Глава четвертая Бог мертвый, бог вновь рожденный
Глава четвертая
Бог мертвый, бог вновь рожденный
Скалы Запада — это место, где соприкасаются мир Осириса и мир солнца. Мы уже видели, что вход в Пещеры находился в западных скалах, а выход из них открывался на восточные холмы. Горную страну Запада, как правило, символизирует Хатхор в образе коровы. Ее голова, появляющаяся из-за гребня горы, словно бы приветливо встречает умершего, представшего перед богиней, которая облегчает ему вход в иной мир. Блистательное появление богини воспринимается как некое тектоническое движение: «Гора раскалывается, скалы открываются, пещеры отворяются для Хатхор».{927} В Фивах один из зубцов скалы, нависающей над заупокойным храмом Хатшепсут, был в древности обработан так, что ему придали вид богини, выходящей из горы и, таким образом, господствующей над скалистым амфитеатром Дейр-эль-Бахри.{928} Однако эта властительница, встречающая умершего, не принадлежит исключительно к подземному миру Осириса.{929} Фактически она открывает для него — и прежде всего для умершего фараона — место его физического восстановления и возрождения к новой жизни, которое в то же время является местом преображения и перехода в новое состояние. Ежедневно она исполняет для умершего ту же функцию, что Нут — для солнечного светила. Она является оболочкой, пространством, пассивным обиталищем, внутри которого проявляются другие боги, сами также пассивные (это случай Осириса) или же активные (как и те божества, что действуют за его пределами).
Исторически Осирис становится преобладающим в египетской религии божеством умерших, только вытеснив в этой роли тех, кто исполнял ее до него в главных некрополях. Так, Анджети в Бусирисе, Сокар в Мемфисе, Хентиаментиу в Абидосе помогли этому богу-«захватчику» расширить свои собственные качества и свое территориальное влияние. Мы уже видели, что старость и смерть не щадят даже богов. Известно и то, что история Осириса на самом деле началась только с его смертью.{930} Иначе и не могло быть. Вспомним, что Осирис — это умерший фараон, в то время как его сын Хор — фараон живой. Поэтому убийство Осириса приобретает совершенно особый характер. Оно — основа всего. Оно объясняет и оправдывает царский заупокойный культ, который гарантирует свою часть вечности фараону Хору. Речь идет отнюдь не о любой смерти: лишь причиненные Осирису несправедливость и насилие прерывают нормальное течение жизни и вынуждают бездетную вдову пойти на крайние меры. Сет убил Осириса, чтобы присвоить себе власть своего брата. Очевидно, что Исидой владеет противоположное желание: дать умершему законного наследника, которого он не успел родить при жизни. Исида прежде всего вдова и супруга. В ее культе, очевидно, нет никаких следов мотива брака божеств, в отличие, например, от Хатхор.{931}
В эпоху Древнего царства, когда царские заупокойные тексты писали на стенах пирамид[27], о смерти Осириса сообщают без всяких подробностей. Такой фразы, как «Сет заставил его упасть на землю Недит»,{932} было достаточно, чтобы всё сказать. Напротив, значительная часть заупокойных ритуалов была посвящена последствиям этой смерти. Еще в Текстах пирамид некоторые фразы то тут, то там кратко намекают на события, которые последовали за смертью Осириса: в них фигурируют не только вдова Осириса, но две его сестры, объединенные одним несчастьем и одной скорбью: «Исида пришла, и пришла Нефтида: одна пришла с запада, другая — с востока, одна пришла в облике соколицы, другая — коршуницы. Они нашли Осириса».{933} Или: «Соколиха прилетела, коршуниха прилетела, то есть Исида и Нефтида: они пришли искать своего брата Осириса… Оплакивай своего брата, о Исида, оплакивай своего брата, о Нефтида!»{934} В этих наиболее древних текстах акцент сделан на поисках тела погибшего бога двумя его сестрами и на их роли плакальщиц:{935} в этом случае они явились в облике двух птиц. Первоначально тема расчленения тела, видимо, была мало связана с Исидой. Лишь в одном случае безымянная богиня (видимо, Исида) заявляет, что она собрала своего брата и соединила его члены.{936} Чаще всего этим занимаются Нут и Хор, согласно формуле, очень похожей на ту, что выше была приписана безымянной богине.{937} На протяжении веков и даже тысячелетий эта древняя традиция развилась во множестве вариантов. Поиск тела Осириса проходил в два этапа. Согласно Плутарху, тело бога, заключенное в ящик, было брошено в реку. Оттуда ящик доплыл до моря и прибыл в Библ. Богиня отправилась на поиски и привезла его обратно в Египет, где неисправимый Сет вновь завладел им, чтобы расчленить его и разбросать куски по всей земле Египта. Исиде пришлось вновь отправиться на поиски: ей нужно было найти четырнадцать фрагментов тела своего супруга. Здесь также существует несколько не согласующихся между собой традиций. Чтобы обмануть Сета, Исида решила каждый раз, найдя фрагмент тела, закапывать его мнимое подобие. Поэтому в Египте существует столько гробниц, посвященных этому богу, сколько было разбросанных кусков. Итак, в своей роли вдовы Исида развила бурную деятельность: несмотря на всю свою скорбь, она продолжала преследовать определенную цель, и ей удалось восстановить тело своего супруга. После этого Хор, Геб, Анубис, Исида и Нефтида обеспечили загробную жизнь Осириса. Как известно, вместе они совершили над его телом первую мумификацию.{938} Потом Исида с помощью Нефтиды оживила мертвое тело своего супруга.
Очень рано наиболее важными местами культа бога стали Абидос и Бусирис. В Бусирисе не осталось никаких следов святилищ, посвященных Осирису и Исиде; следовательно, очень трудно представить себе, какой культ и обряды здесь существовали. Культы Абидоса, напротив, хорошо известны. Более того, некрополи этого города позволяют говорить о существовании народного культа, особенностью которого было то, что он позволял верующим приблизиться к великому богу, соорудив вотивный памятник. Надпись на одном из них провозглашает: «Я сделал это по обету близ террасы великого бога, владыки жизни, первенствующего среди западных (жителей), чтобы получить приношения и воскурения, (исходящие) от алтаря повелителя богов».{939} Именно в этом близком Осирису месте простой человек впервые (по крайней мере, начиная с эпохи Среднего царства) получил возможность быть изображенным на погребальной стеле лицом к лицу с богом. Речь здесь идет еще не об Осирисе, а о Мине, который гарантировал физическую потенцию и возрождение, или об Упуауте, хранителе путей иного мира. Тем не менее место, избранное для этих памятников, связано с самим богом мертвых, имя которого постоянно упоминается в текстах на памятниках. Умерший хотел при обеспечении своей загробной жизни не зависеть полностью от живых и найти убежище у своего бога. Традиционный культ предков, с помощью которого умерший получал от своего сына необходимые для его выживания в загробном мире приношения, становился еще более эффективным с помощью формул и при поддержке новых изображений.
Храм и гробница, статуи и реликвии
От храма Осириса в Абидосе{940} остались только руины, и место расположения чтившейся там его гробницы точно неизвестно. Гробница одного из первых известных истории фараонов — Джера, который царствовал около 3000 года до н. э., — в архаическом царском некрополе этого города{941} считалась самими египтянами (по крайней мере, в эпоху XVIII династии) гробницей Осириса. Однако нельзя точно сказать, было ли это так на протяжении всей долгой истории некрополя. Царские кенотафы, многочисленные стелы и статуи, обнаруженные в некрополях Абидоса, тем не менее сообщают кое-что о культе Осириса, популярность которого, начиная со Среднего царства, неизменно возрастала. Тексты позволяют даже познакомиться с некоторыми основами его культа: понятно, что этот бог одновременно получал заупокойный культ и почитался как бог.
Одна стела эпохи Среднего царства сообщает нам фактически о том, что принято называть «мистериями Осириса» — мы еще увидим, какого масштаба они достигли впоследствии. Этот текст говорит о том, что царь был занят контролем за тем, чтобы эта церемония проходила как должно, и участвовал в ней финансово, чтобы обеспечить подобающую ей пышность. Царь — в данном случае Сенусерт III — поручил одному из высших чиновников по имени Ихернофрет следующее задание: он должен был организовывать ежегодные праздники, во время которых статуя Осириса должна была путешествовать между его храмом и гробницей.{942} Получение от фараона письма с указаниями было важным событием, и Ихернофрет приказал воспроизвести на своей стеле содержание этого документа. Из него мы узнаем, что фараон велел ему подняться вверх по реке и отправиться в Абидос, чтобы приготовить все необходимое для Осириса Хентиаментиу. Речь шла прежде всего о том, чтобы украсить «его тайное изображение чистым золотом, которое он (бог) позволил Моему Величеству вывезти из Нубии победоносно… Ты, воистину, исполнишь это наилучшим образом, так, что это принесет пользу отцу моему Осирису».{943}
Из боязни, чтобы его доверенное лицо не провалило возложенную на него миссию, фараон принял некоторые меры предосторожности. Он напоминает чиновнику о милостях, которыми осыпал его еще с детства, и потому рассчитывает, что тот с успехом выполнит доверенное ему поручение. Ихернофрет использует эту деталь, чтобы подчеркнуть, что он был фаворитом царя. Процитировав содержание письма, его адресат перечисляет все, что он сделал для Осириса по поручению своего господина: «Я устроил его большую (ладью?)… Я сделал для него переносной наос… из золота, из серебра, из ляпис-лазури, из бронзы, из дерева… и из кедра. Боги… были сделаны, и их наосы были обновлены. Я сделал так, чтобы жрецы были на своих местах ежечасно; я сделал так, что они знали ежедневный ритуал и (ритуал) праздников начала сезона. Я руководил работами на священной ладье, я сделал для нее каюту. Я украсил бюст повелителя Абидоса ляпис-лазурью и бирюзой, чистым золотом и (полу)драгоценными камнями, которые являются (обычным) украшением тела бога. Я наделил бога его знаками власти в качестве „приставленного к тайнам“».{944} После того как все приготовления были завершены, Ихернофрет описывает (к сожалению, слишком кратко) некоторые эпизоды самого праздника: «Я вел Великую Процессию, следуя за богом по его стопам. Я отправил ладью бога в путь, причем Тот служил кормчим. Я устроил каюту на ладье». Украсив статую ее инсигниями, он подготовил дорогу, которая вела бога к его гробнице. В нескольких фразах Ихернофрет упоминает как места, связанные с осирическим мифом, так и ритуальные действия, которые он осуществлял, чтобы защититься там от напастей: «Я защитил Уннефера в день великой битвы. Я опрокинул всех его врагов на берегу Недит».{945} Затем, вернувшись в Абидос, чиновник «проводил бога до самого его дома».{946}
Этот текст важен, поскольку он является древнейшим свидетельством мистерий Осириса. Здесь говорится о целом ряде эпизодов, которые далее появляются в текстах вплоть до самого конца цивилизации фараонов во все более и более развернутом виде.
Известно, что в Абидосе хранилась самая священная реликвия бога — его голова. Конечно, возникает вопрос: были ли предназначены те его погребения, о которых так часто говорят, только для сохранения местной реликвии? Что произошло с восстановленным телом Осириса с точки зрения культовой и ритуальной практики? Предполагалось ли, что такое тело существует в целостном виде, или его следовало фактически изготавливать заново, и тогда каким образом это происходило? Остатки сооружений в Абидосе не дают никакого ответа на эти вопросы. Основываясь на поздних текстах, можно предположить, что статуя Осириса, окруженная попечением Ихернофрета и перевозившаяся им к гробнице бога, воплощением которого она служила, и была символом восстановления и воскрешения расчлененного тела Осириса. Возможно, на это намекает и сам чиновник, говоря о «богах… (которые) были сделаны».
Ежегодное погребение статуэток Осириса и Сокара
Мифологическое содержание культа Осириса породило ритуальную практику, образ действий которой был противоположен тому, что применялся в храмах богов. Культовая статуя по самой своей природе должна была быть вечной: однако, с другой стороны, существовали статуи Осириса, изготовлявшиеся именно для однократного использования. Эти статуи делали каждый год во время мистерий Осириса, которые происходили с двенадцатого по последний день четвертого месяца хояк, когда наводнение уже сходило, заканчивался сев и зерна начинали прорастать. В соответствии с «рецептом», к которому мы еще вернемся, изготавливались два «тела» — Осириса Хентиаментиу и Сокара. Они занимали место тех, что были изготовлены и торжественно погребены в прошлом году.{947} Мы уже видели, что первые данные о существовании мистерий Осириса появляются в Среднем царстве в не совсем ясной форме. Некоторые археологические свидетельства позволяют предполагать, что изготовление таких статуэток Осириса практиковалось со времен XI династии.{948} Однако лишь в поздних текстах описываются различные элементы этого особого культа бога мертвых. Ежегодные статуэтки, символизировавшие жизнь, смерть и воскресение Осириса, в конечном счете лучше известны по описанию ритуала их изготовления, чем по материальным остаткам. Мумии Осириса, обнаруженные в нескольких небольших некрополях, специально предназначенных для этого, выглядят не слишком эстетично. Характер их возможных связей с мистериями месяца хояк еще предстоит выяснить.{949} Так или иначе, изготовление статуэток было главной составляющей обрядов, в которых участвовали боги, прежде всего Исида. Было тем более естественно сделать богов и богинь единственными действующими лицами этого ритуала, коль скоро он воспринимался как мистерия, которую его участники ни в коем случае не должны были разглашать. В связи с этим, конечно, вспоминается Геродот, который хотя и был посвящен в мистерии Осириса, но предпочел сохранить известную ему истину при себе,{950} нежели нарушить свое слово посвященного. Тем не менее суть практик и обрядов, призванных восстановить тело Осириса, детально описана в текстах, начертанных на стенах храма в Дендере.
Первый этап мистерий состоял в том, чтобы изготовить одновременно, по одному и тому же ритуалу, статую прорастающего Осириса и модель чтившейся в данном месте реликвии Осириса. В первый день церемоний,{951} на заре, Хентаит — ипостась Исиды-вдовы, которая, как считалось, обитала в Абидосе, — вели в место, именуемое «Место праздника откапывания головы». Кучу зерен ячменя клали перед ней на ложе, на которое она вставала обнаженная. Она сама клала зерна на ткань, протянутую перед нею. Затем происходило перечисление тщательно измеренных его порций, которые должна была приготовить сама Хентаит: «Возьми четверик, вынь из него заранее хену{952} и половину хену, (равную) нескольким дебен. Раздели их на четыре части, что составит четверть хену в одной части. Поливать хену водой из сосуда, наполненного из священного озера, (эти зерна), разделенные на четыре чаши, пока не придет шестой час».{953} Затем просеивали через сито четверть литры песка, чтобы очистить его от нечистоты, потом песок поливали и смешивали с ячменем. Четыре полученные таким образом смеси разделяли пополам: две части шли на изготовление статуэтки, две — на реликвию. Форма, служащая для изготовления статуэтки Осириса Хентиаментиу, была сделана из золота. Она состояла из двух соединяющихся друг с другом частей: в одной формировалась передняя часть статуэтки, в другой — задняя. Целая статуя представляла собой мумию с человеческим лицом и скрещенными на груди руками: она держала жезл и бич, была одета в парик, который носили боги, и увенчана уреем. Мы не знаем, какими были две половинки формы для изготовления реликвии Осириса; возможно, они были серебряными.
Четыре формы наполняли, предварительно выложив их дно тканью. Затем их клали в чан между двумя слоями камыша.{954} Теперь нужно было, чтобы Исида вплоть до 21-го числа месяца хояк регулярно лила на них воду, днем и ночью, чтобы облегчить прорастание зерен, содержавшихся в смеси. Эту воду старательно собирали, так как она символизировала жидкости, образовавшиеся при гниении тела бога. Следовало также ежедневно собирать камыш и захоранивать его в некрополе, поскольку он приходил в соприкосновение с божественными истечениями. Чан закрывали деревянной крышкой; его защиту обеспечивала многочисленная свита божеств. Помимо двух образов Хентаит — из Бусириса и Абидоса — мы встречаем среди них также Хора, Тота, Исиду, Нефтиду, двух коршунов, двух плакальщиц, детей Хора, богов погребальной мастерской, процессию штандартов богов номов, статуи царей Верхнего и Нижнего Египта и т. д. В двадцать первый день месяца изображение бога вынимают из формы. Каждую из двух частей окуривают благовониями и соединяют: «Положить два бока один на другой. Связать четырьмя шнурками из папируса, а именно: один — вокруг горла, другой — вокруг ног, один — через грудь, другой — через выступ его белой короны, чтобы он принял форму мумии с лицом человека, увенчанного белой короной… Выставить на солнце на весь день».{955} То же самое делали и с реликвией Осириса. На другой день, примерно в его середине, процессия, состоявшая из тридцати четырех ладей, плыла по священному озеру. Эта флотилия папирусных лодок небольших размеров перевозила, наряду с более мелкими божествами, статуи Хора, Тота, Анубиса, Исиды, Нефтиды и детей Хора; ее освещали 365 светильников по числу дней года.{956} Зачем средь бела дня нужно было такое освещение, тексты нам не объясняют. На следующий день, 23-го числа, приступали к бинтованию статуи Хентиаментиу, кладя на нее четырнадцать амулетов, которые должны были защитить ее в гробнице.
В ходе этих праздников также изготавливали и другую фигурку — изображение Сокара. Основа для ее изготовления, как и в предыдущем случае, делалась из золота, она имела ту же длину, однако прическа была другой и могла варьироваться согласно разным традициям.{957} Ее изготовление начиналось только 14-го числа месяца хояк, на рассвете, то есть через два дня после приготовления «прорастающей» статуэтки. И в этом случае рецепт изготовления исходил от богини Хентаит из Бусириса. На основе весьма точных дозировок она смешивала особую массу из фиников и земли. Она пропитывала заготовку водой из канала Анджети и священного озера храма. Эту первую смесь оборачивали ветвями сикомора, чтобы она оставалась мягкой, то есть чтобы сохранить в ней определенную влажность.{958} Затем Хентаит готовила воскурения — смолу терпентинного дерева, завернутую в волокна финиковой пальмы. Она примешивала туда многочисленные растительные ароматы «с нежным запахом», которые следовало предварительно растолочь и просеять.{959} К ним она добавляла двадцать четыре драгоценных минерала:{960} золото, серебро, различные кремни, ляпис-лазурь, бирюзу, красную яшму, гранат, зеленый полевой шпат, свинцовый блеск, сердолик и др. Их ей также нужно было растолочь, положить в чашу и перемешать. Объем всего этого, взятого вместе: земли, фиников, мирры, смолы терпентинного дерева, благовоний, камня{961} — составлял семнадцать целых и одну двенадцатую меры. Хорошо перемешав эту смесь, ей придавали форму яйца, которое прикрывали ветвями сикомора, чтобы сохранить влажность, а затем клали в серебряную вазу вплоть до 16-го числа месяца хояк. Функция воплощения Сокара, видимо, отличалась от функции изображения Хентиаментиу. Ингредиенты, из которых оно состояло, измеряли с помощью сосудов, воспроизводивших четырнадцать чтимых частей тела Осириса: его голову, ноги, руки, сердце, грудь, ляжки, глаз, кулак, палец, фаллос, спинной хребет, два уха, затылок и две берцовые кости.{962} В Бусирисе Исида-Хентаит, таким образом, восстанавливала с помощью статуэтки из минералов расчлененное тело Осириса; в Абидосе она подготавливала его возрождение с помощью прорастающей фигуры.
С 15-го числа начинали готовить украшения для гроба «Повелителя жизни», предназначенного для того, чтобы принять статую Сокара. Начинали готовить и священную мазь черного цвета, рецепт которой известен по другим источникам: толченый асфальт и смолу клали в котел, вливали туда эссенцию лотоса наилучшего качества, лучший ладан, лучшее масло, воск, смолу терпентинного дерева и различные ароматы. Смесь разбавляли вином и маслом. К этой смеси добавляли всевозможные разновидности драгоценных камней, очень мелко истолченные. Наконец все смешивали с медом и ладаном.{963} В Дендере варить эту мазь начинали 18-го и заканчивали 23-го числа.
Рано утром 16-го числа выставляли изображение «Великой родительницы богов», то есть Нут, отождествленной с Исидой. Хор, сын Осириса, восседал перед нею на табурете.{964} «Я — Хор. Я пришел к тебе, Могущественная, я принес то, что принадлежит отцу моему». Затем на колени богини ставили серебряную вазу с описанной нами смесью; ею наполняли форму для изображения Сокара. Закрытую форму ставили на ложе в специальном помещении. Этот «Зал Ложа», как его называли, был «построен из черного дерева и покрыт золотом».{965} Статуя Сокара в ее зарождающемся состоянии оказывалась хорошо защищена; Ху и Сиа{966} стерегли ее снаружи, в то время как внутри бдели двое хранителей. В свою очередь само помещение — нечто вроде переносной часовни — было установлено под навесом из пихты. Он состоял из четырнадцати колонн, базы и капители которых были бронзовыми. Снаружи он был закрыт циновками, а изнутри — отделан тканями. Три дня спустя, 19-го числа, фигуру Сокара вынимали из формы. На золотом пьедестале ее выставляли на солнце, помазав ладаном и обрызгав водой, до 23-го числа. В этот день ее клали на подставку из сиенита и раскрашивали. Лицо покрывали желтой охрой, челюсти — бирюзовым цветом, глаза разрисовывали наподобие инкрустированных глаз статуй, парик должен был быть из настоящей ляпис-лазури, жезл и бич — цветов всех драгоценных камней. Статую снова ставили на солнце на два часа. Ночью 24-го числа ее укладывали в гроб, который помещали в часовне храма, предназначенный служить ее могилой на весь следующий год. Статуя Сокара присоединялась к статуе Хентиаментиу, которую ставили туда уже 22-го числа, в день лодочной процессии.
Очевидно, новые и старые статуи не могли существовать одновременно. Таким образом, следовало убрать божественные изображения предыдущего года. Со статуи Сокара снимали оболочку, обновляли повязку и покрывали ее минеральными веществами согласно заупокойному ритуалу. Вынос погребаемой статуи совершался четырьмя жрецами в образе «сыновей Хора». «Тело» переносили в другую часовню — заупокойную мастерскую — перед тем, как отправить для окончательного захоронения в специальный некрополь. В тот же день осуществлялись примерно те же обряды и со статуей Хентиаментиу, и с реликвией предыдущего года.{967} Исида, Мут и Нефтида{968} выносили их из часовни, где они хранились в течение года; изображения окуривали благовониями, снова забинтовывали, опять-таки согласно заупокойным обрядам.{969} Затем их по отдельности помещали в миниатюрную часовню из сикомора, в которой их предстояло окончательно захоронить. Похороны трех изображений проходили 30-го числа того же месяца. Сокару нужно было ждать до похорон семь дней; эта задержка фиксировалась в ритуале: «Что до каждого из тех семи дней, которые бог проводит после праздника своих похорон до того, как быть преданным земле, начиная с 24-го хояка до последнего дня, в то время как этот бог покоится на ветвях сикомора у врат верхнего Бусириса, он останется на эти семь дней{970} в лоне своей матери Нут, когда он был зачат в ней; один день — это один месяц, а ветви сикомора (предназначены, чтобы изображать) Нут».{971}
В ходе этих разнообразных церемоний специальный жрец в соответствии с тем или иным эпизодом читал или распевал священные тексты. Среди этих чтений самыми важными, по-видимому, были жалобы Исиды и Нефтиды. Судя по всему, их распевали постоянно с 22-го до 26-го числа хояка, то есть в тот критический момент, когда новые статуи переживали свое «рождение», а старые должны были «умереть». Жалобы знаменовали одновременно скорбь, которую выражали обе богини, и их энергичный призыв к возрождению жизни.
Погребение каждого из божественных изображений прошедшего года проходило 30-го хояка глубокой ночью в том месте, которое считалось погребением Осириса. Теоретически его местоположение должно было храниться в строгой тайне. Участники обряда изображали поиски и делали вид, будто забыли место — до следующего года. «Ее (статуэтку) спускают в крипту, которая находится под персеями. Входить через западную дверь, выходить через восточную дверь. Искать эту крипту, как будто она неизвестна, и не узнавать ее, покуда не придет определенный момент».{972} В Бусирисе эти похороны сопровождались другой важной церемонией — воздвижением божественного столба «джед», который символизировал воскрешение бога: «Это день погребения Осириса… в его гробнице под персеями, потому что в этот день были собраны божественные реликвии Осириса после погребения Осириса: воздвигнуть божественный столп-джед».{973} Смерть бога и изготовление моделей во всех провинциях, где хранились реликвии, вызывали немалую сумятицу: боги-жрецы были обязаны выполнять весьма многочисленные обязанности.
Тексты, которые мы только что рассмотрели, отражают лишь один специфический аспект изготовления моделей и их применения. Статуэтки, изготавливавшиеся в так называемых «Домах жизни», также заслуживают внимания. Помещения, отведенные под это учреждение, находились внутри храмовой ограды или непосредственно вблизи нее и имели, судя по всему, двойное назначение. Прежде всего там составлялись, переписывались и хранились литургические тексты, ритуалы, учебники теологии и астрономии, не говоря уже о книгах по магии или заупокойным ритуалам и представлениям о загробном мире. Совокупность священных текстов носила обозначение «души (ба) Ра», и служители Дома жизни считались «служителями Ра». Кроме того, Дом жизни мыслился как модель Вселенной, в которой Шу и Тефнут (по крайней мере, в ритуалах, которым мы уделим внимание){974} были заняты изготовлением статуэтки Осириса, называемой «Жизнью».
Этот процесс несколько отличался от того, что мы видели в мистериях Осириса месяца хояк. Даже если статуэтка называлась «Хентиаментиу» и по своим ингредиентам немного напоминала статуэтки Сокара, на самом деле она содержала только благовония, песок и глину. Таким образом, от изображения Осириса она отличалась отсутствием в ней зерна, а от изображения Сокара — минералов. В Доме жизни изготавливалось подобие мумии и затем покрывалось двумя красками «с помощью самого малого из твоих пальцев», как говорили при этом совершавшему обряд жрецу. Небольшой гроб, в который ее следовало уложить, также покрывался черной краской. Над статуэткой совершали обряд отверзания уст, исполнявшийся богом, имени которого мы не знаем. В ходе ритуала Шу и Тефнут занимались телом Осириса, «Того, кто существовал раньше»: возможно, речь шла о мумии предшествующего года, однако более точных сведений у нас нет.{975} Мумию клали в деревянный гроб. Закрыв гроб, его заворачивали в шкуру барана, потом в смесь стеблей и листьев папируса. Всё вместе клали в золотой сосуд, который, в свою очередь, помещали в ковчег из пихты, и ставили его на ложе. В этих действиях можно обнаружить несколько аналогий с ритуалом хояка.
Благодаря текстам мы знаем принципы расположения помещений внутри Дома жизни. «Он находится в Абидосе и состоит из четырех построек и одного внутреннего помещения, (сооруженного) из перетянутых камышей (как палатка)». В центре находится знак жизни — это Осирис. Четыре угла постройки сопоставляются с Исидой, Нефтидой, Хором и Тотом. Геб в нем — пол, а Нут — потолок. На реальное здание накладывается здание невидимое, которое совпадает с сотворенной вселенной. Этот Дом жизни должен остаться незаметным и окутанным тайной; только солнечный диск может снять с него ее завесу.{976} Число участвующих в этом действе божеств велико, и, судя по всему, Исида не играет на этот раз самой важной роли. Шу и Тефнут бдительно следят за разбойниками и бунтовщиками, которые могут подвергнуть угрозе совершающееся здесь действо. Богиня Тефнут скрывается в яме, вырытой перед палаткой бога: «Она — пламя внутри земли против мятежников». Но она же приносит и свежесть дыхания жизни: «Она — ветер северный для носа своего сына Осириса».{977} Шу, «как крыло хищной птицы»,{978} помогает ей в этой задаче и освежает бога, производя ветер своими движениями. Оба они фактически заняты тем, чтобы «дать защиту богу: защитить фараона в его дворце и повергнуть ниц всех, кто восстает против него».{979} Другие боги окружены тайной: «Нут скрыта в своем потайном месте, Геб скрыт в своей форме». Очевидно, небо и земля пытались не только сделаться невидимыми, но должны были также находиться под защитой Исиды и Нефтиды. Рыщущих вокруг врагов разит Хор, которого именуют «Рубящим»: именно он казнит тех, кто восстает против его отца Осириса. В это время Тот может совершенно спокойно, «невидимый и неслышимый», заняться собственно ритуалом.{980}
Изготовление и оживление статуэтки, судя по всему, происходили в критический для мироздания момент, что побуждало принять особые меры предосторожности. Фактически ритуал совершался по случаю смерти Осириса, момента перелома в судьбе мироздания.{981} Тот факт, что он происходил именно в Доме жизни, месте, где составляли и переписывали тексты, весьма существен. Письмо силой, которая в нем таится, позволяет придать ритуалу его истинный смысл: он — та тайная книга, «которая разбивает чары, которая связывает заклятия, которая останавливает заклятия, которая устрашает всю вселенную. Она содержит жизнь, она содержит смерть».{982} Тексты — «души Ра» — позволяют, будучи вовлечены во все ритуалы, которые они предоставляют в распоряжение людей, поддерживать вселенское равновесие. Они также позволяют статуэтке, служащей опорой жизни, избежать уничтожения: «Ты защищен от внезапной смерти, ты будешь защищен от огня, ты будешь защищен от неба, оно не рухнет и земля не поколеблется, и Ра не превратит богов и богинь в пепел».{983} Совмещая в себе образы Осириса и Ра, статуэтка должна «играть великую роль, поддерживая жизнь мира».{984} Фактически она — Ра и Осирис одновременно,{985} она — «образ твоего сердца», как говорят еще Осирису. Это сердце, вместилище творческой мысли, которая задумала мир в первый раз, делает изображение Осириса-Ра опорой и гарантом «Жизни», которую она, по сути, олицетворяет и которую сохраняет ритуал людей — озвученное писание.
Восстановленное и оживленное существо, связанное с Осирисом, было запечатлено в традиции, где жрецы, художники из мастерской храмовых ювелиров, изготовляли статуи бога и давали им жизнь. Это мастерство, позволявшее безжизненным веществам, специально выбранным в определенных долях, оживать, сохранялось в ритуалах, осуществление которых обеспечивало живое присутствие богов в храмах. Материал, избранный в реальности, — как для статуй богов, так и для сложных смесей, применявшихся в статуэтках Осириса, — был всего лишь видимостью, скрывавшей другую реальность, которую тексты, известные, несомненно, лишь в ограниченном кругу, старались определить.{986}
Как показывает нам сюжет одного предания, эта оживленная материя избегала ограничений, которые так резко отделяли мир живых от мира мертвых. Один преданный царю вельможа согласился умереть вместо него в обмен на обещание, что его домашние будут жить достойно после его кончины. Оказавшись в загробном мире и испытывая сомнения, он изготавливает «земляного человека», который может переходить из одного мира в другой, сообщать все своему создателю и действовать от его имени среди живых.{987} Одаренный исключительными способностями, этот человек дает фараону распоряжения, которые тот выполняет. «Земляное существо», созданное в загробном мире, но при этом вполне независимо действующее в мире людей, располагает почти той же магической силой, какая приписывалась изображениям Осириса. Благодаря его действиям герой истории видит, что его враги уничтожены, и, кажется, может вернуться в мир живых. Таким образом, есть соблазн сопоставить таинственные обряды оживления статуэток, сделанных из сложных ингредиентов, с теми, которые у алхимиков были связаны с изготовлением искусственного человека — гомункулуса.{988} Существование бронзовой фигурки Осириса с алхимическими знаками на различных частях его тела может установить связь между греко-римской алхимией и практиками ритуала хояка.{989} Датировка статуэтки точно неизвестна, однако многие знаки, которые на ней начертаны, уже были в употреблении у древних алхимиков. Их распределение отождествляет части человеческого тела с элементами вселенной и напоминает ту опору жизни мира, которой была статуэтка, изготовленная в Доме жизни. Помазание божественного камня, часто упоминаемое в обрядах хояка, которое придавало статуэткам и саркофагам цвет черного битума, напоминает, что алхимики отождествляли Исиду с «совершенным черным».{990} Исида символизирует таким образом сам Египет, Черную землю[28], и именно она в церемониях хояка играла столь существенную роль, готовя таинственные рецепты, позволявшие сформировать фигурки бога, символы его вечно обновляющейся жизни.
От храма к гробнице Осириса: путешествия Исиды
После того как Осирис был погребен, Хор победил его врага и отомстил за отца. Безутешная вдова Исида с помощью сына обеспечила постоянными заботами защиту различных погребений своего супруга. Богиня постоянно перемещалась между собственными храмами, храмами своего супруга, Домом жизни и гробницами Осириса. Ей часто помогал Хор. Будучи признанным законным наследником Осириса на земле, Хор, между прочим, должен был, как и любой сын и наследник, согласно обычаям Египта, поддерживать в должном порядке погребения своего отца и других предков и постоянно совершать в их пользу приношения[29]. Вместе или по отдельности, Исида и Хор совершали многочисленные обряды в честь Осириса. Некоторые из них были частью обихода даже в храмах других богов, не входивших в их непосредственное окружение, где Осирис мог располагать своими часовнями. При всем этом Осирис — мертвый бог, и его ритуалы всегда оказываются под глубоким влиянием погребального обряда. «Жалобы Исиды и Нефтиды», которые, как мы упоминали, в ритуалах хояка играли роль призыва и побуждения восстать от смертного сна, достаточно хорошо определяют связи, соединявшие Осириса с его близкими. Они показывают всю суть их ожиданий — как эмоциональную, так и материальную, и объясняют важность желанной встречи между умершим богом, его семьей и другими богами подле его земной гробницы: «Приди в твой дом, приди в твой дом, совершенный повелитель, приди в твой дом, чтобы ты мог увидеть своего сына Хора как повелителя богов и людей… Твоя свита богов и людей пришла к (тебе) в два святилища, совершая обряды, твои две сестры с тобой, совершая возлияния твоему ка, в то время, как твой сын Хор совершает жертву „выхождения в голосе“ хлебом, пивом, быками, птицей. Тот читает твои гимны и призывает тебя в своих восхвалениях. Дети Хора защищают твое тело, восхваляя твое ба каждый день. Твой сын Хор, защитник имени твоего и святилища твоего, приносит жертвы твоему ка, в то время как боги несут в руках кувшины, чтобы совершить возлияния твоему ка».{991} Тем самым сын приносит свидетельство, что преемственность в ряду царей обеспечена. Эта преемственность, в свою очередь, гарантирует связь между миром богов и миром живых, которые также причастны к содержанию космического равновесия. Равновесия, благодаря которому непрерывно жертвуемые приношения, необходимые для сохранения тела, для жизненной энергии и души, становятся действенными в ходе обряда, который их сопровождает.
То, что царь-Хор берет на себя защиту гробниц своего отца, делает его участником связанных с ними обрядов. Именно он должен, например, постоянно совершать ритуал, известный под названием «вести телят, чтобы попирать гробницу, отвращая врагов некрополя»:{992} «Я привел для тебя телят, а именно: черного, белого, пятнистого, красного и рыжего — для того, чтобы твоя великая святая земля была освобождена от всякого зла, чтобы твое таинственное место было свободно от всякого врага». Цель обряда, связанного прежде всего с аграрным аспектом культа, состоит в том, чтобы защитить тело Осириса и его гробницу. Практически «топтание земли» телятами представляет собой молотьбу зерна на воздухе, в результате чего в ритуальном плане черви, символизирующие истечения разлагающегося тела усопшего, покидают почву, позволяя начать процесс воскрешения.{993}
Что касается Исиды, то благодаря текстам, сохранившимся в ее храме на острове Филэ, мы знаем во всех подробностях о путешествиях, которые она совершала, чтобы заняться погребением своего брата. Это погребение находилось на близлежащем острове Бигэ. Из-за его расположения посреди течения Нила и из-за близости пещер, откуда начинался разлив реки, происходившие при этом перемещения и обряды принимали особый смысл, а вода и плавание играли в них главную роль. Каждый день богиня отправлялась к гробнице, чтобы совершить там простое возлияние.{994} По случаю проходившего раз в десять дней по всему Египту праздника, посвященного предкам и умершим, она направлялась туда, чтобы совершить максимально изобильное жертвоприношение и некоторые особые обряды. Вернувшись к своей вечной роли плакальщицы, она старалась умилостивить своими причитаниями сердце бога. Чтобы омолодить тело своего умершего мужа, она также совершала жертвоприношение молока. Она была «владычицей Филэ, которая совершает путешествие к Чистому острову каждые десять дней, чтобы совершить возлияние молоком Осирису, не совершая возлияние никакой другой жидкостью».{995} Тщательная и неустанная забота вдовы и сына об Осирисе приводила к тому, что им приходилось делить с ним и направлять в его пользу часть приношений, получаемых от царя. Когда этот последний совершал некоторые жертвоприношения, например «окуривание и возлияние воды», Исида заменяла его в качестве жреца и несла кувшин, чтобы самой совершить возлияние своему брату.{996} Что касается ее сына, Харендота, то в храме в Филэ, посвященном своему рождению, он каждый день разделял со своим отцом предназначенное ему приношение вина.{997} Конечно, и другие божества имели обязанности по отношению к своим предкам. Обязанности, присущие Хатхор, проявлялись в совершенно особых обстоятельствах: она пользовалась своим визитом в Эдфу по случаю своего брака с Хором, чтобы принять участие в церемониях вместе со своими умершими предками, именуемыми «детьми Ра».
Священный брак Хатхор и Хора
Столь различные виды деятельности побуждали богов время от времени путешествовать. Однако посещение гробницы усопших предков не всегда было при этом их единственной целью. Богиня могла отправиться в храм своего супруга, чтобы совершить священный брак, и, как мы увидим, эти две цели не исключали одна другую. Наиболее известное из этих путешествий — путешествие богини любви Хатхор, которое совершалось ежегодно. Она покидала свое жилище в Дендере почти на три недели, чтобы отправиться в Эдфу к Хору Бехдетскому, примерно в семидесяти километрах вверх по реке. В основном этот праздник сводился к следующему: речь шла о том, чтобы «река поднялась к Владычице Дендеры в должное время года, чтобы она совершила свое доброе единение со своим Хором».{998}
Чтобы воссоединиться со своим вечным женихом, Хатхор Дендерская отправлялась по реке в ладье в сопровождении многочисленных паломников. Из храма к пристани богиню в ладье для процессий несли ее жрецы. Жрецы и писцы окружали ее, в то время как носители благовоний прокладывали ей дорогу, сжигая смолу и ладан. На берегу ее поднимали на борт ладьи, в центре которой стояла беседка, где богиня и занимала свое место. Это речное судно всю дорогу тащила на буксире лодка с восемью гребцами. Паломники занимали место на борту многочисленных кораблей, сопровождавших богиню до Эдфу. На протяжении всего пути те, кто не участвовал в путешествии, собирались на берегах и приветствовали эту процессию. Мало-помалу флотилия увеличивалась: новые паломники все время присоединялись к плывущему кортежу. Самим своим названием — «Великая любовью» — ладья Хатхор говорила о цели путешествия. Богиня пользовалась этим путешествием, которое продолжалось около четырех дней, чтобы посетить других богинь: Мут в Карнаке, Анукис в Комире. Последняя остановка была посвящена Хору в Иераконполе: он также присоединялся к кортежу в своей ладье. Тем временем Хор, чтимый в Эдфу, выступал из храма в своей собственной священной ладье, чтобы выйти навстречу своей невесте. Их встреча происходила вне главного храма, в часовне к северу от города, на берегу Нила. Она должна была произойти в точно определенный момент, и в ней не было ничего случайного: это был восьмой час дня новой луны одиннадцатого месяца года. Название этого праздника звучало вполне определенно: «Она (Хатхор) доставлена». Тут же совершались и приветственные церемонии в честь прибытия богини.{999} С первым днем праздника для жителей Эдфу начиналось время ни с чем не сравнимого веселья. Затем процессия поднималась вверх по реке до города Эдфу. В определенный момент ладьи Хора и Хатхор покидали течение Нила и поворачивали в канал, чтобы причалить у пристани главного храма. Их сопровождали все знатные лица области. Богиню принимали с радостью и осыпали хвалами ее красоту и всеведение: «Вот Золотая, повелительница богинь, та, что приходит в мире к своему трону (храму Эдфу). Какая радость видеть ее! Как сладко смотреть на нее! Как счастлив тот, кто склоняется (перед нею), ибо он любит ее! Боги и люди восхваляют ее, богини и женщины играют для нее на систре… Татенен украшает ее тело. Это Повелительница, Владычица Опьянения, госпожа музыки и танца».{1000}
Гимны говорили о том, как богиня блистательна в своих богатых украшениях: она наполняет страну своей красотой. Подчеркивались ее способности к творению, свойственные ей как богине-матери. Именно она подарила миру богов, она создала животных и сделала их такими, какими хотела; она создала людей, сотворила все жертвы и заставила появиться зелень. Она ослепляет своим светом и разгоняет тьму, освещает все свои творения лучами. По ее приказу приходит разлив Нила, по ее велению приходят ветры. Когда все эти хвалы были произнесены, процессия входила в священную ограду храма, оставив паломников снаружи. Ладьи Хора и Хатхор устанавливались в святилище, чтобы они провели там ночь. Ра, также непременно присутствовавший в храме, выказывал свою радость тем, что он видит возвращение богини.{1001} Фактически богиня отправлялась в путешествие не только для того, чтобы соединиться со своим супругом, но также и чтобы вновь увидеть своего отца Ра, огненным оком и уреем которого она являлась. В ходе церемоний ей предстояло одновременно соединиться с Хором и взойти на чело солнечного бога, которое она покинула. «Его (Хора) сердце радуется… когда приходит Владычица Дендеры… чтобы видеть своего отца… чтобы соединиться с богом Эдфу в его храме, чтобы соединиться перед лицом Хепри… Она находит здесь своего отца Ра ликующим от вида ее (ибо) именно (здесь) возвратилось к нему его Око!»{1002}
Прибыв в храм, Хатхор, «Та, что доставлена», становится защитницей своего отца Ра. Она также встречается со своими предками. Они взывают к ее жизненной энергии, которая, как мы уже видели, сотворила живые существа и пищу, чтобы она сама обеспечила обряды заупокойных приношений, необходимые для их выживания.{1003} Совершаются брачные церемонии: Хатхор и Хор проводят свою брачную ночь в святилище. Ритуал этого соединения справлялся довольно быстро, но он служил прелюдией к длительным церемониям, в которых почитались боги-предки.