них:

– Кто вы? Откуда и куда едете? У вас мирные или враждебные намерения?

Те ответили:

– Мы родом из Бени, выехали поохотиться. Нашего шейха зовут Ахмад.

Латифа и Май разбили свои шатры недалеко от лагеря Бунайи. Затем послали слугу просить Бунайю и его друзей поужинать вместе с ними. На закате Бунайя и его компаньоны прибыли в лагерь незнакомых арабов, где Май восседала, как юный шейх. Она поднялась и поприветствовала гостей. Все расположились в шатре для гостей. Слуги принесли еду – баранину и рис на большом блюде. Все расселись вокруг блюда и стали есть. Бунайя нашел Ахмада великолепным парнем. Всех охватило радостное возбуждение. Бунайя и его друзья веселились и разговаривали с Ахмадом до самой ночи. По окончании застолья Ахмад попросил Бунайю прийти на следующую вечернюю трапезу. Он и его друзья согласились.

Друзья Бунайи восторженно отзывались о красоте девушек-бедуинок, которых они видели в пустыне по прибытии. Когда же Бунайя сказал им, что женщины племени Бени славятся своей привлекательной внешностью, они заторопились в соседний лагерь, чтобы посмотреть на женщин, которых привез с собой Ахмад. Тот сказал, что сам он не женат, но с ним его сестра. Гости пожелали увидеть сестру, полагая, что если она похожа на юного шейха, то должна быть прекрасной. Но кроме одной или двух девушек, сопровождавших Май, никого не увидели и вернулись в свои шатры.

Когда же Бунайя возвращался в свой шатер, он думал о сестре Ахмада. Светила полная луна, и он, почувствовав потребность побродить по пустыне, отправился туда. Воздух был свеж, а луна забралась высоко в небо.

Бунайя шел в направлении черных шатров молодого шейха Ахмада, в месте их стоянки царила полная тишина. Но вот он заметил, что кто-то вышел из шатра Ахмада и пошел женской походкой. Бунайя ускорил шаг и увидел Май, которая вела себя беспокойно и нервно. Она надела свою женскую одежду и двинулась вперед. Они встретились, и в тот момент, когда он взглянул на нее, в его сердце мгновенно вспыхнула к ней любовь. Бунайя не видел ее два года, а она выросла высокой и стройной. Когда же они поженились, он видел ее мельком.

– Кто ты? – спросил Бунайя.

– Я – сестра Ахмада, – ответила она. – Меня зовут Хайя.

– Я – Бунайя, – представился он в ответ. – Этим вечером я ужинал с твоим братом.

Они говорили, не смея взглянуть друг другу в глаза, потому что стеснялись выразить открыто свою любовь.

– Я должна возвращаться, – молвила девушка, – чтобы не было сплетен.

– Зайди в мой шатер, – пригласил ее юноша, – я буду ждать тебя сегодня ночью.

– Не сегодня, – ответила она, – сегодня неприлично.

– Приходи завтра вечером, – предложил он. – Я перемещу мой шатер в другое место. Поставлю его немного в стороне от других шатров, чтобы ты его узнала и смогла пройти в него незаметно.

Они расстались. На следующее утро Май рассказала Латифе о том, что случилось. Латифа рассердилась:

– Тебе нельзя к нему идти. Это обесчестит тебя! Завтра мы свернем наш лагерь и вернемся домой.

– При чем здесь бесчестие? – удивилась Май. – Он мой муж, почему я не должна встретиться с ним?

– Он пренебрег тобой, – напомнила Латифа. – Как же ты можешь сейчас с ним встречаться?

– Я люблю его, – напомнила Май, – и пойду к нему.

В конце концов она убедила Латифу остаться.

Следующим вечером Бунайя и его друзья снова ужинали в черных шатрах. Но он не был таким веселым, как в предыдущий вечер, поскольку его помыслы занимала Хайя: придет ли она к нему? Трапеза продолжалась некоторое время, затем гости вернулись в свой лагерь. Бунайя отправился в свой шатер. В ожидании свидания с девушкой он всматривался в пустыню. И вот она пришла. Он встретил ее, обезумев от любви. До рассвета она вернулась на свою стоянку, имея при себе его кольцо, и обнаружила, что недовольная и сердитая Латифа ее ждет.

– Сегодня мы свернем наши шатры и вернемся домой, – ворчала она. – Ты унижаешь себя!

– Бунайя – мой муж, – возразила Май. – Как я могу его не любить?

Но все же утром они свернули лагерь и уехали. Когда Бунайя проснулся, ему сообщили, что араб, который разбил лагерь по соседству, уехал. Юноша расстроился и разозлился на себя. Ведь он знал только то, что девушку зовут Хайя (Скромность), а имя ее брата – Ахмад, но не знал, куда они уехали и прочие подробности. Бунайя постоянно думал о Хайе, однако ничего не говорил друзьям или отцу. Через некоторое время друзья уехали. Нескольким из них поездка так понравилась, что они пожелали вернуться сюда следующей весной.

– Пожалуйста! – обрадовался отец. – Приезжайте!

Бунайя же остался на этот год в племени.

Вскоре после поездки в Тас Май почувствовала, что беременна. Май сообщила об этом Латифе. Тем временем ее отец гневался на Бунайю, потому что он не приехал за своей женой, а та не осмеливалась о нем даже говорить. С наступлением времени, когда Май уже не могла скрывать своего положения, Латифа обратилась к шейху:

– Отец, Май болеет, я поеду с ней к родственникам, чтобы она там спаслась от летней жары.

Латифа происходила из другого племени. Шейх разрешил им уехать.

Латифа привезла Май в расположение шатров своего племени и наказала женщинам смотреть за беременной женщиной. По окончании срока беременности Май родила сына и назвала его Тас. Об этом сообщили тайком Латифе, та приехала и увезла Май обратно в расположение ее племени. Все оставалось по-прежнему до следующей весны, когда друзья Бунайи снова приехали к нему, как и обещали.

Бунайя и гости снова поехали на охоту. Сначала они отправились в Тас, но там прошлогодний араб больше не появлялся. Бунайя, узнав, что кочевники Бени проживали гораздо севернее, разбил лагерь поближе к расположению племени Май в местечке Таус. Май пришла и умоляла Латифу сделать то же, что они проделали прошлой весной. Не в силах противостоять уговорам и слезам Май, Латифа уступила, и они снова отправились в поездку.

Как радовался Бунайя, когда увидел знакомые шатры и узнал, что в одном из них расположился шейх Ахмад! Вместе с друзьями он сразу же отправился к нему в гости и участвовал вместе с Ахмадом в вечерней трапезе. Когда гости уехали, Май надела свое женское платье и, взглянув в сторону лагеря гостей, увидела, что шатер Бунайи находится в стороне от других шатров. Она пришла к нему, и он овладел ею с безумной страстью, поскольку целый год томился по ней.

Бунайя упрекал девушку за то, что она бросила его прошлой весной. Май оправдывалась тем, что такова была воля ее брата, шейха. Они беседовали и предавались любовным утехам всю ночь, когда же приблизилось время рассвета, Май взяла кинжал Бунайи, объяснив:

– Для отпугивания джиннов от нашей любви!

На следующее утро Латифа, озабоченная сохранением достоинства Май, быстро свернула шатры. Они вернулись домой. И на этот раз Май принесла во чреве ребенка, а Латифа поступила как и прежде. Она добилась от шейха разрешения отвезти Май в свое племя. Там Май родила второго мальчика, которого назвала Таус, что означает «зеленый рай», и, оставив младенца вместе с первым сыном в шатре приютившей ее женщины, вернулась в свое племя.

Весной следующего года несколько друзей Бунайи снова приехали к нему в пустыню поохотиться. Они отправились в район, называемый Румейлой, расположенный на небольшом расстоянии от той части пустыни, где кочевники Бени пасут свои стада и отары и где они разбивают свои шатры. Май знала о том, что Бунайя с гостями находится поблизости, потому что ее отец, сердитый на Бунайю за то, что тот не приехал и не увез с собой жену, послал бы отряд всадников с целью напасть на охотников, если бы она его не отговорила. И снова она убедила Латифу поехать с ней в пустыню, в место, расположенное рядом с Румейлой. Все происходило как и прежде. Май в роли шейха Ахмада дружелюбно встречала Бунайю, развлекала его и друзей. Снова она провела ночь с мужем, который горько упрекал ее за бегство предыдущей весной. Она ничего не отвечала, зная, что должна уехать домой на следующее утро, и помня, что он никогда не встречался с ней как с женой. Май не раскрывала ему ничего о себе, кроме своего имени Хайя. Перед тем как покинуть мужа, она взяла с собой его шарф и спрятала его в сундуке, где хранилась ее одежда.

Май забеременела в третий раз, и Латифа, помогая ей, как прежде, отправила ее к той же женщине своего племени. В ее шатре Май родила дочь. Она назвала ее Румейлой (Песчаной Дюной).

По возвращении она сказала Латифе:

– Все кончено. Больше я не буду искать встреч с Бунайей. У меня есть трое детей от него, и это все, что мне нужно. Отныне я успокоилась.

Вот так. Хотя Бунайя пытался выяснить, кто такой шейх Ахмад, где он живет, это ему не удалось. Он не встретил шейха ни следующей весной, ни через год, ни через два года.

Минуло пять лет. Май навещала своих детей каждый год. Мальчику по имени Тас исполнилось восемь лет, его брату Таусу – семь, а их сестре Румейле – шесть.

Отец Бунайи, теперь уже очень старый, упрекал сына:

– Ты бросил Май, и люди ее племени разгневаны. Тебе следует выбрать другую невесту нашей крови и иметь от нее ребенка. Ведь я скоро умру, а у тебя нет сына.

Бунайя согласился с ним. Решили, что он женится на девушке из родственной семьи. Установили дату свадьбы, и весть об этом дошла до Май и ее соплеменников. Май пришла к Латифе и сказала:

– Дети Бунайи должны съездить на свадьбу отца.

– Ты сумасшедшая! – воскликнула Латифа. – Собираешься послать детей на свадьбу человека, который так жестоко обошелся с тобой?!

– Да, собираюсь, – твердо ответила Май.

Переубедить ее было невозможно, и Латифа отправилась вместе с ней к женщине, под присмотром которой находились дети. Там Май встретилась с детьми. Они обняли друг друга. Май сообщила им:

– Ваш отец женится, и я отправлю вас к нему на свадьбу.

Мать снабдила детей хорошей одеждой и проводила их до пересохшего русла реки, находящегося неподалеку от племени Бунайи. Далее послала вместе с ними слугу, которому повелела во время свадебных торжеств детей обязательно отвести в мадхиф[72]. Но прежде всего она поговорила с детьми и дала им наставления, как себя вести. Она надела на палец Таса кольцо отца, на пояс Тауса повесила его кинжал с рукояткой, украшенной бирюзой, а голову Румейлы покрыла его шарфом. Май посоветовала детям при появлении отца сесть так, чтобы он их видел. Тасу следовало держать в поле зрения отца кольцо, Таусу – кинжал, Румейле – перебирать пальцами свой шарф.

– Если он заметит вас, – наставляла детей Май, – поговорите с ним, назовите его «папой» и поцелуйте его руку.

Дети были сообразительными. Они поняли, что им следует делать. Слуга поехал вместе с ними в расположение племени Бунайи. Когда вышли кочевники этого племени и спросили, чьи эти хорошенькие детки, он ответил:

– Это дети шейха. Мать послала их посмотреть на свадьбу.[73]

Детей поместили в гостевой шатер и усадили всех троих вместе. Люди видели их и спрашивали, чьи они, так как троица была очень мила и обращала на себя внимание. На все вопросы слуга отвечал, что это дети шейха, но имени его не называл. Наконец, в шатер вошел Бунайя, слуга же, увидевший его, шепнул своим подопечным:

– Это и есть жених!

Бунайя прошел, сел на свое место и сразу обратил внимание на детей приятной наружности. Поинтересовавшись, кто они, и получив все тот же ответ, что и другие участники свадьбы, он позвал Таса:

– Подойди!

Мальчик поднялся, подошел и встал рядом с Бунайей. За ним последовали брат и сестра. Бунайя взял руку мальчика и спросил:

– Как тебя зовут, сынок?

– Отец, меня зовут Тас, – последовал ответ.

Пока Бунайя на него смотрел, мальчик показал ему кольцо. Бунайя поразился и расчувствовался, потому что отец, встретивший сына, всегда чувствует внутреннее волнение, не зная почему. Затем Бунайя повернулся и посмотрел на своего второго сына, державшего руку на рукоятке кинжала. Он взглянул на кинжал и узнал его.

– Как тебя зовут? – спросил Бунайя второго мальчика.

– Отец, меня зовут Таус, – ответил тот.

– А меня зовут Румейла, – сообщила вслед за ним девочка.

Бунайя взглянул на шарф, которым была повязана голова девочки, и узнал его. Сын шейха едва не потерял сознание, когда понял значение визита этих детей.

– Где, – спросил он, – ваша мать?

– Она у русла пересохшей реки, недалеко отсюда, – ответил Тас.

Бунайя поднялся и сказал слуге, сопровождавшему детей:

– Поехали, покажешь мне, откуда пришли эти дети.

Слуга повел Бунайю и детей к месту, где их ожидала Май. Бунайя подошел к ее шатру, где она стояла в ожидании.

– Ты Хайя? – спросил он.

– Я – Май, твоя жена, – ответила она, – а это – наши дети.

Затем Бунайя вошел в шатер, склонил перед ней голову и произнес:

– Прости!

Они сели рядом. Он плакал и просил у нее прощения. Она рассказала ему обо всем, что случилось, как она встречалась с ним в обличье Ахмада и Хайи.

Потом Бунайя вернулся с женой и детьми к отцу и сказал:

– Отец, вот твои внуки, а это – Май!

Старик несказанно обрадовался. Он обнял детей и благословил их.

Теперь Бунайя не нуждался в другой невесте. Ее отослали к родственникам. Май же осталась жить с мужем. Других жен он больше не брал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.