ДОМА И ЖИЛИЩА

ДОМА И ЖИЛИЩА

Точно так же, как сегодня тысячи людей, которые могли бы жить в любом другом месте, намеренно предпочитают селиться в самом городе или рядом с Лондоном, Нью-Йорком или любым другим большим городом, жители империи поддавались соблазнам Рима. После I века н. э. нигде в мире не было города, равного Риму: Афины и Александрия, несомненно, могли многое предложить, но они были гораздо меньше. Как мировой центр политической и административной жизни, как исток социальных различий, как законодатель нового стиля и образа жизни Рим был уникален. Стремление жить в Риме увеличивало все цены, повышало стоимость жизни. Ювенал говорит о Риме:

Здесь же нарядов блеск превосходит силы, здесь тратят Больше, чем нужно, притом иногда из чужого кармана. Это здесь общий порок: у всех нас кичливая бедность. Много тут что говорить? На все-то в Риме цена есть...

Но моралисты, осуждающие все пороки и неудобства жизни в Риме, вероятно, получали ответ, похожий на тот, что Сэмюэл Джонсон[4] дал одному критику лондонской жизни в XVIII веке:

«Нет, сэр, если человек устал от Лондона, он устал от жизни; ведь именно в Лондоне есть все, что только может предоставить жизнь».

Невозможность обеспечить жильем всех желающих проживать в Риме заставила римлян до дней империи прибегнуть к такому же решению, что превалирует сегодня в больших городах, таких как Париж или Нью-Йорк. Очень немногие и только богатые люди могли тогда позволить себе жить в городском доме или отдельной вилле. Подавляющее большинство проживало в доходных или многоквартирных домах, обычно не выше трех-четырех этажей. В период ранней империи Август ограничил высоту домов до 20 метров по причине их довольно шаткой конструкции. Строители, по-видимому, стремились экономить камень. С ходом времени римляне все больше использовали при строительстве стен и полов свой отличный известковый раствор. Этот раствор был таким крепким, что его зачастую принимают за современный бетон.

К концу республики состоятельные и знатные семейства, владеющие собственными домами, превращали их в очень элегантные особняки. Некоторые были поистине роскошными, богато украшенными мраморными колоннами, полами и стенами, щедро увешанными занавесями и уставленными элегантной мебелью из слоновой кости, бронзы и редких сортов дерева. Их общий план был всегда одинаков – ряд комнат, сосредоточенных вокруг внутреннего дворика либо квадратного или четырехугольного резервуара – атрия, и еще несколько комнат, выстроенных вокруг примыкающего второго двора или сада. Обычно дом был одноэтажный, но иногда спальни располагались на втором этаже. Подобная конструкция распространилась в период республики. Более ранняя римская версия такой конструкции включала в себя единственный внутренний дворик с низкой крышей, с четырех сторон слегка наклоненной в направлении середины дворика, над которым оставляли проем, чтобы дождевая вода стекала в резервуар, установленный внизу, и выходил дым из домашнего очага.

Когда римляне стали богаче, они добавили к этому атрию второй дом. Он строился по греческому образцу и назывался перистиль, что значит «часть здания, окружающего двор». В более просторных жилищах богатых римлян и в провинциальных городах, таких как Помпеи, этот внутренний двор становился садом. В Риме многие состоятельные люди были вынуждены довольствоваться садами на крыше солнечной террасы, где, по-видимому, находились плодовые деревья и пруды с рыбой. Семейные спальни, домашний алтарь, очаг и кухня, столовая и книгохранилище или библиотека, если владелец интересовался литературой, находились в таком перистиле.

Рис. 1. Атрий – центральный дворик римского дома

Позднее атрий стал залом приемов, где состоятельный владелец выслушивал во время своей утренней аудиенции раболепных клиентов. Его помещения, не столь большие по размеру, могли быть тогда использованы как подсобные помещения и кладовые. Внешние стены таких домов обычно лишены окон, хотя у некоторых были небольшие окошки. В городе, где, как и в Лондоне, очень долго не было никаких полицейских сил, защита от грабителей была насущной необходимостью, о чем свидетельствуют массивные двери, запирающиеся на щеколды и засовы и всегда охраняемые рабами и, видимо, злыми собаками.

Исключая дома очень состоятельных людей на Палатинском холме, который в период империи все чаще и чаще застраивался императорскими дворцами и виллами состоятельных людей на берегах Тибра и в пригороде, подавляющее большинство римских жилищ располагалось в многоквартирных и доходных домах в менее фешенебельных районах города. Эти жилища были строго утилитарными, по большей части состоящими из небольших комнат, зачастую построенными над лавками, с окнами, закрывающимися ставнями и выходящими на улицу или во внутренний дворик. В период поздней республики и во время империи эти доходные дома стали столь многочисленными, что заполнили «островок», со всех четырех сторон окруженный улицами.

Такой квартал назывался инсулой («остров»). Приблизительно в 350 году н. э. был проведен подсчет, показавший, что в Риме в то время находилось 44 173 инсулы, но всего лишь 1782 частных дома. Можно было купить этаж или комнату, но обычно квартиры снимали. Рисковые строители и состоятельные люди, имеющие свободные деньги, вкладывали их в жилье, получали неплохие доходы, сдавая комнаты, которые были недешевыми.

Сохранились сведения, что Юлий Цезарь, возвращаясь с гражданских войн, чтобы отпраздновать свои победы пятью отдельными великолепными триумфальными процессиями, даровал годовую арендную плату в Риме для арендаторов, которые платили 12 000 сестерциев или меньше, а в Италии – до 500 сестерциев.

Следовательно, плата за жилье в Риме была в четыре раза выше, чем в провинции. В то же время Юлий Цезарь даровал каждому из ветеранов-легионеров по 24 000 сестерциев «в качестве военной добычи». Ежегодный доход от такой единовременной выплаты при хорошем инвестировании мог составить как раз приблизительно годовую плату за скромную комнату в дешевом доходном доме в Риме, или же на эти деньги можно было купить сразу гораздо лучшее жилище в провинции.

Если от игр цирковых оторваться ты в силах, то можешь

В Соре купить целый дом, в Фабатерии, во Фрузионе;

Столько отдашь, сколько стоит на год городская каморка...

Так говорил Ювенал. Эти небольшие городки находились рядом с родиной Цицерона, не более чем в 60 милях к юго-востоку от Рима. Естественно, многие люди платили больше, чем бывшие солдаты, за более просторные квартиры в основательно построенном доме в хорошем районе города; нам известно об арендной плате в 30 000 сестерциев в год за квартиру на третьем этаже, которая, однако, по словам Цицерона, была в три раза больше, чем следовало.

Удобства большинства домов и квартир, судя по нашим стандартам, были не слишком большими, хотя в период поздней империи и произошло некоторое улучшение. Только тогда даже более роскошные дома стали хорошо отапливаться. Центральное отопление у римлян осуществлялось за счет полостей под полом и полых стен, где дым и тепло от огня могли циркулировать в подвальном пространстве. На протяжении республики и ранней империи римляне согревались у открытых угольных жаровен в комнатах, поэтому претерпевали значительные неудобства в короткие, но холодные зимы. Мраморные стены и каменные или мраморные полы определенно были тогда настоящим бедствием для голых ног, обутых в сандалии.

На верхних этажах полы делали из деревянных досок. Состоятельные граждане устраивали так, чтобы одна из их столовых непременно была обращена на юг и можно было извлекать пользу из любого тепла, которое способно дать зимнее солнце. Насколько нам известно, в комнатах не было каминов и дымоходов, за исключением, возможно, немногочисленных кухонь. К тому же почти на закате империи в окна стали вставлять толстые мутные стекла.

Рис. 2. Гипокауст – отопительная система в домах Древнего Рима

Кроме полупрозрачных алебастровых пластин или другого тонкого материала, закрывающего окно, использовались деревянные ставни, которые не пропускали свет.

Римские спальни, по-видимому, были очень душными, особенно зимой. Плиний советовал избавляться от запаха затхлости, сжигая хлеб. Вода подавалась по свинцовым трубам из огромных общественных акведуков, но только для людей состоятельных, потому что пользователи должны были платить за нее в зависимости от размера водопроводных труб. Марциал, который вел жизнь представителя среднего класса, сетовал, что его дом не освежала и капля воды, хотя совсем близко журчал Марсианский акведук. Не было ничего необычного в том, что римляне пытались избежать платы, тайком отводя воду через собственные трубы, иногда с попустительства рабочих, прокладывающих водопровод, соответствующим образом подкупленных взяткой.

Роскошные частные дома, начиная с заката республики и далее, имели богато украшенные ванные комнаты, чтобы состоятельному владельцу и его семье не приходилось присоединяться к толпам в публичных термах, хотя многие все-таки посещали их ради возможности общения. Туалет, видимо, располагался рядом с кухней, ближе к источнику воды в доме.

Как жители в кварталах доходных домов существовали в таких условиях, не ясно. Многим, вероятно, приходилось носить воду из фонтана и пользоваться общим туалетом на нижнем этаже или публичными отхожими местами на улицах, а также публичными банями (местом, где можно было согреться зимой). Помои и нечистоты, выплескиваемые из окон верхних этажей вниз на улицу, были неприглядной стороной повседневной жизни в Древнем Риме, что также практиковалось в Лондоне или Эдинбурге до относительно недавнего времени.

Много других по ночам опасностей разнообразных:

Высятся крыши домов, и, сорвавшись с них, черепица

Голову всю разобьет! Постоянно из окон открытых

Вазы осколки летят и, всей тяжестью брякнувшись оземь,

Всю мостовую сорят. Всегда оставляй завещанье,

Идя на пир, коль не ленив и случайность предвидишь:

Ночью столько смертей грозит прохожему, сколько

Ты на дороге своей встречаешь отворенных окон;

Вот и молись потому, вознося плачевную просьбу,

Чтоб лишь помоями ты был облит из широкого таза... —

сетовал Ювенал.

Жизнь небогатых римлян сопровождалась известной долей риска, в четырех стенах их жилищ, по большей части обветшавших, и в Риме многие из них имели вошедшую в легенду краткую жизнь из-за шаткой конструкции.

...Мы населяем столицу

Все среди тонких подпор, которыми держат обвалы, —

сетовал Ювенал.

Боязнь обрушения зданий зачастую превращалась в навязчивую идею. Не меньше был и риск пожара.

«Жить-то надо бы там, где нет ни пожаров, ни страхов», – говорил Ювенал, знавший опасности дешевого жилья.

Вот задымился и третий этаж, а ты и не знаешь:

Если с самых низов поднялась тревога у лестниц,

После всех погорит живущий под самою крышей...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.